Глава 12. Подарок

Питер поднялся ни свет ни заря. Как и предсказал отец, мальчику совсем не спалось, и он вскочил, едва рассвело. Он быстро оделся, ополоснул лицо из кувшина и сбежал вниз по лестнице. Первым делом нужно было проверить, готов ли подарок для Абигейл.

Оказалось, что не готов.

— Ты его даже не упаковала! — возмущенно воскликнул он, взглянув на ленты в руках служанки.

Та потупилась.

— Вы определенно не распорядились …

— Значит, распоряжаюсь теперь! Это же подарок! — последнее слово он произнес со всем презрением, которое сейчас питал к этой глупой девице с жиденькими, мышиного цвета волосами, выбивающимися из-под чепца. — Упакуй в бумагу и перевяжи как следует!

— Хорошо, сэр, — кивнула служанка. — Как только откроется лавка Бэрнса, я сбегаю за папиросной бумагой…

— Но к тому времени поезд Абигейл уже прибудет на вокзал! — выкрикнул Питер.

Подарок, которым он так хотел обрадовать свою подругу, был совсем не готов. И, кажется, к приезду Абигейл он не успеет. Что же делать? Он протянет ей ленты вот так, на ладонях? Какое плебейство! Его обуревало раздражение. Хотелось хорошенько стукнуть дуреху-служанку.

— Делай что хочешь, но чтобы к девяти подарок был упакован! — выплюнул он.

Девица смотрела испуганно, как воробушек, которого вот-вот собиралась сцапать кошка.

— Но как же… Где же…

— Где хочешь! — выкрикнул Питер и, развернувшись на каблуках, вылетел вон из холла.

В столовой уже накрыли к завтраку. А после него нужно проверить, подготовлена ли гостевая комната… Питер кипел от возмущения. Что, если его попытка понравится Абигейл провалится из-за какой-то прислуги?

К тому времени, как большие напольные часы у входа пробили девять, Питер немного поостыл. Спальню для Абигейл приготовили, а ленты служанка все же упаковала. Вид у девушки был немного растрепанный и запыхавшийся, но приказание она выполнила в точности. Подарок приятно хрустел свежей бумагой, а внутри лежали разноцветные шелковые ленты, которыми Абигейл собиралась украшать волосы, шляпки и платья. Все это она описала Питеру в письме, так что он дал указание закупить лент побольше и подлиннее — так, чтобы хватило на все.

Шофер отвез Питера на вокзал, и там он долго выглядывал свою подругу. Он уже подумал было, что спутал поезд, но увидев знакомый сиреневый бант, почти подпрыгнул на месте. Потом он, конечно, оправил полы пиджачка и глянул по сторонам: не видел ли кто, как он ребячится? Но проплывающим мимо пассажирам было все равно. Кто-то выглядывал встречающих, кто-то искал носильщика, а кто-то просто торопился сквозь толпу к выходу.

Абигейл выглядела чудесно. Последний раз он видел ее целых три года назад, и за это время она сильно изменилась. Стала еще изящнее, стройнее, и волосы ее блестели особенно ярко в лучах солнца, которое пробивалось сквозь стекла вокзальной крыши. Девочка не улыбалась, и выглядела еще серьезнее, чем раньше. Одета она была в дорожное платье под цвет банта, в руках держала зонтик и перчатки. За ней спешила худощавая, средних лет женщина в сером наряде, который своей суровой простотой придавал ей вид деловой амбарной мыши.

— Доброе утро, — чинно поздоровалась Абигейл. — Это моя компаньонка, мисс Эмерсон.

Питер поздоровался, но на женщину не взглянул. Куда больше его интересовала так изменившаяся Абигейл. Всю дорогу до дома Питер не сводил с подруги взгляда. Она, в свою очередь, смотрела на него мало, так что он мог наглядеться вдоволь, и притом без страха быть пристыженным. Его огорчило холодное приветствие, которым одарила его девочка, и ему отчаянно хотелось взять ее руку в свою. Они сидели вдвоем на заднем сиденье, плотное стекло отделяло их от шофера и мисс Эмерсон, и им никто не мешал.

— Как дорога? — спросил, наконец, Питер.

— Ничего хорошего, — Абигейл оторвалась от созерцания пробегающих мимо домов. — Тряско и скучно. Но я, конечно, захватила с собой книгу.

Она продемонстрировала томик в коричневом переплете, который, как оказалось, она сжимала в руках вместе с зонтиком.

— Хорошо прогоняет тоску, — добавила она.

