Глава 6. С ВОЗВРАЩЕНИЕМ

Слегка затянувшаяся прогулка на свежем воздухе, которая — уж извините — никак не тянула на звание Грандиозного Похода, подходила к своему завершению. Для кого-то из ребят она оказалась ответом на некоторые волнующие их вопросы, кому-то показалась, что проще было бы сходить поужинать в столовую, чем тащиться в какие-то дебри ради задушевных посиделок, а кто-то не мог думать ни о чем другом, кроме как о превратностях простуды и сопутствующих ее симптомах.

Насте же не давала покоя мысль о том, кто мог додуматься создать подпольный приют. Раздумывая над этим, она разглядывала носки своих ботинок и старалась поспевать за Сергеем — что являлось не самой простой задачей. Их тандем, похоже, окончательно потерял направление и разваливался по кускам.

— Кто же это все организовал? — спустя какое-то время, вполголоса, скорее, у себя, чем у всех остальных, спросила Анастасия. — Интересно было бы узнать…

— Если бы не твой вопрос, я бы подумал, что здесь замешана ты, — с безразличием ответил Сергей. — Такое ощущение, что ты приложила к этому руку. В твоем стиле.

— Это был бы весьма и весьма неожиданный поворот, достойный какой-нибудь захватывающей книжки. И я была бы не против такого, но нет. И даже несмотря на это, хорошо, что мы не книжные, а вполне настоящие герои, правда?

— Сейчас нет, но, может быть, когда-нибудь кто-нибудь и про нас напишет? — спросил изо всех силы пытающийся сохранить присутствие духа Миша. Простуда давила от души, температура уже наверняка побила его собственный рекорд и раздумывала над тем, чтобы замахнуться на новую высоту.

«Про нас-то, может, кто и напишет, но вот про тебя — вряд ли», — с негодованием подумал Сергей, — «Более скучного, бестолкового и ненужного персонажа и представить сложно. Тоже мне, герой нашего времени, тьфу!».

— Вот было бы здорово! — воскликнула Рита, к счастью для всех, пока не научившаяся читать мысли. — Я бы хотела стать писательницей. Жа-а-аль, что не получится, — привычно протянула она и с надеждой выдержала паузу — для того, чтобы кто-нибудь резонно возразил: «Но почему? Ты же так талантлива!». Но, поняв по отсутствующим выражениям лиц товарищей, что ждать подобного поворота событий можно дольше, чем выхода своего собственного бестселлера, все же решила ответить сама. — Где-то слышала, что для того, чтобы написать свою книгу, человек должен прочитать семьсот книг. А я и сотню за всю свою жизнь не прочитала...

— Именно семьсот, да? — оживленно переспросил Вася. — То есть, прочитаешь ты шестьсот девяносто девять, и этого будет недостаточно, да? А если увлечешься и не заметишь, как осилишь целых семьсот одну, все конечно? «О, как же так вышло?! Мне же теперь никогда не написать свою книгу! Черт, моя жизнь прожита зря!».

— Ну не так кар… кардинально, — запинаясь, прокаркала Маргарита.

— А для накрутки счетчика можно читать сектантские брошюрки, — все не унимался Вася. — Ко мне, знаешь, сколько этих сектантов подходит на улице — и каждый пытается что-нибудь из своих талмудов всучить. Добрые такие! Если бы я каждый раз соглашался взять книжечку, у меня дома уже скопилась бы целая библиотека. Хочешь, буду специально для тебя их брать? Мне не сложно.

— Нет, спасибо, — надувшись, ответила Рита. — Зря я, наверное, затеяла этот разговор.

На некоторое время снова воцарилась тишина. Но после продолжительного молчания, когда уже стало ясно, что тема себя исчерпала, Василий все-таки решил уточнить:

— А инструкция к телевизору считается?

От его недавней серьезности не осталось и следа. Пешее путешествие, основательно сдобренное издевками, продолжалось еще около часа с хвостиком.

В итоге, вернувшись и разойдясь по своим номерам, ребята как нельзя лучше проиллюстрировали слово «усталость».

Михаил, проглотив горсть таблеток — в порыве глупой человеческой надежды проспать после их приема без неприятных ощущений, превращаемых подсознанием в кошмары, а наутро очнуться абсолютно здоровым, — быстро отключился. Рита некоторое время сидела у кровати мужа, глядя на него широко раскрытыми, полными сострадания глазами, а потом и сама не заметила, как уснула.

