Глава 16

— Скажи вознице, пусть готовится, — распорядился Плоспиак и Димир вышел из шатра.

— Где вы ее нашли? — спросила Метида, вскакивая со своего спального мешка.

— А кто сказал, что мы ее нашли? — Плоспиак начал спокойно паковать свои вещи в небольшой дорожный мешок, — трое прочесали окрестности. Ничего: ни магического следа, ни простых следов. Испарилась. Зато остальные освободили дорогу от деревьев, и мы можем ехать.

— Что ж, — Метида решительно направилась к выходу, — раз никто не смог ее найти, тогда я лично проверю округу.

— Нет.

Метида остановилась в дверях и резко развернулась к отцу.

— Что?

— Я сказал «нет», — Плоспиак тяжело выдохнул и опустился в кресло, — мы всей семьей едем в дом Совета. Я сделал все, что мог для этой семьи, делать еще больше не буду.

— Но отец!

— Метида, что ты хочешь от меня услышать? — устало спросил Плоспиак, — Что ты предупреждала? Не услышишь. И наказывать перепуганных помощников я тоже не буду. Я знаю, — он жестом остановил ее, не давая себя перебить, — ты старалась. Но на улице только сейчас стихает дождь, и я не вижу смысла гонять людей ночью по сырому лесу. В конце концов, они не местные и могут элементарно заблудиться. Если девочка умудрилась улизнуть дважды, значит, помощь Совета ей не нужна.

Метида не нашла слов. Все ее мечты, все, что она представляла и планировала, все разом рухнуло, разбилось об отцовское «нет».

— Ты не можешь так поступить, — глухо произнесла она.

— Отчего же? — взгляд отца стал пронизывающим, — И что же мне помешает?

— Что помешает? — с гневом переспросила колдунья, — Я катаюсь по всей Сиане, представляя интересы дома Совета, делаю всю грязную работу, а что взамен? Ты приезжаешь с этим любимчиком народа, и все портишь!

— Ты забываешься, дорогая, — в голосе Плоспиака появились грозные нотки, — да, народ любит Димира. В отличие от тебя, он общителен и вежлив.

— О, простите, что посмела что-то сказать про братца, — огрызнулась Метида.

Плоспиак замолчал, разглядывая дочь. Она стояла, плотно сжав челюсти, глаза злобно сверкали, ладони сжаты в кулаки. Ему казалось, что еще слово, и она набросится на него с кулаками. Такое поведение удивляло его и озадачивало. Неужели она так бесится из-за того, что просто оказалась права и девчонка сбежала?

«Что-то тут не так.» — решил Плоспиак, не сводя задумчивого взгляда с дочери.

— Зачем тебе Эникария?

— Чтобы защитить глупую девчонку, отправив домой, — быстро ответила Метида.

— Врешь.

— Отец!

— Не ври, Метида! — грозно потребовал Плоспиак, — Ты никогда не умела мне врать и никогда не научишься.

Метида раздраженно закатила глаза, тонкие губы задвигались в беззвучных проклятиях.

— Я жду, — напомнил о себе Главный Хранитель.

— Отец, — она старалась говорить убедительно, изо всех сил сдерживая гнев, — она молода и безрассудна. Она не понимает, что творит и к чему это может привезти.

Плоспиак согласно кивнул и она, приободрившись, продолжила.

— Поэтому ее надо найти и вернуть домой, по крайней мере, пока ее тетя не нашлась.

— Или пока не нашлись камни ее матери? — вкрадчиво спросил Плоспиак.

Метида вспыхнула.

— При чем здесь это?

— О, — Плоспиак сложил пальцы «домиком» и поудобнее устроился в кресле, — я угадал. А теперь послушай меня, и только попробуй сказать, что я не прав. Я знаю про твоих ищеек. Ты уже два года гоняешь по всей Сиане дюжину колдунов в поисках камней и пытаешься контролировать поиски пропавших без вести, проводимые домом Совета. То, что ты делаешь это втихаря, говорит мне об очень неприятных вещах.

— И что же это тебе говорит? — тихо уточнила Метида.

