#28. Пожалуйста, выживи

Перед погонщицей — своей судьбой — не трусь.

Не так уж долго ей владеть тобой, не трусь.

Что в прошлом кануло, все провожай улыбкой,

И пусть грядущее грозит бедой, не трусь.

Тигр тяжко просипел, сонно переворачиваясь на спину, и грузно лег на бок, вытянув полосатые лапы. Паучонок открыла глаза и посмотрела на зверя. Пожалуй, она была рада увидеть, что с ним все в порядке. Одиночество и страх извели бы до полусмерти, не заставляй она паутиной эти мысли раз за разом исчезать из головы. Казалось бы, сейчас должно было быть особенно страшно. Загадочный зверь лежал прямо перед ней и смотрел на руки. И кроме них двоих в телеге не было никого, только пыль и тряпки в углу. Снаружи галдели пьяные Волки, но сложно было разобрать, что они так яро обсуждали.

Паучонок хоть и была в отчаянии, но ощущала внутри себя равнодушное спокойствие. Фурия придет и вызволит из Волчьих лап. Она всех победит. Она не бросит ее. Не заставит страдать.

Через ворот куртки выскользнул осколок черного меча, едва не оцарапав шею. Спохватившись, Паучиха спешно взяла его в руки. Не дай Самсавеил Волки увидят.

Но Волков рядом не было, а веревки на ногах сковывали движения. Ева провернула в руке лезвие, стараясь попасть самым сколом между запястий. И все бы ничего, но ее охватил внезапный страх — вдруг острое лезвие вскроет вены, несмотря на прочную панцирную броню. Ева глянула на тигра и замерла, его глубокие синие глаза дарили необъяснимое спокойствие. Сглотнув подступивший к горлу ком, она решилась; надавила пальцами на скол лезвия, разрезая веревки. Села поудобнее и, перехватив осколок, стала пилить веревки на ногах. И только когда они поддались, она вдруг поняла, что же наделала.

Если Волки увидят без пут, они наверняка будут очень злы. И определенно отберут единственное оружие. И почему только она не попросила у Химари игл? Научилась же их метать. К тому же прямо перед ней лежал связанный зверь, и надо было принять решение.

Слушать сердце Ева не хотела, ведь оно так настойчиво требовало, чтобы она его спасла. Страх кричал громче! С самого начала Паучиха знала, что с тигром что-то не так. Чувствовала всей душой. Что, если он убьет ее? Ведь она уже видела, что ее участь — умереть в железной клетке над бездной уснувшего гейзера. Что, если он сделает так, что это станет явью? Отведет к врагам, бросит умирать, прислуживая кому-то, кто очень хочет ее смерти. Ведь просто так ничего не скрывают.

Чему быть, того не миновать! Ева глубоко вздохнула и выдохнула, решаясь на совершенно отчаянный шаг — подойти к зверю. Ползком добралась до него и осторожно коснулась задних лап, так хотя бы не было риска, что он мгновенно откусит руку по локоть. Но тигр лежал смирно, искоса наблюдая. Будто был куда умнее обычной дикой кошки. Ева принялась разрезать веревки. Следом пошли передние лапы, страх практически исчез. И стоило Паучихе кинуть порезанную веревку в угол, как телега остановилась. Запряженные лошади дико и испуганно заржали. Ева услышала скулеж и тихий волчий лай, смешанный с рычанием. Почувствовала дыхание смерти. Услышала, как там, за пологом, за тряпичными стенками, кто-то умирает. Теперь тигр казался не таким уж страшным, и Ева вжалась в его бок, обняв колени. Враг снаружи был куда опаснее.

Она зажмурилась, что было сил, обхватила себя за плечи покрепче, чтобы унять дрожь. И услышала легкий перезвон колокольчиков. Где-то их уже слышала. И она еще сильнее вжалась в полосатый бок, пытаясь вспомнить. Снаружи зазвенела сталь, и невозможно было даже понять, хорошо это или плохо.

Звон стих. Раздался тихий свист, и тигр сорвался с места, зубами впился в Евину руку и потащил за собой наружу. Паучиха принялась орать. Она ведь знала! Знала! С самого начала знала!

Больно не было, чешуйчатая броня тела не позволяла даже поцарапать, но от страха Еве казалось, что она жутко ранена. Ведь он вытащит ее и отдаст врагу. Почему фурия так и не пришла? Почему позволила этому случиться?! От отчаяния сил сопротивляться не было, и Паучонок позволила зверю вытащить себя из телеги. Упала на землю и свернулась в клубок, боясь даже глаза разомкнуть.

