Глава 6. Новое знакомство

Питера разбудило воркование голубя на карнизе и он, еще толком не проснувшись, полез на подоконник наблюдать. Пижон[1] шумно топтался по ту сторону стекла, вытягивал шею и крутил черными глазами. Выглядел он совсем не так, как серые городские голуби Лондона. Он был таким белым, словно на него опрокинули ведерко краски, и только глаза блестящими темными бусинами выделялись на фоне перьев. Едва заметив мальчика, птица дернулась и метнулась с карниза прочь, а он так и не успел толком рассмотреть ее взъерошенный веером хвост.

Печально вздохнув, Питер съехал с подоконника и хотел, было, вернуться в постель, но вспомнил про свой игрушечный замок. Ведь вчера он увидел нечто невероятное!

Он бросился к столу, схватил подарок и перевернул. Донышко оставалось на месте.

Питер потряс игрушку, попытался отогнуть дно, как делал вчера, но тщетно. Приклеено крепко. Он выскочил в гостиную и бросился к журнальному столику, на котором вчера лежал нож для писем, но его и след простыл. В его поисках Питер стал переворачивать бумаги, газеты, письма, обшарил бюро и все полки. Он так спешил и шумел, что из своей комнаты выглянула мать. Она уже переоделась, но не успела заколоть волосы.

— Что за переполох ты поднял? — нахмурилась она.

Одетый в голубую с полосами пижаму, босыми ногами утопая в гостиничном ковре, Питер недоуменно стоял в центре комнаты и сжимал в руках игрушечный замок. Он не понимал ничего. Как будто привиделось ему вчерашнее открытие, не было никакого ножа для писем, не было разобранной игрушки, не было крошечных светильничков и винтовых лесенок, не было картин с ним и Абигейл. Ничего не было! Ему показалось. Ему приснилось. Это все воображение! Дурацкое воображение!

На карниз по ту сторону окна снова сел бестолковый пижон и принялся надуто ворковать. Питеру захотелось запустить в него здоровенной книгой с бюро, только бы тот замолчал.

— Мадемуазель Лоран опаздывает, — недовольно заметила мать.

Питер раздраженно подумал, что она всегда называет гувернантку «мадемуазель», а не «мисс», как та просила. Неужели так трудно?

Он не ответил и бросился в детскую. Не хотелось ни с кем говорить, и даже мисс Лоран ждать не хотелось.

Ему только лишь привиделось…

Когда гувернантка, наконец, появилась, торопливо закалывая последнюю шпильку в волосах, Питер все еще пребывал не в духе. Она помогала ему переодеться, напевая бодрую утреннюю песенку, но мальчик не обращал внимания. Она рассказала, что на завтрак будут грейпфруты, которых Питер никогда не пробовал, но ему было все равно. Она вытащила из складок платья цветочек лаванды, но и этому подношению мальчик не обрадовался. Он спускался на завтрак в недоуменной задумчивости, а на прогулку после еды мисс Лоран вытянула его с трудом.

— Ну же, — приговаривала она. — Бросайте свои думы. Сегодня настоящее морское лето! Идемте!

На улице и вправду светило жаркое солнце. Утро дышало разогретой влажностью, и даже с моря не доносилось ни дуновения ветерка.

— Вот такой должна быть погода во Франции, — улыбнулась мисс Лоран. — Запоминайте, потому что в Лондоне сейчас холодно.

— Снова Лондон… — протянул Питер. — Почему мы не можем остаться здесь?

— Потому что ваш дом в Англии.

— А ваш?

— Рядом с вами, — подмигнула она.

Питер упрямо мотнул головой:

— А я сейчас во Франции. Не хочу возвращаться. Я еще не видел тигров.

Он и вправду не видел никаких животных кроме пижонов, чаек, бабочек и одной-единственной кухонной кошки, которую официанты в попытке прогнать нещадно поливали кипятком.

— Тигров? — свела брови мисс Лоран.

— Ну да. Это же юг. Жара. А учитель Лайонз говорил, что тигры водятся на юге, — пояснил он.

