#9. Пленница прошлого

Были б добрые в силе, а злые слабы —

Мы б от тяжких раздумий не хмурили лбы!

Если б в мире законом была справедливость —

Не роптали бы мы на превратность судьбы.

Слишком много ощущений пронизывало тело, Люция даже стала их различать. Ноющий от голода живот, высохшая носоглотка, зудящие мышцы и скатывающаяся на изгибах тела грязь вперемешку с потом. Больше всего хотелось пить. И, завидев издалека конюшню, Гарпия едва не прослезилась.

Ева крепко спала, сцепив длинные пальцы на шее Люции. Она мужественно продержалась весь вечер и ночь на болотах, но к утру сдалась и тихо засопела. Даже не заметила, как Хэбиные болота сменились полями и лесами.

У конюшни стояли стреноженные лошади, ютились от жаркого солнца под навесом. Люция стащила паучиху, кинула ее в сено и бросилась к лошадям. Распихала упрямые морды и окунулась лицом в поилку, умылась, напилась и закашлялась. Много пить нельзя, так и простыть легко. А простуженные маршалы долго не живут.

Люция развернулась и села, опершись спиной о корыто, задрала голову и дала себе вволю отдышаться. Сердце колотилось как бешеное, желудок норовил запеть китом. От тяжелого запаха лошадей и навоза становилось дурно. Она подобрала ноги и уткнулась лбом в колени. Форма уже высохла — грязными зелеными потеками со следами ряски. Сапоги промокли и, должно быть, натерли ноги. Люция разулась, размотала старые портянки. Мышцы плюсны горели, над пяткой сочилась лопнувшая мозоль, перетянутые сосуды посинели, но несильно. Слишком торопилась, переобуваясь на болотах. Гарпия привычными движениями прощупала стопу — кости целы, сухожилия не порваны, кожа не слезла. Только пальцы холодноваты, но это не беда. Вдохнула, выдохнула, разминая ноги, и вытянула их, давая отдохнуть. Ничего, бывало и хуже.

В конце концов, Бык был мертв — спасибо пламени, в реальном бою при таком состоянии Люция могла проиграть. Мерт тоже была мертва, и даже лучше, что ее убила Алиса, так царица Змей наверняка запомнится ее подданным предательницей империи. Ни Бык, ни Змея уже никому не смогут испортить жизнь — мертвые не кусаются. Оставался только Волк.

Ева перекатилась по сену, не просыпаясь. К ней подошла пегая лошадь, боднула мордой, фыркнула на ухо и стала губами снимать с волос сухую траву.

Чувство тревоги не покидало Люцию. В следующий раз охотиться за ней может совсем не Алиса, проявившая несвойственную ей слабость. Неужели Люция так сильно потрясла ее, отрезав себе крылья? Лион вряд ли оставит это просто так. А с ним шутки плохи. Гарпия обхватила голову руками. Если будет бой с Охотницами или, того хуже, Ангелами, ей живой не выйти. А значит, Инпу останется безнаказанным. Нужен союзник.

Алиса не подходила — ее блажь была непонятна и могла в любой момент перемениться, стоило ей заметить слабину Люции.

Хоорс предпочтет доставить генералу, лишь бы не возиться.

Люция перебирала варианты, один хуже другого, ясно осознавая, что победить — практически невозможно. Ее потолок — устроить бунт в округе Инпу, и то, если повезет. Или пожертвовать жизнью, вложить все в один-единственный шанс попасть на тренировку вожака Волков. Молить о справедливом бое, о шансе защитить собственную честь. Может, она проиграет и умрет от его меча. Может, выиграет, и ее порвут в клочья его сыновья.

Был и третий вариант. Пробраться в темницу под старым полигоном и казармами и вызволить единственную заключенную — госпожу Химари. Кошку, силой которой Люция восхищалась. Навыки которой казались ей идеалом. Для Гарпии она была недостижимым совершенством. Да, с ее помощью месть станет сладкой и легкой.