— Ну, у нас тебе скучно не будет, — Питер все-таки изловчился и взял в ладонь ее пальчики в кружевных перчатках.

Абигейл вопросительно посмотрела на его руку, но свою не отдернула. Питера взял восторг: значит, все не так плохо! Он аккуратно пожал ее пальцы, словно хотел показать, как рад ее приезду, но ее рука в ответ не шелохнулась. До Дома они доехали в тишине.

Там Питер первым делом преподнес Абигейл подарок.

— Вот! — радостно сообщил он, распираемый гордостью.

Он протянул ей шуршащий сверток.

— Что это? — тут же спросила она.

— Как ты и просила, — отрапортовал Питер. — Открой.

Абигейл неторопливо развернула упаковку и стала разглядывать ленты.

— Мило, — она без особого интереса кивнула. — А я и забыла. Отец привез из Марокко просто потрясающие ленты. Многоцветные, бархатные, газовые… Целый ворох!

На мгновение ее голос будто наполнился жизнью.

Питер потускнел.

— Значит, тебе не нравится?

— Почему же, спасибо, — бесстрастно произнесла Абигейл.

Мальчик подумал, что ей бы пошла улыбка — ведь в своих видениях она улыбалась так очаровательно! Но на самом деле Абигейл походила на восковую куклу, которая очень заботилась о том, как бы не испортить свои аккуратно вылепленные щечки.

— Мисс Эмерсон, достаньте подарок для мистера Гарланда, — попросила Абигейл таким же бесцветным голосом, оборачиваясь к замершей позади компаньонке.

Питер принял из рук мисс Эмерсон прямоугольный сверток в белой бумаге.

— Что это? — поинтересовался Питер весело.

— Книга, — Абигейл даже не собиралась играть с ним в загадки.

Питер сорвал обертку, стараясь скрыть свое разочарование, и полистал томик.

— Отец сказал, что мальчишкам нравится Герберт Уэллс, — сказала Абигейл.

— Я не читал, — Питеру не понравилось обозначение «мальчишка», но еще больше — что подарок выбрала не сама Абигейл, а ее отец.

— Вот и почитай, — наставительным тоном проговорила девочка. — Чтение очень полезно.

Она словно в доказательство обняла свою книжку сильнее. Питеру начинало казаться, что ей не терпится оставить его общество и уединиться с героями вымышленной истории, заключенной в плену этой скучной обложки.

К обеду они обошли весь дом, сад и даже улицу (конечно, в сопровождении мисс Эмерсон), и Питер заметно погрустнел. В письмах все было куда проще: он писал и писал, получая пусть короткий, но ответ, а здесь, говоря вслух, ему казалось, что Абигейл вообще не обращает на него внимание. Она редко кивала, на него самого смотрела мало, а вещами, на которые указывал Питер, не интересовалась. Она все еще сжимала в руках свой роман и нетерпеливо перебирала его страницы, когда они останавливались, чтобы послушать рассказ Питера о чем-то, по его мнению, занимательном.

— А здесь можно сыграть в волан, — предложил Питер, когда они вышли в сад. — Сейчас, конечно, прохладно…

Абигейл мерзло куталась в свою меховую накидку.

— Да уж, — заметила она недружелюбно.

Хоть слово за последний час, подумалось Питеру.

Поведение Абигейл все больше и больше его огорчало. Он пытался ее развеселить или придумать интересное занятие, но девочку, кажется, не увлекало ничего, кроме книги, нетерпеливо ждущей своего часа.

Обедать спустились они двое, да мисс Эмерсон. Миссис Гарланд уже поздоровалась с Абигейл, так что появляться внизу еще раз считала лишним. Мистер Гарланд уехал по делам сразу после отъезда Питера на вокзал, а мисс Лоран теперь за общим столом обедать не разрешалось, и она лишь разок мелькнула в двери, ведущей на кухонную лестницу. В молчании за обедом Питер особенно остро почувствовал себя одиноким. Он украдкой смотрел на рыжеволосую красавицу-подругу и мучительно думал, что же с ней не так. Она не отталкивала его, но и не приваживала. Она соглашалась с ним переписываться, приехала на Рождество, подарила подарок и не убрала руку, когда Питер захотел ее подержать. Но Абигейл было будто бы все равно. С таким же успехом она могла бы остаться и дома, но Питер настоял, и она все-таки согласилась. Отвращения она не испытывала, недружелюбно на мальчика не смотрела, от его болтовни не раздражалась. Только вот вела она себя так холодно и так отстраненно, что Питеру начинало казаться, что ее в Доме попросту нет. Вот мисс Эмерсон — есть, она и ложкой звенит куда громче, а Абигейл — нет. Она вообще не производила никаких звуков. Говорила мало, шагала едва слышно и даже платьем не шуршала. Она казалась настоящим призраком.