Мисс Лоран рассмеялась.

— Ну, вы и фантазер. Тот юг намного южнее. Даже восточнее. Это Индия, Китай, Персия, — она поморщила нос. — Ваш Лайонз не очень-то понимал в географии.

Ему не понравилось, что гувернантка неуважительно отзывается о своем предшественнике.

— Учитель Лайонз был самым лучшим! — с жаром произнес он, хотя не так уж и уверенно.

— Хорошо-хорошо, — мисс Лоран примирительно подняла ладонь. — Пусть так. Тигры водятся на юге.

— И тут нет ни одного? — снова опечалился Питер.

— Ни одного, — покачала головой гувернантка.

К ним присоединился отец. Он блаженно щурился на яркое солнце. Море неторопливо набегало на песок, мирно отодвигалось назад, задумчиво колебалось, не зная, выпустить ли следующую волну, а потом все-таки выпускало. В голубом небе зависали чайки, паря на распахнутых крыльях, а потом с криками бросались прочь, заложив крутой вираж в новом потоке. Отец улыбался. Питеру подумалось, что таким счастливым он его не видел никогда. Представлял отца на отдыхе и посмеивался: такого не бывает! Но оказалось, бывает. Для полной картины отцу не хватало только бокала виски с кубиками льда, но он его еще выпьет в гостиничном холле после обеда, расположившись в глубоком кресле с сигарой и газетой.

— Чудесная погода, — отметил он, посматривая на белоснежную, кружевную мисс Лоран под зонтиком.

— Это правда, — мурлыкнула она в ответ, глядя на него и заслоняясь ладонью от солнца, которое нырнуло под ее зонт.

— Питер, наверное, совсем позабыл латынь, — отец строго взглянул на мальчика.

— Миссис Гарланд предполагает, что он еще не окреп после болезни. А отвлекаться на умственную деятельность — вредно для его выздоровления. Так что мы возобновим занятия в Лондоне, — объяснила мисс Лоран ничуть не виновато.

Питеру казалось, что и ей гораздо больше нравится гулять, чем сидеть над тетрадями, объясняя ему очередное латинское склонение. Впрочем, мать и вправду больше пеклась о здоровье сына, чем о занятиях.

Они двинулись по пляжу, отец и мисс Лоран — впереди, а Питер — позади. Он подбирал и рассматривал круглые камешки, бросал с гулким всплеском в воду некрасивые, а симпатичные складывал в карманы. Скоро они стали такими тяжелыми, что несколько камешком ему пришлось с сожалением выкинуть, хотя они и без того высыпались через край. Питер смотрел, как беззаботно отец болтает с мисс Лоран, и ему подумалось, что здесь, во Франции, она заметно оживилась. Хотя сама эта мысль — что мисс Лоран может быть живее, чем обычно — казалась просто невозможной. Но все-таки… Раньше она старалась разговоры сама не заводить, а если и поддерживать, что довольно лаконично. Гувернантка соблюдала дистанцию. Теперь он ясно видел, что мисс Лоран на старые правила давно махнула рукой, тем более что свобода от условностей ей нравилась куда больше. Впрочем, в который раз радовался Питер, если отец не считает это неправильным, как и ее румяна, почему должен он?

А потом мальчик прищурился, и что-то в двух силуэтах впереди показалось ему неправильным. Он слишком часто видел их вместе. Вместе — но без матери. Ведь куда красивее получилась бы картинка их всех вчетвером. Отец и мать, мальчик и гувернантка. Это — правильно. А так?..

Они остановились недалеко от гостиницы; мисс Лоран устроилась в плетеном кресле, и мистер Гарланд — рядом. Питер пересыпал чуть влажный песок у самой кромки воды, когда увидел мать.

Не снимая шали, в которую она куталась в самую промозглую погоду, миссис Гарланд спустилась по деревянному настилу к пляжу и с неприязнью покосилась на мисс Лоран.

Питер так отвлекся, что не заметил, как набежала волна, пересекая линию, где кончался мокрый песок и начинался еще сухой. Вода хлынула в ботинки, и он виновато охнул.

