Глава 10. РАССВЕТ НЕИЗБЕЖЕН

Завалы разгребли ближе к вечеру. Друзей, застывших и потерявших все оставшиеся силы и всяческое терпение, наконец-то вытащили с их спасительного пятачка, после чего занялись выручкой тех, кто находился в бункере. Крышка люка и впрямь оказалась достаточно крепкой, чтобы сдержать поток лавины — внутрь пробилась лишь малая толика снега, скопившаяся теперь небольшим сугробом, который медленно расплывался лужицей под лестницей.

После того, как крышка над головой захлопнулась, Лена, только догадываясь о том, что происходит снаружи, спустилась по лестнице, без сил упала на пол, где и разревелась, в полной мере осознав, что натворила, пойдя на поводу у своего упрямства.

Наплакавшись вволю, она все-таки собралась с духом, встала, вытерла слезы и решила исследовать тоннель — пошла по коридору к уже известному нам помещению, где встретилась с обитавшими там детьми, которые, к слову, оказались весьма общительными и добрыми. Девочку усадили на самый почетный ящик и даже угостили кусочком дефицитного здесь шоколада. Лена изо всех сил пыталась излучать ответную доброту, хоть ей в данное время и хотелось побыть одной.

Радости от того, что дверь открылась, и в проеме появились спасатели, она совсем не почувствовала. Девочка и без того знала, что рано или поздно ее вытащат.

Любовь Викторовна испытала сильнейшее потрясение, узнав о произошедшем на горе — может быть, только весть о том, что ее дочка, скорее всего, жива и даже вполне здорова, спасла ее от неминуемого сердечного приступа. Невозможно даже представить ее радость, когда она после многочасовой работы спасателей увидела свою дочь — их встреча заставила бы и высоковольтный столб расплакаться от умиления.

По возвращении на базу они вместе, держась за руки, зашли в гостиницу.

Лена еще на улице в одном из карманов куртки обнаружила небольшую красную розу* из пластмассы, которую теперь задумчиво рассматривала и вертела в руках, гадая, откуда та могла взяться; они как раз проходили мимо стойки регистрации. Изольда, дорабатывающая свою до невозможности длинную двойную смену, естественно, слышала о случившейся катастрофе, но даже не повела и ухом — как часто бывает с людьми, близкие которых находятся вдали от эпицентра трагедии (то же, кстати, касается и недавней истории со сторожем). Но сейчас она обратила внимание на предмет в руках Лены, и у нее вдруг екнуло сердце.

— Откуда это у тебя, девочка? — сдавленным голосом спросила Изольда, указывая пальцем на розу.

— Не знаю. Нашла в кармане. Думаю, кто-то ее туда подкинул, но не пойму, кому бы это могло понадобиться.

— Можно мне посмотреть?

Лена с готовностью протянула розу девушке. Та положила ее в ладонь и внимательно уставилась на нее.

Нет, конечно, это не могло быть обычным совпадением.

Она вспомнила их первую встречу после стольких лет. Вчера — как раз когда Вася вышел из номера и отправился на встречу с друзьями на склоне.

Они долго и удивленно смотрели друг на друга. Вася тогда не придумал ничего более подходящего, чем спросить:

— Ну как ты, Easy**?

В любое другое время она бы начала возмущаться подобному прозвищу. Но не сегодня и не сейчас.

И она не сразу нашлась, что ответить.

— Что произошло? — спросила Изольда, чувствуя, как голос неизбежно начинает дрожать, и глаза становятся влажными; она судорожно проматывала короткую беседу в голове снова и снова.

Лена рассказала все — начиная с побега из гостиницы и заканчивая поистине необыкновенным спасением. Во всех подробностях. Когда она дошла до описания того, как отправилась изучать коридор, мать тронула ее за плечо и, покачав головой, указала взглядом на лестницу. Лена с непониманием посмотрела на нее, но послушалась. Они покинули холл.

