Глава 4. Первый полет

После появления гувернантки Питер стал встречаться с няней куда реже. Теперь она лишь укладывала его спать, будила и помогала одеваться. Остальное время мальчик проводил с мисс Лоран, и ему это нравилось. Питеру хотелось вычеркнуть няню из своего расписания полностью, но гувернантке совершенно не полагалось причесывать его или складывать его одежду в шкаф. Питер вообще не совсем понимал, какое у мисс Лоран положение в Доме. Она жила на этаже прислуги, но форменную одежду не носила и даже позволяла себе украшения. Гувернатка обедала с господами, но в разговоре не участвовала, только если ее не спрашивали напрямую. Иногда Питер видел, как ей хочется что-нибудь высказать, но она молчала, нетерпеливо перебирая складки на платье. Отец говорил, что у гувернантки прекрасное образование, но Питер не понимал, почему ей пришлось зарабатывать себе на жизнь странным и не очень благородным трудом гувернантки. То есть, Питер и сам не очень понимал, благородный он или нет. Не была она служанкой, в этом он уверился. Но родители с ней как с равной не обращались. Питер все еще пытался ответить на мучивший его вопрос: может ли он считать гувернантку другом, или Абигейл права?

Вопрос этот его волновал еще и потому, что он скоро должен быть увидеть Абигейл вновь. Будет ли он ей врать или ему придется пересмотреть свои привязанности ради выгодной партии? К тому же, не влияет ли странный ночной визит отца в комнату мисс Лоран на ее положение в Доме?

Питер до сих пор не понимал, зачем тот наведался к гувернантке так поздно. И еще он не понимал, как мисс Лоран могла впустить постороннего в таком «домашнем» виде: без прически и в обычной ночной рубашке… Для этих обоих будто отменили какое-то существенное правило приличий, и отец вовсе не возражал, несмотря на свою обыкновенную строгость по этому поводу. Они словно бы хранили какую-то общую тайну, приобщаться к которой можно только при соблюдении строжайшей секретности: чем позже, тем лучше и притом подальше от любопытных глаз.

Но не только это волновало Питера. На следующее утро он ясно припомнил свою прогулку по замку в Фантазии, и встреча мисс Лоран с отцом временно отошла на второй план. Он видел себя спустя много лет, в этом сомнений быть не могло. А еще он видел портрет рыжеволосой девушки, которая, конечно, была Абигейл. Но даже если во всех этих деталях и есть какой-то смысл, даже если это все, возможно, набросок его будущего… Даже если так, откуда этот замок? Раньше его в долине не было. Теперь же он появился, да еще и на макете в одной из комнат занял почетное место наряду с деревней, городом, полями и лесами, которые Питер замечал и раньше во время своих коротких путешествий. Что, если… Мальчик вспомнил тень, пляшущую в окнах игрушечного замка мисс Лоран. Что, если эти два замка как-то связаны?

А еще Питер то и дело думал о предстоящей поездке во Францию. Какой она будет? Увидит ли он тигров? И как родная страна встретит мисс Лоран?

В назначенный день Питер проснулся задолго до рассвета, проворочался два часа и к приходу няни уже был на ногах. Оделся он быстрее ветра, изумив няню, и сбежал по лестнице в столовую в ожидании завтрака.

Первой спустилась мать. Она выглядела бодрой и посвежевшей: ей тоже не терпелось отправиться в путь. Отец запаздывал, и миссис Гарланд приказала подавать завтрак, не дожидаясь его. Едва они приступили к бекону, как в столовую влетела мисс Лоран, извинилась и приземлилась рядом с Питером.

— Сегодня вы поздно, — покачала головой миссис Гарланд.

— Прошу простить, — мисс Лоран еще не успела перевести дух, но лучезарно и виновато улыбнулась. — Едва могла заснуть. Эта поездка — столько нервов!

— Зато вы увидите родную Францию, — голос миссис Гарланд потеплел.

