Демократия и гендерный вопрос

Инга маялась от скуки. После возвращения домой она только и делала, что валялась на кровати, читала, делала задания для школы, да резалась в Антоховы игрушки. Станкевич строго велел хорошо кушать, отдыхать и не перенапрягаться. Мол, организм должен восстановить потраченные на регенерацию тканей ресурсы. По мнению Инги, на ней уже давно пахать можно было, но мама твердо отвергала все попытки — в кои-то веки! — добровольно помочь на плантации и мариновала ее в модуле.

Плановая связь со школой будет еще только завтра, а оставалось всего лишь написать отзыв на прочитанную книгу — скучнейший роман о первой Масрианской экспедиции. Блин, да кому интересна такая древность?!

Вздохнув, Инга потыкала в коммуникатор. Вроде, Грейс сейчас доступна. Выбрала сеанс видеосвязи.

— Привет! — улыбка негритянки осветила ячейку. — Как себя чувствуешь?

За спиной Грейс виднелись украшенные пастельными пейзажами стены зоны отдыха. Видимо, у ребят сегодня сентиментальное настроение. В прошлый раз, когда Инга была там, вокруг вихрились туманности и красновато подмигивали квазары.

— Помираю со скуки, — Инга потянулась до хруста в позвоночнике. — Скоро превращусь в тыкву и прирасту к кровати. Не могли бы вы поговорить с моими? Ну, чтобы хоть погулять выпускали. Ведь у меня ничего не болит! И вообще, по ощущениям я совершенно здорова.

— Погулять можно, — серьезно кивнула Грейс. — Но только в пределах фермы. Ты можешь почувствовать слабость во время ходьбы. Небольшие физические нагрузки, пожалуй, тоже не повредят. Но если голова закружится, или затошнит — сразу прекращай и постарайся прилечь. Обещаешь?

— Конечно! — Инга даже на кровати подпрынула. — Только вы сами скажите это маме. А то мне она точно не поверит.

Грейс рассмеялась низким грудным смехом и кивнула.

— А как там Марк? — Инга никак не могла выкинуть мальчишку из головы. Все-таки он спас ей жизнь. Если бы не феральный, Майк и дядя Витя ни за что бы не успели вовремя. Даже если бы и нашли ее в чашечке цветка по сигналу ГСП комма.

Биолог вздохнула:

— Если честно — не очень, — и тут же поспешила добавить. — Нет-нет, физически он уже восстановился, ведь ожоги у него были гораздо менее серьезные, чем у тебя. Но вот психологически… — Грейс покусала пухлую губу. — Понимаешь, мне кажется, мальчик переживает из-за случившегося. Возможно, чувствует себя виноватым — ведь это из-за него ты зашла в лес. И еще — он скучает.

Инга невесело усмехнулась:

— Что, главная угонщица хуверов отчалила, и ему теперь нечем заняться?

— Ты не поняла меня, — покачала головой биолог. — Марк скучает по тебе.

Сердце Инги затрепетало в груди, как пойманная бабочка. Что за ерунда? Это же всего лишь немой мальчишка, по уровню развития не выше шестилетнего ребенка!

— С чего вы взяли?! — фыркнула она, чувствуя, что звучит довольно грубо, но ничего не могла с этим поделать. — Он что, заговорил?

— К сожалению, нет. Но я думаю, Марку просто нужно время, — Грейс улыбнулась, будто что-то вспоминая. — Я и Виктор Петрович много с ним занимаемся. Мальчик уже четко отзывается на свое имя, научился различать по именам сотрудников станции. Мы работаем над тем, чтобы научить его названиям самых простых вещей. Да, — биолог потянулась куда-то за пределы голоизображения. — Мы попробовали дать ему цветные карандаши. У Марка не сразу получилось, но, когда он разобрался, как ими пользоваться… — Грейс выставила перед собой силиценовый лист. Рисунок напоминал то ли каракули малыша, то ли фантазию сумасшедшего. Линии различных оттенков синих и красных тонов хаотически переплетались, не образуя ни узора, ни каких-либо узнаваемых контуров.

— Мда, это… самобытно, — Инга едва сдержалась, чтобы не прыснуть. — Как вижу, у Марка напряженное расписание. С чего бы ему скучать по боли в я… кхм-кхм, заднице?

Неритянка осторожно отложила рисунок:

— Видишь ли… Мы с Виктором Петровичем не можем уделить ему достаточно времени — у нас и так напряженный график. Айко… Не знаю, какая муха ее укусила, но она не взлюбила мальчика с первого взгляда. Все ее в нем раздражает: то он чавкает, то еду хватает руками, то от него воняет, то он не так на нее посмотрел, то съел все печенье… — Грейс вздохнула. — Ну а Майк обращается с ребенком, как с животным или умственно отсталым. Не верит, что тот когда-нибудь чему-нибудь научиться. Марк, конечно, все чувствует и переживает. А эти двое считают, он им нарочно мстит.