Но было одно маленькое «НО» — Кошку в темницу заточила сама Люцифера двадцать лет назад. Может, первые два варианта не так уж плохи?

Паучиха проснулась, когда лошадь стала губами жевать ее волосы. Открыла глаза и завизжала, что было мочи:

— Лоша-а-адь! Убери ее! Убери! — вопила она, сжавшись в комок и обхватив голову руками. — Убери! Убери!

Люция рывком поднялась на ноги и в два шага оказалась рядом, что-то ласково зашептала коню на ухо и, придерживая за шею, отвела к поилке.

— Замолчи! — рявкнула, вернувшись, грубо схватила за запястье и выволокла из-под навеса Еву. — Тихо! — зашипела, силой зажимая рот рукой. — Не ной, кому сказала!

Ева виновато мычала ей в ладонь и послушно вытирала слезы, градом катящиеся по лицу. Всхлипнула, громко шмыгнула носом и пальцами отняла руку Гарпии.

— Умница. Ноги в руки, и за мной, — скомандовала Фурия и, не дожидаясь ответа, быстро пошла в лес.

Ева поплелась следом, икая при каждом вздохе. Ее всю трясло о страха, ноги странно чавкали, а руки казались слишком скользкими, но она боялась даже думать об этом.

— Собирай шалаш, я пошла на охоту, — Люция усадила провидицу под дерево. — Я вернусь сюда же. Поняла?

— А но-нодью т-ты с-сделаешь, м-м? — заикаясь, промямлила Ева и посильнее закуталась в платье.

— Сделаю, когда вернусь, — кивнула Люция и, сняв со спины поклажу, стянула куртку и кинула под ноги Еве. — Грейся.

Паучиха вцепилась в кожанку и накрылась ею, вжавшись в комок. Хотела было поблагодарить, но Люция уже шагала по лесу в одной рубашке и на ходу заряжала арбалет.

***

Рыжее пламя дохнуло в лицо, опалив брови и виски. Тяжелое дерево, разгорающееся все сильнее, придавило спину, грозясь сломать. Люция тяжело выдохнула и загребая руками горячую землю, попыталась выбраться. Оттолкнулась ногами, вспахав тлеющий мох, насилу сдвинула ствол сосны на бедра. Поднялась на руках и, рыча от обиды и злости, забила крыльями. Запах паленной плоти забивался в нос и пробуждал животные инстинкты, будил страх смерти.

— Чтоб тебя! Чтоб тебя! — закричала Люция, руками вытаскивая придавленные ноги.

Пламя лизало кожу, рвало рукава и так и норовило хлестануть по лицу. Мешало дышать, палило перья, обжигало ноги сквозь штаны.

Люцифера взревела раненым зверем и, упершись руками в дерево, сдвинула его. Отскочила, неуклюже размахивая крыльями, оттолкнулась, силясь вырваться из капкана пламени, но тут же рухнула на землю. Свирепо глянула за спину — левое крыло было сломано и вывернуто, с таким не то что летать, даже идти будет тяжко.

Но оставался Лион. Последний из отряда. И Люция была бы рада свернуться в комок под деревом и сдохнуть, но обещание, данное Ястребу, било по вискам.

Гарпия отмахнулась от пламени, сложила сломанное крыло руками и плотно подвязала. Благо, плечо слушалось хоть как-то.

Мотнула головой, отряхнулась от ссыпавшихся огненных искр, и огляделась. С неба она видела Ястреба, когда облетала пожарище, и если верить ориентирам — горам, виднеющимся вдали, и Кошачьему храму, отсвечивающим лиловым в ночи, то до Лиона было рукой подать. И Люцифера ломанулась вперед, на горы.

Горящие ветки хлестали по лицу и рукам, на ладонях покраснели ожоги, надулись пузыри, но Люция неслась, не думая об этом. Перепрыгивала через рухнувшие деревья, сбивала пламя с крыльев и волос.

