7

Лес стоял сплошной стеной за окнами научки, казалось, руку протяни — и дотронешься. Инга знала, что это впечатление обманчиво. Все дело в аргорской атмосфере и огромных размерах дигитатов, непривычных человеческому глазу. Похожие штуки, впрочем, происходили на Церусии с горами — там они тоже вечно скакали в глаза. Инотуристы, помешанные на экстриме, порой успешно загибались прямо у их подножия — не могли поверить в указанное приборами расстояние и перли вперед из последних сил. А потом этих силенок и не хватало, чтобы подняться через экранирующий сигнал SOS порог. Инге ли не знать, насколько коварной могла быть Церусия — ведь она там родилась. А могла ли оказаться коварной Арбора?

В отличие от инотуристов у Инги и ее семьи не было безопасной базы, куда можно вернуться, хвастаясь незабываемым приключением. Пойдет что-то наперекосяк — нельзя просто запаковать вещички и отправиться домой ближайшим рейсом. Их дом теперь здесь. И плевать, что Инга никогда не мечтала о жизни фермерши и по совместительству — подопытного кролика Ойкумены. Выживут испытуемые три года в полевых условиях — придет первый транспорт с переселенцами. Не выживут — поищем новых идиотов. Нет, за Ингу все решили родители. Конечно, ее спросили. Но что значило одно, хотя, несомненно, наиболее разумное «нет» против четырех самонадеянных «да»?!

И пусть отец после увольнения в запас по ранению перебивался копеечными подработками. Пусть мама потеряла место психолога, уступив его фроиду, новой разработке робототехнической империи ойкумены: круглосуточная поддержка пользователей, стопроцентная объективность, избежание эффекта переноса. Инга была уверена: они справятся, выход найдется. Но родители поставили вопрос ребром: или скорый переезд в трущобы пояса астероидов, либо — авантюра на Арборе. Заявка уже подана. Вот так они оказались здесь. И если бы не феральный Марк, гнуть бы ей сейчас спину на прополке «рогатых орехов» — извращения аборигенной флоры, из-за которой на ферме приходилось ходить с фильтрами в носу. Воняли растения и их плоды просто апокалиптически, хотя в приготовленном виде прекрасно заменяли мясо и имели нежный вкус. «Орехи» были еще одним маминым «проектом на миллион» — предполагалось, что они навсегда решат проблему голода в ойкумене. Хотя, по мнению Инги, это быстрее сделают все дешевеющие биопринтеры. Но кто интересовался ее мнением? Вот именно, никто.

В семье ее явно не ценили. Другое дело — научка. Кажется, ей удалось найти подход к пришельцу из леса — пусть фишка с музыкой и была чистым везением. Если оно продолжится, то, может, получится задержаться на станции еще на пару дней — типа помочь с адаптацией дикаря. Хоть какая-то передышка от вонючих, да еще и колючих, как дикообразы, «орехов».

Кажется, Станкевич с Грейс уже поняли, что «Марк» даст им всем прикурить. Негритянка разбудила Ингу полчаса назад вызовом по комму: мальчишка сбежал из бокса, отпихнув ее с дороги, и теперь гуляет где-то на просторах станции. Биолог просила быть осторожной и, если увидит Марка, сразу связаться с ней или Станкевичем. Еще Инге было получено предупредить Майка и Айко, если она наткнется на них первой — их коммы были отключены. Почему-то этот факт оставил в душе неприятный осадок. «Неужели я ревную? — думала Инга, покачивая головой в такт музыке. — Как глупо! У меня же нет ни единого шанса!»

«Правда ли, что я нужен тебе живым или мертвым, чтобы жить во лжи, убегая от света?» — допели братья Лето. В паузе перед следующей композицией Инга услышала шорох сзади. Резко обернулась — опаньки! На ловца и зверь. Марк стоял в шаге от нее, разглядывая с таким любопытством, будто впервые увидел.

Инга потихоньку дотронулась до коммуникатора.

— С добрым утром. Кажется, у меня не было возможности как следует представиться, — бодро начала она, лучезарно улыбаясь «потенциально дикому». — Меня зовут Инга. А тебя?

— Что там? Марк? — забормотал в ухе голос дяди Вити.

— Да, — прошептала Инга, пятясь от надвигающегося на нее мальчишки. Вроде аргессивным он не выглядел, но кто знает, что у него на уме?

— В каком он состоянии? — тоже почему-то перешел на шепот Станкевич.

— В своем обычном, — мрачно усмехнулась Инга. — Голом.

— Я не про это, — голос ксенолога звучал прерывисто, будто он говорил на ходу. — Постарайся не провоцировать его. Разговори, задержи. Ты все еще в комнате Грейс?

— В коридоре рядом.

Спина уперлась в окно. Так, и что теперь?

Мальчишка совсем близко. Поднял руку, а сам на грудь так и пялится. Точнее, на ее почти полное отсутствие.

— Только попробуй, — угрожающе прошипела Инга.

Марк попробовал. Изо всех сил она отпихнула его от себя. Стояла, уничтожая взглядом, чувствуя, как почти плавятся от жара щеки. Но до дикого, очевидно, доходило туго. Он снова попер на нее, растопыренная пятерня ухватила между ног. Ну все! Колено само дернулось вверх. Мальчишка взвыл, схватился за пах и медленно опустился на пол. На лице у него застыло такое удивленное выражение, что Инга хихикнула.

В этот момент из-за поворота выбежали Станкевич с Грейс.

— Что случилось? — биолог, причитая, склонилась над пострадавшим.

Дядя Витя, пыхтя, подтрусил к Инге:

— Душенька, ты в порядке? А что с Марком?

— Поскользнулся, упал, — злорадно соврала она.

Станкевич задумчиво нахмурился. В этот патетический момент Ингино запястье запульсировало синим — с фермы звонила мама.