В соседнем номере ребята отведенным койко-и-дивано-местам. Сергей с Настей сразу же свалились без задних ног, каждый, впрочем, строго на своей половине кровати. Василий, позевывая, еще с полминуты стоял около своего дивана, оценивающе разглядывая разлегшегося на нем кота, который, к слову, даже и не подумал как-то поприветствовать вернувшихся хозяев.

— Ты когда-нибудь слышал поговорку «Наглость — второе счастье», пушистик? — наконец, поинтересовался у Джифа Вася; Джиф привычно ответил безразличием, Вася изобразил недовольство. — Знаешь, ты самый счастливый кот в мире!

С этими словами он резким движением руки спихнул недовольное животное на пол и занял свое законное место.

И только удобно устроившись, с раздражением понял, что забыл потушить свет. Ему показалось, что кот злорадно усмехнулся в усы.

Животное жаждало реванша.

А кто-то в это время еще и не думал ложиться спать. За дверью самого важного на базе кабинета происходило словесное четвертование бедняги, не справившегося с Великой Ответственностью.

— Тимур, как это понимать, а? — совсем без интереса в голосе спросила Татьяна. Она даже не смотрела на своего заместителя, робко переминающегося с ноги на ногу напротив ее стола, вместо этого изучая многочисленные разбросанные на столе бумаги. — Меня не было всего двое суток. Двое суток!

Ее речь становилась более взрослой и выразительной, когда дело касалось особых случаев воспитательной работы с подчиненными. Подобные перемены в способе выражения мыслей служили своеобразным сигналом — если уж Татьяна Кротова заговорила так — жди беды.

Она взяла в руку приличных размеров каучуковый мячик, лежавший возле пепельницы, задумчиво подбросила его вверх и, поймав, неожиданно метнула в сторону противоположной стены с таким расчетом, чтобы он неминуемо отрикошетил в спину Тимура Асыловича. Практически так и случилось.

— Но, Татьяна Алексеевна, это же несчастный случай, — запричитал Тимур, в последнее мгновение отскочивший от направлявшегося к нему с энтузиазмом торпеды каучукового снаряда — что выглядело весьма забавно, учитывая должность, отменную серьезность и строгий официальный вид этого человека. — Никто и не предполагал, что...

— Тс-с, — приложила палец к губам его начальница и, наконец-то, взглянула на подчиненного. «Какой же ты жалкий!», — с брезгливостью подумала она. «Надо бы тебя проучить — да так, чтобы урок не пропал даром… Что у нас там есть из черновой работы? Снег побросать… чушь; щит перекрасить… ерунда полная; трассы… Ну конечно же, трассы!».

Татьяна внутренне возликовала. Вот же оно: именно подготовкой трасс попросила ее заняться подруга пару часов назад! И она сама же пообещала, что сделает все в лучшем виде. А обещания-то для того и существуют, чтобы иногда их выполнять. Если не подчиняться таким вот небольшим правилам, можно запросто отправить этот небезгрешный мир в тартарары. Такой исход событий, конечно, нельзя назвать самым плохим...

Но только не сейчас. Еще рано. Пока Татьяна Алексеевна Кротова не удостоит своим долгосрочным визитом Сейшельские острова, конец света будет упорно дожидаться своей постоянно переносящейся мировой премьеры. После этого — да ради бога!

Все эти мысли, тем не менее, никоим образом не нашли отражение в глазах Татьяны. Из них сейчас сквозила такая безмерная неприязнь, что Тимур Асылович пожалел, что вообще пришел в этот кабинет. И устроился на эту работу. И, кстати, в роддоме было не так уж и плохо, если подумать…

— У тебя есть шанс. Маленький, но шанс. Подай-ка мячик, плиз-з, — смягчившись, попросила Татьяна, подражая герою одного индонезийского фильма. Подчиненный, не раздумывая, тут же оправдал свой статус: подчинился. — Вот и молодец, вот и ладушки, — изобразив улыбку, похвалила его Татьяна.

И швырнула мячик уже не в стену, а прямо в Тимура. Тот успел пригнуться, но мячик, снова отрикошетив — но уже от двери — ощутимо ударил его в спину. Тимур невольно охнул и потер пострадавшее место.