Люция вывалилась на поляну и, пропахав лбом сухой мох, резко поднялась. Ноги тряслись. Крыло высвободилось из перевязи и повисло. Гарпия засмеялась, вытерла со щек и лба копоть. Животный ужас наполнял все ее естество, пожирал самые отдаленные кусочки души, поглощал разум. А она хохотала, дрожа всем телом от изнеможения. И даже была чуточку рада, потому что до Лиона оставались считанные метры. Ястреб лежал на груди, распластавшись по земле. Одно его крыло было придавлено тяжелой многовековой сосной. Он силился сдвинуть ее, но дерево лишь покачивалось, упершись в другие стволы, и все сильнее давило на сломанное крыло.

— Лион! — окликнула его Люцифера и, сбивая ноги, бросилась на помощь.

Но Ястреб огрызнулся, отмахнулся здоровым крылом.

— Мы как договаривались?! Сперва солдаты, потом я! — кричал он, еще сильнее раскачивая упрямую сосну. Едва не выл от боли, но сдерживался изо всех сил.

— Я уже всех доставила в госпиталь Алисе. Только ты остался, — Люция наотмашь ударила по крылу Ястреба и, больно наступив на то ногой, бросилась к дереву. — Я подниму, а ты крыло тяни на себя. Давай!

— Что?! Поднимешь? Да ты совсем…

Договорить он не успел, Люция присела у дерева и, поддев пальцами, подняла ствол сосны. Приподнялась, одним махом опустив тот на грудь, и встала. Лион только и успел двумя руками сгрести крыло, как сосна упала на то же место, а сама Люция рухнула на колени.

— Люцифера?!

Она обернулась на его голос, дерево над ней затрещало, и сосновая лапа, объятая огнем, рухнула сверху.

***

Люция рывком поднялась, отмахнулась от веток, ударила по крылу, сбивая пламя. Но оно настойчиво лизало перья, стегало по рукам и дышало в лицо, не давая вздохнуть. Гарпия закричала, споткнулась, и рухнула на крыло. Но то отчего-то встретило ее не мягкой периной, а жесткой землей. Люция дернула головой, подогнула ноги и замерла.

Все тело горело, крылья пожирало пламя, и запах сожженной плоти бил в нос. Чугунная голова все так же гудела, пересохшую носоглотку все так же тянуло.

Вот только единственным источником огня была нодья. А крыльев за спиной не оказалось. Как и ожогов.

Сердце колотилось, как бешеное, Люция дышала, судорожно хватая ртом воздух, и пыталась прийти в себя. Сон, это был всего лишь сон. Воспоминание из прошлого. Такое яркое, выжигающее изнутри. Люция облизнула сухим языком губы и, все еще дрожа от ужаса, села. Стиснула зубы, чувствуя, как они стучат. Это давно прошло, всего лишь сон. Слава Самсавеилу, Ева рядом, благодаря ей она стала просыпаться в кошмарах.

Интересно, снится ли Лиону то же самое? Помнит ли он? Хочет ли он помнить?

Когда жар отпустил, а сердце перестало рваться из груди, Люция стала различать звуки и запахи вокруг. Глаза открывать было страшно. Один только вид горящей нодьи был способен всколыхнуть воспоминания вновь.

Кто-то тихо-тихо плакал и шмыгал носом. Пахло паленой плотью и чем-то незнакомым.

— Ева? Опять ноешь? — прохрипела Люция и потянулась за бурдюком с водой — смочить горло.

— Прости меня, прости меня! Прости, — промямлила провидица и заплакала еще горше. — Я не специально! Я не хотела! Прости меня! Только не бросай меня! Пожалуйста, не бросай меня! Не оставляй меня одну! Пожалуйста!

— Да что у тебя стряслось?! — непонимающе спросила Люция, вытирая губы и закрывая бурдюк. — Ну?

