Глава 1. Наёмники

Дорога не походила на творение человеческих рук. Гладкая, словно река в спокойный день, она просуществовала не одно тысячелетие, соединяя между собой главные города Востока, и заработав прозвище «Путь Мира». Серый камень не утратил блеска, и в солнечный день издалека дорогу действительно можно было спутать с рекой.

Серость эту нарушали ползущие в обе стороны путешественники, среди которых два всадника в тёмно-зелёных плащах ничем особенным не выделялись. Вороные лошади шли неспешной рысью, порой обгоняя путников. Те, кто не удосужился повернуть голову раньше на мерный перестук копыт, шарахались в стороны и воздавали короткую молитву Создателю, увидев, кто восседает на лошадях, и провожали перепуганным взглядом вышитые на плащах алыми нитями головы кошки и совы.

Подобную реакцию всадники игнорировали, как и не по-весеннему жаркое солнце, и сухой горячий воздух. Они закутались в плащи с ног до головы и подняли капюшоны, словно стояла середина зимы, и, казалось, дремали на ходу, позволяя лошадям самим выбирать темп.

Когда очередной крестьянин на телеге отъехал к самому краю Пути, стараясь держаться подальше от опасных путников, всадник в плаще с головой кошки не сдержал презрительного фырканья.

— Что, веселишься? — тут же подал голос его спутник.

— Скорее, сожалею, — раздалось в ответ ворчание, — что мы обзавелись такой репутацией.

— Всё благодаря тебе.

— Ну да, ты тут совсем ни при чём.

— Я пытался решать дела миром.

— Вроде той попытки, когда предложил сотне стражников выдать нам их лорда для казни?

— Я хотя бы пытался.

Вновь раздалось фырканье, но им решили и ограничиться, не желая продолжать спор.

Всадники поднялись на пологий холм и с его вершины увидели расстилающийся перед ними город.

Построенный у вулкана, Вердил казался совсем крохотным на фоне залитой лавой громадины, тянущейся ввысь. Облака в этих краях не появлялись уже давно, и на первый взгляд вулкан казался не таким уж и высоким. Но первое впечатление было обманчивым — высота его переваливала за дюжину миль.

А вот серая стена, окружавшая Вердил, походила на детскую игрушку. Совершенно ровная, без следа кладки или раствора, она не создавала ощущения крепкого и надёжного укрепления, но именно благодаря ей удалось выстоять городу двадцать лет назад. Меж невысоких зубцов прохаживались часовые, поглядывая вниз. У ворот города, как и всегда в это время суток, собралась очередь.

Широкие, укреплённые стальными листами створки были распахнуты настежь, но спешка вместе с желанием как можно быстрее покинуть город создавали давку и мешали нормальному движению.

Всадники ближе ко въезду в город взялись за поводья и успели обогнать тяжелогружённый водовоз — длинную телегу с пузатыми бочками, запряжённую парой ослов. Внутри телеги сидели двое охранников, поглядывая по сторонам и держа наготове дубинки.

От парочки путников в тёмно-зелёных плащах и тут старались держаться подальше, но столпотворение делало своё дело. Всадникам пришлось замедлить ход и неспешно ползти вперёд вместе со всеми. Впрочем, возмущаться по этому поводу они и не думали.

Один из них бросил поводья и плотнее закутался в плащ с вышитой головой кошки, прикрыв заодно и рот с носом. Он прекрасно понимал людей, что старались как можно быстрее покинуть город.

Лёгкий ветерок принес первых вестников запаха — смесь вони тысяч немытых тел, заставив всадника поморщиться и зажмуриться. Всё равно смотреть тут не на что, а о том, когда они минуют район бедняков, догадаться будет не сложно. Пока же остаётся терпеть смрад, пробирающийся сквозь плащ и щекочущий ноздри.

Всадник морщился, борясь с желанием чихнуть, и старался почти не дышать, когда позади раздались крики и шум. После пятого выкрика, явно от боли, он всё же повернул голову и приоткрыл один глаз.

