8. Ксения и Шура

КСЕНИЯ И ШУРА

Илья — приятель по спортзалу, заявился в дом Игната с двумя девушками. Шура — высокая красавица, Ксения — серая мышка. Подружки где-то выпивали, им не хватило и, отправившись на поиски добавки, они наткнулись на Илью, который сразу сообразил, что надо делать. Он знал, у кого всегда найдётся в шкафчике бутылочка-вторая спиртного.

Игнат достал бутылку вина. Выпили половину и Илья увёл высокую в летнюю кухню. Несложно было догадаться, что к Игнату он привёл девушек, чтобы избавиться от присутствия Ксении, чтобы самому полакомиться Шурой.

Мышка тараторила и тараторила, посвящая собеседника в тайны девичьих проблем. Игнат не слушал. Заметив невнимание, Ксения повышала голос и дёргала Игната за рукав, призывая к присутствию. Выяснилось, что приехали они из Москвы в гости к родственникам на летние каникулы. Ксении было четырнадцать лет, а Шуре вообще тринадцать. Скажи она, что им по двадцать, Игнат ни на минуту не усомнился бы, настолько зрело выглядели обе девушки. Не исключено, что Ксения просто врала, то ли, чтобы обострить интерес и повысить цену, то ли наоборот предостеречь от покушения на их сомнительную невинность. Игнат предпочёл для себя вторую версию, приставать к малолетке неблагоразумно. Однако не исключал, что если бы Илья не пожадничал и оставил его с Шурой, то захотелось хотя бы пройтись по ней поверхностно. Ксения же в этом плане совершенно не вызывала интереса. Она напоминала ему даже не мышку, а скорее, моль, казалось, тронь её, и посыплется белая пыль.

Неожиданно в коридоре раздался топот, и в дом ворвалась Шура.

— Он мне палец засунул! — вскричала она в ярости. — Пойдём отсюда!

Куда Илья ей засунул палец, было понятно без разъяснений.

Девушки ушли, приятель смущенно помялся, высказал несколько нелестных слов в адрес женского пола и потопал домой досадливо неудовлетворённый.

На этом приключения не закончились.

Через два дня выяснилось, что неутомимые ноги занесли подруг в тот же вечер в другую компанию. И после очередной бутылки вина Ксению изнасиловал Ефим, знакомство с которым у Игната ограничивалось приветами и разговорами на общие темы.

Вот этот самый Ефим и прибежал к Игнату с сакральным вопросом — «что делать?!»

Оказалось, что мышка Ксения вела дневник, а её папа тайком время от времени его почитывал. Последней записью в дневнике было записано: «Вот и опять меня изнасиловали». Папа, естественно, воспылал буйным интересом: кто такой! Ксения тут же выдала горе-любовника с потрохами.

Ефим продолжал:

— Папа заявился ко мне и поставил ультиматум — или я плачу за поруганную честь малолетней дочери три тысячи, или суд.

— И что ты хочешь? Чтобы я выступил свидетелем, что ты её не трахал?

— Нет, конечно. У тебя вроде родственник юрист, поговори с ним, может, что посоветует. Он же адвокат, да?

— Прокурор, — позволил себе пошутить Игнат.

— Нет, прокурор нам не поможет…

— Почему же… вместо пяти лет попросит три, судья не откажет.

— Издеваешься?

— Естественно. Где была твоя голова?

— Понимаешь, я из принципа её трахнул. Мне вообще-то другая понравилась — высокая, но та, как только поняла, что я от неё хочу, сбежала. А эта осталась и давай ломаться, мол, я не такая. Вино моё хлебать она такая, а палку поставить уже не такая.

— Удовольствие хоть получил?

Ефим вспыхнул, но сдержался.

— А может, и прокурор чего посоветует? — сказал он. — Поговори!

— Да не прокурор он, адвокат, но только ты сам с ним говори. Если я начну ему рассказывать твою исповедь, он решит, что это я изнасиловал малолетку.

Через несколько дней Игнат узнал, что Ефим предпочёл заплатить три тысячи.