После обеда Питер предложил сыграть в шашки.

— Если не хочешь на улицу, — с надеждой добавил он.

Абигейл помотала головой.

— Матушка рекомендует мне дневной сон, — объяснила она. — Так что я поднимусь к себе.

Сон? Но у них же так мало времени! Но Питер только кивнул.

Он слонялся по дому, не зная, куда себя деть, пока не наткнулся на мисс Лоран. Она, сняв фартук, собиралась спуститься к себе, но кивнула Питеру:

— Скучаете?

Тот печально улыбнулся.

— Все совсем не так, как я хотел, — признался он. — Я думал, что мы и в мяч сыграем, и в волан, и в шашки… Да хоть в слова! Поболтаем о том, о сем, отправимся смотреть главную площадь. Там сейчас так, наверное, красиво! А она…

Он чуть не шмыгнул носом.

— Ну-ну, — мисс Лоран подошла к нему и мягко положила ладонь на его плечо. — Может быть, вы еще погуляете вечером? Поиграете перед сном…

— Уже шесть, — Питер покосился на часы.

На самом деле ему хотелось еще и отвернуться от мисс Лоран, от которой веяло лавандовыми духами. Его раздражало, что этот сладкий, до боли знакомый аромат рождает в нем какие-то новые, восторженно-тревожные мысли, а вот прикосновение к руке Абигейл не вызвало в нем ни капли радости.

— Хочешь посидеть у меня? Я приготовлю чай с травами.

Питер поколебался.

— Оставим дверь открытой! — рассмеялась мисс Лоран.

Питер почти покраснел. Вряд ли она поняла, о чем он думал, но и сам он с трудом осознавал, что невинная полу-шутка вышла не такой уж шутливой.

В комнатке мисс Лоран все было по-старому. Сразу после приезда она значительно улучшила обстановку, вышив занавески и развесив везде ароматические мешочки с любимой лавандой. Она даже ящички комода выкрасила витиеватым цветочным узором, отчего Питеру сразу пришли в голову старые воспоминания о Франции.

Он присел на стул в углу, а мисс Лоран принесла из кухни поднос. Она немного поколдовала над чайником, досыпая какие-то травы, а потом присела на краешек своей кровати — других сидений у нее в комнате не было.

— Нужно немного подождать, пока заварится, — она кивнула на чайник. — Ну, а теперь расскажите мне все.

Она сделала такой акцент на последнем слове, что Питера прорвало. Он говорил о школе, об учителях, о Баррете, пробежках, голодных обедах и ранних отбоях; он посчитал, сколько раз его пороли и сколько раз выставляли высшую оценку (цифры отличались разительно); он описывал свою скучную комнатку и рассказывал о хмурой миссис ***, к которой он относил одежду в стирку, а она выглядела так, будто он просил ее подержать в руках только что выловленную скользкую рыбину. Потом он перешел к письмам Абигейл, пересказал свои длиннющие рассказы и пожаловался на ее короткие ответы. Наконец, он стал говорить о сегодняшнем дне.

— Я так ее ждал! Все эти недели только и думал, как снова с ней увижусь. Она ведь мой единственный друг! Есть еще Генри, но я и сдружиться с ним толком не успел. Так, познакомился. Я рад, конечно — хоть какой-то просвет! Но ведь с Абигейл мы дружим так давно. И потом… Она обещала.

Питер остановился.

— Обещала? — переспросила мисс Лоран.

— Что будет дружить со мной долго-долго, — тут же оговорился Питер. — А сегодня мне показалось, что я ей больше и не нужен! Что, если назавтра она скажет, что нам не стоит больше видеться?

Он говорил торопливо, спотыкался на словах, а мисс Лоран улыбалась мягко и без всякой снисходительности. Она медленно встала, разлила чай по чашкам и протянула одну Питеру.

— Она только приехала, — высказалась она, наконец, присаживаясь со своей чашкой. — Устала с дороги. Вы должны ее понять.

— А письма? — Питер внимательно на нее смотрел.

Он и думать забыл об ее прикосновениях, и все его существо занимала тоска по Абигейл.