Мисс Лоран кивнула, а Питер вспомнил, как накануне она едва не пританцовывала, укладывая последние вещи.

— Как же давно я не была дома! — тогда она прижала руки к груди и мечтательно возвела глаза к потолку. — Уже завтра! Завтра мы отправимся в дорогу!

— Но мне казалось, вы только что приехали из Франции, — недоуменно сказал Питер.

Она пожала плечами:

— Между «только что» и вечностью почти нет никакой разницы!

Она схватила его за руки и закружилась по детской, напевая какой-то вальс. Служанка застыла в углу со стопкой рубашек и вздохнула.

Сегодня гувернантка была так же взволнованна и румяна, только вот за столом она, к сожалению, вести себя как в детской не смела. Но очень хотелось, и Питер это видел.

Спустился отец, сдержанно поздоровался с семьей и засел за утреннюю газету. Ели в молчании, и Питер не понимал, как так можно. Он чувствовал совершенно то же, что и мисс Лоран. Ему хотелось пуститься в пляс, но никак не чинно сидеть за столом и молчать, когда внутри прямо-таки распирает.

Пытка закончилась, когда отец сложил газету, оставил ее рядом с тарелкой, внимательно обвел присутствующих взглядом и строго спросил:

— Готовы?

Пора было собираться к выходу. Они начали вставать из-за стола, но тут раздался звон разбитой посуды: это мисс Лоран задела рукавом чашку.

— Какая я неаккуратная! — ахнула она.

Глаза у нее наполнились испугом, она прикусила губу и взглянула на хозяина с виноватой улыбкой.

— Слуги уберут, — махнул он рукой. — В путь!

Оплошности отец не прощал никому. Когда они пригласили учителя Лайонза на «проверочный» обед, разбитая им соусница вызвала неприкрытое раздражение. Лайонз так нервничал и дрожал, что случившееся было настолько ожидаемо, что на него можно было бы и вовсе внимания не обращать. Но взгляд отца так похолодел, что Питер уверился: учителя ни за что не возьмут. Теперь отец повел себя так, словно смахнул чашку сам. Ерунда!

Но Питер только вздохнул с облегчением. Он знал, с каким беспокойством отец относится ко всему, что стоит денег, к тому же счет ошибок гувернантки не мог быть бесконечным. Но мисс Лоран, очевидно, нравилась не только мальчику.

Сопоставляя все события прошедших месяцев, Питер вдруг осознал, что имеет полное право любить мисс Лоран: ведь если отец относился к ней так доброжелательно, то почему он должен вести себя по-другому? Не права Абигейл. Для этой гувернантки можно сделать исключение.

Вынеся вердикт, Питер почувствовал облегчение. Этот камешек в мироздание уложился ровно, можно было переходить к другим. В конце концов, между мисс Лоран и отцом наверняка установилась настоящая дружба, раз она пускала его к себе даже ночью.

Переодеваясь в дорожное, он все хотел спросить гувернантку о своем подарке. Но няня крутилась вокруг и никак не оставляла их наедине. А Питеру совсем не хотелось говорить при ней о замке.

Поговорить ему не удалось ни утром, ни в дороге. Но это была его первая заграничная поездка, и впечатления так захватили его, что странные происшествия с игрушкой на время отступили на второй план.

В поезде до Дувра Питер не отлипал от стекла, рассматривая каждого коня на выпасе, каждый дом в пролетающей мимо деревне и каждое дерево в лесу, сером от мороси, оседающей на стекле. На пароме он рвался на открытую палубу, но его не пустила даже мисс Лоран: то ли было слишком ветрено для его летнего костюма, то ли взгляд у миссис Гарланд слишком посуровел. Но Питера было не успокоить: он проторчал всю переправу до Франции у иллюминатора, проигнорировав даже настойчивые призывы перекусить.

На французской земле мисс Лоран стала куда разговорчивее. Чувствуя себя дома, она позабыла все правила этикета гувернанток и беззаботно щебетала с мистером Гарландом до самой гостиницы. Здесь они должны были переночевать, чтобы с утра сесть на новый поезд, который доставит их на Лазурное Побережье.

