10. Клава / Жигули / Лена /

КЛАВА

Клава появилась в его доме случайно. Как-то заглянули знакомые по спортзалу качки, обсудили дела насущные, вышли во двор продолжить разговор, а когда ушли, выяснилось, что они забыли Клаву. Девушка сидела в кресле и, слюнявя палец, небрежно листала немецкий каталог товаров, купленный Игнатом за двадцать рублей у латышских фарцовщиков. В другой руке она держала яблоко, от которого откусывала понемногу и не спеша жевала. Девушка выглядела неприметно, как говорится, не смотрелась, в школе наверняка была двоечницей, уж слишком тупо и односложно отвечала на вопросы, а шуток не понимала вообще, только глаза выпучивала и на секунду замирала с открытым ртом. Хорошо хоть слюни не пускала. Проще было выгнать и забыть, качки, наверное, специально привели её, чтобы отвязаться. Намёков покинуть помещение она не понимала, а как только Игнат высказался на эту тему более определённо, удивилась:

— Ты чего, перепихнуться не хочешь, что ли?

И Игнат захотел, хотя в этой девушке не было даже той дразнящей сексуальности, какую иногда источают некоторые бл…ди и хулиганки. Она была из тех, мимо кого пройдёшь и не заметишь, но уж раз доставили прямо на дом, да ещё и сама себя предлагает, решил, почему бы и нет.

Игнат указал на кровать. Клава бросила каталог на стол, с готовностью вылезла из юбки и трусов.

— Лифчик снимать? — спросила.

— Снимай!

Клава легла на покрывало и только что ноги не растопырила. Откусила от яблока и стала смотреть, как Игнат раздевается.

— Это ещё зачем? — возмутилась она, заметив, что Игнат достал из секретера ленту презервативов. — Я не трипперная.

— Точно знаешь?

— Знаю, — последовал ответ.

— Стань раком, — сказал Игнат, бросив презервативы на стол. Ему почему-то не хотелось смотреть девушке в глаза.

Клава равнодушно перевернулась, подтянула ноги и откусила от яблока.

— Перестань жевать! — не выдержал Игнат.

— Жалко, да?

— Ладно, жри.

— Можешь не отдёргивать, у меня спираль, — сообщила Клава, когда заметила, что Игнат ускорил движения и впился пальцами в её попу.

Кончив, Игнат вытащил член из темноты на свет божий.

— Не накапай мне тут, — сказал он.

Клава сунула руку между ног и поковыляла подмываться. Вернулась, оделась.

— Мне идти? — спросила.

— Иди.

— Можно яблочко возьму?

— Бери, сколько унесёшь, — сказал Игнат.

— Пакетик не найдётся?

— Вон газета, кулёк сверни.

Он знал, что никогда больше не встретится с этой девушкой. Лишь однажды в ресторане она подсела к нему за столик. Предложила себя на вечер.

Игнат протянул ей яблоко.

— Иди, гуляй, — отшил он девушку.

Та оскорбилась, обозвала Игната козлом и свалила.

Однако через много лет Клава прославилась. Она убила ножом своего любовника по кличке Бес, субъекта крайне неприятного и неоднократно судимого.

Милиция так намучилась с этим чёртом, что готова была вручить Клаве орден мужества или любой другой подходящий. Однако власти поскупились, не наградили даже какой-нибудь завалящей медалью или хотя бы значком ГТО, но и не посадили. А может, она и вправду защищалась, как было заявлено в суде.

ЖИГУЛИ

В июле позвонили из области и сообщили, что машины поступили на базу, можно ехать получать. Слово «купить» было не в ходу, вместо него в речевом обороте гуляли «достать» и «получить». «Достать» — означало купить по блату, не обязательно с переплатой, чаще по принципу: «ты — мне, я — тебе». Чтобы заиметь в магазине, на складе или в полезной конторе блат, нужно было ответно приносить какую-то пользу. Такие отношения назывались: «хочешь жить — умей вертеться». Игнат вертеться умел: чинил людям автомобили, телевизоры, вращался в кругах филателистов, нумизматов и коллекционеров антиквариата. При определённой сноровке всё это приносило прибыль или добавляло блат в соответствующей сфере советского жизнеустройства.

Для того, чтобы что-либо «получить», требовались связи, подогреваемые взятками или многолетнее стояние в очереди. Взятка за полученные Жигули состояла из четырёх бутылок коньяка и палки сырокопченой колбасы, которую Игнату удалось достать по блату. Начальники в те годы были скромнее, а умные и осторожнее, много не брали.

Слову «купить» оставалось мало места в социалистических товарно-денежных отношениях. Купить можно было или полное барахло, или товары, которые не являлись дефицитом.

