Июль 1798 - продолжение

Пятница, тринадцатое

На рассвете показался Барбадос; поскольку прошлой ночью мистер Т. был пьян, то не смог выйти на утреннюю вахту. Однако он послал передать командиру, что заболел. Капитан Х. знал истинную причину и в наказание послал его на топ мачты.

Мистер Тэйлор, помощник мастера корабля, вышел вчера во время ночной вахты на квартердек голышом, поскольку вечером напился. В десять вечера того же дня, когда уже погасили огни, жена боцмана выбралась из своей каюты с ножом и перерезала подвески у гамаков Беркли, Тэйлора и Фитца.

В час дня встретились с «Конкордом», в три бросили якорь на рейде Бастера. В восемь утра мистера Кейнса, ответственного за ночную смену, вызвали к капитану, и капитан велел ему убираться. Капитан добавил, что Кейнс наглец, раз осмелился бить рулевого. Кейнс был отпущен и взят под стражу в своей каюте.

В семь утра канонир пожаловался капитану на поведение мистера Трайпа прошлой ночью, и в тот же час последний отправился на топ мачты, где и провел весь день до четырех вечера, без еды. Когда он спустился, он взглянул на меня, будто чего-то хотел, и я передал ему стакан мадеры и немного жареной свинины.

Прошлой ночью парусный мастер пришел ко мне и шепнул, что у него есть кусок лиселя косого паруса, сшитый из отличной русской парусины (некоторые из французских пленников, прежде чем покинуть шхуну, разрезали парус и положили к себе в мешок), поэтому если я хочу себе немного ткани, чтобы сшить из него что-нибудь, например, мешок, он отдаст ее мне. Но так как он очень голоден, то надеется, что взамен я дам ему что-нибудь поесть.

Я подумал, что этот человек, должно быть, действительно голоден, еще до того, как он попросил. Я дал ему кое-какой еды, и он сделал мне наволочку для подушки из этой парусины, на которой я и спал сегодня ночью.

Заметка на полях: Когда мы переправляли итальянского маркиза (его владения на острове Салина) из Триеста в Анкару на фрегате «Бостон», я слышал, как он сказал:

— Английская кухня, конечно, самая богатая, но не думаю, что поэтому она лучшая.

Суббота, 14 июля 1798

Был на ялике рядом с нашей добычей, посетил немало лавок, чтобы узнать нынешние цены на разные товары. Нашел русскую парусину по цене 20 долларов за 40 ярдов.

Забрал девятигаллонный бочонок масла с “La Invariable” и отправил его на «Чайку» для наших нужд. Долго беседовал с миссис [имени нет], владелицей американской кофейни. Она осыпала проклятьями Питта[1] и охаивала Фокса[2], и однозначно думает, что все, что делают американцы — хорошо, но все, что делает девятый полк, — не то и не так.

Жена боцмана сошла на берег. Пьяна, как обычно. Поскольку она напилась портера, то почти лишилась дара речи. В руках она несла трехквартовый чайник, за который заплатила два доллара, но потеряла от него крышку. Чернокожая ребятня шла за ней по пляжу, и это напомнило мне, как в Англии маленькие птички летят вслед за совой, когда та вылетает из гнезда днем.

Обедал у миссис Уэйнрайт. Получил обстоятельную инструкцию от Левена, как готовить хлеб на дрожжах.

Дал трем французским пленникам говядины (из того американского быка) и жареной свинины с зеленью на обед.

Вернулся на борт в каттере в 8 вечера.

Воскресенье, пятнадцатое

Келли, корабельный кок, и Томпсон, личный кок капитана, закованы в кандалы за попытку продать вчера ночью восемь кусков корабельной говядины, украденной из кухонного бочонка на камбузе в полночь.

Томпсон освободился от цепей на ногах и бросился за борт, намереваясь доплыть до торгового корабля, стоявшего рядом с нами, но пловец он никакой, и на полпути сердце его подвело, поэтому он стал кричать во все горло, требуя немедленно спасти его.

Спустили ял и забрали его обратно. На борту вновь надели на него цепи.

Двадцать человек были отпущены в увольнительную на берег, а несколько — по тому же делу на борт «Конкорда».

Четырнадцатилетний юнга капитана, Джон Норрэй, в пятницу провел всю ночь на берегу, и до меня дошли слухи, что он хвастался, будто провел за полдоллара ночь с девицей. Я разузнал об этом, нашел ключ к этому преступлению, собрал кое-какие факты и, удостоверившись, что юнга действительно в этом замешан, позвал его в свою каюту. Там я задал ему такую хорошую взбучку, что, полагаю, он больше не будет хвастаться подобными делами в обозримом будущем.