Гостиница Питеру решительно не понравилась. Низенькое, двухэтажное здание пахло сыростью, в нем было холодно, и воду для вечернего умывания грели нестерпимо долго. Он бы отказался от ванных процедур, но мисс Лоран с улыбкой стояла на своем.

— Что я расскажу вашей нянюшке? Что я держала вас грязнулей все каникулы?

Вдобавок, комнаты были довольно простыми: никаких картин или украшений, и постельное белье грубое. Служанка, которая носила воду, не понимала по-английски ни слова, но мисс Лоран мягко подтолкнула Питера, прося поблагодарить ее по-французски. Мальчик злобно буркнул свое «мерси», про себя мечтая, чтобы на обратном пути служанка оступилась на лестнице. Сколько можно ждать! Вдобавок, ночью где-то вдалеке раскричался петух, и Питер не сомкнул глаз до самого подъема. К счастью, ждать оставалось немного, а свежайшие горячие булочки с джемом и огромное оранжевое солнце, восходившее прямо в его окнах, слегка скрасили его настроение.

Питер все ждал встречи с Абигейл, но Коллинзы прибывали двумя днями позже: их главу семьи задержали дела. «Интересно, почему не моего отца», — недоумевал мальчик. Тот же, похоже, о делах и не вспоминал. Он много улыбался и болтал по-французски с мисс Лоран в длинном купе-гостиной. «И я попрактикуюсь!» — заявил он с удовольствием. Миссис Гарланд меж тем закрылась в своем купе: очевидно, ее опять беспокоили какие-то боли. Мигрень это была или нет, Питер выяснить не успел, потому что мать она ушла, как только поезд тронулся. Мальчику разрешили устроиться с игрушками в одном из кресел у оконного столика, и Питер забавлялся тем, что заставлял деревянный биплан лететь над проплывающими мимо солнечными лугами. Иногда он поглядывал на отца и радовался. Ночная хандра покинула мальчика, не оставив ни следа. Он был счастлив, что отец в кои-то веки улыбается, а еще — что мисс Лоран ему по душе. Может, она останется с ним куда дольше учителя Лайонза?

В конечный пункт своего путешествия они прибыли к закату. Поезд не торопился, и Питер извелся, беспокоясь, какой будет гостиница, в которой они должны провести столько дней. А что, если там будут клопы? Питер никогда не видел клопов, но слышал россказни кухарки. Увлекательное, но мерзкое у нее было прошлое! А что насчет плесени? Она в рассказах старой Гретхет изобиловала. А может, в его комнате и вовсе не будет окна?

Но все опасения мальчика оказались пустыми. Гостиница взгромоздилась над ними горой окон, затейливыми колоннами над крыльцом и высоченными пальмами в огромных кадках у главного входа. Ближайшая деревня располагалась в трех милях от побережья, и здесь никого кроме отдыхающих было не встретить. Разве что многочисленный персонал: носильщиков, горничных, официантов… У Питера голова закружилась от количества слуг, которые занялись вещами. Пока перетаскивали чемоданы, мальчик глазел на море: настоящее южное, не чета той серой хмари, которая лживо именовалась морем в Брайтоне. От главного входа гостиницы до пляжа шла аллея, втиснутая между двумя рядами пальм, а вдоль берега простирался широкий, выложенный плитами и усаженный цветами променад. На пляже к вечеру было уже пустынно, но несколько туристов все еще отдыхали в плетеных шезлонгах, а пара детей в купальных костюмчиках возились с песком. Питеру захотелось потрогать настоящий французский песок и самому, но его позвали, и ему не оставалось ничего, как покорно плестись за мисс Лоран.