Поводом для столь неожиданного для девочки ухода послужила небольшое наблюдение женщины: концовку истории девушка-администратор уже не слушала — одна из ее собственных главных историй тоже только что закончилась, но хэппи-эндом ее концовку не смог бы назвать даже закоренелый оптимист. Лицо Изольды, смятое болью, сейчас как ничто другое вызывало искреннее сочувствие.

— Ты нашел ее… свою башню, — с горечью прошептала она. — Почему, почему же именно ты?

Не сказать бы, что они за эти два дня хоть раз поговорили серьезно. Тот первый разговор ограничился обычной пустой болтовней, из которой, как иногда кажется, и состоит вся наша жизнь. Позже они еще перекинулись парой словечек — во время событий с мнимым взломщиком, — но до полноценного человеческого разговора дело так и не дошло.

И теперь, когда изменить хоть что-нибудь оказалось сложнее, чем погасить солнце, даже сам господь бог не сможет точно сказать, к лучшему это или нет.

Странности с пропадающими вещами наконец-то закончились. Как выяснилось, Лена страдала одной из форм клептомании; мать об этом знала и раньше, но после небольшого курса лечения, назначенного дочери, пребывала в полнейшей уверенности, что недуг остался в прошлом. Как же она ошибалась! Приступы периодически повторялись, а признаваться девочке в этом совсем не хотелось: она прекрасно понимала, что такие вещи не красят человека. Она считала это недостойным, прекрасно зная, однако, что любому выдающемуся человеку приходится рано или поздно платить по счетам за свои дарования.

С самомнением у нее был полный порядок, но многие знакомые считали ее выдающейся личностью. Так почему бы не поддержать их точку зрения?

Украденные вещи раздали обратно, своим заждавшимся хозяевам. Все, за исключением приставки, — ее ребята разрешили девочке оставить себе. Лена, правда, больше так и ни разу ее не включила, относясь к ней, скорее, как к некоему талисману. Время от времени, поглядывая на игровое устройство, она вспоминала о Васе — жалея, что так толком и не успела с ним познакомиться.

Но — знать она, конечно, об этом не могла — им предстояла, по крайней мере, еще одна встреча.

Татьяна Кротова закончила собирать свои немногочисленные вещи и готовила документы: срок ее правления подходил к концу. И если вы думаете, что ее глубоко травмировали события сегодняшнего дня, то это так же верно, как и то, что луна ромбовидна: Татьяна поразительно быстро отошла от потрясения и ближе к вечеру уже чувствовала себя прекрасно.

Вопросы, которые в скором времени неизбежно появились у полиции, решились практически сразу — как и всегда при помощи убедительно раскрытого кошелька. А вот со слухами дело обстояло гораздо сложнее. Они — в особенности здесь — всегда распространялись чуть ли не со скоростью звука. Так что, после недолгого обсуждения положения дел со своей подругой (хотя, подругой она называлась только номинально, — такими лучшими подругами становятся после выхода замуж за человека, с которым выгодно вести дела), все-таки прибывшей на базу в середине дня, Татьяна приняла решение продать базу ее мужу — их бывшему спонсору — и заняться другим бизнесом. Каким, она пока еще не придумала, но вряд новый бизнес-проект ожидало что-то хорошее (за исключением неплохой денежной выгоды для руководства, разумеется).

Упомянутая подруга, Ольга (которую некоторые любили называть Лелей), как оказалось, знала о многих вещах, творящихся на базе: в свое время она случайно услышала, как работники базы обсуждают историю с Максимом, в которой были самым прямым образом замешаны. Успевшая изучить характер Татьяны, она совсем не удивилась ее вопиющему поступку, а в будущем использовала это знание себе на руку.

Дело в том, что Ольге давно хотелось помочь бездомным детям, обитавшим в округе, побиравшимся возле забора базы и иногда приворовывающим еду с общей кухни. Она какое-то время обеспечивала их пропитанием и иногда кое-какой одеждой за счёт своих сбережений, не говоря об этом никому — даже мужу, — боясь быть осмеянной и непонятой. Но ей всегда казалось, что этой помощи мало.