Игнат получил в сберкассе чек, добавил имевшиеся наличные и отправился получать «Жигули» ВАЗ 21051. Это была новая модель «пятёрки», но с двигателем от 2101 и не с пластмассовым салоном, а под кожу. Не лучший вариант в смысле двигателя, но более надёжный, так как в классической пятёрке часто выходил из строя зубчатый ремень распределительного вала. На базе имелись в наличии два цвета — белый и зелёный. Игнат выбрал зелёный, он не так заметен в кустах. Шустрый механик сорвал пломбы, легко завёл двигатель. В сравнении с пронзительным визгом «Запорожца» неслышный шум мотора «Жигулей» звучал музыкой. Проверили комплектацию. В багажнике не оказалось ключей. Это Игната не волновало, у него имелось несколько наборов. Щетки-дворники почему-то не подошли, они ставились как-то совсем не так, как положено. Механик извиняющее посмотрел на Игната и сказал, что ничего не может поделать, на заводе положили не тот комплект. Пожертвование в виде двадцати пяти рублей тут же изменило ситуацию. Правильные дворники были извлечены из другой машины. Пришлось даже поблагодарить, хотя не оставалось сомнения, что эти — неправильные перекладываются на базе из одного багажника в другой. «Хочешь жить, умей вертеться!»

Можно было возвращаться домой.

Гараж принял Жигули с восторгом. Началась новая жизнь.

ЛЕНА

Игнат решил возобновить отношения с Леной из соседнего города, оставленной им в покое по причине продажи «Запорожца». Позвонил, похвастался новой машиной. Договорились встретиться. Он сказал, что приедет с приятелем, который просит свозить его в недавно открывшийся книжный магазин в надежде завести там блат. Книги тоже входили в категорию дефицита и некоторые «активисты» умели на этом зарабатывать.

Намёк был понят правильно, и Лена обещала прийти с подругой.

— Пригласи кого-нибудь посимпатичней, — сказал Игнат, — или мои друзья начнут тебя соблазнять.

— Ты с кем будешь? — спросила Лена и засмеялась.

— С Виталием.

— Это тот накачанный?

— Он самый.

Виталий отличался тем, что никогда не качал ноги. Торс у него был могучим, бицепсы, трицепсы, широчайшие, грудные, все мышцы кроме пресса, который он тоже не качал, выглядели впечатляюще. На неразвитый пресс за грудой всего остального, никто особо не обращал внимания, к тому же в летние дни его не видно под майкой безрукавкой, а ноги всегда спрятаны под спортивными штанами или джинсами. Девушки падали в обморок при виде Виталия.

Лена не подвела и пришла с новой подругой Алёной, которая сразу произвела на Игната магнетическое впечатление. Тоненькая, темноволосая и голубоглазая (шикарное сочетание), в светлых вельветовых джинсах и лёгкой модной кофточке, она вела себя совершенно непринуждённо, её улыбка завораживала.

День стоял жаркий, решили поехать на озеро.

Во времена самых первых встреч с Леной, когда она побаивалась оставаться с ним наедине, Игнат несколько раз брал с собой в Великие Луки кого-то из приятелей, чаще всего Виталия. Лена или по простоте душевной, или по другим лишь ей известным причинам постоянно приводила только страшненьких и невыразительных подружек. Приятели обычно оставались недовольны.

Своё недовольство высказывал и Виталий, то ему ноги коротки, то жопа отвисает, то бородавки на шее. Лена уже замучилась подыскивать новых страхолюдин, пока они, по-видимому, не кончились. И вот теперь она сделала ошибку, пригласив Алёну. Но об чуть позже.

Претензии Виталия скрашивались тем, что девушки (кроме Алёны), очарованные его фигурой, сдавались в первый же день, и из кустов он вылезал хоть и с перекошенной рожей, но сексуально удовлетворённый.

Алёна ему, возможно, тоже дала бы, но в тот день компания решила искупаться в озере. Виталий сдуру разделся. Его тонкие, почти рахитичные ножки под нависающей могучей фигурой выглядели комично. Девушки переглянулись и недоумённо уставились на Игната, который сам едва сдерживал смех.

Алёна осталась с Виталием на поляне у озера, а Игнат увёз Лену в лес. В этот раз ему удалось продвинуться чуть дальше и даже приспустить, но не снять, с девушки трусы. Но снова начались разговоры о желании сохранить для жениха невинность и прочая тоскливая лабуда. И у Игната пропало желание продолжать напор.

— А за меня ты вышла бы замуж? — выпалил Игнат неожиданно для самого себя.

Лена удивилась.

— Подумала бы, — сказала она, — но ты ведь не предложишь…

Слова эти заставляли Игната усомниться в своих действиях и стремлениях. Жениться он действительно не собирался.

Год без Лены, смена любовниц, бесстрастный секс, поиск новых приключений превратились в образ жизни и коренным образом менять его не хотелось. Так стоит ли ради дурацкой прихоти вмешиваться в жизнь этой хорошей во всех отношениях девушки? Пусть ждёт своего парня, пусть достанется ему непорочной, чистой, верной. И он решил оставить её в покое. Желанное женское тело, когда его можно не только видеть, но и ощущать — обнимать, трогать — затмевает разум, а поцелуев ему было мало, как удовольствие они остались в прошлом.