Их номер казался огромным, и окна занимали всю центральную часть фасада на этаже. Здесь было две спальни, гостиная, а напротив через коридор — комнатки с окнами во двор для сопровождающих слуг. Питер изучил свою спальню и остался доволен. Здесь и не пахло сыростью, насекомыми или другими внезапностями, зато благоухало хвоей, открахмаленным бельем и почему-то — свежевыструганными досками. Окна выглядывали прямо на море, и, забравшись на широкий подоконник, можно было рассматривать барашки и паруса, даже когда в небе соберется дождь, и никто и не подумает выпустить его погулять.

Горничная тут же принялась разбирать его вещи. Она открыла один из чемоданов и стала раскладывать одежду. Питер затащил на подоконник подушку, чтобы было удобнее сидеть, и не сводил глаз с восхитительного, чуть нахмурившегося моря. Наверное, оно такое томное от усталости, подумалось Питеру. Ведь уже совсем вечер, и оно не может улыбаться весь день напролет! Английскому морю такое не удается…

Горничная охнула, и Питер резко развернулся. Она неуклюже ухватила его игрушечный замок, судя по всему, чуть не уронив. Мальчик вскочил, подбежал к служанке, вырвал у нее игрушку и выкрикнул:

— Осторожнее!

Он прижал подарок к груди и гневно смотрел на растяпу-горничную. Та дула на пальцы, словно обожглась, и бормотала извинения.

Питер еще плохо понимал по-французски, тем более, что у него в любом случае не было настроения отвечать. Она чуть не разбила его замок!

В детскую заглянула мисс Лоран.

— Скоро позовут к ужину. Вы, наверное, здорово проголодались?

— Ничего подобного, — буркнул Питер и забрался обратно к окну, не выпуская из рук игрушку.

— В чем дело? — спросила гувернантка.

— Она чуть не расколошматила ваш подарок, — пожаловался Питер, указывая пальцем на сконфуженную горничную, которая все еще дула на пальцы.

— Что за слова, — мисс Лоран миролюбиво положила ладонь на его плечо. — Она же ничего не разбила.

— Но могла! Пусть уйдет!

— Но вещи еще не разобраны.

— Пусть уходит!

Питер злился на горничную, но помимо того ему очень нужно было наконец-то поговорить с мисс Лоран о замке.

— Ну, хорошо… — недоуменно проговорила она и добавила несколько слов по-французски для горничной.

Та кивнула, оставила вещи в покое и вышла. Питер повернулся к мисс Лоран. Гримаса избалованного недовольства почти исчезла.

— Я хотел спросить… — начал он. — Что вы имели в виду, говоря, что подарок волшебный?

Мисс Лоран покачала головой, мягко улыбаясь:

— Вы должны узнать это сами.

— Но вы же что-то знаете?

— Может, знаю, а может, и нет.

— Не бывает такого! Либо знаете, либо нет!

— Питер, — она вздохнула. — Ничего так запросто не устроено.

— Я видел какую-то тень! — выпалил Питер.

— Вполне возможно.

Как Питер и думал, Мисс Лоран не стала высмеивать его подозрения.

— Но что это?

— Узнаете.

— Как?

— Поймете.

Питер в бессилии опустил руки. Уроки она объяснять умела, но это! Что за загадки такие?..

— То есть, волшебство, о котором вы говорили — правда?

Гувернантка уже поднялась на ноги и, напевая под нос, любовалась собой у зеркала.

— Мисс Лоран! — голос Питера звучал почти обиженно.

— Что? — она обернулась так, словно услышала его впервые.

— Вы должны мне сказать! — настаивал он.

— Что сказать?

— Про ваш подарок!

— Что именно?

— Почему он волшебный?..

— Волшебный?

— Ну да, этот замок!

— Замок?

Питер понял, что выпытывать тайну и дальше было бесполезно. Он надулся, соскочил с подоконника и вылетел вон из комнаты раньше, чем мисс Лоран его окликнула. Он бросился по коридору, а потом вниз по лестнице, мимо степенно поднимающихся людей. Там он прошмыгнул мимо швейцара и был таков.