Покопавшись в архивах, она выяснила, что под Дикой горой когда-то располагались катакомбы, ведущие к старому бункеру, оставшемуся еще с довоенных времен. Найти его особых трудов не составило, как и попасть внутрь. Спустившись и осмотревшись, Ольга возликовала: место подходило идеально! Оставалось только навести порядок.

Зал для проведения творческих вечеров девушка своими силами более-менее оборудовала, а вот с набором актеров-добровольцев для периодических шоу возникли проблемы, решившиеся, впрочем, сами собой.

Один из рабочих, разговор которых она подслушала, после череды угроз стал ее первым подопытным актером-аниматором. Во время пилотного выступления Ольга увидела, что получается неплохо — дети пребывали в настоящем восторге от происходящего, и она увеличила количество актеров. Ей безумно нравилась цифра четыре — она буквально помешалась на использовании ее всюду, где только можно было. И так уж совпало, что участников сговора, не считая самой Татьяны, было как раз четверо.

Она все это время банально шантажировала их, заставляя работать на благо детишек, — в общем-то, доказательств причастности работников к сокрытию улик или даже к смерти коллеги у нее не было, но блеф, тем не менее, удавался.

И вот теперь Ольга стала новым директором базы.

Со сменой руководства произошли значительные изменения. В частности, здесь стали строже относиться к безопасности отдыхающих, рабочих и общей подготовке склонов. Работники были взяты на перевоспитание, которое, надо сказать, работало. Но главное, официально открыли приют на территории базы, теперь уже не боясь, что он превратится в объект рекламы и, в конце концов, перестанет выполнять свое основное назначение. В будущем же было решено расширить здание и организовать детскую горнолыжную школу. Почему-то верилось, что так оно и будет.

Начинались чудные времена.

Наши герои, совершенно вымотанные ожиданием окончания спасательных работ, также вернулись в гостиницу, к своим номерам. Но, как оказалось в будущем, не все вернулись к прежним местам в своих жизнях.

Поменялось многое. Настя через неделю после возвращения в город уволилась со своей прежней работы, основательно, но скоро обдумав все, переехала в «Совиный лог» и устроилась работать в новообразованном приюте — знакомая с общим устройством базы и некоторыми сотрудниками, она быстро освоилась. Тем более, теперешний директор базы полностью разделял ее любовь к детям. Находить общий язык с детьми ей удавалось легко — что уж говорить о том, что общение с ними доставляло ей неимоверное удовольствие. В общем, можно сказать, что Настя наконец-то нашла дело всей своей жизни — и дело это не оказалось скучной офисной работой, как она всегда полагала.

Михаил с болью воспринял новость о смерти Василия. Его болезнь вдруг оказалась такой ничтожной, такой жалкой по сравнению с произошедшим, что ему стали противны собственные вымученные страдания — что стало отличным импульсом для выздоровления.

После трагедии они с Ритой, кажется, сплотились еще больше. Время от времени им удавалось навещать Анастасию — вместе они обсуждали насущные дела, вспоминали прошлые не самые плохие события и, конечно же, с удовольствием катались на обновленных трассах, усердно и уверенно прогрессируя.

Из прежней компании их осталось всего трое.

Сергей — для кого-то нежданно, для кого-то вполне закономерно — пропал с радаров своих близких. С Настей они расстались совершенно спонтанно и совсем без скандалов — будто так оно и должно было в итоге случиться. Сергей съехал с их общей квартиры, избавился от последней вещи, способной выдать его местоположение — бесполезного теперь телефона, а его «форд», так и не дождавшийся ремонта, через какое-то время на эвакуаторе вывезли на кладбище автомобилей, где он со временем смешался с кучей других прошедших свой путь соплеменников. Как и его хозяин.