— Я без тебя не смогу! Не бросай меня, пожалуйста! Я не хотела! Я не нарочно! Я больше так не бу-у-ду-у! — выла Ева, закрыв голову руками. Как будто ожидала удара.

Люция встрепенулась и села поближе.

— Да прекрати ты! По-человечески мне объясни, что натворила?! — рыкнула она, поднимая лицо девочки за волосы. — И прекрати мямлить, я ни черта не понимаю!

Ева тяжело всхлипнула и разревелась еще сильнее. Люция схватила ее за руку, и тут же отбросила.

— Это что такое?!

Руки паучихи были мерзкими на ощупь. Черные прожилки сосудов ветвились под мраморно-белой кожей и пульсировали так, что даже невооруженным глазом было видно.

— Они же полностью черными были, разве нет? — прошептала Люция, вытирая влажную ладонь о рубашку.

— Я полиня-яла-а, — взвыла Ева и, подняла подол. Ноги были такими же.

Гарпию передернуло, но она, фыркнув, протянула руку и потрогала лодыжку паучихи.

— Забавно, — только и нашлась, с любопытством разглядывая девочку, как диковинную зверюшку. На руках и ногах кожа была совсем не похожа на саму себя — скорее белое мясо в прожилках сосудов. Упругое, гладкое, но мясо, плоть. — Полиняла, в смысле, кожу сняла?

— Да-а, — Паучиха всхлипнула и пихнула под нос Гарпии панцирь с руки.

— На латные перчатки похожи, — фыркнула Люция, повертев в руках шкуру. Черный локоть раскрошился, но предплечье и ладонь были целыми. Гарпия с любопытством согнула и разогнула пальцы на панцирной перчатке, осмотрела суставы, будто шарнирные. И даже постучала шкурой по земле, та отозвалась глухим стуком. — Прочная. Невесомая. И пальцы легко двигаются. Шикарно, я о такой всю жизнь мечтала, а то о деревья и чужие лица вечно костяшки сбивала, приходилось мазать, бинтовать, осторожничать…

— Прости меня, прости, — шептала Ева, сжавшись в комок и натянув куртку на голову, будто защищаясь.

— Ноги что, в таком же панцире были?

Ева кивнула.

— Забавная ты зверушка. Но это все ерунда. Ты ведь ревешь не потому, что шкура слезла, верно? — Люцифера изогнула бровь, и Ева попятилась, снова задрожав всем телом. — Выходит, есть что-то, из-за чего ты решила, что я должна тебя здесь бросить. Ну?! — отчеканила она каждое слово, и Паучиха разревелась снова.

— Я ходить не смогу, пока ноги не высохнут. Прости меня! Прости!

— В смысле, не сможешь ходить? Совсем?

Паучиха снова кивнула и вжала голову в плечи. Люция глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Сколько это займет?

— Пять дней, — промямлила Ева и закусила губу.

— У меня нет столько времени, — Люция пожала плечами и встала. Ева с ужасом проводила ее взглядом.

Гарпия похлопала по карманам штанов, нащупала пузырек с Конфитеором и стиснула в руке. Перекинула арбалет через плечо, закрепила колчан и, не проронив ни слова, направилась через лес к полям.

— Сто-о-ой! — завопила Ева, вскакивая следом. — Не оставляй меня! Пожалуйста! — бросилась следом, но ноги не удержали, и она рухнула в траву. — Пожалуйста! Не бросай меня! Я все-все для тебя сделаю! — плакала она. — Не оставляй меня!

Но Люция уже скрылась за деревьями, и не было слышно даже ее шагов. Лишь треск пламени, шорох осыпающейся листвы и тихое уханье над головой.