— А говорит мне это о том, что ты хочешь присвоить камни Ирмари, избавившись от единственной наследницы. И заодно контролируешь списки всех найденных ведьм, в надежде, что семья Эникарии никогда не объявится.

— Чушь, — холодно бросила Метида, скрепляя пальцы в замок перед собой.

Плоспиак не пропустил этот жест и удовлетворенно цокнул языком.

— Ты нервничаешь, — заключил он, показывая пальцем на ее руки, — это хорошо. Значит я прав. Ты погрязла в интригах, и не знаешь никаких границ в своей неуемной жажде власти. Но чтобы ты не предприняла — камни в Совет не попадут.

— Интересно почему? — поинтересовалась Метида, слегка наклоняя голову в бок и скрещивая на груди руки.

— Даже если Эникария вернется в Тот мир — я буду обязан передать ей камни матери. К тому же у нее две пропавшие родственницы, которые могут в любой момент вернуться и заявить свои права. Забудь об этих камнях, дочка.

— Ирмари пропала уже почти девятнадцать лет назад. Хотела бы — вернулась. Светлина скорей всего уже давно сожрана грамарами. А девчонка…, — она фыркнула, — бездарное подобие ведьмы. Она всю жизнь прожила в Том мире и пусть живет там дальше. Ей вообще незачем знать, что камни нашлись. А что по поводу ее жизни, то жизнь непредсказуема, в любой момент может что-то случиться, машиной собьют, например.

— Замолчи!

Хлесткая пощечина обожгла кожу. Прижав ладонь к горящей щеке, колдунья в страхе отпрянула от отца.

— Замолчи. — повторил он, яростно сверкая глазами, — Я не для того семьдесят лет забочусь о спокойствии Сианы, чтобы ты своей глупостью и неуемными амбициями смешала имя Совета с грязью.

— А ты всегда думал больше о Сиане, чем о семье.

— Молчи, я сказал, — Плоспиак сделал нетерпеливый жест рукой, — чего бы ты не хотела — уже поздно. Я не стал ждать конца года и провел голосование перед отъездом в подземный город.

— Что? — Метида замерла на месте, забыв про пощечину.

— Голосование прошло успешно и твоя кандидатура в Совет Семерых снята. Через год я передам пост Главного Хранителя Листе, а ее место займет Димир. Решено единогласно и без долгих раздумий. Так что можешь больше не гонять своих ищеек, это тебе ничего не даст.

Метида стояла как громом пораженная. Отец одним своим решением перечеркнул два года ее неустанной работы и поисков. Она — сильная колдунья, ей прочили место в семерке главных магов Совета Крона, решающих в Сиане все. И так было, пока обряд на Дарра не открыл у ее брата владение стихией огня. Сначала она закрывала глаза на всеобщее восхищение Димиром. Но, когда мальчишка за каких то пару лет навострился зажигать свечи во всем доме и играючи справляться с огненными шарами, Совет начал обращать на него все больше внимания, постепенно забывая про его сестру. Целых две способности одной стихии! Первый сильный маг огня за двадцать лет, унаследовавший от матери красивую внешность и добрый нрав. Сианцы боготворили его, а Метида всей душой ненавидела. Единственной возможностью пробиться в семерку стало усиление дара, новые способности и легенда о камнях могущественной Ирмы вскружила ей голову. Всего несколько камней и она будет сильнее брата, Ирмари и самого Совета. Никто не посмеет ей перечить. Но и эту возможность отец у нее отнял, проведя досрочное голосование.

— Что ж, — Метида холодно улыбнулась отцу, — мои поздравления брату и Листе. Посмотрим, что запоет Совет, когда я вернусь.

Она поклонилась отцу и развернулась к выходу, но в дверях стояли помощники Плоспиака, закрывая собой проход. Колдунья выпрямилась и властным тоном потребовала дать ей дорогу.

— Дочка, дочка, — разочарованно качал головой Плоспиак, — неужели ты думаешь, что я позволю тебе уйти, после того, что ты наговорила?

Метида нахмурилась, описала рукой круг, но ничего не произошло. С нарастающей паникой она принялась выписывать руками магические пассы, но помощники продолжали спокойно стоять на месте.

— Вино, — догадалась Метида, глядя на графин.

