Глава 3. СТАРЫЕ НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ

— Еще раз всем привет! Зовут меня Сергей, мне тридцать с хвостиком лет и я сноубордист. Не то чтобы горжусь этим приятным фактом, но при случае никогда не забываю о нем упомянуть. Работаю я юристом — довольно скучная, надо сказать, профессия, но, тем не менее, я ни в коем случае не отговариваю никого из вас, если вдруг решите пойти по моим стопам. Вам вполне может понравиться. У меня есть замечательная девушка и, кстати… — Сергей на пару секунд перевел освещение миниатюрного прожектора на Анастасию, которая скромно помахала рукой, — вот она! Хм. Что еще? А, ладно, — откинувшись на спинку дивана, произнес он, — думаю, пока хватит. Теперь…

Только он собрался передать эстафету, как послышался не очень разборчивый Настин шепоток:

— А как же…? Ну… Давай-давай, расскажи им… Почему?

— Да это никому не интересно, — с деланным безразличием попытался отделаться от неудобного вопроса Сергей. — Прекрати.

Но шушуканье со стороны дивана и не думало прекращаться: Анастасия, по-видимому, решила идти до конца. Выразительность ее шепота росла и росла, постепенно достигнув такого уровня, что могла бы запросто открыть Тайную комнату*, находись та неподалеку.

— Хорошо, хорошо, — сдался, наконец, Сергей. — Если тебе это так важно… В общем, есть еще кое-что… — обратился он ко всем остальным, повысив голос. — Я не толерантен к лыжникам. Причем, уже очень давно. И да, если кто-то хочет знать: Настя — единственное исключение, хоть я и всегда хотел, чтобы она отказалась от лыж и стала сноубордисткой. Теперь довольна, да? — с легким раздражением спросил он, обращаясь, само собой, к своей девушке.

— Да-да, не кипятись, — тихо проговорила Анастасия. — Ничего страшного не произошло.

— Конечно. Всем наверняка плевать, — резко ответил Сергей. — Держи, — он передал ей фонарик, — твоя очередь.

Никто из остальных участников «игры» не проронил ни слова, очевидно, чувствуя себя немного неуютно из-за небольшой ссоры приятелей. О присутствии кого-то кроме Сергея и Насти в этой комнате сейчас напоминало только шуршание пакетика с чипсами и чье-то чрезвычайно тихое, но смачное чавканье.

— Как скажешь, — произнесла Анастасия, — как скажешь.

Щелкнула кнопка, и все увидели ее лицо. Невероятно серьезное лицо. Людей с таким выражением лица лучше не злить — они, без сомнений, способны заколотить до смерти любого даже самым безобидным предметом. Например, маленькой шариковой авторучкой или металлической пуговицей.

— Меня зовут Настя. И я, как вы наверняка заметили, самая настоящая блондинка. По цвету волос, само собой, не по состоянию души, — с нервным смешком добавила она. — У меня есть любимая работа и не менее любимый парень, — она подсветила физиономию Сергея, — вот, полюбуйтесь на него. Что еще? О, еще я катаюсь на горных лыжах и не испытываю отвращения по отношению к сноубордистам. Наоборот, мне импонирует то, что они тоже любят зиму и спорт! И я считаю, что это вполне нормально, — последние слова были, конечно же, адресованы Сергею. — Я закончила. Кто следующий? — с ноткой безразличия спросила она, подкидывая фонарик в руках. — Рита?

Разоблачающий луч фонарика стремительно сорвал покров ужасной гастрономической тайны: все увидели Маргариту, которая с жадностью акулы, полжизни просидевшей на строгой диете, откусывала кусок от невиданных размеров бутерброда с сыром, колбасой, салатным листом и икрой. Неожиданно пойманная с поличным на месте преступления, она покраснела и, в спешке пережевывая половинку самодельного чизбургера, смущенно профыркала:

— Пвофстите… Куфать офень фофется…

Кто-то громко хмыкнул.

— В следующий раз буду предупреждать перед тем, как озарять ваши лица, — стараясь сохранить серьезность, сказала Настя. — Может быть, тогда Миша расскажет нам свою историю, раз уж Рита у нас э-э… временно занята? Если, конечно, ты там ничего не жуешь.

— Это как сказать, — замешкавшись, ответил Миша, — Дай мне еще минуту, ладно?

— Наверное, стоило для начала поужинать, а потом уже играть в эти глупые игры? — подал голос Вася. — Кидай мне фонарик, Насть, мой черед.