— Я не смогу без тебя. Не бросай меня. Не оставляй меня. Пожалуйста! Умоляю…

***

Лион остановился у своего кабинета и глубоко вздохнул. Бело-бурые крылья гарпии висели на двери и так знакомо пряно пахли Люциферой. Мастера успели доделать заказ в такой короткий срок — стоит написать благодарность.

Раун что-то привычно прокаркал, отдав честь. Кажется, отчитался о проделанной работе — почистил крылья на двери, заварил кофе, разобрал бумаги, оповестил членов совета. Лиону было не до него, невыносимая печаль тяжелым камнем давила на грудь, а мысли переполняли голову, гнели и терзали. Секретарь замолк, и Лион перевел на него взгляд. Ворон внимательно осматривал стоящую за спиной генерала Алису. Лион посмотрел на нее тоже, но она ничуть не изменилась за последние часы. Дрожала от холода в бесцветной робе, перетаптывалась босыми ногами, крепко прижимала к груди связанные руки и смотрела в пол. Коса была распущена и собрана на затылке в пучок, во взгляде читалась покорность и, вместе с тем, стойкость. «Зыблема, но непотопляема, » — как всегда говорила про нее Люцифера. Даже лишившись оружия, отрядов, звания, она осталась верна самой себе. И ничего не рассказала Лиону, словно их с Люцией не связывала договоренность, союз или дружба. Да, упустила. Дважды. Да, один отряд убила сама, второй обманула. Сожалела, что ее девочкам пришлось пожертвовать собой впустую, но не считала себя виноватой. Никто ее не заставлял, никто не угрожал, не умолял. Это было только ее решением, и она согласна была за него заплатить. Просила только не мучить оставшиеся отряды — они ни в чем не виноваты, девочки ничего не знали.

— Вызови Хоорса, пусть допросит ее. Методы и наказание — на его усмотрение, — произнес Лион, открывая дверь ключом. Толкнул ее, провел рукой по мягким и даже как будто теплым крыльям Гарпии. — Зайди ко мне через час, у меня будут приказы по всем округам, нужно будет в срочном порядке передать их советникам и начальникам Охотниц.

— Слушаюсь, мой генерал!

Лион закрыл за спиной дверь и прижался к ней лопатками. Распахнул крылья и укрылся в их пологе. Он не думал, что ему будет так тяжело допрашивать Алису. Странное гнетущее чувство давило на него — они ведь всю войну бок о бок прошли, а тут — нож в спину. Он вдруг осекся — а как он поступит, когда найдет Люциферу? Схватит ее, вернет, а дальше — дальше-то что? Отдаст Хоорсу разбираться? Это уже было.

— Решай проблемы по мере их поступления, — процедил он сквозь зубы и, сложив крылья, направился к столу. Горячий кофе и впрямь ждал его, Лион налил кружку и залпом выпил, даже не ощутив, как обожгло язык и небо.

Обязанности поднакопились, и, зевнув, Лион достал чистые бумаги для имперских приказов. Предстояла долгая работа для всех Ангелов. Охотниц нужно было изолировать, ведь если они в сговоре с главой — Алисой, но Люцифера везде сможет делать все, что пожелает. Даже во время пожара, убившего Мерура, они по странной случайности успокаивали бунт на окраине округов Быка и Осы. А в болотах так доверились командиру, что упустили Люциферу. Тюрьмы каждого округа должны были принять новых заключенных, Крылатые — обеспечить охрану и безопасность жителей и, самое главное, глав земель.

Всех Охотниц, бывших на болотах вместе с Алисой, предстояло допросить. Знали ли они, что задумала их командир? Согласны ли были подставить Ангелов?

Но Лион не мог понять самого важного — как быть с Люциферой теперь?

***

Раун медленно шел по дорожке кладбища, погруженный в свои мысли. Его пегас плелся следом, постукивая по каменной кладке и иногда фыркая — атмосфера сада мертвых пугала зверя.

