Глава 31.

Мда, накаркал, что называется… Едва я завернул за угол, как был схвачен, прижат к стене и зацелован самым бессовестным образом. Надо же, а Мэль на вкус еще слаще, чем мне помнится… Блииин, да что ж за гадство такое! Я ему кукла что ли?! Собрав остатки мозгов и наступив на горло так не вовремя проснувшемуся желанию, я цапнул Исмаэля за нижнюю губу, чтоб привести в чувство. А этот, этот… свинтус лишь довольно застонал! Ну и что с ним делать?!!! Сил сопротивляться совсем не оставалось, я тонул, тонул в жарком мареве его поцелуев, руки уже не тянули Мэля за волосы, отталкивая, а, наоборот, изо всех сил прижимали к себе. Приподняв меня и сильнее вжав в стену, он закинул мои ноги себе на поясницу. Теряясь в этом безумии, я был счастлив обрести хоть какое-то равновесие. Намертво сжав бедра, я ощущал дрожь, сотрясающую Мэля. Его обжигающие губы уткнулись мне куда-то в шею, вытянув мой очередной беспомощный всхлип. Перед глазами бились в ритме пульса огненные всполохи, его руки мяли, тискали меня всего, а мне было мало, мне хотелось еще, еще сильнее, хотелось чего-то, чему я не знал названия, но понимал, это что-то приближается со скоростью экспресса, и уже не свернуть, не отойти с дороги, столкновение неизбежно.

Мэль стискивал меня все крепче, его дыхание с хрипами вырывалось наружу, путаясь у меня в волосах, ознобом продирая спину. Поддерживая меня одной рукой, второй он пробрался между нашими крепко спаянными телами и сжал… Все, это стало последней каплей. Мой мир взорвался сверхновой, заливая все вокруг ослепительно белым. Я бился в руках Мэля, всем телом ощущая его ответные судороги. Мои зубы прокусили его плечо до крови, и я машинально облизнул саднящие губы, смакуя ее терпкий, солоноватый вкус. Спустя вечность, расцепив слабые дрожащие ноги, я попытался сфокусировать взгляд, получалось из рук вон плохо.

Наплевав на все, я уткнулся лбом в плечо Мэля, пальцы, судорожно сжимавшие его рубашку, слегка разжались, хотя внутренняя дрожь еще била меня, заставляя периодически вздрагивать всем телом. Он дышал все также хрипло, но уже без того надрыва, все также крепко сжимая меня, и слава Богу, иначе я бы просто стек на пол.

— Это хорошо, что штаны из техноткани, а то бы пошли мы сейчас с тобой все такие красивые… — Мэль хохотнул, все еще касаясь губами моих волос. — И вообще, детка, в следующий раз давай все-таки попробуем до постели добраться.

Мой такой радужно сверкающий мир погрузился в чернильно-черную темноту. Значит вот кто я для него. Детка. Которую можно выловить в коридоре, зажать у стены и трахнуть, не обращая внимания на ее мнение.

Я вспомнил его взгляд, тот, давний, полный пренебрежения и насмешки. Сейчас я вполне его достоин. Меня замутило, душа сжалась от омерзения. Какой я красавЕц. У стены, потный, взъерошенный, в истоме прижимающийся к своему случайному почти любовнику.

Еще секунду назад растекающиеся в желе мышцы окаменели. Я попытался отстраниться, но Исмаэль лишь сжал меня крепче, на корню руша мои жалкие попытки.

— Алис, малыш, что случилось?

Он старался заглянуть мне в лицо. Я уворачивался, не желая встречаться с ним взглядом. Презрение к себе жгло глаза непролитыми слезами, горло перехватило, даже если бы я хотел что-то сказать, то вряд ли смог, а проверять решительно не хотелось. Я рванулся еще раз, еще… чувствуя, что если он не отпустит, я прямо сейчас позорно разревусь у него на виду. А этого мне будет не пережить. Сердце болело, заходясь в немом крике, мне было физически плохо.

— Детка?

Тьма заволокла мир. Откуда что взялось. Я оттолкнул его так, что Исмаэль отлетел к противоположной стене коридора.

— Не смей называть меня так! — Злобно сощурившись, прохрипел я. Руки сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в мягкие ладони. А как хотелось почувствовать этими ногтями его лицо. Я сдерживался невероятными усилиями. — Я тебе не шлюха, чтобы меня можно было зажимать по углам.

— Алис, малыш… — Исмаэль растерянно смотрел на меня. — Ну, прости, я согласен, в коридоре — это несколько перебор, но у меня совсем от тебя крышу снесло ...