В десять утра жена боцмана вернулась на борт совершенно пьяной. Ее муж отвел ее вниз, в трюм, и поколотил ее так, что через несколько минут вернулся на галфдек за сырым мясом, приложить к ее заплывшим глазам.

В два дня Чарльз Анно, Франк Пуэрто и Дж. Норрэй отправились на берег, чтобы передать в госпиталь одну из коз капитана ради свидания с козлом. К восьми Анно и Пуэрто вернулись назад. Норрэй остался пьяным на берегу. Он потерял башмаки Анно с собственных ног и еще один доллар из кармана, пока улепетывал от старой негритянки, у которой украл тарелку с сушеной рыбой. Что за чудесная школа этот военный корабль!

Что до Пуэрто, испанского мальчишки, то он вернулся на борт в каноэ. Чтобы не замочить своих башмаков, он снял их и положил их на дно лодки, где благополучно их и забыл, поднявшись на борт «Чайки». Лодка ушла, и ему пришлось с ними распрощаться.

Так что я вижу, что оказал им медвежью услугу, хотя искренне хотел, чтобы эти трое парнишек прогулялись на свободе.

На закате вернулись из увольнения люди с «Конкорда»; они прошли мимо нашего борта на свой корабль, и только один из них был трезв. Трое были пьяны до бесчувствия настолько, что нассали себе в штаны. В то же время вернулись из увольнения и наши, Миллара на борт пришлось поднимать.

Заметка на полях. Пятого августа черная коза вновь задирала козла; полагаю, она не устояла перед ним.

Понедельник, 16

Том Томпсон, кок капитана, получил две дюжины плетей за кражу. Ривз — дюжину за то, что оставил свой пост (он охранял французских пленников на баркасе) и пошел выпить свою порцию вина.

Жену боцмана выгнали на берег за пьянство. В пять вечера покинули Бастер, чтобы перевезти пленников на Мартинику. Наш хирург, мистер Риджуэй, остался на берегу.

Вторник, 17 июля

В четыре дня вели переговоры с «Грэйхаундом», каперским судном из Сен-Пьера. Его шесть часов преследовали два французских приватира, встретивших его этим утром у острова Доминика, пока «Грэйхаунд» направлялся на Сен-Бартелеми.

Услышал от Мюррея историю мио мучачо[3] Пуэрто, примерно в то же время, когда разразился скандал с Томпсоном.

Прошлой ночью снилось, что у меня есть дом, и я нанял двух новых слуг. Когда я зашел утром на кухню, то увидел, что кухарка поставила чайник кипятиться, но вместо угля она бросала в печь куски сахара. На мои приказания прекратить это безумное занятие, она сказала, что, в конце концов, дешевле кипятить чайник на сахаре, это придает воде сладкий аромат и вкус и не надо потом класть сахар в чай.

Восемнадцатое

На горизонте показались Мартиника и Доминика.

Девятнадцатое, четверг

Днем у Сент-Люсии. В 11 утра бросили якорь в заливе Форт-Ройал. Там же обнаружили «Принца Уэльского»[4], «Непобедимого»[5], «Санта-Маргаретту»[6], «Сирену»[7], «Амфитриту»[8], «Киану»[9], «Сокола»[10], «Этруско»[11] и прочих. И датская шхуна в 14 пушек с развевающимся штандартом датского короля.

Пятница, 20 июля 1798

Отправился на берег в ялике, навестил генерала Кэмерона, там же остановился отдохнуть. Пообедал у Джексона. Ко мне пришла негритянка с сертификатом от владельца и предложила купить ее за 25 джо или [пусто] стерлингов. Она еще молода, не старше двадцати пяти, и очень дородна.

Взял с собой на берег французского мальчика, отдал три доллара за то, чтобы его перевезли к его матери, на Сен-Пьер. Мы захватили его вместе со шхуной «La Invariable», и из-за его благородной юности капитан даровал ему свободу. Два месяца назад этот мальчик сбежал от матери на Мартинике, желая найти отца, который, с тех самых пор, как Мартинику захватили англичане, обосновался в Америке. Но дальше Сен-Бартелеми сбежать мальчишке не удалось, а там он сел на «La Invariable», чтобы занять денег у своего дяди, который живет в этих краях. Но тут мы захватили корабль.