Ворон все не мог решить, что он скажет ей. Как объяснит, что она больше не Магистр и не Охотница, а просто-напросто заключенная Ангельской тюрьмы. Вдруг она будет сопротивляться? Откажется? Нападет, желая убить его?

— Раун? — тихо окликнула она его. И он поднял голову на голос.

Кирана сидела в ногах статуи Люциферы и крепко прижимала к груди лиловые часы Хильды. Торопливо шмыгнула оленьим носом и наклонила голову, ожидая ответа.

— Я по приказу генерала, — Ворон кивнул.

— Не зачитывай, так скажи, — грустно отозвалась она, поджимая ноги.

И Раун глубоко вздохнул.

— Лион приказал всех Охотниц изолировать и допросить. Алиса снова дала Люции сбежать, и теперь все вы под подозрением. Даже Магистры.

Кирана отвернулась, спрятав лицо под капюшоном, прижала часы к груди.

— Это было вопросом времени, — дрогнувшим голосом отозвалась она и спрыгнула с постамента-кладбища. — Я сама дойду, хорошо? Или у тебя приказ сопровождать меня?

— Боюсь, не дойдешь. Охотниц определили в одиннадцатый сектор, — Раун щелчком пальцев подозвал пегаса и, подхватив его за поводья, подвел к Киране.

— Это тот, что рядом с Кошкой? — охотница вернула часы на место и, будто прощаясь, погладила их по стеклу. Кристаллы вспыхнули в ответ.

— Да, садись.

— Я тут подумала, — прошептала Кирана, осторожно подходя к крылатому коню сбоку. Резко выдохнула, собравшись с мыслями, и повернулась к Ворону. — Люция отвратительно метает ножи — она не могла убить ими охотниц. Я думаю…

— Алису уже обвиняют в намеренном убийстве отряда. Тут ты немного опоздала с догадками. Но, — Раун подал руку охотнице и помог забраться на пегаса. Кирана поерзала в седле, вставляя сапоги в стремена, и глянула на него сверху вниз. — Но у меня есть одно доказательство, — и Ворон вынул из потайного кармана кителя платок с генеральским гербом. Внутри был один из ножей. — Этот и еще пять принадлежат Алисе. Сомнений быть просто не может.

— Что будешь делать? — усмехнулась Кирана, потуже затягивая шнуровку капюшона. — У меня теперь связаны руки.

— Еще не решил.

Охотница понимающе кивнула и отстраненно махнула рукой, заканчивая разговор. Раун, оттолкнувшись от земли, поднялся в небо, коротко свистнул, и конь покорно развернулся. Кирана проводила взглядом кладбище Люциферы, до боли стиснула в пальцах луку седла и уставилась пегасу в холку. Он резво проскакал по мощеной дороге и, тяжело взмахнув крыльями, оттолкнулся. Ветер подхватил его и помрачневшую всадницу, растрепал гриву и ее капюшон, и остался звенеть в ушах. Раун что-то командовал пегасу, направляя в потоке, но Кирана не думала о нем. Все ее мысли занимала предательница, убившая сестру. Что бы сделала Хильда на ее месте? Что должна сделать она сама?

Но в голове отчаянно бились слова из лекций, что читала она сама, а когда-то — читали ей: «Прости врага своего. Не можешь простить — убей!»

***

Алиса медленно брела по коридору тюрьмы и смотрела, как волочатся по полу сизые крылья Хоорса. На нее сыпались проклятья, обвинения, угрозы, но она переставляла ноги и пыталась не слышать ни слова. Девочки просто напуганы, они в ужасе, им больно после пыток, им обидно, горько, грустно. Они ведь на самом деле не ненавидят ее так, как кричат.

Лодыжка противно хрустнула, и ящерица едва не упала на камни. Встрепенулась, удержав равновесие, и тяжелые цепи зазвенели, отдаваясь гулом в тюремных сводах. Алиса едва успела отскочить, чтобы охотницы, тянущие руки сквозь решетки, не схватили ее за волосы. Голова все еще ныла после прошлого раза, она думала, они снимут скальп и выцарапают ей глаза, не меньше.