— За твое здоровье, — Плоспиак отсалютовал ей бокалом.

Ее окружили и защелкнули на тонких запястьях браслеты сдерживания.

— В повозку ее, — попросил Плоспиак, — и проследите, чтобы в этот раз обошлось без побега.

Метида с гордо поднятой головой вышла в сопровождении помощников из шатра, толкнув плечом, заходящего внутрь брата.

— В чем дело? — Димир потер плечо и непонимающе уставился на отца, — почему она в браслетах?

— Сынок, — Плоспиак жестом пригласил сына садиться и поставил на низкий столик пустой бокал, — твоя сестра натворила дел и должна понести наказание.

— Что она сделала? — Димир с тревогой переводил взгляд с дверей на отца.

— Она позволила себе желать то, что ей не принадлежит, — взгляд Плоспиака стал тяжелым, — Желать настолько, что готова была покуситься на чужую жизнь.

— Я не понимаю.

— И не поймешь, — заверил его Плоспиак, — потому что ты другой. Ты добродушен, открыт и честен. Ты чист душой. Поэтому у меня для тебя новости. Через год ты станешь одним из Семерки, а мое место займет Листа.

Брови Димира взлетели вверх от удивления.

— Отец, в чем дело?

— А ни в чем, сынок, — вздохнув, ответил Плоспиак и улыбнулся, — я устал. Я стар и хочу покоя. Двадцать три года я не могу прекратить войну с грамарами. Это сильно выматывает меня. Если руки ослабли и больше не могут контролировать, то надо передать бразды правления молодым и сильным. С высоты своих лет я вижу, что успел наделать ошибок, и сейчас они мне особо хорошо видны.

— Отец, — Димир посмотрел на него с мягким укором, — ты всю жизнь заботился и Сиане. О каких ошибках может идти речь?

— Да-а, — задумчиво протянул Плоспиак, — заботился о других и не заботился о вас с сестрой. Так был увлечен, что не заметил, как в семье подрастает монстр. И твоя сестра еще не самая большая ошибка.

— Отец, мне кажется, ты сгущаешь краски. Метида просто слишком эмоциональна.

Плоспиак пропустил мимо ушей его замечание.

— Что ты знаешь о грамарах? — тихо спросил он.

— Ну, — Димир задумался, — они уродливы, сильны, не нападают по одиночке.

— Нет, нет, нет, — поморщился Плоспиак, — откуда они вообще взялись.

Не дождавшись ответа, он довольно кивнул.

— Правильно, никто не знает. Знаю только я и несколько старейшин других племен. Но мы дали клятву на крови, что это останется между нами и ни одна живая душа не узнает, откуда они.

— Отец, этот древний ритуал никто не проводил уже лет сто, зачем? — Димир с ужасом смотрел на отца.

— Потому что, правда страшна. Но одно могу сказать точно: о чем я сильнее всего жалею. У грамаров есть особенность. Убивая сильную ведьму или колдуна, они чуют всех его родственников и детей. Так они вырезали много семей. И я спрятал несколько детей в Том мире, чтобы они остались живы.

— Так Эникария не одна?

— Нет, есть еще несколько детей, им еще нет шестнадцати.

— Ну, тогда все хорошо? — неуверенно уточнил Димир, ерзая на спальном мешке, — они вернутся, пройдут обряд на Дарра и встанут на защиту Сианы.

— Не вернутся, — тихо возразил Плоспиак, глядя на свои сморщенные от старости руки, — и это моя главная ошибка. Перед отправкой я дал им зелье, угнетающее память и силы. Они ничего не помнят и не знают про Сиану. Они просто сироты, раскиданные по Тому миру. Даже если мы их вернем, они останутся без способностей. Светлина обманула меня, не дав зелье племяннице, но как ты знаешь, ее надежды не оправдались.

— Отец, что ты натворил?

— Я? — Плоспиак усмехнулся, — Я лишил Сиану сорока трех потенциально сильных магов. А единственный ребенок, который увильнул от зелья, не имеет магических способностей и бродит сейчас где-то по Сиане. Теперь ты понимаешь, почему я хочу покинуть пост Главного Хранителя? Я поиграл в Крона и не справился.