Ее подняли за грудки и поставили на землю, маленькие горячие ладони коснулись лица. Ева удивленно распахнула глаза, не веря самой себе. Перед ней стояла Химари. Совершенно серьезная. Волосы все так же были собраны в прическу, заколка с маленькими колокольчиками была воткнута у кошачьего уха, и только одна прядь выскользнула и теперь нелепо топорщилась у виска. Кимоно было порвано по бокам от бедра, а оба клинка Кошка крепко сжимала подмышкой.

— Садись на тигра. Живо! — скомандовала она, удостоверившись, что Паучонок цела и невредима.

Ева готова была обнимать Кошку и благодарить, но та была холодна, и выглядела сильно обеспокоенной. Паучонок покорно залезла на тигра и вцепилась в шерсть на холке. Химари принюхалась и, коротки свистнув, отдала зверю команду, он сорвался с места и понес Еву в лес. Кошка обернулась львицей и поспешила за ним.

Химари то и дело обгоняла, направляла, уводила кругами по зарослям. Ева давно уткнулась лбом в звериную шкуру и зажмурилась, заставляя себя молча терпеть — ветки хлестали по лицу и больно били по ногам и рукам. Но Паучонок знала, что большим кошкам достается сильнее.

Когда она попыталась хотя бы оглядеться, то увидела загнанную Химари, перемахивающую через упавшее дерево. Мгновение, и она исчезла из поля зрения, оставшись позади.

Еве стало не на шутку страшно, она слышала волчий вой и лай нескольких десятков псов. И все они следовали за ними.

***

Инпу был не на шутку спокоен, четко отдавал приказы, попутно командуя Кошками, одевавшим его в броню. Волки слушались беспрекословно, и не было даже малейшей паники, словно это была всего лишь штатная ситуация.

Разведывательная группа принесла грустные вести — сопровождающий девочку и тигра отряд погиб, ребенка украли. Не было никаких сомнений, что именно Кошка, побывавшая у чайного домика Инпу, могла сотворить такое. Волки искали предательницу в лесу, несколькими группами они уже успели взять ее с добычей в кольцо, оставалось только заманить в ловушку.

Лион подавил чувство тревоги, заставив себя думать, что план удастся. К тому же рядом был Хоорс, само его присутствие жутко напрягало и вместе с тем — отрезвляло.

— Если ваш план провалится, мой генерал, — осторожно начал советник императрицы, — что вы будете делать? — лукавый прищур словно подначивал ударить ему промеж глаз.

— Подам в отставку. Мне нельзя ошибаться, — как можно равнодушнее отозвался Лион, ожидая возвращения Инпу.

— Тогда до встречи, — довольно произнес Хоорс, подзывая одного из Волков. — Мои шкуры готовы?

И его увели к Жоккару, заместителю вожака Волков. Чувство тревоги возобновилось после ухода советника императрицы, что-то сильно не нравилось Лиону, что-то беспокоило, но он не мог понять, что именно. Определенно, назревало что-то нехорошее, и ощущение неизвестности напрягало и заставляло разум метаться в догадках. Пустая трата времени, генерал никогда не верил мыслям, заполнявшим голову целиком. Это как стая диких крыс, пока не угомонишь, не сможешь даже сосчитать.

— Вы все еще здесь, генерал? — Инпу в боевом облачении медленно шел Лиону навстречу. — Мы справимся, и я отправлю добычу так скоро, как только смогу. Естественно, совершенно секретно. Как обычно, через подземелья.

— Как я могу быть уверен в вашей победе? — отозвался Лион, осматривая вожака Волков. Стальной нагрудник, наручи, наколенники, такие же сапоги и даже перчатки с защитными пластинами. А подмышкой он держал шлем с защитой для волчьих ушей.

— Я сам пойду за Люцией. Уж на меня-то вы можете положиться, — Инпу затянул под подбородком поддеву и сверху надел шлем без забрала. — Жоккару проводит вас на летную площадку.

— Рассчитываю на вас. До встречи, — и, кивнув, Лион удалился дожидаться помощника Волка в пустом чайном домике.

***

— Лежи и не высовывайся! — сурово рыкнула на Паучонка Химари, силой стаскивая с тигра и укладывая у дерева. — Охраняй! — буркнула зверю, нервно вслушиваясь в волчий вой.

