5

— Может, все-таки укольчик? — Станкевич перегнулся в кресле со шприцом-пистолетом наготове. — Быстро и эффеткивно.

Откляченная задница этого придурка «Марка» так и приглашала засадить снотворное и желательно поглубже, но Инга покачала головой:

— Не надо. Он у нас и так то в отключке валяется, то наркотой накачанный. Были бы мы в Ойкумене, давно бы кто-нибудь накатал телегу в Защиту прав ребенка.

— Причем тут наркота? — оскобился ксенолог. — Сериалов вы насмотрелись, душенька. Совершенно безобидное средство. Только дозировку что-то я не рассчитал. Мальчик должен был проспать до самой станции. Так что прости. Виноват.

Дядя Витя смущенно посмотрел на покрытые красными пятнами предплечья Инги. Пятнам предстояло вскоре превратиться в великолепные синяки.

— Скажи, а как ты догадалась, что музыка на него так подействует? — видно, Станкевич оправился от шока, раз в нем снова пробудился ученый.

Инга посмотрела на пацана в одной клетчатой рубашке, прижавшегося ухом к динамику, из которого лилось что-то настолько классическое, что скулы сводило. Рожа у Марка была как у паломника, с которым в пустыне заговорил бог. Он разве что слюни не пускал от счастья.

— Я не догадалась, — мрачно призналась Инга. — Я… кхм, случайно на что-то нажала. Она и включилась.

— Святые помидоры, — выдохнул Станкевич. — Лизочка, ты это записала?

— Записала, — мелодичным женским голосом отозвался ИИ флаера. — Продолжить видеозапись?

— Чего-о? — встрепенулась Инга. — Вы что, все это время снимали?!

— Исключительно в научных целях, — смутился дядя Витя.

— Немедленно сотрите! Что, все ксенологи Ойкумены теперь будут любоваться, как меня обжимает какой-то полуголый дикарь?! Не выйдет! — Инга в ярости сжала кулаки. — Я своего разрешения не давала!

— Но душенька, — оправдывался Станкевич, — тебя же практически не будет видно. Только то, как Марк э-э… впал в бешенство и чуть не разнес весь флаер — кстати, интересно, почему? Вспомни, может, ты что-то такое ему сказала...

— Я?! — от возмущения у Инги даже уши заполыхали. — Да я вообще в тот момент не с ним разговаривала, а с вами. Уже забыли?! Вы мне рассказывали про эти гигантские деревья, как их...

— Дигитаты?

— Да хоть дигитуты. Я, между прочим, с вами добровольно поехала! Не сотрете запись, и… — Инга закусила губу, подыскивая действенную угрозу. — Я переключу на тяжелый рок. Посмотрим, как вы тогда с бешеным справитесь!

Дядя Витя тяжело вздохнул.

— Лизочка, удали видеозапись, оставь только аудио.

Инга зажевала победу жвачкой со вкусом медового червя и включила сережки-наушники. Мочи уже не было терпеть это классическое пиликанье. Так они и долетели до станции: млеющий от симфонической поэмы Рахманинова Марк, и дремлющая под «Тридцать секунд до Марса» Инга.