Мисс Лоран вскочила со своего места, так и не заметив неприязненного взгляда миссис Гарланд, и бросилась к Питеру.

— Ну вот, вы и искупались, — в ее тоне не слышалось ничего, похожего на укор. Напротив, ее глаза смеялись. — Идемте в гостиницу. Нужно переодеться.

Она приобняла его за плечи, и они двинулись по доскам настила вверх, а Питер все оборачивался назад, чтобы посмотреть, какие следы оставляют его мокрые ботинки.

— Возвращайтесь скорее, — помахал им мистер Гарланд.

— Полюбил прогулки? — донесся до Питера холодный голос матери.

Мальчик шлепал по настилу, на его плече лежала ласковая рука мисс Лоран, над головой протяжно вскрикивали чайки, горячо припекало солнце, позади оставались мать, отец, море… А назавтра они снова сядут в поезд, и Франция останется позади. Ему внезапно стало так тоскливо, что захотелось расплакаться. Он зашмыгал носом, разглядывая уже родные пальмы со странными, уродливыми стволами и длинными, беспорядочно растопыренными листьями; барельефы колонн, втиснутые меж окон первого этажа и псевдо-греческий портик над главными дверями; он оглядывался на облака, раскиданные крупными, плотными обрывками по лазурному небу, на угол конюшни, пристроенной за автомобильным навесом и сами машины, спящие в ожидании новых гостей, которых потребуется отвезти на вокзал или оттуда забрать… Он вспомнил, как в первый же день увидел потрясающий дирижабль, подружился с его хозяином, а потом смог полетать… Да, пожалуй, это воспоминание стало самым ярким. Даже Абигейл, которую он видел за все эти дни не больше пары часов, запечатлелась не так живо. Полет. Ну и странная это штука! И не птица, а подняться в воздух оказалось так просто…

— Что это у вас глаза на мокром месте? — поинтересовалась мисс Лоран, склоняясь над Питером.

— Я не хочу уезжать, — промямлил он.

— Кто же захочет отсюда уехать, — усмехнулась она. — Но дома вас ждут дела.

— А я их не жду, — капризно протянул мальчик.

Мисс Лоран присела перед ним и взяла за руки.

— У меня есть идея.

Пальцы у нее, несмотря на жару, были приятно-прохладные, и Питер невольно сжал их крепче.

— Вам нужно взять Францию с собой. Идемте!

Она вскочила на ноги и увлекла его за собой, к одной из клумб у дверей гостиницы.

— Никто не смотрит? — спросила она заговорщическим шепотом.

Питер огляделся по сторонам. Швейцар отдыхал в тени холла, и в стеклянные двери виднелась его красная шапочка, сдвинутая на затылок; променад, тонущий в мареве полуденного жара, давно опустел; с пляжа их было не видно.

— Вроде бы нет… — недоуменно проговорил Питер.

— Мне нравится этот, — мисс Лоран сорвала первый цветок. — И этот. О, да здесь тоже есть лаванда!

Она отступила к фундаменту и наклонилась к фиолетовому кустику, который пробивался у самой стены.

— Вы уверены, что так можно? — Питер хмурился.

— Лаванда — дикая, — махнула рукой гувернантка.

— А эти розы?

— Это не розы, — она продолжала беззаботно собирать цветы. — Это шиповник.

— Но рвать цветы с клумб нельзя, — не понимал Питер.

— Конечно, нельзя, — с готовностью кивнула мисс Лоран. — Но когда очень тоскуешь — можно делать что угодно.

Питер призадумался.

— А камешки? — вспомнила она.

Питер похлопал по карманам:

— Уже собрал.

— Раковины?

Он помотал головой.

— Ну, так вперед.

Да, она умела прогнать любую грусть. И как это у нее получалось? Питер едва успевал за гувернанткой, собирая веточки, листья, былинки. Он даже нашел оторванное бабочкино крыло и добавил его в свою разрастающуюся коллекцию.

— Но куда я все это положу? — спросил он, когда собирать трофеи уже было некуда.

