Глава 19

Глава Агатового клана Странников никогда не черствел сердцем, несмотря на то, что был одним из самых древних среди воинов, почти ровесникам лордов Совета Тринадцати. Высокий статный мужчина, прекрасный, как и все представители его расы, разбил немало сердец женщин из своего клана, но был верен убитой некогда возлюбленной, от которой осталась только их общая дочь, прекрасная Индира; а потому единственной женщиной, заправляющей всем в его доме, была Ирия, любимая с детства младшая сестра, столь же прекрасная и смертоносная, что и он сам. Ра с сестрой походили на парные клинки: свет, сталь и разрушительная сила в битве, столь же естественная, как и блеск их иссиня-черных волос.

Пятнадцать лет назад Ирия родила сына, и мальчик целиком пошел в нее, вплоть до ироничного отношения в жизни и живого блеска фиалковых глаз, ибо сама принцесса всегда была живой искрой — захочет согреет, захочет обожжет, а захочет, так спалит дотла. Юноша никогда не нарушал кодекса чести, а мать с дядей и любили его, и гордились им безмерно, и не уставали обучать всему, что знали и умели сами (причем боевые навыки — самая легкая часть, ибо передаются в генетической памяти еще до рождения).

Ра стоял на балконе, держа в руке бокал с вином, рядом с ним сидела на стуле Индира: глава воинов был, как обычно, облачен в цвета клана — черный костюм и ярко-красный плащ, дабы враги не видели крови Странника, — на винного цвета платье его дочери змеилась рельефная вышивка черными шелковыми нитями с вкраплением черного бисера. Внизу Ирия и ее сын сражались на мечах, а они даже на тренировке тоже предпочитали клановые цвета, вследствие чего Ирия была одета в черного цвета брюки и жилетку, а ее блуза была алой, юноша же надел черные штаны и ярко-красную рубашку апаш. Мыслеречи слышно не было, поединщики переговаривались с помощью направленной телепатии.

«Бенедикт, ты не слушаешь песнь своего клинка, будь внимательнее, или проиграешь»

«Но мама, я не могу исполнять танец смерти в паре с тобой…»

«А если бы это была не я? Противник не слышит твоей мелодии, а значит, сфальшивит — в этом гарантия победы»

Ирия резко отбила выпад, повернувшись вокруг оси как истинная танцовщица, лишь мелькнули к воздухе длинные черные волосы, которые титулованные Странники никогда не подбирали, считая символом свободы и высокого ранга. К коронам эта раса относилась презрительно, справедлива полагая, что благородная кровь видна и так, а побрякушки удел слабых, не способных проявить себя личностей.

«На тебя смотрит глава клана и твоя двоюродная сестра, не урони себя перед ними»

Мальчик согласно кивнул, ибо кодекс чести был столь строг, что слабые воины не выживали, а ослушавшегося ставили на колени, дабы снести ему прилюдно голову — как следствие, все воины были безупречны и, если и гибли, то только в битве с превосходящим их противником.

Ра почувствовал эмоции племянника, и его рука непроизвольно сжала рукоять висящей на поясе катаны. Сколь бы не был мальчик безупречен, он пока еще слишком мальчик.

«Отец?»

Янтарные глаза Индиры, наследство от Эмбер, ее прекрасной матери, по иронии судьбы как две капли воды походящей на Ирию, были наполнены чем-то вроде испуга; Ра ментально приласкал ее, указав глазами вниз — мол, смотри на тетю и брата, разве они не образец грации и величия? Принцесса послушно перевела взгляд на танцующую пару, мимолетно отбросив за спину длинные локоны безупречных густых волос, которые Странницы никогда не стригли. Отрезали волосы лишь в одном случае — в знак позора за ослушание приказа главы клана либо за совершенный бесчестный поступок (мужчинам в этом случае резали лицо, оставляя глубокий шрам). Поступок помнили и порицали, пока волосы не отрастут снова (заживет шрам), но локонов Индиры острый клинок карающего не касался ни разу.

Наконец, закончив тренировку, мечники поднялись по лестнице на террасу, приблизившись к главе клана — тот немедленно обнял любимую сестру, мягко целуя ее в чуть растрепавшиеся волосы.

«Ты молодец, Бенедикт»

«Благодарю, дядя, но это не я, это мама»

«Твоя мать всегда была лучшим воином клана, но может и уступить эту должность тебе»

Ирия засмеялась.

«Среди нас лучший ты, и тебе это прекрасно известно»

Странники не лгут, потому и принцесса говорила правду: чаще всего воины сражались в своей крылатой ипостаси, причем только холодным оружием, до глубины души презирая стрелялки; Ра, обоерукий боец, поражений не знал. Согласно древнему обычаю, встать во главе клана мог только лучший из лучших, а глава не менялся вот уже десять тысяч лет — всю жизнь Ирии, которую, собственно, брат и вырастил.

«Не забывайте, однако, о поединках», — протелепатировал Ра.

Бенедикт опустился перед ним на колено.

«Дядя, я никогда не вызову тебя на поединок, слово чести Странника, мне не будет другого сюзерена, кроме тебя»

«Мальчик мой», — рука воина погладила мягкие волосы юноши, — «тебе не стоит быть столь пылким»

«Но дядя…»

Бенедикт вскинул голову — в фиалковых глазах, доставшихся от матери, стояли крупные слезы, готовые вот-вот пролиться; эмоции Ра видел как на ладони: любит, верен, боится потерять… Глава воинов поднял племянника с колен и обнял, прижав к себе. Странники бессмертны, их можно только убить.

Сейчас в этой обители не доставало только близких друзей и побратимов, а именно: Золотого наследника Кира, прекрасной рыжеволосой Анны Серебряной и жреца Абсолюта Гиацинта; но друзья в опале, Совет гоняется за ними, чтобы убить… лорды явно поглупели, если думаю, что воины, составляющие чуть менее двух третей общего количества Странников, отрекутся от своих друзей, все преступление которых состоит в том, что они относятся с уважением к младшим расам. На Ириане медленно, но верно назревал раскол.