— А ты разве не кушаешь? — с сомнением спросила Анастасия. — Я слышала какие-то подозрительные звуки c твоей стороны…

— Тебе показалось. У меня с этим полный порядок.

— Ладно, тогда лови!

Кувыркаясь, фонарик эффектно прочертил в воздухе яркую дугу. Но вместо того, чтобы попасть в руки Васе, он угодил ему прямехонько в лоб. Невольная жертва охнула.

— Ой, прости-прости, — извиняясь, затараторила Настя. — Я не хотела, правда…

— А-а, все понятно, — потирая ушибленное место, сказал Василий. — Это месть за Серегу, да? Я его ситечком, а он меня с помощью твоих рук фонарем? Ладно-ладно, я вам это припомню, так и знайте, — он скорчил злобную рожицу и начал свой рассказ:

— Мое имя вы все и так знаете, так что я просто притворюсь, что первого, крайне важного пункта нашего анкетирования нет и никогда не существовало, — Вася откашлялся. — Мне около тридцати пяти лет, я работаю в школе учителем английского.

— Что, серьезно? — с легким удивлением спросил Михаил.

— А когда я был несерьезен? — вопросом на вопрос ответил Василий. — Да, я учитель. Работа у меня не пыльная. Хотя, — он задумался, — иногда приходится стирать пыль со старых учебников. Детишки от меня в полнейшем восторге — когда я ставлю им пятерки и не строю из себя диктатора и изверга, только и мечтающего о том, чтобы испортить счастливое будущее этим мелким пакостным дарованиям. Если честно, не так уж и часто они бывают в восторге. Пожалуй, чуть реже, чем строители делают ремонт в нашем спортивном зале. А его… Сейчас-сейчас, — он начал что-то усердно считать на пальцах, — Ого! Уже пять лет не ремонтировали!

— Да-да, все поняли, что лучшего учителя года, чем ты, школьникам не найти, — в очередной раз закатив глаза, произнес Сергей. — Это все?

— Моя биография гораздо, гораздо обширнее, — обиженно ответил Вася. — Но раз уж вам надоело — тогда все.

— Ва фет, Вафя, фавкафывай! — подбодрила его Рита.

— Да, давай, интересно же было, — поддержал ее Миша.

— Нет, я же сказал — все. Следующий.

Упорство Василия было стойким, как несущая стена. Настя с упреком посмотрела на Сергея. И он бы непременно ответил что-нибудь до невозможности язвительное на этот взгляд, если бы только мог его заметить. Но — Большой Свет все еще никто не зажег, так что возможный маленький конфликт повторил незавидную судьбу фантика, попавшего под лопасти включенного вентилятора.

Василий катнул фонарик по полу примерно к тому месту, где должны были находиться молодые супруги. Что-то стеклянное звякнуло и упало на пол.

Михаил, решив избежать ненужных расспросов и фирменных подколок, схватил фонарь и принялся торопливо импровизировать:

— И снова здравствуйте! Мы продолжаем свое вещание из ослепительного или, как его еще называют, Хоть-Глаз-Выколи номера! С вами Михаил...

— И, конечно же, Маргарита, ребят! — крикнула его жена, видимо, все-таки разобравшись с проблемой изрядно набитого рта, и выхватила из рук супруга фонарик, словно микрофон у ведущего на телепередаче.

— Вместе мы фруктовый сад! — подобно веселому хору из ясельной группы вместе проорали супруги и прыснули от смеха, раздвинув ветви метафорических кустов и засветив прячущийся в них рояль. Но, даже с учетом этого, их выступление явно разрядило слегка накалившуюся обстановку.

— Я работаю бухгалтером, а по поводу возраста… Я еще очень и очень молода! А вот это мой муж! Глядите! — Рита высветила довольное лицо Михаила, который не преминул возможностью воспользоваться всеобщим прикованным вниманием:

— Подтверждаю! А я по профессии водитель, работаю в банке, мне двадцать восемь лет. Ну а справа — сейчас вы очень удивитесь — справа сидит моя любимая жена! — поведал он, с улыбкой кивнув в сторону Риты. Их руки незаметно сплелись между кресел подобно двум вьюнам на садовой изгороди.