— Цветы и листья засушим, — объяснила мисс Лоран. — А ракушки и камни сложите в коробочку. А еще лучше — в стеклянную вазу.

Питер ликовал. Он возьмет с собой столько Франции!.. Весы выровнялись. Он почти позабыл о том, что в чем-то свою гувернантку подозревал. Он снова обожал ее всем сердцем.

Сборы прошли беззаботно, а в дороге Питер никак не мог усидеть на месте, мечтая поскорее взяться за свою коллекцию. Ему понадобится альбом, много клея, коробочки… Мисс Лоран обещала все разыскать, как только они прибудут в Лондон. Предвкушая новую затею, Питер едва мог дождаться Англии. В поезде до Кале он бродил по купе, как лев в клетке, а завидев в порту белый бок парома, чуть не подпрыгнул от радости. Осталось совсем немного! Но поезд из Дувра в Лондон двигался как улитка, и этот последний отрезок пути, самый короткий, показался Питеру настоящей вечностью.

Прибыв домой, мальчик сразу занялся перебиранием своих трофеев, а мисс Лоран куда-то ушла.

Питер не сразу заметил отсутствия гувернантки, так он был поглощен своим делом. Но мисс Лоран опоздала к ужину, и подол у ее платья был перепачкан, будто она вступила в грязную лужу. Гувернантка запыхалась, раскраснелась еще больше, чем от румян, и вдобавок, ела она совсем мало, будто сильно волновалась. Никто кроме Питера таких мелочей не заметил.

Все вернулось на круги своя. Питер, получив вожделенный альбом и все необходимые принадлежности, проводил дни со своей коллекцией. По утрам они с мисс Лоран снова занимались французским и латынью, к вечеру учили географию и историю, а иногда еще и музицировали. Питер по большей части сидел рядом, слушая, как гувернантка поет и играет, но учиться самому его не тянуло: не очень-то это мужское дело. Ему куда больше нравилось просто слушать. Час или два перед сном ему позволяли посвятить играм, но мисс Лоран оставалась с ним все реже и реже.

Поначалу она охотно помогала ему выстраивать войска из оловянных солдатиков и вела в наступление большого плюшевого медведя. Она заводила музыкальную шкатулку и, оправив складки на пачке, пускала танцевать крошечную балерину. Она отыскала для него диковинную новинку — коробку цветных мелков, а потом пару воздушных шаров, с которыми Питер безуспешно пытался пустить в полет одного из солдатиков.

А потом мисс Лоран стала все больше и больше отвлекаться. Она посматривала на часы, мерно отстукивавшие время в углу детской, выглядывала в окно, а когда темнело, оставляла его на попечение няни. Питера так занимали игрушки, что сначала особого внимания на ее отлучки не обращал. Все, в конце концов, временно! Мало ли какие у нее дела. Но потом мальчик стал раздражаться. Сколько же можно! Куда она ходит? Разве положено гувернантке отлучаться без спроса?.. Питер хотел было нажаловаться матери, но ему в голову пришла захватывающая идея.

Мисс Лоран уходила во время ужина для прислуги, а это значило, что ни в холле, ни в коридорах не оставалось никого. Дворецкий оставлял свой пост, горничные спешили обменяться городскими сплетнями, а помощница кухарки сбивалась с ног, прислуживая у стола внизу, чтобы торопливо доесть свой остывший суп потом. Дверь до ночи никогда не запирали, а это означало, что возиться с замками не нужно. К тому же, с наступлением темноты на улице становилось почти безлюдно, а разглядеть лицо прохожего можно было только под одним из фонарей. Все это создавало идеальные условия для слежки, чем Питер и решил заняться.