На водовоз, что ехал в пяти шагах за ними, набросилась кучка полуголых нищих, серо-коричневых от смеси пыли и загара. Тонкие руки тянулись к телеге, хватались и пытались втащить наверх исхудалые тела. Охранники встречали их ударами коротких дубин. Несколько человек уже завывали от боли, валяясь посреди улицы и сжимая переломанные пальцы. Погонщик отбивался кнутом, раздавая хлёсткие удары налево и направо.

Послышались крики приближающихся стражников со стороны стены, и нападавшие бросились наутёк. В последний раз свистнул кнут погонщика, закричал нищий и вскинул руки. Ноги подкосились, и он с размаху впечатался в халупу у дороги. Хлипкая деревянная стена жалобно скрипнула и рухнула внутрь вместе с оборванцем.

Один из охранников победоносно улыбнулся и огляделся. Немногие нищие, что оставались на дороге и шли по своим делам, предпочли убраться восвояси, от греха подальше, и затаились среди жалких подобий домов, что тянулись вдоль всей дороги. Прочий люд не обратил на заварушку никакого внимания, торопясь проскочить «ароматный» район.

Победоносная улыбка стремительно угасла, стоило её обладателю встретиться взглядом со всадником. Капюшон и плащ скрывали лицо почти полностью, оставляя место лишь для глаз, и охраннику показалось — во всяком случае, он надеялся, что показалось — что из тёмного провала единственный видимый светло-зелёный глаз смотрит именно на него. Ноги подкосились, и доблестный воин рухнул на сиденье телеги, стараясь унять дрожь в руках и молясь, чтобы это был лишь мимолётный взгляд.

Презрительный смешок наблюдателя расслышал лишь всадник справа.

— С кого смеёшься? — поинтересовался он.

— Да со всех, — отозвался его товарищ, поправляя плащ. Людей вокруг стало поменьше, он легко коснулся пятками лошади, и та послушно ускорила шаг. — Одни толком напасть не могут, другие строят из себя героев, победив оборванцев, едва способных ходить.

— Так вперёд. Подними людей, устрой засаду, отбей телегу-другую с водой. Глядишь — получится убедить их потратить немного воды на мытьё.

Первый всадник не счёл нужным отвечать. Он и о первой реплике жалел, поскольку после неё пришлось вдохнуть поглубже, рискуя вызвать приступ кашля.

Вокруг них постепенно образовался островок пустоты в пару шагов шириной. Народ всё так же торопился, но как бы невзначай огибал двоих всадников, стараясь даже не смотреть на них.

— Хватит с них колодцев, — вдруг произнёс первый всадник, продолжая прерванный разговор. Воздух стал чище, мерзкий запах остался позади, и он решился заговорить. — От жажды не помирают, и ладно. А не нравится — пусть топают к реке, всего-то три дня хода.

— Конного хода, — уточнил второй, ничуть не удивившись запоздалому ответу товарища. — А им как туда добраться?

— Как хотят, так пусть и добираются, — буркнул тот. — Зато тут почище станет.

— Кто ж виноват, что ты такой нюхастый.

Капюшон плаща с головой кошки покачнулся влево, затем вправо, когда его хозяин осмотрелся.

Ворота остались далеко позади, и сложенные кое-как хибары нищих сменили крепкие дома из толстых брёвен. На окнах появились ставни, а некоторые дома обзавелись собственным двориком. Подобную роскошь могли себе позволить немногие, потому обычно на таком здании красовалась вывеска торговца или таверны.

А вот нищие на дороге почти не встречались, за этим зорко приглядывали стражники, что прохаживались по улице. Любого, от кого разило за пару шагов, в первый раз отправляли обратно, а во второй — в шахты или каменоломню.

Дом, который выглядывал всадник, виднелся впереди. Первое каменное здание на всём пути, и первое — со вторым этажом. До этого даже крыша встречалась не у всех. Раз не бывает туч, зачем тратиться на подобную роскошь? А воровать у большинства обитателей вблизи городских стен всё равно нечего.

Двое всадников направили лошадей к невысокому заборчику, окружавшему здание. Со стороны улицы покачивалась на ветру вывеска — «Спящий кабанчик». Краска на ней давно потрескалась и потускнела, и животное с клыками, изображённое под надписью, удавалось скорее угадать, чем увидеть.