В час дня датская военная шхуна отошла от берега и отсалютовала из своих орудий. Наш адмирал дал им ответный залп из стольких же орудий. Я так понимаю, что датчанин пришел к адмиралу Харви и пожаловался на один из наших военных шлюпов («Кнут»[12]), который преследовал французского приватира у берегов Сент-Томаса и, пока стрелял по нему, убил шестерых жителей острова. Полагаю, что адмирал расшаркался перед датским офицером и уверил его, что капитан будет строго наказан и тому подобное. Но когда капитана вызовут к адмиралу по этому поводу, они лишь посмеются над ним.

Недавно к нам назначили лейтенанта С-да, молодого человека, до сих пор славившегося своей трезвостью. Однако на протяжении последнего месяца я дважды замечал, что он слегка румян, когда мы сходили на берег около пяти часов вечера. А в восемь, когда садились в лодку, он уже был очень навеселе. Как только мы вернулись, он отправился спать. В тот день капитан Харви ужинал на «Этруско», и, когда он ступил на борт, никто на палубе его не встретил, кроме мастера корабля. Капитан послал за пьяным лейтенантом (он был в это время командующим), но тот лишь передал, что очень болен, и не явился.

Наш новый судовой казначей всегда был сильно бледен, когда впервые ступил на борт корабля. Теперь же временами он сильно краснеет после ужина.

Так что я вижу, как воплощается в жизнь старая пословица: «С кем поведешься — от того и наберешься».

Суббота, 21 июля 1798

Сорокачетырехпушечный «Неустрашимый»[13] вошел в гавань. Он один из тех кораблей, что возвращаются двадцать пятого числа этого месяца домой, в Англию; отправился к Сен-Пьеру, чтобы пополнить питьевой запас для «Этруско». Вместе с «La Amiable»[14] они пойдут конвоем в Англию.

Воскресенье, 22

Подняли якорь, вышли в море. Кейнса, помощника мастера, опять заперли в своей каюте, на этот раз за то, что ударил мистера Крейера, помощника хирурга.

В два дня выстрелили по подозрительному кораблю у Сен-Пьера. Он остановился, и я поднялся на борт судна, где оказалось, что корабль идет из Ливерпуля на Мартинику. В последний раз они останавливались в Корке, сорок семь дней назад. Мне рассказали, что в Ирландии произошел мятеж против правительства, Дублин осадили пятнадцать тысяч восставших ирландцев, и что они [неразборчиво] против Дублина, и у них есть в запасе еще одна армия в двадцать пять тысяч человек[15]. О мистере Лэйне и его деле с восемью джо и т.п. Заплатил капитану этого корабля шестнадцать долларов за восемь бочонков с потрохами.

Поймал на баке сороконожку одиннадцати дюймов длиной.

Сэмюел Каттон болен лихорадкой из-за того, что чудовищно напился на «Конкорде» на этой неделе. Вот такие плоды от посещения корабля.

Понедельник, 23

Попали в штиль у Гваделупы. В два часа подул бриз. В пять вечера увидели Монсеррат и скалу Редондо.

Заметки на полях. Сегодня помощник хирурга занял у меня пару чулок, чтобы пойти на борт «Принца Уэльского».

Наш хирург Риджуэй отправился в Бастер на шхуне «Александр»[16].

У нас на борту есть один дурак, сын очень уважаемого купца из Блэйкни в Норфолке. Его имя Роберт Фартинг. Я так понимаю, отец послал его служить на военный корабль, чтобы он прекратил делать бесконечные глупости, какими маялся на берегу. Сегодня он послал капитану Харви вот такое дурацкое письмо:

Ваша честь

Вследствии моего пребывания на службе Его Величества, что было иницыативой моего отца о чем я думаю, что это крайне трудно стремиться отомстить сыну и он совсем несчастлив сделав это, паскольку он хочет, чтобы я попытался вернуться в Англию на любом корабле, принадлежащем ему тут. И я решил написать вам ваша Честь извините меня за мои преобретенные привычки, я надеюсь вы рассмотрите это дело если изволете. это в вашей власти я надеюсь, ваша чест вы окажете мне эту любезность. Если капитану Дружилюбного приказано идти вместе с флотом и если это будет сделано я всегда буду считать это величайшей услугой. Ваша честь, в вашей власти сделать это и я надеюсь вы подумаете об этом и отпустите меня вместе с этим кораблем. Просто ваша власть много больше чем у любого другого капитана, потому как вы пренадлежите адмиралу Харви так и меня прямо с корабля вызовет отец. и я надеюсь, што вы окажете мне эту услугу так как мой родственник не может подняться на борт и поговорить с вами об этом посколку мы не встретим корабль, на котором он будет, так что сделав это вы прибавите к вечной благодарности

Роберт Фартинг

Чайка, 21 июля 1798.

