Письмо брата Джона Томаса от 4 сентября 1798 года

Лондон, №55 по улице Сент-Джеймс, 4 сентября 1798

Дорогой Аарон,

Как же мне стыдно осознавать, что я так долго не брал перо в руки, потому скажу только, что получил твое любезное письмо от 18 апреля с рейда Невис. Я куда-то положил его, как и коротенькое письмо мистера Хеймза и еще одно, что пришло в то же время; и именно это послужило основной причиной задержки, ибо каждый день я надеялся, что обнаружу его, но по сегодняшний день оно так и не нашлось. Поэтому я надеюсь, что, если в нем было что-то важное, чего я не заметил, ты припишешь это вышеизложенному обстоятельству.

Я прошу позволения наисердечнейше поздравить тебя с успехом. Надеюсь, ты его преумножил. Для тебя это будет славно, ибо ты можешь встретить и иные препятствия в своей жизни. Поскольку мне не нужно давать тебе советов как жить, поскольку твой жизненный опыт научил тебя глядеть на вещи иначе, я не сомневаюсь, что Господь послал тебе доброе здоровье и прочие радости жизни на долгие годы, чтобы ты смог пожать плоды своих трудов.

Теперь я прошу позволения заметить, что получил три гинеи от мистера Мода на счет матери, и пожелал, чтобы мистер Джон Прайс немедленно их ей выплатил, и, разумеется, это было сделано. Мои деньги были тогда у него — рента за мое поместье в Шропшире, он — мой посредник в делах, и я верю, что он — честнейший человек. Посылка, которую привез мистер Хеймз, пришла в сохранности, но я осмелюсь заметить, что он три недели пил, после того как корабль пришел на пристань Темзы, три недели, прежде чем он смог достать ее и множество иных вещей генерала К. с таможни; но, в конце концов, мы получили ее в сохранности и не войдя в расходы, кроме того, он вел себя очень вежливо и говорил о тебе приятные вещи. В ответ я сделал самое малое из того, что мог, чтобы ответить на любезность: несколько раз он приходил в гости [без кареты] и выпил несколько бокалов вина, а однажды я преподнес ему билет в оперную ложу. Сейчас он в деревне, и я был весьма удивлен, когда не позже, чем вчера вечером прочел в Стемфордской газете, что он женился, как подтвердит тебе переписанный ниже абзац, если, конечно, ты уже не слышал об этом раньше.

«В субботу в Сент-Джордж, Блумсбери, Джон Хеймз, эсквайр, проживающий в Уикли, Нортгемптоншир, капитан порта, начальник гавани и морской офицер колонии Его Величества Сен-Люша женился на мисс Берроуз из Челтенхэма».

Миссис Томас шлет тебе всю свою любовь и очень тебе признательна.

Напишу тебе о ракушках; многие из них преинтересны и будут храниться в память о тебе. Сороконожки выглядят очень отвратно. Письмо нашей матушке я получил и немедленно переслал его без дополнительных сборов Уильяму, он был тогда в деревне. Так что не сомневаюсь, она получила его в целости.

Газеты стали нынче так дороги, что я, подобно другим торговцам, не беру их, как обычно, потому у меня их нет. Но один человек пообещал раздобыть мне некоторое количество, и я, как только получу их, каждые две недели немедленно буду посылать их тебе, если ты захочешь почитать недельную газету. Я сделаю это с большим удовольствием, если ты полагаешь, что будешь своевременно их получать.

Я думаю, ты не слишком удивишься, когда узнаешь, что у тебя на днях появился еще один племянник. Миссис Брентон разродилась крепеньким мальчиком на прошлой неделе, и, похоже, что они с ребенком чувствуют себя очень хорошо.

Не знаю, есть ли у меня еще новости о нашей семье, чтобы рассказать тебе. У Мозеса и Уильяма все достаточно хорошо. О себе я не могу сказать того же, о большей части лета не сказать ничего хорошего. Миссис Т. и четверо моих детей в добром здравии. Твой крестник Фрэнсис зачислен в пансион, но я не думаю, что из него когда-либо получится стоящий человек. Миссис Т. сейчас в Рединге, я же не могу покинуть дом, поскольку сейчас мы в затруднительном положении из-за слуг. Хотя Бог знает, в это время года наши дела идут еле-еле, да еще и разгул преступности; то или иное, но можно сказать, что наши дела почти в полном упадке, и я не знаю, когда этому будет конец, поскольку французы захватили Ирландию и, как предполагают, высадили около двух тысяч человек. Но в прошлую пятницу Корнуоллис[1] должен был сразиться с ними, и я почти не сомневаюсь, что он не ударит в грязь лицом. Хотя несколько дней назад французы обратили в бегство генерала Лэйка[2] и захватили часть его пушек. Однако, если местная чернь не примкнет к французам, то они вскоре пожалеют о своей смелости. Они высадились в Шиллела-бэй и Слайго, на северо-западе Ирландии.

Я рассказал тебе все, что вспомнил к сегодняшнему дню, но буду надеяться вскоре получить от тебя весточку.

Наша мать и мистер Бимэн по-прежнему в Уигморе. Ричард Льюис покинул Балтиброк и, как я понимаю, начал дело со своим шурином в Манчестере, чтобы производить что-то на фабрике. Он продал свое имущество в Балтиброке за четыреста фунтов. Миссис Льюис все еще в Престоне. Мистер Джон Прайс и мистер Трампер, муж Кейт, провели в этом апреле девять дней в Лондоне.

Прошу, напиши мне с первым же пакетботом, как только получишь мое письмо. От тебя письма так и нет, откуда бы ни могло прийти письмо для Уильяма. Я пошлю тебе некоторые свои карты в посылке вместе с газетами.

Остаюсь, милый Аарон, твоим искренним доброжелателем и преданным братом:

Дж.Т.

NB: получил письмо 13 ноября 1798 года в Порт-Ройале. Оно стоило четыре с половиной бита, что составляет ровно два фунта стерлинга.

[1] Чарльз Корнуоллис (1738-1805) — знаменитый британский генерал, воевал в Семилетней войне и войне за Независимость. В 1798-1801гг был лорд-лейтенантом Ирландии и главнокомандующим британских войск в Ирландии.

[2] Джерард Лэйк (1744-1808) — в апреле 1798 был командующим британских войск в Ирландии. Отличался крайней жестокостью к ирландцам, подозреваемым в мятеже, что, скорее всего, было одной из причин восстания 1798 года.