Хозяин заведения как раз выпроваживал постояльца — коренастого торговца. При виде новых гостей трактирщик заспешил к ним. Торговец же так и остался стоять на крыльце с отвисшей челюстью, разглядев, кто заехал во двор.

— Гепард, Сова, — тихо поприветствовал всадников трактирщик. — Вы надолго?

— Пока не знаем, Кетан. — Сова спрыгнул с лошади и передал поводья трактирщику. — Присмотри за ними, мы скоро вернёмся.

Кетан кивнул и повёл лошадей в конюшни, а двое летар продолжили свой путь пешком.

Через пару домов от главной улицы отходили две широкие мостовые. Они вытянулись полукругом до самого вулкана и походили на гигантские руки, что пытались обнять город. Их так и называли — Левая и Правая рука. Центральная улица являлась продолжением Пути и тоже представляла собой цельный кусок камня, а вот Руки явно проложили отдельно. Несмотря на все старания строителей время не пощадило камень, и дорогу усеивала сеть мелких трещин.

Сразу за Руками словно начинался другой город. Серый камень целиком заменил дерево, дома нарастили этажей, вокруг просторных дворов вырос высокий забор, призванный не столько защитить от воров, сколько перещеголять соседа красотой росписи.

Люди изменились под стать окружению, сменив шерсть на шёлк, деревянные лапти на кожаные сапожки и разнообразив наряды украшениями, но вот их поведение осталось прежним. Они всё так же торопились по своим делам, спеша разобраться со всем до заката, который наступал куда раньше обычного из-за вулкана. Каждый день он проглатывал солнце, стоило тому пересечь зенит, и погружал город в искусственные сумерки, которые плавно переходили в настоящие.

А ещё этот поток богатеев точно так же огибал двоих путников в плащах. Отсутствие лошадей никак не сказалось на их заметности. Стоило только торговцу, спешащему заключить сделку, или слуге, идущему с поручением от хозяина, завидеть наёмников, неспешно идущих вдоль забора, как они резко меняли направление. Две фигуры в белых рясах и вовсе развернулись и размашистым шагом двинулись в обратном направлении.

— И эти туда же, — фыркнул Гепард, глядя вслед церковникам. На их спинах поблескивал вышитый золотыми нитями знак церкви — четырёхлучевая звезда, вписанная в круг. — Разливаются соловьём о любви Создателя ко всем людям, а сами бегут, поджав хвост, едва завидев нас.

— Так мы же не люди, — хмыкнул Сова.

— Но они ведь этого не знают.

— Зато наверняка слышали сплетни.

— Сплетни, — пробурчал Гепард, поглядывая по сторонам. Посреди улицы замер водовоз. И возница, и охранники смотрели куда угодно, только не в их сторону. — После этих сплетен нас перестали пытаться убить.

— Десять лет прошло, а ты всё надеешься, что нас убьют и удастся так просто покончить с этим нелепым контрактом? — Сову слова товарища позабавили. — Смирись, мы пробудем в этих телах ещё очень долго.

— Смириться, вот ещё, — пробурчал Гепард.

Когда наёмники отошли достаточно далеко, возница водовоза тронул поводья, и ослы потащили повозку с бочками в проулок. Колодцев на всех не хватало, и десятки подобных водовозов сновали до озера и обратно, обеспечивая водой тех, кто платит.

А островок пустоты с двумя фигурами внутри плыл всё дальше и дальше сквозь людской поток, и выбрался на площадь.

Большую часть пространства занимал рынок. Говорили, что на нём можно найти всё, и торговцы всячески старались подтвердить эти слухи. Одни предлагали купить статуэтки, которым только вчера исполнилось три тысячи лет, другие — специи, привезённые из самого Маск Рада. И зачастую всё это было правдой. Вердил давно стал центром торговли, куда везли товары со всех концов материка.

В отличие от прохожих, торговцы не могли оставить свои лавки, и при появлении вблизи наёмников просто замолкали и старались оставить между собой и ними хотя бы прилавок, как бы смешно ни выглядела подобная защита.

Летары медленно шли сквозь торговые ряды, неся с собой тишину, пока не добрались до центра площади, к её главному чуду — фонтану.