Это копия оригинального письма, которую я сделал сегодня, 23 июля 1798 года.

Прочел Ливерпульскую газету от 27 мая, в которой увидел заметку о потере «Живучего»[17], тридцатидвухпушечного корабля его величества, неподалеку от Кадикса[18] и только один человек утонул. Пишу об этом только потому, что командовал кораблем мой старый друг — Джеймс Никол Моррис[19].

Прошлой ночью снилось, что я был в Эймсберри. Особенно запомнился вид на дом мистера Вудхауза, Королевскую таверну и церковный двор. Подумал, что меня лучше всего принимали в доме мистера Тэйлора, который переехал в Эймсберри из Итона.

Вторник, 24-е

У Невиса говорили с американским кораблем, который следует с острова Сен-Китс на Антигуа. В 11 утра встали на рейд Невиса.

В половину пополудни сошел на берег, зван к мистеру Ричардсону. Был на аукционе.

Его высокопревосходительство губернатор Браун вышел из лодки со мной.

В этот же день, вскоре после того, как мы бросили якорь, капитан вызвал помощника мастера мистера Кейнса, чтобы уволить его, как выразился сам капитан, чтобы вышвырнуть его с корабля за длительное неподобающее поведение.

В два часа дня мистер Кейнс пришел ко мне и признался, что отчаянно нуждается в деньгах, а так как его выгоняют с корабля на берег, то на берегу ему придется крайне нелегко без денег. Он предложил оставить мне в залог его платежные листы с «Альфреда»[20] и «Диктатора»[21], но я был вынужден ему отказать, поскольку он задолжал мне один джо.

Бедный парень! Я верю, что он наполовину помешался. Прослужить пять лет на флоте матросом, мичманом, помощником мастера! Еще один год, и он стал бы лейтенантом и у него был бы кусок хлеба на жизнь. Но теперь он высажен на берег, и любая надежда продвинуться по службе на королевском флоте рухнула.

Фитц сказал, будто Кейнс объявил, что отправится на Синт-Эстасиус и поступит на службу к французам.

В 4 дня он покинул корабль, завернувшись в свой коричневый плащ.

В 2 часа дня капитан Харви и губернатор отправились на остров. Капитан взал Пуэрто con lui[22], намереваясь остановиться на ночлег в доме президента.

Среда, 25 июля

Люди заняты тем, что чинят корабль и пополняют запасы воды. Потеряли немало бочек с водой, дрейфуя у Подветренных островов, и пришлось два часа перевозить воду на всех наших лодках. Несколько кораблей прошли рейд в сторону Сен-Китса, чтобы присоединиться к конвою.

Канонира и Черного Бена признали виновными в том, что они опрокинули пустой бочонок из-под картошки прямо перед дверью каюты канонира, потому что в бочонке поселились муравьи и т.д. Бен заметил, что это фараоново войско, марширующее прямиком в Красное море. А.Т. вышел из своей каюты, зачерпнул ложкой горсть муравьев и съел их.

Тилдерсли зовет их вредителями.

[1] Премьер-министр Англии, Уильям Питт-младший (см. примечание 22)

[2] Чарльз Джеймс Фокс — английский политик

[3] Моего мальчика (исп.)

[4] Линейный корабль HMS “Prince of Wales” (1784)

[5] Линейный корабль HMS “Invincible” (1761)

[6] Фрегат HMS “Santa Margarita” (1779)

[7] Фрегат HMS “Syren” (1782)

[8] Фрегат HMS “Amphitrite” (1778)

[9] Шлюп HMS “Cyane” (1796)

[10] Шлюп HMS “Hawk” (1793). В дневнике название приводится с иным написанием.

[11] Провиантское судно HMS “Etrusco” (1794)

[12] Шлюп HMS “Scourge” (1796), до 1796 года “La Robuste” (1793)

[13] Линейный корабль HMS “Assurance” (1780)

[14] Так в дневнике.

[15] Ирландское восстание 1798 года под предводительством «Общества объединенных ирландцев». Одним из главных действующих лиц был адвокат Вольф Тон, уговоривший французов посодействовать восстанию.

[16] Вероятно, тендерное судно HMS “Alexander” (1796)

[17] Фрегат HMS “Lively” (1794)

[18] Прежнее название Кадиса

[19] Вице-адмирал, сэр Джеймс Никол Моррис (1763-1830), кавалер ордена Бани; позже отличился в битве при Трафальгаре.

[20] Вероятно, линейный корабль HMS “Alfred” (1778)

[21] Линейный корабль HMS “Dictator” (1783)

[22] «с собой» (ит.)