Она уже была на пределе, сердце все еще колотилось после бега, словно было уверено, что качает кровь по телу дикой кошки. Повернувшись беззащитной спиной к тигру, Химари вынула мечи. Вздохнула, выдохнула, вслушиваясь, как сердце покоряется и успокаивается. Она еще ни разу не использовала священные клинки в настоящем бою и не знала, как они себя поведут, насколько будут послушными и покорными каждому движению.

Химари собралась с мыслями, вслушиваясь в лай преследующей их толпы. Лучшее место для боя не найти — широкая поляна, простор и полная свобода.

Волчий рык донесся из-за дерева за спиной Евы. И уж первой среагировала именно она, разразившись криком. Ударом лапы тигр сбил врага с ног и в мгновение ока сомкнул пасть на горле. Раздался хруст, но он тут же утонул в буре звуков.

Кошка сцепилась со сворой волков, стремительно наносила секущие удары, лишая их возможности атаковать. Вертелась и металась по поляне, практически привыкнув к клинкам. Они приятно легли в ладонь и слушались беспрекословно. Каждая катана — продолжение руки.

Очередная рассеченная волчья пасть промелькнула и скрылась среди таких же псов. Химари лихо вспарывала глотки, ныряя под врагов, била волкам-людям в руки, куда не доходила броня. Рассекала цепи, принудительно возвращая псов в человеческие тела. Впервые за долгие годы чувствовала себя в своей тарелке.

Шаг, прогиб, одной рукой отвлечь, второй поразить. Отойти, броситься, выбить из рук оружие, ударить по коленям и сразу — в шею. В целом ворохе волков и людей она все еще держалась. Вот только врагов становилось все больше. И сколько бы Химари не топталась на трупах, они не кончались, ссыпались со всех сторон, кидались, рычали, выли, едва не доставали когтями.

Химари уже не успевала наносить удары, а только отбивалась одним мечом, по привычке. И внутри было так пусто, ни отголоска священной силы. Как ни пыталась Кошка позвать Самсавеила, как ни старалась заставить клинки пылать лиловым пламенем, ничего не происходило. Страх только нарастал. Неужели она просто погибнет, загрызенная жалкими Псами. Вот так легко?

И душащее чувство безысходности и бесполезности сбивало с толку и мешало биться в полную силу. Она все надеялась, что клинки вспыхнут, как у Ясинэ в руках, и станут разить врагов наповал. Но этого не происходило. А Кошка не могла отделаться от ужасающих мыслей, пропуская удары один за другим, лишь чудом избегая серьезных ранений. Она не справится. И вот секира в руках одного из Волков прошла по голени, распоров до кости.

Химари едва не упала, оцепенев от жуткой нестерпимой боли. Но ее подхватили, сильно стиснув плечо, отобрали один из мечей и поставили ровно.

— Держись! Я рядом.

Химари уже отражала оставшимся клинком атаку безоружного зверя. Враг с секирой исчез из поля зрения. Кошка хотела было обернуться, чтобы увидеть, кто же это предал Волков и не дал ей упасть. Кто стоял к ней спина к спине, защищая. Старый друг или хитрый враг? Но ей все не удавалось.

Кошка вдруг вздрогнула, осознав, что оставила Еву одну. Волки бросились на Химари, но другая их часть могла напасть и на нее. Вся надежда была лишь на тигра. Понял ли дикий зверь, что девочку стоит защитить даже ценой жизни?

***

Ева пряталась в крохотной пещерке среди раскидистых корней дерева. Здесь было тесно и влажно, а звон мечей заставлял дрожать и затыкать уши руками. Как же страшно было, как же жутко. Но из укрытия было видно лишь лес, припорошенный срывавшимся снегом, и бегущих Волков. Им не было никакого дела до нее, они неслись порвать Кошку в клочья.

Паучонок силилась разобрать в мыслях. Кто это был? Кто схватил за руку и силой затолкал в это маленькое убежище? Он потрепал по волосам, сказал только «Пожалуйста, выживи» и ушел. Что он имел в виду? Она помнила только его голубые глаза и тревожную улыбку, застывшую на тонких губах.

Что теперь с ними будет? Где же сильная фурия? Люция, Кошка без тебя пропадет. Ну почему ты не пришла? И Ева дрожащими руками тянула с пальцев паутину, сворачивая ее в ровный узор. Она больше не слышала и не видела ничего, словно мир замер и затих. Только глядела в блики меж белесых нитей, щурилась, пытаясь различить образы.

И разглядела. Хищные волчьи глаза. Совсем не в паутине.

— Вот ты где!