Мальчик подготовился к делу заранее. Основным препятствием оставалась няня, и нужно было от ее присмотра как-то избавиться. Питер решил отказаться от вечерних игр и заранее объявил, что идет спать. Нянюшка помогла ему умыться и переодеться в пижаму, потушила свет и удалилась, а Питер стал слушать часы. Мисс Лоран обычно уходила около восьми, и за оставшиеся пятнадцать минут нужно было снова переодеться, проскользнуть вниз и не попасться ей на глаза. Первые две задачи он выполнил запросто, а вот последняя была куда труднее. Спрятавшись за углом в холле, он проследил, как гувернантка запахивает шаль, беспокойно оборачивается, чтобы убедиться, что ее никто не заметил, а потом проскальзывает на улицу. Питер бросился к окну: мисс Лоран торопливо пошла вверх по улице, пока что никуда не сворачивая.

Выждав несколько секунд, он шмыгнул за тяжелую дверь и, прячась в тени живых изгородей, тихо побежал за гувернанткой. Шли они долго, прохожих попадалось мало, а Питер крался так беззвучно, что восхищался сам собой. Однако восторг пошел на убыль, когда он понял, что идут они в сторону Ист-Энда. Он чудом не столкнулся с двумя пьяницами, которые шагали навстречу, с трудом передвигая ноги, а потом в ужасе метнулся в переулок, встретившись со старухой-цыганкой, у которой было больше морщин, чем у ведьмы, и которая звенела браслетами и монетками, вшитыми в юбку, похуже, чем стадо овец на выпасе. Он едва не потерял мисс Лоран из вида, когда его со смехом окрикнула женщина в ярком платье. У нее были ярко накрашенные губы, и в темноте казалось, будто кроме них на ее лице больше ничего и нет. У Питера так колотилось сердце, что он побежал прочь в совершенно другую сторону, позабыв о мисс Лоран. Осознав, что без нее он заблудится окончательно, и лучше уж гувернантка его заметит, чем он попадется одной из этих женщин, похожей на чучело из страшной сказки, Питер бросился обратно. Миновав хохочущую бесовку, он увидел исчезающий за углом подол знакомого платья и кинулся за ним. Приключение стало отдавать запахом ужаса, и мальчик в который раз успел пожалеть о своем ловком замысле, когда они выбрались к знакомому дому с красным плющом.

Тут Питер притаился и стал ждать. Мисс Лоран снова огляделась, словно знала, что за ней кто-то может следить, и без стука распахнула дверь. Грязная мостовая на мгновение окрасилась мутно-желтым светом, а потом снова утонула во мраке.

Питер прокрался к окну и встал на цыпочки.

Комната была простой и до неприятности убогой. Он рассмотрел плохо обструганную деревянную мебель — длинный грубый стол и пару колченогих стульев, затухающий камин, лежанку в углу под темным, засаленным одеялом. У камина сидела женщина; ее лицо казалось старым, как у той старухи, которую он встретил на улице, но когда она развернулась в неверном свете огня, Питер понял, что тени под ее глазами и впавшие щеки — от измождения и голода, и она вряд ли старше мисс Лоран. У ее ног пристроилась девочка. Волосы у нее были такими же ярко-рыжими, как у Абигейл, но вот лицо казалось серым и совсем неинтересным. Глаза — маленькие и тусклые, какого-то неопределенного цвета. Нос — острый, с вздернутым кончиком, который казался бы милым и озорным, если бы не опущенные вниз уголки губ, которые придавали лицу жалобное выражение.

Она преобразилась, когда в комнату шагнула мисс Лоран. Девочка, оставив шитую куклу, бросилась ей на шею. Питер содрогнулся. Порыв казался таким живым, таким искренним, о каком он бы мечтал и сам. Обнять бы вот так свою мать: крепко-крепко, прижаться сильнее, зарыться лицом в ее волосы, зажмуриться от радости… Но кто же эти люди?

Стоять на цыпочках было неудобно, но иначе он бы ничего не увидел. Питер переминался с ноги на ногу, но своего наблюдательного поста не покидал. Происходило что-то странное и важное, тайну чего он узнать просто обязан.

Мисс Лоран подхватила девочку на руки и закружила. Жилище было тесным, и вторая женщина с испугом в глазах подняла руки, что-то сказав. Гувернантка лишь помотала головой, остановившись, и расцеловала девочку. Обе они светились, и Питеру показалось, будто сама комнатка стала ярче. И откуда столько радости?..