Два десятка струй взмывали в воздух от бортов, выложенных белым мрамором, и падали в центре, у постамента. На нём стояла статуя мальчишки, выполненная в полный рост. Но те, кто видел её впервые, вполне могли принять статую за живого человека.

Голова поднята к небу, в лохматых чёрных волосах сверкали капли воды, глаза были закрыты, на лице — широкая улыбка. Распахнутая красная куртка без рукавов застыла, словно развеваясь на ветру, широкие тёмные штаны едва закрывали колени. В правой руке мальчишка сжимал чёрный посох ростом с него самого, левая упиралась в бок. Казалось, статуя сейчас оживёт и бросится в воду, задорно хохоча. У его ног на солнце сверкала золотом надпись: «Всегда есть надежда».

Вокруг фонтана расставили с дюжину скамеек, неподалёку прохаживалась стража, отгоняя стайку ребятишек. Те норовили подойти поближе и поглазеть на статую ровесника, спасшего город. Подойти поближе означало залезть в воду, а если получится — то и на постамент.

Около скамеек двое в плащах и остановились, разглядывая статую. Дети при виде их притихли, но потом, заметив, что стражники не рискуют подходить близко к наёмникам, бросились в фонтан.

Стоило залезть внутрь, как они позабыли о своих намерениях забраться на статую. Вода бежала как и прежде, но ноги оставались сухими. Один из мальчишек подставил руку под струю, и та плавно обогнула её. Он хотел было закрыть отверстие, но подоспели стражники и вытащили всю компанию из фонтана.

Мальчишки даже не особо сопротивлялись, обсуждая между собой увиденное. Конечно, все знали, что фонтан сотворил Силт Ло. И по слухам — он же сотворил и воду, заставив её бегать по кругу и сделав одним целым. Никто не знал толком, что это значит, но набрать её в кружку или намокнуть в ней было невозможно.

Когда стражники отогнали мальчишек и огляделись, наёмников поблизости не оказалось. Резко обрывающиеся крики торговцев подсказали, что они двинулись дальше, в сторону замка.

Летары миновали последние ряды навесов и вышли к стене замка. Она во многом походила на внешнюю, но была вдвое выше — добрых сотню локтей в высоту. Но куда больший вес ей придавал факт, что её построили вместе с замком — более четырёх тысяч лет назад. Ни одна осада так и не смогла оставить на ней ни следа, как и землетрясения, что ежегодно устраивал вулкан.

Вход, как и у внешней стены, был один. К нему вёл подвесной мост, перекинутый через глубокий ров. У ворот дежурили двое солдат в латных доспехах с алебардами. Они с явной опаской поглядывали на приближающихся наёмников. Один стражник глянул на второго, увидел его отсутствующий взгляд, направленный на небо, снова посмотрел на наёмников. Когда те приблизились, он даже открыл было рот, собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал, лицо залила краска, и солдат уставился прямо перед собой.

— Кого же они набирают в армию, — вздохнул Гепард, не особо заботясь о том, услышит его кто-то посторонний или нет.

— Сам знаешь, какой у них выбор, — куда тише произнёс Сова. — Но эти, — он кивнул в сторону тренировочной площадки, где занимались несколько сотен солдат, — нас хотя бы не игнорируют, как остальные.

Появление наёмников не прошло незамеченным. До их слуха долетели ругательства, кто-то призывал на их головы Гнев Создателя, чем вызвал очередной смешок у Гепарда. Один плюнул им вслед, за что тут же схлопотал подзатыльник от сержанта и был отправлен на пробежку вокруг замка.

Из-за вытянутых рядов казарм раздавались удары молота, у стены выстроилось с полдюжины конюшен. Большая часть построек всё из того же серого камня, что и почти всё в городе, лишь немногие могли похвастаться другим цветом. Меж зданиями тянулась прямая дорожка к входу в замок.

На первый взгляд он казался игрушечным, даже несмотря на впечатляющие размеры. Если с монолитной стеной разум ещё мог смириться, то выполненный в том же стиле замок отказывался воспринимать как нечто настоящее. Однообразие разбавляли окна. Вытянутые, порой в дюжину локтей, они были разбросаны по всему замку, отчего тот частенько сравнивали с сыром, усеянном дырками.

