Часть 2 ПЕРВЫЙ ОПЫТ

ВАЛЯ

У Вали была отличная фигура, тонкая талия, голубые глаза и русые волосы. Не красавица, хотя один из приятелей категорически утверждал обратное.

Многочисленные родинки не очень её портили. Она любила рок музыку, книги, была умна и этим окончательно приворожила к себе Игната. Ещё она слегка картавила, но вскоре он это перестал замечать.

В отдельной квартире, на диванчике, а не в подъезде или на лавочке, всё развивалось сравнительно быстро, хотя Валя сразу предупредила, что ещё девочка, то есть девственница. Однако когда между ними впервые случился секс, Игнат тут же засомневался, действительно ли это счастье нагрянуло, настолько легко и без малейшего сопротивления его член вошёл в девичью ловушку. Он даже приподнялся и посмотрел на своего бравого молодца, который не промахнулся и проник туда, куда стремился.

— Ну, вот и всё! — с жаром выдохнула Валя, заметив озадаченность партнёра.

Игнат снова приподнялся и осмотрел поле боя.

— А крови-то нет, — огорченно сказал он.

— Значит, ещё не всё, — уверила Валя, пытаясь развеять его неудобные сомнения.

Игнат не стал спорить и словно отбойным молотком продолжил долбить её влагалище.

Больше они к теме девственности не возвращались. Надо отметить, что разочарование Игната заключалось не в том, что Валя была не девочкой, а в том, что, онанизм оказался ничуть не хуже впервые доставшегося ему реального секса, единственное преимущество которого заключалось в удовлетворении психическом, в понимании — я имею её, а не сам себя.

Валя вскоре забеременела и ужасно расстроилась. Игнат, у которого не прекращались сложности в отношениях с отцом, понял, что появился реальный шанс решить сразу две проблемы — иметь женщину и жилплощадь.

Они поженились. Все были рады. Отец Игната, что избавился от раздражителя, мама, что сын нашёл хорошую девушку. Сестра?.. сестре было пофиг, но она тоже изображала на лице радость.

НАЯНА

С Валей они прожили два года. За это время Игнат сумел удостовериться, что секс всё-таки намного лучше онанизма. Но не с женой, а с молоденькой соседкой по имени Наяна, которая частенько захаживала к ним, то за одним, то за другим, то за третьим. Как-то она зашла, когда Валя уехала к брату в Москву. Зашла и явно не хотела уходить. Чтобы как-то продлить приятный визит и сгладить неловкость ситуации, Игнат сунул ей в руки пачку журналов и сам подсел поближе, чтобы как бы пояснять, что там, в журналах, пишется и что изображено на картинках. Их тела сближались всё теснее, руки наталкивались друг на друга, Игнат то и дело «нечаянно» касался торчащей груди Наяны и, в конце концов, удобно пристроил на ней свою левую ладонь. Соседка машинально листала журналы, а Игнат уже потихоньку вытаскивал её кофточку из юбки. Потом снял бюстгальтер. Грудь у Наяны была большой, крепкой и нисколько не провисала.

— Давай снимем юбку, — обнаглел от успеха Игнат, — а то помнём.

Наяна не возражала и через минуту осталась в одних трусиках. Игнат понял, что настал его час попробовать другую женщину. Он взял её на руки и отнёс на кровать. Быстро разделся и лёг рядом. Однако снять последнюю женскую преграду оказалось намного сложнее, чем все предыдущие. Наяна почему-то проявила упрямство. Скрестила ноги и максимум что удалось сделать, это обнажить треугольник её черных редких волосков, сквозь которые заманчиво просматривалась гладкая белая кожа и тёмная впадинка женского секретного места. И тут, неожиданно для самого себя Игнат проявил находчивость — стал целовать девичью грудь, животик, постепенно пропихивая ногу между её коленок. Казалось, он сам создаёт себе препятствие, поэтому Наяна беспокойства не проявила. Потом Игнат спустил её трусики пониже, после чего уже другой ногой пролез в образовавшийся просвет. Всё остальное больше не вызывало трудностей. Пальцами ноги он сдёрнул трусики с ног девушки и комфортно улёгся между её бёдер. Открывшаяся ему картина удивила и взволновала. Тайничок Наяны оказался совсем не таким, как у Вали. Кожа больших губ не напоминала мужскую мошонку, не выглядела дряблой и провисшей. Плотная и гладкая она пружинила под пальцами. Малые губы не выпирали петушиным гребнем, их миниатюрность и упругость восхищали. Их было приятно трогать, на них было приятно смотреть. Их было приятно раздвинуть, и в них было потрясающе приятно проникнуть.