— Письма — это нехороший знак, — кивнула мисс Лоран. — Но и это можно объяснить. Она же еще ребенок…

Питер фыркнул.

— А я что же? Да если и так. Какая разница?

— Возможно, она заинтересуется вами чуть позже, — объяснила мисс Лоран. — В ее возрасте девочки считают мальчишек скучными.

— Что же изменится потом? И когда это «потом»? — не унимался Питер.

— Скоро, я думаю, — задумчиво произнесла мисс Лоран.

— Но когда? И что, если она так и будет считать свою книгу куда увлекательнее меня?

— Не будет, — загадочно улыбнулась мисс Лоран. — Вот увидите.

— А может, у нее есть какой-то другой… друг, — выговорил Питер испуганно. — И ей будет куда интереснее он?

— И это возможно, — кивнула мисс Лоран.

— Но что же делать?

— Ждать. Или не ждать, — философски протянула его бывшая гувернантка, делая аккуратный глоток.

Питер не знал, что ответить. Чего он хочет сам? Ждать, пока Абигейл обратит на внимание его ухаживания и улыбнется ему? Или не ждать и просто… Что просто? Да Барретт его засмеет! Была подружка, да сплыла. Ведь без подружки он станет пустым местом… Глупым ноликом, который никому не интересен. А вот храня под подушкой фотографию девочки, он сразу растет в глазах остальных.

Ну, нет! Конечно, он будет ее ждать.

Они посидели еще немного, и мисс Лоран рассказала ему о Доме. Ничего нового Питер не услышал: отец много работал, а мать почти не выходила из комнаты. Все как обычно, и вместе с тем мисс Лоран или ничего не знала о размолвках Гарландов, или просто о них не говорила. Питер же сам спрашивать не хотел — что за сплетни?

Он поспешно ушел, когда часы пробили восемь. Наверняка Абигейл уже проснулась! Но она так и не вышла из своей комнаты. Читала, как сказала мисс Эмерсон.

— Можно к ней? — заикнулся, было, Питер.

— Нет, конечно, — возмутилась мисс Эмерсон. — Это же ее личная комната.

Питер хотел сказать, что это его собственный дом, и он имеет права входить куда хочет, но спорить не стал. Мисс Эмерсон собиралась стоять горой за свою госпожу. Питеру эта «забота» не понравилась особенно. Он уже думал, что компаньонку можно будет не замечать вовсе, а она оказалась той еще занозой. Оскорбленный, он стал бродить по холлу, не зная, чем себя занять. Мисс Эмерсон стала подозрительно следить за Питером, словно думала, что мальчик вознамерился проникнуть к ее подопечной, как только она отвернется. Но Питер демонстративно отвернулся, сел у окна и уперся взглядом в полумрак сада, залитого призрачными всполохами от газового фонаря за изгородью. Его раздражали все эти бесчисленные слуги и прислужницы, которые всю жизнь вьются вокруг него и всех, кого он знает. Они только мешают! Следят, подслушивают, контролируют… Словно он живет ради того, что они подумают! Как будто цель его жизни — угодить какой-нибудь няне или компаньонке! Как сторожевые псы непонятно кому нужных правил! И притом бестолковые, злые и все как один уродливые. Взять хотя бы эту глупую служанку, которая готовила подарок Абигейл. Вот уж серее лица не отыскать. Или кухарка. У нее такой страдальческий взгляд, будто она не супы варит, а на каменоломне валуны таскает. Даже камеристка матери какая-то унылая, вечно смотрит в пол и волосы так в пучок затягивает, что кажется, будто у нее залысины. О какой красоте и доброте тут может идти речь! Вот мисс Лоран — другое дело. Но она все-таки не служанка…

Из задумчивости Питера вывела тень, которая скользнула по саду. В пятне света мелькнули знакомые рыжие волосы, и мальчик вздрогнул. Неужели Абигейл обманула его и отправилась гулять в одиночестве? Или, еще хуже, с кем-то другим? Тогда ясно, почему миссис Эмерсон так охраняла ее комнату… Ведь Абигейл там не было!

Но приглядевшись, Питер понял, что через сад пробежала совсем не его подруга. По ступенькам, воровато оглядываясь, поднялась маленькая оборванка. К удивлению мальчика, она не стала искать распахнутые окна или лазейки в подвал, а подняла руку и не совсем уверенно постучала в парадную дверь.