Башни поднимались высоко над стеной, а на их вершинах реяли знамёна с гербом правителей Вердила — фениксом, расправившим крылья. Зоркие глаза Совы отчётливо видели сверкающие на солнце золотые нити.

Летары прежним неторопливым шагом двигались к арке — там располагался вход в замок. И там же их поджидал худощавый мужчина. Немолодой, среднего роста и в белоснежной ливрее, пошитой из дорогих эквимодских тканей, он внимательно наблюдал за тренировкой солдат, но взгляд то и дело соскальзывал на приближающихся наёмников. Когда расстояние между ними сократилось до пяти шагов, он повернулся и поклонился им.

— Вас уже ждут.

После чего развернулся и поспешил скрыться за тяжёлыми дубовыми дверьми, бросив через плечо короткий взгляд.

— Если слуги разгуливают в таких нарядах, во что же одет король, — хмыкнул Сова.

Летары двинулись следом за слугой и застыли на миг, переступив порог. За серыми стенами скрывалось совсем не то, что они ожидали увидеть.

Самой бедной частью обстановки оказались они сами, в своих потрёпанных плащах. Ковры с вышитыми пейзажами представляли собой самое настоящее произведение искусства, не обделили вниманием и занавески песочного цвета на окнах и позолоченные подсвечники на стенах.

Наёмники молча следовали за слугой, но, несмотря на кажущееся безразличие и опущенные капюшоны, зелёные глаза всё подмечали. Привычка, давно укоренившаяся и ставшая частью характера.

Слуга повернулся, поклонился и попросил подождать, а сам скрылся за дверью. Её тоже не обошли стороной. Объёмные фигуры великанов опирались на дубины размером с человека. Впрочем, сами двери открылись легко и бесшумно.

— Ты же понимаешь, ничем хорошим это не закончится, — произнёс Гепард, на этот раз почти шёпотом.

— А когда у нас что-то заканчивалось хорошо? — ядовито поинтересовался Сова, разглядывая солдат с мечами у пояса, расставленных вдоль стен. Интересно, они там круглые сутки стоят или это к их приходу подготовились? Если второе, то напрасно — с такими даже драться незачем, куда проще убежать. — Можно подумать, у нас есть выбор.

— От этой мысли только хуже. Контракт с королём не может обойтись без огромной кучи неприятностей, — продолжал ворчать Гепард, но вдруг переменил тему. — Проклятый Силт Ло. Надеюсь, он не сошёл с ума и понимает, что с ним происходит.

— Ты опять за старое? — вздохнул Сова. — Чем на этот раз он тебе не угодил?

— А того, что мы оказались в этих телах недостаточно? Или взять этот фонтан. Очередное хвастовство. Наверняка он сам его создал, ещё и статую себе поставил, цветную.

— Это же символ. Конечно, он должен быть громким и сразу бросаться в глаза. Как эта люстра — символ богатства короля.

Сова указал глазами наверх. Свет сотен свечей, проходя сквозь изумруды, рубины и сапфиры, отбрасывал на стены разноцветные зайчики.

Разговор прервал вернувшийся слуга. Он распахнул двери шире, приглашая гостей внутрь.

— Король примет вас.

Летары вошли внутрь и оказались в огромном зале со стеклянным потолком. Солнечные лучи причудливо преломлялись, проходя сквозь него, и проникали повсюду, не оставляя ни одного тёмного уголка. Здесь не стали размениваться на мелочи, и превратили стены в картины целиком, разукрасив от пола до потолка.

Слева от двери начинались изображения битв, которые пережил замок. О самых старых не сохранилось практически никаких упоминаний, а последней была картина о битве двадцатилетней давности. Она и приковала к себе внимание наёмников, поскольку на ней обнаружился мальчишка, чья статуя стояла на площади. Видимо, скульптуру делали с неё, поскольку сходство было очевидным. Мальчишка стоял на стене, а далеко внизу виднелись разбросанные по земле трупы лошадей и людей. Несколько мертвецов свисало с зубьев стены. Но, несмотря на это, мальчишка улыбался.