Много лет спустя, во времена полной и даже где-то гипертрофированной литературной свободы, Игнату попался хвалебный отзыв на «Тропик Рака» Генри Миллера. Он скачал из интернета несколько романов писателя, который оказался талантливым рассказчиком, невероятным словоблудом и совершенно бездарным порнографом. Описания половых оргий у Миллера в романе «Под крышами Парижа» походили на фантазии спятившего эротомана, никогда в жизни не имевшего более одной женщины и ничего не знающего о великом разнообразии описываемого им материала. Поэтому у него везде ведра спермы, брызжущие литры женской секреции, кущи волос, нескончаемая долбёжка и никаких, ведомых только тем, кто имел хотя бы нескольких женщин, нюансов.

Игнату повезло, он познал эту большую разницу уже со второй женщиной. И однажды чуть не выдал самого себя перед Валей. Та в случайном разговоре, зашедшем о половых органах, решив похвалиться, произнесла: «Моя аккуратненькая пися». Игнат непроизвольно усмехнулся. «Да-да, — ничего не поняла Валя. — Я в бане у многих женщин видела такое! Ужас!»

Как-то на работе, когда речь зашла о сексе, один из коллег, заявлявший себя большим экспертом в этом деле, сказал, что меняй баб не меняй, а между ног у всех одинаково, Игнат тут же догадался, что «великий» этот «специалист» никем кроме своей жены не лакомился. Но говорить ему об этом не стал. Лишь мысленно отметил, как легко люди саморазоблачаются, рассуждая о том, о чем не имеют понятия.

С Наяной Игнат понял, что секс с женщиной не просто улучшенный аналог мастурбации, а наслаждение более высокого порядка, не только физиологическое, но и эстетическое, когда удовольствие идёт по многим каналам восприятия, причем наиважнейшее значение имеет не конечный результат, а сам процесс.

С Валей они развелись. Немного со скандалом, немного не сразу. У обоих накопились претензии друг к другу, которые со временем не сглаживались, а только обострялись.

Секс с Валей после Наяны казался уже наказанием, а не удовольствием. К тому же она практически перестала готовить: варила огромную пятилитровую кастрюлю супа, так что жидкость при кипении выплёскивалась через край, и этим варевом её мужу предстояло питаться неделю. Или две, в зависимости от скорости поедания. Чтобы сократить срок, Игнат потихоньку сливал суп в унитаз.

В часы примирения она спрашивала:

— Ты меня любишь?

— Люблю, — выдавливал из себя Игнат через силу.

— Тогда поцелуй!

Любовный террор продолжался с завидной настойчивостью. «Обними меня. Дай мне твою руку. Посмотри в глаза и скажи, что любишь. Послушай, что я тебе скажу…» И надо было стоять и слушать. И не дай бог заскучать при этом. В такие минуты Игнат чувствовал, как в нём закипает ненависть, которую он всегда гасил, не позволяя себе распоясаться. Больше всего его бесили её подчеркнуто деловой вид, непреклонная уверенность в своей правоте, ехидная улыбка, указующая на ничтожность стоящего перед ней мужа, дрожащий подбородок, когда она злилась, расплёскивая жгучие эмоции словно кипяток. И чреватое очередным скандалом её тяжёлое молчание.

Об этой ли женщине он когда-то мечтал?!

— Мне такой муж не нужен! — строго выговаривала Валя, когда Игнат по её мнению что-то сделал не так.

— Могу уйти, — бурчал он.

— На чердак?

— На чердаке спокойнее.

— Уходи.

И однажды Игнат ушёл. Навсегда.

Следующая девушка появилась не сразу. Игнат, которому уже надоело болтаться по Валям, был рад, что в его судьбе произошёл разрыв шаблона. Среди новых подружек девушек по имени Валя некоторое время удавалось избегать.

Несколько раз он встретился с Наяной, поздними вечерами в небольшой комнате на его рабочем месте. Игнат заранее сдвигал два стола, превращая их в импровизированную кровать, стелил для мягкости ватники. Но в темноте, на ужасной постели всё было не так сладко как в первый раз. Наяна стала терять интерес к встречам — она хотела замуж.

Игнат вернулся в дом родителей и стал достраивать комнату на чердаке. Утеплил, заказал столяру вторую раму для окна, установил буржуйку. А вскоре купил с рук свою первую машину — "Запорожец" — неудобный, капризный автомобиль, который мог сломаться где угодно, даже в гараже во время попытки завезти двигатель. Два раза его колымагу возвращали в гараж на буксире, один раз он доехал сам, с отказавшими тормозами. Но нет худа без добра. Машину Игнат изучил досконально, мог собрать с нуля двигатель и даже нашёл решения, как усовершенствовать коробку передач, чтобы она работала более надёжно. Машина стала его вторым домом. Он жил в ней. Иногда под ней. К тому же даже такое механическое недоразумение, как "Запорожец", очень помогало в деле знакомства с девушками — автомобиль придавал любому засранцу значимости.