Питер шмыгнул за швейцаром и из-за его спины воззрился на незнакомку, замершую в дверном проеме. Девчонка куталась в шерстяную шаль, накинутую на тонкое, изношенное, но все же опрятное платье. Лицо у нее было чумазое, испуганное и довольно некрасивое. Глаза у нее ширились так печально и умоляюще, что Питер понял: сейчас она будет просить денег. Он уже хотел погнать девчонку прочь, но она тоненьким голоском попросила:

— Пожалуйста, позовите мадмуазель Лоран…

Швейцару тоже хотелось поскорее захлопнуть дверь.

— По какому вопросу? — не особенно учтиво поинтересовался он.

— Пожалуйста, — повторила со слезами в голосе девочка. — Моя тетя очень больна…

— Откуда ей знать твою тетю, девочка? — еще холоднее спросил швейцар.

— Прошу вас, — она с трудом слеживалась, только бы не заплакать.

Питер застыл на месте. Он знал эту девчонку. Это была ненавистная Элис, грязная девчонка из трущоб, с которой ему приходилось делить мисс Лоран. Только эта Элис выглядела уже совсем не маленькой крысой из заплесневелой лачуги. Крыса заметно выросла и потеряла детскую угловатость, но оставалась такой же неприметной. К тому же, она вот-вот собиралась заплакать, что портило ее лицо еще больше. Питеру захотелось сжать кулаки. Как она осмелилась заявиться в Дом! Как только дорогу нашла! Прибежала из самого Ист-Энда, не побоявшись полицейских и прохожих, и теперь о чем-то просит, прикрываясь слезами. Сопливая девчонка!

Элис дрожала, кутаясь синеватыми ручками в тонкую шаль, но у Питера это зрелище жалости не вызвало. Сидела бы в своей конуре и грелась у очага, а не бегала по улицам благополучных районов!

Он все еще злился на бессердечную Абигейл, на сухую палку мисс Эмерсон, на мисс Лоран… Он теперь и припомнить толком не мог, почему злится на бывшую гувернантку. Когда-то он так искренне ее любил, а потом появилась эта девчонка, и все поменялось… Конечно, все немного поистерлось с годами, успокоилось, и Питер искренне радовался, встретив мисс Лоран после школы. Но теперь снова возникла Элис, притом на самом пороге Дома, и Питеру захотелось на нее закричать.

В глубине холла послышались торопливые шаги мисс Лоран.

— Элис! — она рухнула на колени прямо у порога и схватила ее оледеневшие руки в свои.

— Тетя Одетт… она… — девочка всхлипнула, утирая лицо грязными пальцами.

— Мадемуазель Лоран? — сухо произнес швейцар. — Как вы все это объясните?

Она вскочила на ноги.

— Я все объясню позже, Дженкинс. Прошу вас, никому ни слова, — она выразительно кивнула в сторону Элис. — Умоляю. Я все вам разъясню, но позже, — повторила она.

— Мадемуазель Лоран? — предупредил швейцар. — Эта ситуация несколько… выходит за рамки, — определение он нашел с трудом.

— Прошу! — она сложила руки, словно в молитве. Глаза у нее расширились точно так же, как и у маленькой Элис.

— Вы хотите отлучиться из Дома? — уточнил швейцар.

— Да! — воскликнула мисс Лоран. — Но это ненадолго. Совсем ненадолго!

— Вы же понимаете, что я обязан сообщить мистеру Гарланду…

Питер против воли восхитился, как аккуратно и незаметно мисс Лоран ускользала к Элис, и швейцар за все эти годы не заметил ничего.

— Дженкинс, оставьте их, — он и сам не заметил, как заговорил, выступая вперед. — Сегодня к нам никто не приходил.

— Но сэр… — начал было швейцар.

— Иначе ваше пребывание в этом доме окажется под угрозой, — проговорил он сквозь зубы.

Куда больше Питеру хотелось сейчас захлопнуть дверь перед носом маленькой побирушки и прекратить все разговоры. Он не хотел спорить с Дженкинсом, не хотел отпускать мисс Лоран в холодную, грязную ист-эндскую ночь. Но он представил, как бывшая гувернантка на него посмотрит, стоит ему дать волю своей злости к Элис, и передумал. Стиснув зубы, он глянул на девчонку и заметил в ее глазах признательность. От этого ему стало еще хуже.

Когда швейцар вышел из холла, мисс Лоран быстро обняла Питера, а потом закусила губу, развернулась и, схватив дочь за руку, скользнула во тьму сада.

Дверь захлопнулась, и мальчик хорошенько пнул ковер. Все вокруг не такое, как ему хочется. Даже он сам!