— Ты заслужила. Хильде было больнее, — послышался тихий спокойный голос среди криков и ора. И Алиса против воли повернулась.

В одиночной камере у решетки сидела Кирана — Магистр и Охотница из клана Оленя. Глубокие тени залегли под глазами, тяжелый росчерк плети запекшейся кровью рассекал лицо от носа до уха, синие губы чуть подрагивали.

— Я ненавижу тебя. Пусть тебе будет так же больно, как всем нам! Как мне…

Алиса остановилась и поджала губы, слушая охотницу. Та единственная не кричала, а только обводила блуждающим взглядом больших оленьих глаз Ящерицу, и бормотала под нос.

— За что ты убила ее? За что? — шептала Охотница, казалось, в пустоту. — Все ради Люциферы, и ничего — ради нас. Мы выбрали тебя, мы поклялись умереть за тебя. А ты…

— Я не убивала Хильду, — проронила Алиса, подходя к решетке поближе. Она не боялась Кираны.

Та встрепенулась, будто только сейчас поняла, что видение главы Охотниц не иллюзорно, и с презрением посмотрела ей в глаза.

— Ты лжешь. Ты убила свой отряд, я знаю. Ты убила их. Убила! Убила их всех! — процедила Кирана сквозь зубы, поднимаясь. Ноги едва ее удержали.

— Да, я не собиралась лгать. Я убила весь отряд, предала всех Охотниц, что доверились мне. Но Хильду… нашу добрую Хильду я не убивала.

— Она МОЯ Хильда! Моя сестра! Пусть тебе будет так же больно, как всем нам, вместе взятым. Ты не заслужила пощады. Мы ненавидим тебя. Ты чудовище. Ты самодурка, и хуже этого быть не может, — горько чеканила слова Кирана, привалившись грудью к решетке.

— И потому я здесь. Я готова ответить за все, что сделала. Прости, что так вышло, — Алиса мотнула головой и виновато повела плечом, хотела было сказать еще, но не успела даже открыть рот.

Охотница в одно мгновение схватила ее за волосы и с силой ударила лицом о решетку, прижала за затылок и, наклонившись, поравнялась с Алисой глазами.

— Я уничтожу тебя, слышишь?! Они не убьют тебя, нет, они никогда так не делают, они же Ангелы, не то, что мы! Ты выживешь, да. А потом я найду тебя. И ты пожалеешь, обо всем пожалеешь!

Алиса облизнула разбитые губы и наморщила лоб. От виска тонкой струйкой стекала кровь к подбородку, треснувшие чешуйки больно впивались в кожу, а волосы на затылке практически звенели — и тем ощутимее, чем сильнее Кирана сжимала кулак.

— Я заставлю тебя почувствовать себя на месте Хильды. На моем месте. На месте всех нас. Самодурка. Ты не бестолковая Ящерица — Люцифера ошиблась, ты самая настоящая Гадюка.

— Да, я уже услышала, ага, — перебила ее Алиса и сглотнула подступившую к горлу кровь. — Вот только я действительно не убивала твою драгоценную Хильду.

— Ты лжешь, — зашипела Кирана, наматывая волосы Ящерицы на кулак.

— Прекратите! — кто-то расцепил пальцы Охотницы и дернул Алису на себя. Она сложилась пополам и закашляла. — На минуту отвлекся, а вы уже деретесь! Леди!

Алиса искоса глянула на спасителя, Хоорс мерил обоих охотниц взглядом, сложив руки на груди. Фыркнул и, наклонившись, поднял цепь от оков своей пленницы.

— Пошли, не так уж тебе плохо, не притворяйся, — и дернул на себя, увлекая Алису за собой.

Кирана горько рассмеялась ему вслед:

— Отвлекся он, Сизарь чертов. Так я и поверила…