Небольшой участок стены справа от двери пустовал, ожидая своей очереди. Поговаривали, что, когда закончится место, Вердил будет разрушен.

— Показать бы эту картину тем детишкам, — вновь зазвучал недовольный голос. — Небось, сразу пропадёт желание подойти к нему поближе.

— А что надо сделать, что бы у тебя пропало желание ворчать?

— Проверь короля и скажи, что контракт подстроен.

— Как же, надейся.

— А может, это и не король вовсе? Ты только посмотри, куда нас привели.

Сидеть во время приёмов не позволялось никому, и в зале был установлен только трон на невысоком пьедестале. Он выглядел совсем жалко на фоне увиденной ранее роскоши. Самое обычное кресло, отполированное до блеска, с высокой спинкой, аккурат по росту восседающего на нём человека.

Занимал его старик, весьма крепкий с виду. Твёрдый взгляд холодных синих глаз внимательно изучал приближающиеся к трону фигуры. Ослепительные белые доспехи украшало изображение феникса на груди. От широко расправленных крыльев протянулось пламя по рукам и ногам.

От трона удалялся ещё один человек, в белом балахоне. Наёмники видели только остатки волос, старательно зачёсанные наверх в попытке скрыть наметившуюся лысину. На другом конце зала была ещё одна дверь, через которую фигура в белом и удалилась, оставив их наедине с королём. Но, хотя слуга и остался у двери, на расстоянии доброй сотни шагов, в уединение мешали поверить ряды узких бойниц у потолка.

Король Алгот со своего трона с долей любопытства рассматривал гостей. Те замерли в пяти шагах, так и не опустив капюшоны и, очевидно, кланяться также не собирались.

— Вам известно, зачем вас пригласили на аудиенцию?

Голос развеял сомнения, что возникли при виде обычного кресла и простых, пусть и с золотой обводкой доспехов. Человек на троне привык повелевать, а в глубоко посаженных синих глазах не было и тени страха, с которым на них взирали остальные жители города — только уверенность в себе и спокойствие.

— У вас похитили сына, — сказал Сова. — Похоже, вернуть его своими силами не удалось.

— Значит, слухи уже просочились, — вздохнул Алгот. — Да, всё верно. Во время охоты напали на единственного наследника престола, моего сына Сентиля. Мы нашли всех, кто отправился с ним, мёртвыми. Следы от стычки привели на Путь Мира и там затерялись.

— Вам известно, кто это сделал?

— Есть догадки, предположения. Почти наверняка это дело рук моего двоюродного брата из Ланметира. На бумаге между нами мир, но Первая волна многое изменила.

— Почти?

— Все, кто мог претендовать на трон по праву рождения, отправились вместе с Сентилем. Никого другого на троне не потерпят. Только тот, в ком течёт кровь Алдренов, может занять престол. У нас, в Вердиле, таких не осталось. Зато остались в Ланметире.

— Вам известно, какая у нас плата? — заговорил молчащий доселе Гепард.

Король откинулся на спинку кресло-трона и прикрыл глаза.

— Да. — Уверенность никуда не делась, но ответ прозвучал не так решительно.

— И вам известно, что случается с теми, кто пытается увильнуть от неё?

На этот раз Алгот ответил не сразу. Да уж, он много чего наслушался об этих двоих. Люди придумали им много прозвищ, и самое мягкое среди них — палачи. Потому что плата за разрыв контракта — смерть. И за исполнение в половине случаев тоже. Но что поделать, других вариантов не осталось.

Он открыл глаза и устремил холодный взгляд на фигуры в плащах. Королю не пристало сомневаться в своих решениях. Нужно сохранять твёрдость, хотя бы внешне.

— Известно.

— Тогда зачем вам это? Неужели нет другого способа?

— Вы всех отговариваете от контракта? — Алгот позволил себе лёгкую усмешку.

— Только королей, — буркнули в ответ.

— Я не могу пойти к двоюродному брату и потребовать, чтобы он вернул сына, у меня нет никаких доказательств. По этой же причине глупо затевать войну. Слушающие тоже ничего не знают. Минула неделя, если бы похищение затеяли ради выкупа, давно сообщили. Вы третья сторона, никто не сможет доказать, что именно я нанял вас, а значит, если вы… поссоритесь с моим братом, он тоже ничего не сможет доказать. Конечно, он будет догадываться, как догадываюсь я, но с этим я справлюсь.