Он бродил по коридорам до полуночи. Абигейл из своей комнаты так и не вышла, мисс Эмерсон все так же бдительно сторожила ее покой, отец еще не вернулся, а мать спала. Следить за Питером было некому: няня уже давно покинула Дом, а остальных слуг его воспитание не касалось. Он оказался предоставлен сам себе — никто не загонял его в детскую, не требовал вымыть лицо перед сном, и не заставлял его переодеться в пижаму.

Но Питеру было поразительно скучно, и он сам удивлялся, как можно испортить такую чудесную вещь, как каникулы дома после всех этих жутких месяцев в школе.

Мисс Лоран вернулась тихая, молчаливая, и глаза у нее покраснели: было видно, что она плакала. Питер встретил ее у двери, и она улыбнулась ему лишь уголком губ. Мальчику странно было видеть вечно смеющуюся мисс Лоран в слезах.

Он не знал, что стоит сказать или о чем нужно спросить, и потому промолчал. Мисс Лоран, опустив глаза в пол, проскользнула мимо.

— Нашла! Я нашла!

Крик Абигейл оглушил Питера.

— Где? — он бросился к ней.

Девушка спрыгнула со ступеньки приставной лестницы, сжимая в руках одну из книг.

— Смотри! — она протянула ему том.

Фолиант на ощупь был жесткий, твердый и холодный как камень. Питер поднес его к окну и принялся листать.

— Но это ничем не отличается от других, — с отчаянием произнес юноша.

Страницы пестрели чужими, незнакомыми символами.

— Как же? — удивилась Абигейл. — Вот тут, смотри.

Она выхватила у него книгу, полистала и, остановившись посередине, стала зачитывать:

— …и за медь можно заплатить вдвое больше, чем за золото. И изумруд может стоить двух бриллиантов.

— Очень полезно, — буркнул Питер.

Он принялся ходить по круглой башенной комнатушке, обставленной стеллажами с книгами, а Абигейл продолжала читать:

— …чтобы стать птицей, не нужны перья…

— Еще интереснее! — фыркнул юноша.

— …научись выбирать, и обретешь силу.

— Это что, инструкция к короне? — Питер не удержался и прыснул.

— Дурак! — Абигейл почти обиделась. — Я нашла книгу, в которой хотя бы понятно, что пишут, а ты придираешься!

— Мне непонятно. Понимаешь текст только ты, — напомнил юноша. — Хотя знакомый язык, по-моему, еще не все. В том, что ты зачитала, я смысла не вижу.

— Так нужно начинать с начала, — Абигейл пролистала книгу назад. — Вот смотри…

— Я не хочу, — с внезапной злостью выплюнул Питер. — Не надо.

Он оттолкнул ее и отвернулся.

— Но ты же хотел!.. — изумилась Абигейл.

— Не хочу никаких инструкций, нечему меня учить, — он раздраженно повел плечом.

— Но…

— Дай мне книгу! Я ее сожгу!

Абигейл спрятала фолиант за спиной и отступила назад.

— Что на тебя нашло?

— Отдай ее мне!

Она метнулась назад, к шкафам, и юркнула в проход.

— Я разберусь сам! Я должен понять все сам! — кричал Питер.

Абигейл ускользала, и книга тоже. Он знал, что этот глупый томик ему не поможет, а то, что он сам не понимал на ее страницах ни слова, выводило его из себя. Значит, Абигейл открыто то, что недоступно ему? Вот еще!

Питер потянулся за ней, ухватил краешек подола, и Абигейл споткнулась. Ковер под ногами взметнулся волнами и захлестнул подножие стеллажей. Питер еще видел, как исчезает в море бурых брызг светло-зеленое пятно платья Абигейл, а потом ему на голову посыпались книги. Одна, особенно тяжелая, ударила его прямо в висок.

Когда Питер поднялся на ноги, в виске у него так пульсировала кровь, что он даже ухватился за каминную полку. С минуту он стоял, закрыв глаза, и держался за холодный мрамор, не мечтая прийти в себя. Потом стало полегче, но за левым ухом, прямо у самых волос уже начинал назревать болезненный синяк. Питер притронулся к шишке, но тут же отдернул руку.

— Сделай верный выбор, Питер. Ты ведь не хочешь стать сухарем? — прошептали за спиной.

Мальчик резко развернулся, но тут же зажмурился, так страшно закружили перед глазами пятна.

Только потом он понял, что в холле кроме него не было никого.