Ее, визжащую и брыкающуюся, вытащили из тесного убежища за руки. Она вырвалась, но ей хватило одной лишь пощечины, чтобы беспомощно сжаться в комок, дрожа всем телом. Даже не дернулась, когда связали, и молча стерпела, когда Волк в кожаных доспехах перекинул через плечо и понес. Как же жутко он вонял потной и мокрой псиной, но Ева больше переживала не за себя. Если Волки ее так спокойно забрали, значит, справились и с Химари, и с тем мужчиной.

Паучонок подняла голову и увидела на поляне посреди целого ковра Волчьих трупов белого тигра и львицу. Они просто лежали, спина к спине. Тяжело дышали, и это дарило хоть какую-то надежду. Или просто Еве казалось, что они дышали. Не было сил даже плакать.

— Сколько хлопот от них, — огрызнулся Волк, подбрасывая безвольную Еву поровней. — Если бы не Винс, возились бы до утра, — похлопал по плечу парня-кота, выглядевшего немногим старше Евы. — А то и вовсе они нас всех перебили бы.

Волк за край куртки стащил Еву с плеча, довольно хмыкнул, еще раз глянув на нее.

— Сколько им еще, Винс? — пробурчал, ставя Паучонка на землю. Не отпустил, только сильнее вцепился в ворот, свободной рукой приставив к спине нож.

— Через час примут человеческую форму. Еще через час очнутся, — Кот робко проводил Еву взглядом, словно извиняясь.

— Гр-р. Мы можем не успеть. Убей их, пока не пришли в себя, — рыкнул Волк, кивком головы командуя остальным. Их было не так уж много, но каждый вселял в Паучонка дикий страх. Вооруженные до зубов, с дикими, жаждущими крови и боли, глазами. Ни грамма жалости, ни капли человечности. Они словно готовы были сожрать ее живьем.

— Да, господин Жоккару, — пробубнил Кот, отворачиваясь.

А перед Евой открылась повозка, и огромная птичья клетка опустилась прямо у ног на землю. Железная клетка. Сердце Евы ушло в пятки, казалось, даже кровь в жилах похолодела, а коленки стали громко стучать от страха. Провидица уже видела эту клетку много-много раз. Знала, что она несет смерть. Она даже пахла ею, словно пропиталась насквозь.

Паучиха дернулась, почувствовала на грани осознания, как нож рассекает спину, и кинулась бежать. Сделала лишь шаг, всем телом ринувшись в лес, как на связанных ногах подпрыгнула и кубарем покатилась с маленького склона. Все тело отозвалось болью, каждая кочка норовила ударить, где понежнее, каждая ветка — оцарапать лицо, а каждый камень больно впиться в плоть. Ее догнали, схватили за шиворот, едва не задушив, и поволокли обратно.

Ева брыкалась, плакала, билась и силилась вырваться, но ее запихнули в клетку и замкнули. Паучонку, воющему от собственной слабости и бесполезности, оставалась только смотреть, как две большие кошки лежат среди трупов, а рыжий Кот стоит над ними с опущенной трубкой и дротиками в руке. Еве хотелось крикнуть, что он предатель и заслуживает мучительной смерти. Вот только она понимала, что смерть ждет только ее.

***

Люция вышла из шатра, когда сумела привести все мысли в порядок. В голове уже созрел план, и следовало поторопиться. До Инпу бескрылой не было никого дела, она вдруг поняла, что он и без того стар, и умрет рано или поздно. Нужно было с Химари добраться до округа Ангелов, уговорить показать дорогу к райскому саду и отпереть ворота.

Вот только у шатра не было Кошки, прохаживались подозрительные Волки, зачем-то обнюхивающие каждый угол, и ворковали толпы разряженных незамужних девиц. Срывался снег, портя весь праздник, и все спешили укрыться в натопленных тавернах и постоялых дворах. Кошки не было и на площади, вмиг опустевшей из-за ледяного ветра. Не было и за столом с ароматными яствами, пышущих жаром, и в толпе служанок. Она словно испарилась. Вспыхнув от такой наглости, Люция подобрала полы платья и поспешила в таверну, на ходу расталкивая всех, кто попадался на пути.

Дверь в комнату поддалась с первого удара ноги и распахнулась настежь. Но в комнатушке не было даже Евы. Исчез тигр, пропали оба клинка Химари. Произошло что-то явно нехорошее. Времени искать улики и размышлять не было, стоило последовать за ними. И Люция оборвала юбку от пояса, стянула разломанный кринолин, торопливо накинула куртку поверх корсета, застегнула на груди крепления, зацепила арбалет и колчан за спиной. Если кто и мог найти Кошку и Паучонка, так только Волк, и нужно было заставить одного из них помочь.

