Глава 4

Анри давно уже прозвали Лестатом де Лионкур, хотя сходства между ним и Томом Крузом, исполнителем этой роли в кино, не было ни малейшего — красавчик-блондин был высок, обладал классической фигурой, яркими голубыми очами, но брови и ресницы все-таки вынужден был красить.

Как известно, вампирами становятся только очень красивые люди, справедлив сей постулат был и насчет компании владельцев «Меггидо».

Брат и сестра Валери и Кристиан были, в принципе, русскими, но с немецкими корнями, отсюда и пошел рыжеватый оттенок их густых волос, в сочетании с аристократической белоснежной кожей разивший наповал. Нужно ли говорить, что глаза у ребят были цвета небесной лазури, а брови и ресницы в покраске не нуждались? Разница состояла лишь в том, что волосы Лери были ближе к русому, а Криса — к ореховому.

Румынский красавец Мирча заливал всем и каждому, что он — родственник самого Дракулы, потому и имя такое, но на эстраде предпочитал мистифицировать совершенно иначе, накладывая на лицо черно-серебряный грим не то в стиле старой группы «Kiss», не то популярного в 90-е годы Игоря Наджиева. Черноглазый брюнет одевался в рокерскую черную кожу, делал маникюр с черным лаком и обожал свой байк, а когда его путали с эмо или готом, презрительно плевался.

Из пятерки владельцев лишь Валентин, молодой парень типично славянской внешности с короткими пепельными волосами, был местным уроженцем. Неприметный в толпе, он, при ближайшем рассмотрении, был настолько обаятелен, что девушки ложились штабелями, поэтому Валя предпочитал сидеть за диджейским пультом и не показывать носа без необходимости.

Не так давно к владельцам клуба присоединился старый приятель Анри, английский вампир Алан, симпатичный молодой шатен с пронзительно-стальными, но на удивление ласковыми глазами и манерами педантичного клерка. Бухгалтерия отныне держалась на нем.

Аналитики Пространственно-Временного Патруля были частыми гостями вампиров еще и потому, что чужих среди них не было…

Анри усмехнулся, глядя на Рому и Олю.

— Ма шери Натали прекрасно знает, что я не могу ей отказать, — вампир сложил пальцы шалашиком, — вот только вопрос в том, чего она ждет на сей раз?

Программист глянул на подругу.

Ольга села прямо и спокойно начала рассказывать вампиру о том, почему нужно спрятать некоего ключевого свидетеля по некоему странному, но, несомненно, очень важному делу.

Некоторое время назад, когда еще велось расследование гибели предыдущей аналитической группы, нынешний состав собрался в штабе на изучение видеоматериалов, каким-то чудом не стертых с терминалов их предшественников, хотя вирус пожрал практически все. Одним из кадров стал кусочек строящегося в Подмосковье парка с «почти настоящим римским акведуком», который почему-то взволновал патрульных с латентным даром предвидения, и, как потом оказалось, не напрасно.

Маг капитан Найджел, бывший напарник, но неизменный искренний друг капитана Стрельченко, как раз зашел к аналитикам и с лихвой подтвердил их опасения: акведук оказался испещрен некромантскими символами для производство «поднимающего» заклинания. Учитывая наличие рядом кладбища, капитан поскорее взашей вытолкала из электронного зала Соню, чтобы та непотребств не насмотрелась.

Маги срочно отбыли на зачистку, в результате которой Дайсукэ порубил в капусту всех успевших вылезти зомби, а Найджел деактивировал заклинание, под финал хорошенько долбанув по самому акведуку, чтобы больше зараза оттуда не капала. Вернулись оба вовремя, чтобы успеть вытолкать из зала товарищей, потому что в вентиляцию уже начал поступать усыпляющий газ, а значит, аналитики рисковали разделить участь своих предшественников.

Нашедшийся свидетель оказался просто подарком — он обещал указать на штаб банды, стоящей за атакой зомби и, возможно, убийством аналитиков, но сейчас парня требовалось закрыть в клубе. Все, что надо для жизни, там есть, а кого из убийц не задерут собаки, доедят их кинологи.

Думал Анри недолго, крыши лишаться никто не собирался.

— По рукам.

Номер в критском отеле «Альбатрос», как и в прошлый раз, был выше всяких похвал (семья Стрельченко забронировала два соседних с двумя койками, благо можно быть то в одном, то в другом, уходя к себе только спать). Сейчас Джерри резался в бильярд, пока его дамы пропадали на той же улочке в лавке, где торговали косметикой на основе оливкового масла и сладостями.

— Наталия, вы снова здесь! — радостная продавщица аж обнималась с постоянной клиенткой. — А кто эти прекрасные создания? Неужто дочери?

— Угадали.

— Афродита и две ее нимфочки.

Все были так искренне рады их видеть, что Соня разулыбалась первой, а вот Инге подобное радушие среди обыкновенных, не принадлежащих к вырастившей ее до отроческих лет структуре, были непривычны. Хорошо еще, что настороженность красивой рыжеволосой девочки приняли за банальную стеснительность, но все обошлось прекрасно: всех угостили домашними карамельками и рахат-лукумом, а Нату даже ликером, она ведь взрослая.

Набрав полную сумку замечательных легких гелей с алоэ, нежных оливковых кремов и душистого мыла, молодая женщина расплатилась, вежливо поблагодарив, пощебетала немного с хозяйкой и повела девочек в овощной.

Дородная хозяйка лавки со следами дивной красоты на лице улыбалась также ласково, но говорила только по-английски, хотя апельсинами угостила, сказавши: «Домашние». Девочек добрая тетенька потрепала по щечкам и подарила бананы.

— Какие же они все добрые, — мечтательно протянула Соня, — просто замечательные люди.

Ната кивнула:

— Да, самые добрые и хорошие люди в Европе6 — греки, но сами они зовут себя эллинами.

Молодая женщина объяснила также, что простые люди никогда не обидят простых людей, ибо понимают, что не они виновны в политике собственного правительства и военных конфликтах. Хорошо бы, чтобы со временем в мире прекратились войны и боль — эта детская мечта сделать всех счастливыми еще тайно жила в сердце тридцатидвухлетней женщины-офицера, а не так давно поселилась и в сердце Сони, что для тринадцатилетней девочки ну очень характерно.

— Давайте скорее, а то пропустим греческие танцы после ужина, — поторопила девочек Ната.

— Мам, у нас и так завтра критский вечер.

— То завтра, а они везде красиво танцуют.

Танцы решено было смотреть с балкона, с высоты виднее.

Пока Соня бегала за папой, Ната и Инга поднялись в номер, где принялись мыть фрукты, раскладывая из на тарелку, а также споласкивать стаканчики — все это Инга вытащила на балкон, с трудом разместив на маленьком столике. Туда же пошли сладости, накупленные и подаренные.

Джерри пришлось вытащить на балкон стулья из номера, ведь плетеных всего два, а Ната прихватила еще и подушку (давало себя знать ушибленное недавно бедро, а точнее, защемленный нерв, так что сидеть лучше на мягком).

— Ну как, райская жизнь?

Дети отозвались в том смысле, что да, еще какая.

Инге было не очень хорошо видно, несмотря на то, что этаж третий, а балкон стеклянный, и Джерри посадил в итоге девочку себе на колени. Стало неожиданно тепло и уютно, хотя вечер был прохладный, и мать с сестрой нарыли плечи палантинами.

Поймав себя на том, как она начала мысленно называть еще вчера едва знакомых людей, Инга растерялась: разве так бывает?

«Бывает, — шепнул внутренний голос, — когда любят…»

Видимо, и правда любят. Причем взаимно.