Глава 32.

Какая рубка? Какое что? После рандеву с Исмаэлем мне нужно было срочно в душ, благо штаны хранили видимость приличий. Меня все еще потряхивало, кожа была болезненно чувствительная, и стоя под упругими струями воды, я ощущал это в полной мере. Но не только воспоминания о ласках Мэля были тому причиной, вернее, воспоминания не только о Мэле.

Помимо воли я возвращался в памяти к тем дням после смерти родителей, когда оглушенный горем я пытался собрать свою жизнь по осколкам в доме тети Агаты.

Так странно было видеть себя в памяти вновь в женском обличии. Воспоминания неспешным потоком накатывали на меня, и я с любопытством вглядывался в свое лицо более чем десятилетней давности, вернее лицо Алисы. Хотя в то время в свои неполные четырнадцать, я мало чем отличался от мальчика, не считая конечно длины волос.

Тогда Алиса еще носила их распущенными. Угловатой девочке так хотелось походить на маму, а в таком виде она сама себе казалась более женственной. Так вот, тетя Агата… Тетя была полна христианских добродетелей, и несла крест своей жизни поистине с великим смирением. Роль креста раньше исполнял ее муж Макс, потом к этому добавилась Алиса. Макс трудился в какой-то конторе за невразумительное жалование, жизнь тети протекала в делах христианской общины. Оба были счастливы. Макс слушался тетю Агату беспрекословно, с меланхоличной улыбкой и регулярными кивками слушая ее проповеди и наставления. Возможно, не последнюю роль во всем этом играл тот пакет акций, которым владела тетя, и на ренту с которого дядя Макс мог позволить себе свои маленькие мужские слабости, такие как машина не последней модели и стрипклуб по пятницам, обязательно со скидкой по дисконтной карте, как постоянному клиенту. Все было хорошо. Алису замечали только по воскресеньям, когда любящей семьей они посещали церковь и где бедную сиротку показывали всем желающим. Все было хорошо… до того момента, как Алиса не начала взрослеть.

Вода почему-то горчила на губах, но картины прошлого сплошным потоком проносились перед глазами, и не было ни сил, ни желания прекратить это. Как давно я не вспоминал себя прежнего. Я вполне освоился в новой жизни, и в новом теле мне было удивительно комфортно. Я обрел семью и даже кажется приключений на пятую точку, но… сейчас, стоя в душе, я с грустью смотрел в окно памяти.

Алиса долго не замечала странных взглядов дяди Макса, пока к ним не добавились прикосновения. Сначала вроде в шутку, потом, это уже меньше всего стало напоминать забаву. Надо ли говорить, что все это происходило в отсутствии тети Агаты? Алиса старалась не оставаться с ним наедине, но это не всегда получалось. Да и до конца не веря в реальность происходящего, она сомневалась в своих выводах. Сомневалась до того субботнего вечера. Как сейчас вижу Алису, что в шортах и майке, пританцовывая у плиты, жарит себе блины. Тетя с дядей уехали в церковь, намечалось какое-то торжество, и дядя потребовался в роли бесплатной рабсилы для подготовки мероприятия. Она была одна и счастлива этим до безобразия. На ногах ее еще оставались браслеты, неснятые после танца, короткие шорты симпатично облегали попку, а полотенце с удовольствием исполняло роль пояса. Мурлыкая незатейливую песенку, она не замечала его появления. Не замечала, до тех пор, пока его руки не обхватили ее бедра, плотно прижимая их к напряженному мужскому телу. Хриплый голос дяди больно ударил по нервам.

— Ох, детка, какая же ты сладкая…

Я горько усмехнулся. Ну надо же, сколько лет прошло, а я до сих пор помню запах его сигарет. Я до сих пор ненавижу этот запах…

Развернувшись в его руках, Алиса упиралась ладонями в его грудь, отворачивая лицо от его ищущих губ. Сомнения, пусть слабые, но помогавшие ей хранить иллюзию, отпали. Добрый дядюшка предстал во всей красе.

— Это твоя вина… детка, ты такая аппетитная, что я просто не могу пройти мимо. Ну же, не ломайся, всего разочек, никто не узнает. Иди сюда, детка, иди ко мне, дядя Макс тебя не обидит, а Агате знать об этом совсем не обязательно…

Он уже рвал замок на ее шортах, другой рукой удерживая ее за правое запястье, когда, наконец, она нащупала позади себя нож. Не сводя с его мутных от желания, блекло-синих глаз своего напряженного взора, Алиса прижала нож к его горлу, сильно надавливая, так что показалась маленькая струйка крови, скорее даже не для того чтобы крепче напугать этого скота, а просто потому, что руки ее дрожали… Алиса твердо глядя в его испуганное лицо, спокойно сказала:

