Интервью с героем

Автор, стоя за простеньким деревянным столом, наблюдает, как на ковре перед ним двое приходятся в себя. Один ещё мальчишка, лет пятнадцати, другой — седой старик, но двигаются они совершенно одинаково. Неуверенно приподнимаются, опираясь на посох из чёрного дерева, и оглядываются по сторонам.  

– Это ещё что такое? – возмущённо голосит мальчишка, оглядывая голые каменные стены. Он замечает автора и пытается шагнуть к нему навстречу, но не может оторвать ногу от ковра.

Старик меж тем не сводит с мальчишки глаз, внимательно разглядывая лицо.

– Тихо, – произносит автор, и тот замолкает. – Мне нужно, чтобы вы ответили на кое-какие вопросы.

– С чего это вдруг? Да я могу одним…

Автор укоризненно смотрит, и мальчишка застывает с раскрытым ртом.

– Он — это я? – тихо спрашивает старик.

– Да, – соглашается автор.

– А ты — Создатель?

– Для вас — пожалуй.

– Что ты хотел узнать?

– «Краткий анамнез. Кто вы по расе, сколько вам лет. Может быть немного скажете о своей внешности? Устраивает ли она вас?»

– Я человек, – пожимает плечами старик. – А лет мне — двадцать пять.

– Я что — и в самом деле он? – недоверчиво переспрашивает мальчишка, хмуро разглядывая старика.

– В самом деле, – отвечает автор.

– И я всю свою силу спустил за десять лет?

– Именно так.

– Ну и дурак же я, – констатирует мальчишка.

– Тебе пришлось, – пожимает плечами старик. – Ты же так хотел достичь своей цели.

– И как, стоило оно того?

– Не знаю, я пока к ней не пришёл.

– То есть, я её ещё и зря спустил? Точно дурак.

– Не отвлекайтесь, – одёргивает автор. – Внешность.

Старик иронично приподнимает бровь и оглядывает себя. Под накидкой не видно ничего, но тонкие длинные пальцы, вцепившиеся в посох, и жилистые, туго обтянутые кожей руки говорят сами за себя.

– Даже и не знаю. Обычная внешность.

Мальчишка тем временем придирчиво оглядывает себя, поправляя короткую куртку без рукавов и, стараясь, чтобы не заметили остальные, пытается разглядеть слабое подобие мускул.

– А как насчёт тебя?

– А? – Он спохватывается и бросает быстрый взгляд на старика. На миг их ярко-зелёные глаза встречаются. – Обычная внешность, да. Никогда не понимал, зачем нужны эти тренировки.

– Скоро поймёшь… – неслышно произносит старик.

– «О чем мечтаете? Какие у вас цели?»

– О мире, – не задумываясь, отвечает мальчишка. – Повсюду.

– Ох уж эта детская наивность, – бормочет старик. – Неужели я и в самом деле был таким?

– Был, – соглашается автор. – Наверное, эти десять лет показались тебе вечностью?

– Я за них сделал столько, что некоторые и за десять жизней не успеют, – равнодушно произносит старик. – И мечтаю я сейчас о покое.

– Это же скучно, – скривился мальчишка.

– О покое — для кого? – уточняет автор.

– О покое, – просто повторяет старик.

– «Что может помешать вам дотянуться до мечты?»

На этот раз два голоса сливаются в один.

– Ничего.

– Хоть это не изменилось, – замечает автор.

– Да они же все слабаки! – гордо заявляет мальчишка.

Старик задумчиво смотрит на него, почёсывая седую бровь.

– Слабаки, значит… Да, чему-то меня жизнь всё-таки научила.

– «На кого из других персонажей книги вы могли бы рассчитывать?»

– Да что на них рассчитывать? – презрительно фыркает мальчишка. – Слабаки и есть слабаки, только мешаются. Всем постоянно что-то нужно, а сами ничем помочь не могут.

– Ты тоже так считаешь?

– Рассчитывать нельзя ни на кого, – соглашается старик. – Но и на себя — тоже.

– «Кого вы считаете своим главным врагом? Почему?»

– Мир, – тут же отвечает мальчишка.

– Я сам, – тихо отвечает старик.

