2

Ворота, как и столбы для ограды, отец сделал из местных деревьев. В разрезе они напиминали малахит с красивыми прожилками от черного до светлых оттенков бирюзового цвета. Мама была уверена, что на продаже древесины с Арборы можно было бы сколотить немаленькое состояние, но папа говорил, что об этом не стоит даже и думать, пока планета на исследовательском карантине. Ребята с научки подтверждали, что Арбору вряд ли откроют раньше, чем лет через десять, а пока прилежно терзали листочки и веточки под микроскопом. Интересно, что они там собирались обнаружить? Так что мама пока удовлетворяла свои амбиции, делая деревянные украшения — вроде тех бус, что сейчас болтались на шее у Инги.

На бегу она старалась дышать через нос. Пейзаж, перечеркнутый тремя рядами проводов, был удручающе монотонен. Бугристая равнина — гладкий камень покрытый лишайными пятнами красно-лиловой растительности, синие вкрапления водяных оконец, а дальше — зеленая стена леса, подпирающая облачный свод. Солнце здесь не показывалось никогда. Впрочем, как и звезды.

Без комма было не видно, стоял ли еще кто-то за воротами, и Инга поднажала. Краем глаза она видела трактор, облепленный членами семейства Будекиных. Кто-то на нем стоял во весь рост и махал рукой так, что рисковал свалиться под гусеницы. Ветер донес слабый голос мамы:

—… гааа!… оой!

Ага, щас!

В воротах было проделано небольшое смотровое оконце. «Прямо как в древней крепости!» — гордо заявил когда-то Антон, собственноручно его выпиливший. Инга приложилась к дыре глазом. И невольно задержала дыхание.

Мальчишка все еще был там. В своей красной хламиде он напоминал буддийского монаха — ежик волос только-только пробивается на круглой голове, темные глазищи, как плошки, уставились на ворота — он что, надеется отворить их силой взгляда? Голые коленки измазаны землей и мохом, босые ноги, на одной запеклась кровь… Кровь?!

Инга толкнула в сторону тяжелый засов. Створки без скрипа раскрылись. Цезарь, тут же возникший в образовавшемся проеме, громко хрюкнул: мол, давно уже пора. Захочешь, а домой не попадешь. Он оббежал торжественный круг вокруг Инги и вернулся к мальчишке. Тот глазел на Ингу с выражением искреннего ужаса на лице. Все тело мелко подрагивало, казалось, он вот-вот даст деру. Хотя трясет-то его должно быть от холода. Термометр сегодня показывал плюс семь.

— Привет. Ты от Свенсенов?

Спросила, и поняла, как глупо прозвучал вопрос. На соседней — и единственной в округе — ферме был только один ребенок, пятилетняя Амалия. Навряд ли братьев-викингов внезапно навестили гости. На Арбору даже карго-транспорты не летали. Все снабжение шло через орбитальный порт научки. Не доставили же его на планету в ящике с надписью «Не кантовать?»

Инга шагнула поближе к мальчишке:

— Как тебя зовут? Тебе наверное холодно?

Темные глазищи прилипли к ее шее. На перемазанном землей виске выступили капельки пота. Чего он так пялится? Вампир, что ли? Тут Инга вспомнила про мамино ожерелье. Нашарила гладкие бусины в распахе комбинезона.

— Нравится? — спросила она, подходя еще ближе. Цезарь с любопытством наблюдал, потешно усевшись на землю с расставленными лапами — так сидели все свинобаки. — Это моя мама сделала. А где твои родители?

Мальчишка молчал, трясся, но не двигался с места. Может, он немой? Или глухой? И вообще, сколько ему лет? Четрынадцать? Плюс-минус… Не понять, когда такой зашуганный. Между прочим, на Никте совершеннолетие наступает уже в тринадцать. Но навряд ли он с Никты. Слишком пугливый.

— Инга! Отойди от него!

Она едва узнала голос отца — загрубевший от напряжения, проскакивающего между словами, как искры. Обернулась, и сердце кольнуло иглой. Папа наставил на мальчишку парализатор. За его спиной возвышался Антон с лопатой наперевес. Вот вымахал дубина под два метра, а ума не нажил. Кого он тут закопать собрался?!

Инга снова перевела взгляд на монашка. Глазищи у того стали вообще в поллица и бегали между отцом и Антоном. Грудь под одеялом ходила ходуном, коленки того гляди друг о друга дробь выбьют. Цезарь оторвал зад от земли и встал между пацаном и хозяевами, тихо ворча.

— Вот, — укоряюще ткнула Инга в свинобака, — животное и то умнее вас! Вы же парня до смерти напугали.

— Иди сюда, — глухо приказал отец. На его лбу пот серебрился густой росой. — Сейчас же!

Она снова хотела возразить, но по глазам отца поняла — это серьезно. И ЭШП и лопата. В папином взгляде читалось то, чего там быть не могло, не должно было — страх. Передернув плечами, Инга развернулась и подошла к своим.

— И что вы теперь...

Антон дернул ее за руку — так сильно, что она чуть не упала. Раздался короткий треск. Инга едва успела повернуть голову, чтобы увидеть: мальчишка беззвучно заваливается на бок, как марионетка, нити которой бросил кукловод.