— Ну вот, хоть кто-то сможет нас развезти по домам, когда Серега напьется в дровишки! — радостно воскликнул Василий. — Уже одна хорошая новость! Давайте дальше. Вдруг окажется, что у вас где-то завалялся лишний миллион долларов, и вы никак не можете решить, куда же его деть? Если, конечно, вы понимаете, о чем речь…

— Нет, Вася, мы тебя разочаруем, — с деланным унынием произнес Миша. — Нет у нас миллиона, — услышав это, Василий грустно вздохнул. — Зато есть бесконечно теплый семейный очаг, весьма большая коллекция вредных привычек и огромное желание научиться кататься на сноуборде!

— И с исполнением этого желания вы обязательно должны нам помочь! — громко дополнила Маргарита.

— Поможем, поможем, — заверил их Сергей. — Обещаю, что сделаем все, что в наших силах. Будете у нас чемпионами склона.

— Будете, будете, — согласился Василий. — А теперь, раз уж все всё рассказали, Сергей, если Вас не затруднит — включите, пожалуйста, свет. У меня уже появилось неприятное ощущение, что за все то время, которое мы здесь сидим, в этой темноте завелся отъявленный маньяк, только и ждущий подходящего случая лишить меня моей драгоценной жизни каким-нибудь изощренным способом.

— Как Вам будет угодно, Василий, — отвесив никем не увиденный поклон, подыграл другу Сергей и, даже не подумав о последствиях, легкомысленно клацнул кнопкой выключателя. Все присутствующие прищурились от наводнившего помещение света.

Через несколько секунд, когда глаза привыкли к освещению, взору компании предстала картинка комнаты, несколько отличающаяся от той, которую они запомнили до наступления темноты: теперь на столике покоился чуть ли не зубами разорванный пакет с едой (точнее — с ее останками), около четы молодых супругов и рядом с диваном были разбросаны бумажки, пакетики, крошки и пара бутылок (вокруг Василия пространство, если не считать раскиданных во время поисков приставки вещей, сияло чистотой и порядком).

Никто, видимо, не знал, что сказать по поводу неловкой ситуации, и пауза затянулась, как сезон дождей на экваторе.

— В общем, так, — решил все-таки взять на себя обязанности лидера Вася, резонно предположив, что больше в данный момент это сделать некому. — Завтра подъем в восемь часов — просыпаемся, кушаем, готовимся к выходу и встречаемся в холле в половине девятого. С собой иметь деньги, высокую самооценку и, по возможности, отличное настроение. За этот вечер мы так много о нас с вами узнали, что впору писать друг другу многотомные мемуары. Но если вдруг — я понимаю, что это очень маловероятно — кто-то что-то не успел о себе рассказать — ничего. У нас есть целых два дня, чтобы наверстать упущенное, так что не переживайте. Ну а теперь давайте-ка уберите весь этот мусор с глаз моих долой. И чтоб больше такого не повторялось, ясно вам? — он обвел всех серьезным взглядом. — Приступайте. А я пока схожу, проветрюсь — заодно и оценю обстановку в гостинице.

В полной тишине, не дожидаясь напрашивающегося «Есть, сэр!», Василий встал, пересек комнату и вышел за двери. Оставшиеся четверо приятелей молча поднялись и принялись убирать материальные результаты пищевой аннигиляции. Друзья были пристыжены, усмирены и прижаты к ногтю. Причем, человеком, который сам должен был оказаться на их месте.

И именно это было самым удивительным и странным.

В то же самое время Василий, спустившись на первый этаж, подошел к мусорному ведру и со словами: «Тоже мне конспираторы, даже следы замести не могли…», стал аккуратно доставать из многочисленных внутренних карманов своей жилетки некоторые предметы. А именно: три опустошенных бутылки пива, пустые пакетики из-под сушеных кальмаров, сухариков, чипсов, орешков, газету с рыбными очистками, обертки от плавленых сырков и разжеванную жвачку, которую он, воровато оглядевшись, прилепил на стену около ведра.

После этого Вася вышел на улицу, охваченную еще не окрепшим декабрьским морозом, поежился, закурил сигарету и, взглянув на безумно красивое в это время года ночное небо, решил, что вечер, незаметно перетекший в ночь, несмотря ни на что, все-таки удался.

Ночь, весело жонглирующая бесчисленными снежинками, пускающая их в пляс по территории базы и беззаботно насвистывающая порывами ветра лишь ей одной понятную мелодию, кажется, была с ним полностью согласна.

* — речь о второй книге из серии о «Гарри Поттере», в которой Тайную комнату открывали с помощью змеиного языка, воспринимавшегося людьми как обычное шипение