— У него появятся доказательства, когда мы вернёмся за платой.

На этот раз ворчание прозвучало слишком тихо, и король его не услышал.

— Мы можем рассчитывать на вашу помощь? — в разговор снова вступил Сова.

— Я распоряжусь, чтобы вам оказывали содействие. Если что-то понадобится, обращайтесь к Шолту, — король указал в сторону слуги, ожидающего у двери. — Он ответит на все вопросы и будет сопровождать вас в замке.

— И присматривать. — Снова неслышное ворчание.

— Желаете узнать плату сейчас?

— Нет, — быстро, слишком быстро ответил Алгот. Выдержка всё же изменила ему.

— Боитесь узнать своё будущее? — насмешливо поинтересовался Сова, от которого не ускользнула поспешность короля.

— Верните моего сына. Что ждёт меня — не важно.

Его гости опустили капюшоны, открываясь перед нанимателем.

Перед Алготом стояли близнецы. Взгляд скользнул по коротким чёрным волосам и остановился на глазах. Такой неестественно насыщенный зелёный цвет он видел только у одного человека, и не отказался бы забыть его. Слишком уж… странным был Силт Ло.

— Значит, сойдёмся вот на чём.

Голос вернул Алгота к реальности, и он постарался запомнить лица наёмников, но взгляд зацепился только за вертикальный шрам на правом виске. В остальном самая обычная внешность. Зачем тогда они носят плащи с капюшонами?

— Мы обязуемся вернуть вашего сына в том состоянии, в котором отыщем. За это вы обязуетесь выплатить то, что выпадет в качестве платы. Как вам наши условия? — не удержался от ехидства Сова.

Условия были, мягко говоря, не очень. Особенно Алготу не понравились слова «в том состоянии, в котором отыщем». А если они отыщут труп, ему тоже придётся платить? Если бы только у него был выбор…

— Я принимаю их, — твёрдо произнёс он, вновь обретя спокойствие.

— Ещё бы, — продолжал едва слышно распинаться Гепард, — нам ведь так не хватает проблем.

Летары подняли капюшоны и отправились обратно к двери. Изучая вышитые головы совы и кошки, Алгот прокручивал в голове донесения, касающиеся этих двоих.

Наёмники получили широкую известность пять лет назад, когда заключили контракт с крестьянином. Тот нанял их ради мести, местный лорд убил всю его семью. Но причиной стало не то, что эти двое перебили весь гарнизон злосчастного лорда, после чего ушли, оставив замок пустым. Всё дело в плате. Проклятой плате, из-за которой к ним обращаются только отчаявшиеся. Всё, что имеешь, или собственная жизнь. И теперь ему придётся заплатить. Если бы только у него был выбор.

Но его нет, и придётся довериться этим наёмникам. Даже если верны догадки и они летары, одни из тех, кто начал Первую волну. Если бы Алготу предложили обменять собственную жизнь на жизнь сына — он бы не колебался, но этот контракт…. Остаётся надеяться, что наёмники найдут Сентиля живым.

Покинув стены замка, летары отправились обратно в таверну. Солнце к этому времени скрылось за горой, и над Вердилом сгущались первые сумерки.

Вдоль центральной улицы, до перекрёстка с Левой и Правой рукой, зажигали масляные лампы в фонарях. У «Спящего кабанчика» были свои собственные, у дверей и вывески, но их зажигали не всегда. Вот и сейчас для привлечения клиентов решили обойтись светом из окон и шумом, что разносился на несколько кварталов по округе.

Наёмники распахнули калитку, пересекли безлюдный дворик и вошли внутрь.

Причиной шума был менестрель, восседавший в центре зала. Весёлая мелодия флейты заставила большую часть посетителей позабыть о еде и выпивке и пуститься в пляс. Те, кого она не заинтересовала, сидели поодаль, играли в кости или потягивали вино в компании или одиночестве. Имелись места и для любителей поговорить без посторонних — пара столиков в углу. Хотя в таком шуме всё равно бы никто ничего не разобрал, только если орать на ухо.