— Мстит? — Инга все-таки прыснула. Перед внутренним взором предстал феральный, метающий полупережеванную глазунью на грудь красавицы-физика.

Грейс смущенно сплела пальцы:

— Устраивает, якобы, мелкие гадости. Развели тут детский сад. Не знаешь, кто хуже — подросток или взрослые.

— Да ну?! А что за гадости? — Инга устроилась поудобнее с горящими любопытством глазами.

Негритянка махнула ладошкой:

— Даже рассказывать стыдно. То у Майка в кофе соль окажется, то Айко в душе наткнется на абстракцию из кетчупа. Пришлось потом ее успокоительными отпаивать — мы ведь и сами не сразу поняли, что это не кровь.

Инга понимающе кивнула:

— Ясно. Антон лет семь назад. Но как Марк пробрался в личный отсек? Неужели Айко дала ему доступ?

— Конечно, нет! Думаю, мальчик зашел туда вслед за робоуборщиком. В последнее время у него проснулся интерес к технике. Но я уверена, что шалости твоего брата и э-э… эксперименты Марка — разные вещи. Антон прекрасно знал, что делает. А Марк… Мне кажется, он просто хотел подружиться со взрослыми. Сделать им приятное — по-своему.

— Ага. Насыпать соль на сахар, — хмыкнула Инга.

— Именно! — сверкнула глазами биолог. — Соль вместо сахара. Мальчик просто перепутал. И Майк сам виноват. Это ему пришло в голову, что можно натаскать Марка, как собаку. Приучить его приносить кофе по команде.

— Ясно, — если честно, Инге было совсем не жалко датаматика. Он вел себя отвратительно, прямо как Антоха в худшие дни. — А кетчуп?

— О, это отчасти моя вина, — Грейс смущенно заправила волосы за ухо. — Ведь это я научила мальчика рисовать. Хвалила за каждое новое произведение. Думаю, он просто решил украсить стерильно-белое помещение. Возможно, в надежде, что Айко тоже похвалит его.

«Да уж, эта похвалит! — подумала Инга, кусая губу. — Не удивлюсь, если она заставила беднягу этот кетчуп со стен языком вылизывать».

— Я пыталась объяснить им, — продолжала тем временем биолог, — что Марку просто не хватает друга. Это естественно — тянуться к тем, кто ближе к нему по возрасту. Но… — Грейс вздохнула, — мои слова не встретили понимания.

Инга задумалась, взвешивая последствия, но все-таки решилась:

— А что если… Марк поживет у нас? Ну, пока не найдутся его родственники в ойкумене? Думаю, вы могли бы уговорить родителей. Все-таки я парню жизнью обязана.

Биолог удивленно вскинула брови:

— Ты правда этого хочешь? Но как же наши исследования? Ведь это уникальная возможность проследить процесс социализации...

— Можно снабдить его коммом с функцией записи! Так вы будете в курсе этой, как ее… социализации. Только чтобы мы могли его отключать, если… Ну, вы понимаете.

Грейс медленно кивнула.

— Да, пожалуй, это возможно. Думаю, Марк гораздо быстрее освоился бы в семье, чем в искуственных условиях станции. Двое из сотрудников которой, к тому же, ждут не дождутся, когда он ее покинет.

— Значит, решено? — у Инги все тело зудело от нетерпения. Неужели скучное заточение в модуле скоро кончится?! — Вы договоритесь с родителями?

— Не так быстро, — по-доброму рассмеялась биолог. — Думаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы предложение исходило от тебя. Я не хочу ничего навязывать. Твоим папе и маме итак нелегко в новых условиях. Это должно быть решение вашей семьи, а не указание со станции.

Инга разочарованно откинулась на подушки. Блин, да какое тут решение! Все будет, как всегда. Антон начнет гундосить, что дикарь опасен и чуть сестру не угробил. Папа, конечно, заявит, что им нужны рабочие руки, а не еще один иждивенец, за которым присмотр нужен, как за малым дитем. На ее сторону, конечно, встанет Маринка и, возможно, мама — если надавить на ее материнский инстинкт. Но почему-то в этой семье три женских голоса весили всегда меньше, чем два мужских. Нет, демократическим путем тут идти бесполезно.

— Ладно, — вздохнула она. — Я подумаю, как тут подступиться. Марку привет, — и нажала отбой.