Они смотрят друг на друга. Мальчишка — с изумлением, старик — с иронией.

– Почему? – спрашивает автор, когда пауза затягивается.

– Давай, – произносит старик с лёгкой насмешкой, – расскажи.

– Потому что люди постоянно затевают войны по любому поводу, и даже без повода. Потому что постоянно убивают и предают, поступают так, как им хочется, не заботясь о других. – С каждым словом голос мальчишки делался всё тише, и сам он словно делался меньше под взглядом старика. – Я тоже всё это сделаю?

– Это, и многое другое. Жизнь порой забрасывает в самые неожиданные ситуации.

– Но я хотя бы попытаюсь… быть лучше?

– Попытаешься, – кивает старик. – И потому окажешься здесь, как оказался я.

– «Чего вы боитесь, о чем сожалеете? О чем вы никогда и никому бы не признались, что хранится в самых отдаленных уголках вашей души?»

Мальчишка, услышав вопрос, кажется, становится ещё меньше, и только руки, вцепившиеся в посох, не дают ему упасть.

– Я не смог их спасти, – бормочет он. – Отца, братьев. Они убивали их на моих глазах, а я ничего не мог поделать.

– И не только их, – эхом отзывается старик. – Мы ещё много кого потеряли, и убили сами. И мы этого не забудем. Никогда.

– «В чем вы боитесь признаться даже самому себе?»

Губы старика медленно растягиваются в улыбке, но взгляд его пронизывает леденящим холодом.

– Что мне придётся с ними встретиться после. И если я не справлюсь, мне нечем будет оправдать свои поступки.

– «Что может резко повлиять на ваше душевное состояние?»

Старик смотрит на мальчишку, в глазах мелькает жалость, но сразу исчезает.

– Для него, для меня прошлого, это, очевидно, воспоминания о семье.

– А для тебя настоящего?

Старик бросает на автора быстрый взгляд, на губах появляется улыбка.

– Тебе ли этого не знать, Создатель. То, что бурлит внутри меня, может играть моим настроением, как ветер листьями деревьев.

– Но ты его сдерживаешь.

– Да, пришлось научиться.

– А кроме этого?

– А кроме этого у меня не осталось ничего.

– «Чем вы гордитесь? Какие поступки и свершения важны для вас?»

Мальчишка вскидывает голову, и глаза его наполняются радостью.

– Они живы. Мать и сестра. Их я сумел спасти.

Лицо старика застывает на миг, стремительно мрачнеет, рука сжимается на посохе, но он спохватывается и снова надевает маску равнодушия.

– Я столько всего совершил, – медленно говорит он. – Даже и не знаю. Можно гордиться всей жизнью? Всё время с момента пробуждения я посвятил цели.

– Но было ли что-то особенное? – спрашивает автор.

Мальчишка с интересом смотрит на старика, но тот молчит, невидящим взором глядя перед собой.

– Особенное, – наконец произносит он. – Я пожертвовал всем ради цели, которую не смогу увидеть, чьими плодами не смогу воспользоваться. Если есть что-то особеннее этого, то я даже и не знаю.

– «Чем вы предпочитаете заниматься в свободное от плясок под авторскую дудку время?»

– Гулять по лесу, – тут же заявляет мальчишка, но быстро спохватывается. – Хотя, наверное, у меня уже не будет на это время.

– Отдых — роскошь, – пожимает плечами старик. – На роскошь у меня нет времени.

– Но чем бы хотели заняться? – спрашивает автор.

Старик и мальчишка переглядываются. Морщинистое, обветренное лицо вдруг кажется совсем молодым, как у мальчишки.

– Наверное, если бы можно было забыть обо всём, я бы хотел взять сестру за руку и просто посидеть рядом, – медленно, неуверенно произносит старик. – Но некому нести эту ношу, кроме меня. Потому даже мечтать о таком я не буду.

– Да, поговорить с ней, – кивает мальчишка.

– Ладно. – Автор легко поводит рукой, и две фигуры начинают истаивать. – Вас ждёт множество дел. Но пока — отдыхайте.

– Ты ещё наговоришься с ней, – успевает прошептать напоследок старик, но его слов уже никто не слышит.