Мисс Лоран присела, достав из сумочки сверток, и протянула второй женщине. Девочка не выпускала рук мисс Лоран и льнула к ней так, будто не хотела расставаться ни на минуту. Вторая женщина кивнула, разворачивая сверток, а девочка захлопала в ладоши, когда та ей протянула один из кусков пирога. Питер хорошо знал этот карамельный пирог, который кухарка так любила делать к концу недели. Сегодня его подали с орехами и шоколадным кремом, но Питер даже от такого аппетитного десерта отказался. Но неужели мисс Лоран способна взять что-то из Дома, не спросив? Стянула ли она остатки пирога, когда на кухне не было ни души, или упросила поделиться кухарку? Мальчику происходящее нравилось все меньше и меньше. Да и, в конце концов, кто эта девчонка, которая уплетает его, его пирог?..

Он так разволновался, что сорвался с подоконника, за который, подтягиваясь, цеплялся, чтобы лучше видеть происходящее за окном. Падать было невысоко, но он приземлился на битый кирпич с таким грохотом, что замер, испугавшись шума.

Слежка была окончена. В окне мелькнуло лицо гувернантки.

— Питер?

Она выскочила на улицу, и второй раз после болезни на море он увидел ее обеспокоенной. Хотя нет, яростно нахмуренные брови и губы, сжатые в тонкую линию показывали уже совсем не ту нежную тревогу, которая свела ее улыбку в прошлый раз.

— Что вы здесь делаете?

Питер внезапно чопорно отряхнул костюмчик и уставился на нее с ответным возмущением. Его гувернантка сбежала, чтобы обнимать какую-то чужую грязную девчонку из рабочего района. Вот за это ей платят, когда он сидит под присмотром няни?

— Я хотел за вами проследить, — спокойно ответил он.

— Вам не положено выходить из дома в одиночестве! К тому же, после захода солнца! О чем вы думали? — она упала перед ним на колени, не думая о том, что безнадежно испортит в грязи новое платье из тонкого льна, и стала отряхивать его спину.

— Кто эти люди? — бесстрастно спросил Питер.

Он и сам не понимал, как может так равнодушно и нагло разговаривать со старшей, пусть она всего лишь гувернантка, особенно теперь, когда сердце от страха и необъяснимой ревности выпрыгивало из груди. Он всегда чувствовал себя лишь ребенком, но увиденная сцена придала ему сил. Отчего-то Питер был уверен в том, что правда на его стороне.

— Что скажет миссис Гарланд? Как вы ускользнули от нянюшки? — ярость испарилась под неожиданным напором мальчика, и она уже почти бормотала.

Мисс Лоран без своей обыкновенной улыбки выглядела совсем по-другому. Суетливая, испуганная, как птица, но вместе с тем возмущенная, и руки дрожат, будто в лихорадке. Питеру припомнился пижон с карниза французской гостиницы, который так же беспокойно крутил глазами и нервно-угловато двигал головой.

— Она скажет очень много, только не мне, — голос Питера звучал жестко. Он и не узнавал сам себя. Ревность колыхалась густо и жарко, как огненная магма.

Мисс Лоран быстро на него посмотрела, словно оценивала сказанное, а потом резко встала, оставив пиджак Питера в покое.

— Идемте, — бросила она коротко.

— Я никуда не пойду, — мальчик для верности взялся за подоконник. — Пока не объясните, кто эти люди и что это за место, я с места не сдвинусь.

Он говорил уверенно, почти неумолимо.

— Вас хватятся, — она почти что просила.

Из двери выглянула огненно-рыжая головка девочки, позади нее стояла женщина, похожая от усталости на старуху.

— Я расскажу родителям все, — мотнул головой Питер.

Мисс Лоран колебалась.

— Вы обещаете молчать, если я объясню, кто это и что я здесь делаю? — ее загнали в угол, и она казалась по сравнению с обычной мисс Лоран увядшим цветком.

— Да, — строго кивнул мальчик.