— Так вот, шанс… Значит, так: сегодня ты лично возьмешься за рычаги ратрака и наведешь порядок на всех трассах. Ты понял меня?

— Да, Татьяна Алексеевна, — испуганно залепетал Тимур Асылович, не имевший никакого представления о том, как управлять ратраком — не говоря уже о том, чтобы что-то там с его помощью подготавливать.

— И не дай бог, узнаю, что эту работу сделал кто-то другой! В общем, ты в курсе, кто я, и что я могу с тобой сделать. А теперь, бай. То есть, проваливай, — она указала пальцем на дверь и, делая вид, что сразу забыла о существовании своего заместителя, снова принялась за изучение документов и настольных принадлежностей.

Тому, как мастерски Тимур исполнил трюк с исчезновением, позавидовали бы лучшие иллюзионисты мира.

— Оки доки, — задумчиво произнесла Татьяна и, порывшись в ящике стола, выудила большой скоросшиватель, в котором хранились досье на подчиненных, находившихся у нее на особом контроле. Перебрав несколько листов, она нашла нужный и с усмешкой перечеркнула фотографию своего заместителя красным маркером. — О-оки доки.

Всем нам знакомы странные, временами пугающие, временами просто раздражающие шумы, которые ни с того ни с сего появляются ночью и приносят массу неудовольствия и ненужных параноидальных мыслей. Например, спросонья может показаться, что воры проникли в квартиру и уже выносят что-нибудь по-настоящему важное: подставку для зонтиков или — не дай бог! — ложку для обуви!

Вот и Сергей ночью сквозь сон слышал какой-то шорох в гостиной и вроде бы чей-то ворчливый голос. И это точно не было похоже на ставший теперь традиционным храп (сегодня уже переходящий в хрип и кашель) Михаила. В общем, Сергей определенно слышал что-то странное, но, как это часто случается, не придал никакого значения. Да и после навалившейся усталости его не поднял бы на ноги и приставивший к виску ствол пистолета грабитель.

Лишь утром, потягиваясь и нехотя вставая с кровати, он вспомнил об услышанном — тут же припомнив, что и в предыдущую ночь слышал нечто подобное. Или ему это приснилось? Черт теперь его разберет. Сергей наскоро оделся, вышел из комнаты и оценил обстановку: на диване, развалившись и перекинув ноги через подлокотник, отдыхал Василий. Коту все-таки не удалось отвоевать территорию, и он лежал около дивана, удобно устроившись на носках захватчика.

В остальном, в номере с момента их возвращения ничего не изменилось.

Сергей подошел к окну и выглянул на улицу: день обещал быть солнечным. И хорошо, и прекрасно — на лице его невольно вытянулась улыбка. Ночные выматывающие приключения, непрекращающиеся передряги и обостренные отношения с остальной компанией, казалось, остались далеко позади, а душа… Душа просилась на волю! И заодно, как бывало в прежние чрезвычайно счастливые дни, просила чашечку кофе. А то и кружку кофе.

И Сергей даже и не думал ей отказывать! Он отыскал свою кружку и завернутый в целлофан пакет с растворимым кофе, насыпал удвоенную дозу — ровно две чайных ложки порошка — и отправился за кипятком. Уже подходя к двери, он с любовью взглянул на свой сноуборд, прислоненный к стене. На мгновение ему показалось, что...

Сергей остановился и пригляделся. Нет, совсем не показалось. Он провел рукой по скользяку*. На ладони остался влажный след. Сноуборд после их возвращения уже мог высохнуть пять раз. Без вариантов.

Да быть того не может!

Сказать, что Сергей был шокирован, мог лишь человек, способный назвать взрыв газопровода малозаметной искоркой. Он не верил своим глазам и ощущениям, хоть и начинал понимать, что зря. Пресловутый ночной шум теперь не казался таким уж фантомным.

— Как же так? Как же так… — забормотал он. Но очевидность произошедшего слишком отчетливо бросалась в глаза. Кофе отменялся. Солнечное утро уже совсем не радовало.

Оно и понятно: едва ли кому-то по душе, когда исключительно скверные истории, связанные с прошлым, повторяются.

Но зачем вообще нужны грабли, если на них никто не собирается наступать?

* — нижняя поверхность сноуборда