Какая знакомая фраза. Чувствуя, как сковывает лицо, и стынут губы, я повел бровью.

— Значит, это моя вина? Я слишком аппетитен, чтобы пройти мимо?

— Алис...

Исмаэль дернулся было ко мне, но я зашипел рассерженной коброй. Пальцы, сведенные судорогой, напоминали когти хищной птицы.

— Не подходи! Не смей даже заговаривать со мной. И вообще, не пора ли тебе вернуться на свой корабль? А то мало ли что...

Тут уже он оскалился.

— Ты угрожаешь мне, Алис? А силенок-то у тебя хватит? И потом, что такого страшного случилось? Ну потискались слегка, ну увлеклись малость, с кем не бывает? Ни удивить, ни напугать подобным… — И помолчав, уже мягче добавил. — Я не понимаю тебя, малыш. Тебе ведь понравилось со мной? Что случилось? С чего ты так завелся?

Я обхватил себя руками, не то защищая, не то согревая, хотя еще совсем недавно мне было так горячо...

— Алис, ты мне нравишься. Очень. — Мэль все так же стоял у стены, но глаза его были полны ласковой нежности, которой так хотелось верить. — И я настроен очень серьезно по отношению к тебе.

Прищурившись, я недоверчиво смотрел ему в глаза, а в памяти рефреном звучало.

— Это твоя вина, детка, ты такая аппетитная, что я просто не могу пройти мимо. Ну же, не ломайся, всего разочек, никто не узнает. Иди сюда, детка, иди ко мне, дядя Макс тебя не обидит, а Агате знать об этом совсем необязательно...

Надо же, а я думал, что совсем забыл об этом, столько лет прошло… С тех пор я никогда не распускал волосы на людях. Горькая улыбка изогнула мои губы.

— Я тебе понравился, и ты считаешь себя вправе на подобное?

— Я хотел всего лишь поддразнить тебя, но увлекся, прости. Ты мое слабое место, Алис. Ты слишком нравишься мне.

Мэль подходил ко мне все ближе, и в глазах у него творилось что-то невообразимое. И было совершенно невозможно не смотреть на него. Подойдя совсем близко, но не касаясь меня, он чуть склонил голову, все так же не разрывая взгляд.

— Позволь мне показать, как сильно ты нравишься мне...

Медленно, очень медленно Мэль наклонял голову, пока его губы не коснулись моих. Прикосновение было таким мягким, таким нежным, как лепесток цветка. Он по-прежнему не трогал меня, лишь губами осторожно ласкал мои истерзанные им же самим губы. Поцелуй был сладок и почти невинен, мои ресницы медленно опустились, принимая его нежность.

— Позволь мне быть с тобой. Пусти меня в свою жизнь, Алис. Позволь мне позаботиться о тебе.

Осторожно вывернувшись из его объятий, я чуть хрипловато заметил.

— Довольно странные желания в отношении того, кто всего лишь нравится.

— Алис, ты не всего лишь, ты очень сильно нравишься мне.

Его рука потянулась ко мне, но я отступил еще на один шаг. Настороженно глядя на него, я сделал еще шаг назад.

— Нас ничего не связывает. Я не знаю тебя, Мэль, и вряд ли будет на это время. Ты уедешь сейчас, и быть может, мы никогда больше не встретится...

Мэль усмехнулся краем губ.

— Сали нужен первый пилот.

Теперь усмехнулся я.

— Самый удачливый наемник желает наняться на имперский корабль? На корабль Империи, где он вне закона? — Недоверчиво заломленная бровь демонстрировала мой здоровый скепсис. — И все это ради моих прекрасных глаз?

Теплая, ласковая темнота его глаз завораживала.

— Я действительно удачливый наемник, и свою удачу знаю в лицо. И СВОЕГО я не упущу. А с императором договориться несложно.

— Женишься на его племяннице?

Почему-то мысль о чужих руках, что будут ласкать его лицо, болью отозвалась в груди. Мэль фыркнул.

— Еще чего, у меня есть другое предложение. И оно ему понравится больше.

— Ну-ну.

— Алис, не убегай. Алис, ты позволишь мне узнать тебя поближе?

Помолчав, я сделал еще шаг назад.

— Я подумаю. Но у меня есть одно условие.

— Какое?

— Ты никогда больше не будешь называть меня этим омерзительным словом.

И вздохнув на его непонимающий взгляд, я добавил.

— Ты не будешь называть меня деткой. Никогда.