Ругаясь на шляющуюся где-то Химари, Люция краем уха услышала, как двое Волков за барной стойкой обсуждали жуткие черные паучьи пальцы и спорили, сколько же глаз было у маленького чудовища. Люция замерла и осторожно, пытаясь понять, послышалось ли ей это, подкралась к Волкам сзади. Они доказывали друг другу, были ли в черных глазах паучьей девочки зрачки, или это маленькое исчадие ада совсем не походило на нормального человека. Они презрительно морщили носы и чокались, заплетающимся языком благодаря Самсавеила, что им не пришлось вести девчонку дальше границы города.

Стиснув кулак от гнева, Люция положила одному из Волков руку на плечо.

— Где сейчас паучья девочка?

Реакция последовала незамедлительно, Люция успела отскочить и, пригнувшись, пропустить удар над головой. Тут же сгребла за ворот нападавшего и толкнула на стойку.

Толпа замолчала и расступилась, кто-то даже торопливо убрал пару столов и стульев ради зрелища. Но у Люции не было ни времени, ни настроения устраивать цирк. Она дождалась, пока Волк заплетающимся языком объяснит товарищу, что справится сам, и подняла кулаки к груди.

Бескрылая помнила, что самым болезненным местом у Волков всегда были носы, и можно было закончить бой с одного удара, если повезет, если просчитать наперед, как поведет себя противник. Но пьяный Волк и сам не знал, что он будет делать, только с рыком кинулся на Люцию, занеся над головой пустую бутылку.

Хмыкнув, бескрылая сделала пару шагов навстречу и, пока Волк понимал, зачем, выбила с ноги ему коленную чашечку и добила падающее тело локтем в шею. Волк больше не поднялся, и Люция даже растерялась, потому что ответить на вопрос тот больше не мог. Но оставался его товарищ, более трезвый и на вид более сильный.

Волк не стал кидаться на нее, а только подошел и точно так же поднял кулаки.

— Драться с женщинами — позор, но ты, видимо, не считаешь себя женщиной. И я не буду… — он не успел даже договорить, как Люция сделала подсечку, выбивая землю из-под его ног, и тут же со всего маху ударила ему в нос.

Волк упал, взвыв раненным зверем, но Люция придавила его к земле еще сильнее, сев сверху на грудь. Не позволила даже коснуться сломанного носа или вытереть кровь, заломив руки над головой.

— Еще раз спрошу — где паучья девочка? — рыкнула она, свободной рукой приставляя нож к горлу Волка.

— То чудовище с тигром? — кашляя, спросил он.

— Она самая!

— Отвали! — и он харкнул ей в лицо кровью.

Люция провернула нож в руке и с размаху тыльником ударила по ключице Волка.

Пока он выл и метался под нею, стараясь изо всех сил вырваться или хотя бы освободить руки, толпа недовольно галдела. Сломанная ключица — совсем не то зрелище, которое все хотели видеть, ни раны под курткой, ничего не видно, но Волчьи вопли не могли не оставить равнодушными. Совершенно никто не кинулся выручать раненного волка; Олени, Куницы, Пчелы, Телицы просто стояли и смотрели, больше беспокоясь о том, все ли им видно. Бескрылая даже поморщилась, настолько ей показалось это ненормальным. Охотницы при ней всегда защищали своих, как и крылатые не давали в обиду друг друга. И в войну все держались за товарищей. А тщедушное равнодушие всех пестрых гостей казалось лицемерной фальшивкой и пародией на дружбу между округами.

— Где паучья девочка и тигр? — повторила она.

— К гейзеру! Они ведут ее к гейзеру! — он все еще метался, силясь вырвать руки, но это дарило ему еще больше боли, сломанная ключица стала хлюпать кровью. — Это за лесом! Через кварталы Кошек, дорога всего одна, не пропустишь.

Люция кивнула и рывком встала. Вернула нож на пояс, поправила крепления арбалета и съехавший по ноге колчан.

— Ее зовут Ева, и она не чудовище, — и ушла под свист и недовольные вопли толпы.

Все, что они могли — орать ей вслед, что бой надо закончить, но Люция, вытерев с лица кровь, уже неслась сквозь толпу к ближайшей конюшне. Ворованный конь — тоже конь.