— Ты конечно сильнее меня, и ты можешь сделать со мной многое… но позволь, я тебе кое-что скажу, ДЯДЯ. — Чуть наклонившись к нему, она с удовольствием увидела, как он отшатнулся. — Когда-нибудь, когда ты будешь спокойно спать, я навещу тебя… вместе с этим ножом. И даже тетя не помешает мне восстановить справедливость. Так, как я ее понимаю, так как научила меня моя мать…

Дядя бледной тенью вылетел из дома, а Алиса прорыдала в душе полночи. Ее била жесточайшая истерика. Наутро им сообщили, что дядя Макс попал в аварию, не справившись с управлением. В то утро Алиса впервые забрала волосы в пучок. А тетя все последующие годы с удовольствием носила черное и венец безутешной вдовы.

Я так давно не вспоминал об этом… да и ни к чему, если уж на то пошло. Что было, то было.

***

Придя в рубку и уткнувшись носом в спасительное тепло рубашки Салеба, я смог, наконец, вздохнуть полной грудью. Мне было плевать на окружающих, на их реакцию или отсутствие таковой. Мне было необходимо вновь вернуться в свою тихую гавань.

Постепенно прошлая жизнь вынимала из моей души свои зазубренные когти, и большие сильные руки брата, обнимающие меня, этому очень способствовали. Обретя Сали, я многое простил своей судьбе.

— Я говорил, что очень тебя люблю, соро?

Я чувствовал его улыбку своими волосами, куда он привычно прижался губами.

— Нет. Но в этом нет нужды, аинэ. Я знаю это.

— И все-таки, я тебя очень люблю.

Потершись щекой об его грудь, я хитроумно смахнул пару слезинок. В его руках я чувствовал себя дома, и это чувство было незыблемо, как сама Вселенная.

— Ну что ты, малыш? Все же хорошо.

В голосе брата проскальзывали непонятные нотки грусти, которым вроде как не откуда было взяться. Отстранившись, я вгляделся в его усталое лицо. Темные тени под глазами, скорбные морщинки у губ… так, и что тут произошло?

— Сали? Что-то случилось?

Салеб уклончиво повел головой и усмехнулся.

— Привет из прошлого, можно сказать.

Оглядевшись, я заметил, что из всего привычного народа здесь только второй пилот. Мы с братом отошли на мостик, где помимо контрольного пульта, стояла пара удобных кресел. Я потянул Салеба к ним.

— Расскажешь?

Салеб мягко провел ладонью по моей щеке и усмехнулся.

— У меня, оказывается, есть сын. Представляешь, сын от Эйлинэ. А… ты же не знаешь...

Я лукаво подмигнул брату.

— Я дружу с Уго, Сали. Я знаю все! Значит, тебя можно поздравить? Когда она рассказала тебе?

— Подожди, подожди, не тороторь, аинэ. — Салеб смеялся, но в его глазах то и дело мелькала какая-то тень. — Мне сказал Мэль, а ему Эйлинэ написала уже очень давно.

— Вот же, блин! А насколько давно, и почему Исмаэль не мог тебе раньше об этом рассказать?

— Она взяла с него обещание, Алис. А давно — это год спустя после того как ее выдали замуж. Она написала, что когда придет время, то найдет меня и сама все расскажет...

— Как-то задержалась она, не находишь? И где Эйлинэ сейчас? — Блин, прямо "Санта-Барбара" какая-то, потерянные дети, разлученные влюбленные. Все это было бы забавно, если бы не происходило с близким мне человеком. Ну, в смысле, гархарином. Тьфу, пусть будет человек, мне так привычнее.

— Я не знаю, Алис. Мэль не видел ее со дня свадьбы.

— Почему? Разве он не навещал ее? Странно как-то… Нет, ну я понимаю, что со своим самоваром в Тулу не ездят, но все равно, дикость какая-то. Выдали девку замуж и адью. Ни тебе повидаться, ни тебе проверить. А вдруг муж — псих, и ее спасать надо...

За своим монологом я как-то упустил брата из виду, а когда обернулся, то ощутил дикое желание настучать себе по глупой башке. Лицо Салеба окаменело, лишь глаза выдавали застарелую боль.

— Заподозрить подобное — оскорбление роду. Рамус им запретил, а воля мужа имеет у нас большую силу.

— Прости, Сали. — Я подлез к нему под руку, и потерся щекой о его плечо. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, ты должен их найти.

— Здесь нечего придумывать, аинэ. Мне нужно лететь на Сорос. Там Рамус и ответы на мои вопросы.

Опять этот Сорос. Ну что ж, надо так надо. И быть может там я, наконец, пойму, почему карта опять мигает.