Двое вышибал у входа разглядели плащи вошедших, и взгляд их разом поскучнел. Пока тут наёмники, о любых беспорядках в таверне можно забыть. А слух о них разойдётся мгновенно, в этом можно не сомневаться.

Они проследили, как один из наёмников, с головой совы на спине, прошёл к лестнице, ловко уклоняясь от снующих по залу служанок, и поднялся на второй этаж, где находились комнаты для ночлега. Несколько человек, разглядевших плащ и рисунок на нём, затормошили соседей, торопясь поделиться этой новостью.

Второй прошёл к стойке, за которой стоял невысокий полноватый мужчина в белом фартуке, из-под которого выглядывала клетчатая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Полуприкрытые веки сразу давали понять, кому таверна обязана своим названием.

— Мы останемся на ночь или две, Кетан. Передай Тромвалу, мы встретимся с ним на обычном месте в полночь. И пусть принесут в комнату обед.

Трактирщик ответил кивком и подозвал к себе служанку, отдать распоряжения об обеде. Затем наполнил кружку до краёв вином и плюхнул на стойку перед собеседником.

— Всё-таки берётесь?

— Можно подумать, у нас есть выбор. Кто в здравом уме заключит такой контракт с королём по собственной воле?

Кетан, тот самый крестьянин, что пять лет назад заключил контракт с наёмниками ради мести, пожал плечами. После смерти жены и дочки он утратил смысл жизни, и когда эти двое предложили ему работу, он согласился. Заправлять таверной, собирать для них сведения. Все получали такое предложение, если выживали после контракта. Шпионить для наёмников. Отчаявшимся людям всё равно некуда податься после того, как их цель осуществится.

— Тогда у меня есть кое-что для тебя, Гепард. Несколько дней назад тут останавливался один человече. Говор у него странный, вот я и приметил. Уходил утром, возвращался вечером. Говорил, что торговец, якобы приехал по делам. Но я ни разу не видел, что бы он с кем-то встречался, а ты знаешь, торговцы любят у меня собираться. А ещё он уехал в тот же день, когда пропал принц.

— Описать сможешь?

— Да нечего там описывать, — вновь пожал плечами Кетан. — Самый обычный человек, такие здесь толпами ходят. Длинные светлые волосы, серые глаза. Одежда простенькая, как у торгаша средней руки. Лошадь только приметная. Вороная, как у вас, а на подковах морда льва выбита. Такого герба ведь в Вердиле нет.

— Хорошо. Послушаем, что сможет добавить Тромвал.

— Передай это Сове, если застанешь его, — ухмыльнулся трактирщик и наполнил опустевшую кружку.

Потягивая лёгкое вино, Гепард наблюдал за весельем в зале. Оно поначалу поутихло, люди то и дело бросали на него косые взгляды. Но вскоре завсегдатаи расшевелили народ, и веселье вновь пошло полным ходом.

Да, привыкли тут к ним за пять лет. Когда два года назад они пробыли здесь месяц, им даже попытались нахамить. По пьяни, в запале драки, но всё же попытались. Тогда он и растолковал собравшимся, что может случиться с теми, кто попытается устроить тут погром.

Сообразив сквозь пьяный угар, кто перед ними, драчуны рухнули на пол и просидели так до утра — ноги отказывались держать их, то ли от количества выпитого, то ли от страха. Это сразу обеспечило таверне известность самого спокойного заведения, что, вместе с чистотой и умеренными ценами, немедленно привлекло торговцев.

Решив после третьей кружки, что надо бы и меру знать, Гепард поднялся на второй этаж, прошёл в конец коридора и толкнул дверь справа. Внутри никого не оказалось. Поднос с пустой посудой лежал на столе у окна. Рядом, на стуле, висел зелёный плащ.

Гепард подошёл к открытому окну. Оно располагалось над крышей конюшни, что позволяло незаметно уходить и возвращаться в таверну, чем близнецы частенько пользовались.

Несколько мгновений он разглядывал центральную улицу и ряды одноэтажных деревянных построек, размышляя над словами Кетана. Потом покачал головой, закрыл окно, повесил плащ на соседний стул и принялся укладываться спать.