Периодически знакомые Сергея видят его в городе. По их словам, он шатается по пустынным переулкам на окраине города с остекленевшим взглядом и бормочет что-то под нос. Совсем перестав заботиться о себе и о своем внешнем виде, он превратился в бродягу, которому ни до кого нет дела. От уверенного в себе и способного достичь чего угодно Сергея, каким его запомнили друзья, не осталось совершенно ничего.

Лавина и его стерла с лица Земли.

Джиф остался с Настей. Однако, теперь он являлся не только ее собственностью, но и любимым питомцем всего приюта. Дети обожали играть с ним, и это обожание было отнюдь не взаимным: постоянные попытки с ним посюсюкаться выводили кота из себя. Тем не менее, своих хозяйских замашек он не лишился: благодаря им приют получил неофициальное название «Кошкин дом».

И даже после такого, грозящего неприятными последствиями переименования, ни одного пожара на территории «Совиного лога» больше не случалось.

Истории про Черного Сноубордиста вновь приобрели популярность. Нет-нет, на базе не стали продавать футболки с его правдоподобным изображением, идея съемок претенциозного документального фильма про Призрака Склона никому в голову так и не пришла, и уж тем более никто не всучивал билеты тем, кто хотел хоть одним глазом взглянуть на нечто сверхъестественное.

Дело в том, что временами люди по-настоящему стали замечать Сноубордиста — и это при том, что времена популярности рассказов про НЛО или снежного человека уже прошли. В сети интернет даже появилось видео, на котором кто-то заснял появление легендарного призрака. Правда, позже выяснилось, что ролик — подделка, но сам факт его наличия говорил о многом.

Народ перестал с откровенным скепсисом относиться к суевериям и россказням про привидений. Постепенно возвращалась некоторое понимание того, что мифы и сказки придумываются не только для детей. Детали легенды, правда, изменились; к тому же, некоторые утверждали, что помимо того, что они наяву видели Сноубордиста, еще и слышали его чистый искренний смех, не лишенный, впрочем, тоскливых ноток. И, по наблюдению людей, призрак не предпринимал никаких попыток хоть кого-нибудь напугать.

Если мифический злобный дух когда-то здесь и обитал, эти времена закончились.

Может ли кто-нибудь воплотить старую легенду в реальность? Рассказывают легенды о том, что уже произошло, или, пророчествуя, повествуют о событиях, которым только суждено когда-то произойти?

Сырные палочки лучше подавать с горчичным или томатным соусом?

На эти вопросы, к сожалению, нет однозначного ответа. Впрочем, соус тартар, к примеру, весьма неплох…

Что же касается легенд, одно о них можно сказать точно: трагизм концовок даже исключительно-печальных-и-слезовыжимающих-историй часто преувеличивают — подумайте сами, так же, в конечном счете, гораздо интереснее! Возможные продолжения, которые оставляют намек на более благоприятный исход, нередко становятся жертвами вселенского «глухого телефона». Что уж тут говорить, многим невдомек, что если надежды на лучшее не видно, следует попытаться нащупать выключатель и зажечь свет. И так во всем.

Только-только почувствовав заморозки, мы начинаем нещадно стучать зубами, проклинать вездесущие холода и уверять себя в том, что именно эта зима не закончится никогда. А если морозы по какой-то причине вдруг не наступили, кто-нибудь непременно их выдумает. Вечные, невыносимые и выжигающие душу дотла, о, да! Это так по-человечески.

Но какой бы мерзкой и вымораживающей стервой не выставляла себя пресловутая зима, даже под ее холодным коварством и свирепством скрывается теплота, которая когда-нибудь обязательно выберется из заточения.

Будьте уверены.

* — роза — отсылка к «Темной башне» Кинга, в данном случае является символом упомянутой Башни

** — сокращение от «Изольда», произносится как «Изи». Во втором значение — саркастичный намек на чрезвычайно «легкий» характер девушки