— Тогда пойдемте внутрь, — она указала на распахнутую дверь, откуда за ними неотрывно наблюдали две пары глаз.

В комнатке пахло сыростью и плесенью, и Питер наморщил нос. Место ему отчаянно не нравилось, но он все-таки сел на предложенный стул и приготовился слушать. Положение было странным, но мисс Лоран его испугалась, а почуяв слабину, Питер понял, что может выйти отсюда победителем. Да, он и сам нарушил немало правил и дома его, наверное, ждет взбучка. Но то, что творилось здесь, за этими стенами с красным плющом, тянуло на выволочку куда большую, и совсем не для него.

— Кто это? — подала голос девочка, устраиваясь рядом.

Мисс Лоран села у камина, а незнакомая женщина — на лежанку в углу.

— Его зовут Питер, — голос у гувернантки дрожал, но она попыталась улыбнуться. — Питер, познакомься, это Элис.

В тусклом свете догорающих углей Питер увидел, как неприязненно скривилось лицо девочки.

— Почему он пришел? — спросила она звонко.

— Элис, подожди, пожалуйста, — попросила мисс Лоран тихо, виновато.

— Мы не приглашали никаких гостей! — продолжала возмущаться девочка. — Пусть уходит.

— Элис, — вторая женщина поднялась со своей лежанки, взяла со стола остатки пирога и поманила за собой. — Ты не доела.

Девочка тут же позабыла свое раздражение и соскочила со стула.

— Элис — моя дочь, — устало объяснила мисс Лоран, когда девочка отошла, и Питер вздрогнул.

— Дочь?! — переспросил он.

Мисс Лоран кивнула.

— Значит, все это время вы ходили к ней?

— Верная догадка, — ее глаза заблестели неуверенной улыбкой. — Я должна с ней иногда видеться…

— Но почему… — Питер запнулся, вспоминая приезд мисс Лоран. Она выглядела такой беззаботной и молодой! И как же получилось, что у нее есть семья, а она о ней и не заикнулась? — Почему вы не взяли ее к нам? Почему она живет здесь? Кто эта женщина?

— Одетт — моя сестра. Она приглядывает за Элис, пока я с вами. Я не могу взять ее к вам, — объясняла мисс Лоран.

— Почему?

— Так не положено, — уголки ее губ дрогнули.

— Но почему они живут… здесь? — Питер с отвращением окинул взглядом убогую комнатушку.

— Так получилось, — мисс Лоран вздохнула.

— А где ваш муж? — продолжал Питер свой допрос.

— У меня его нет, — просто отозвалась гувернантка.

— Но… как же… — мальчик совсем потерялся. Вся его уверенность испарилась, а мисс Лоран, напротив, уже не выглядела такой испуганной.

— Вы помните, что обещали ничего не говорить родителям? — она пододвинулась чуть ближе, как будто это могло придать ее словам убедительности.

— Вы что, тоже выросли здесь? — ужаснулся Питер, не слушая.

Мисс Лоран покачала головой.

— Нет, мы с сестрой росли совсем в другом месте.

Мальчик смутился: он только сейчас вспомнил, что мисс Лоран — из Франции.

— Давайте еще раз договоримся, — снова заговорила она. — Вы не скажете ни слова о моей тайне, а я — о вашей. Поклянитесь.

Питер нехотя кивнул. Он же обещал?

— Клянусь.

У него только прибавилось вопросов, которые не терпелось высказать, но мисс Лоран уже поднялась на ноги.

— Тогда идемте. Вас могут хватиться раньше, чем мы вернемся. Подождите секунду.

Она отвернулась к Элис, обняла ее, поцеловала в щеку и о чем-то тихо-тихо заговорила. Одетт внимательно на них смотрела, но не проронила ни слова.

— Пора, — мисс Лоран снова повернулась к Питеру, взяла его за руку и потянула за собой. Она снова превратилась в ту уверенную, быструю мисс Лоран, которую, казалось, смутить не может ничто.

Но Питер теперь знал, что кое-что такое все-таки существует. Или даже кое-кто.