Питер бежал сначала по дорожке, а потом свернул на лужайку. Он не знал, куда бежит, но странное поведение мисс Лоран так его обидело, что он вообще не понимал, что делает. Нужно убраться отсюда, и подальше. А потом подумать себе спокойно в каком-нибудь уголке без этих ее загадок. Или не думать вовсе, а просто напугать гувернантку как следует. Что за шутки!

Он бежал долго и уже совсем запыхался, когда вдалеке увидел продолговатый воздушный шар с корзиной, который удерживали на земле крепкие веревки. Он покачивался посреди поля, скрытый от гостиницы краем рощи. Из-под набухающих туч, спускаясь к самому горизонту, выглянуло солнце, и все вокруг залило густым красно-оранжевым светом. Питер зажмурился, ослепленный лучами, а потом прикрыл глаза руками в попытке все-таки рассмотреть странный предмет, который колыхался над полем. До него еще было несколько сот метров, но мальчику стало так интересно, что он прибавил шаг. Вдобавок, теперь он чувствовал себя в настоящих бегах, и чтобы напугать мисс Лоран, следовало отсутствовать как можно дольше.

Обрадованный собственной шалостью, Питер уже совсем не злился. Ни на глупую горничную, ни на загадочную гувернантку. Приближаясь к странному предмету, привязанному к земле, он ощущал уже только острое любопытство.

Это был удлиненный воздушный шар с корзиной. Вблизи он казался таким огромным, что Питер подивился, почему такую громадину не видно из-за деревьев. Если встать у самой гондолы, шар закрывал чуть не все небо. Открыв рот от изумления, он стал разглядывать рисунок на надутом боку. Веревки, сдерживающие махину, поскрипывали от дуновений ветра, а она покачивалась, то взмывая носом вверх, то клонясь чуть вбок.

Из-за лопасти руля выглянул человек, и Питер сразу захлопнул рот. Сейчас его прогонят!

Но нет, незнакомец лишь оставил свои инструменты, вытер руки тряпицей и подошел к мальчику. Он спросил его о чем-то на французском, но Питер понял лишь несколько слов: «заинтересоваться» и «крошка». Он заинтересовался, и еще как, но вот можно ли эту образину обозвать крошкой?..

Питер помотал головой, показывая, что не понимает. Он даже выдавил, спотыкаясь:

— Ne comprends pas…

Незнакомец засмеялся и тут же перешел на английский:

— Так вы англичанин. Знакомый акцент!

Питер кивнул.

— Приятно встретить земляка. Интересует техника? — подмигнул незнакомец.

— Еще как! — воскликнул Питер. — Что это?

— Это дирижабль, малыш.

— Дири… жа? Но зачем он нужен?

— Для полетов.

— Разве такое может летать? — недоверчиво сощурился мальчик.

— Ну как же? — незнакомец указал на полоску воздуха между дирижаблем и землей. — Он уже летит. Только я его не пускаю.

— Ваш дирижа… — Питер сбился, не выговорив новое слово, — он похож на воздушный шар. Я на картинке видел! Только чуть больше, и шар совсем не такой круглый. А еще летают самолеты, я знаю! У меня один такой есть, деревянный

Незнакомец снова посмеялся. Его усы забавно топорщились, когда он обнажал зубы. Он вообще выглядел затейливо. Измазанный то ли краской, то ли маслом, в старом комбинезоне, руки грубые, а взгляд так и светится. Как у мисс Лоран, когда она улыбается. Кто он? Если одет так грязно, почему выглядит таким радостным?

— Самолеты — это сейчас модно. Новинка! — презрительно процедил незнакомец. — А дирижабли строят уже давно! За проверенным — будущее!

— На таком и Ла-Манш перелететь можно?

— Вполне.

— А вокруг света он сможет пролететь?

— Для такого ему рановато. Вот устрою настоящую закрытую кабину, укреплю распорки, найду материю покрепче…

Незнакомец углубился в детали, указывая то тут, то там. Казалось, он уже и не замечает Питера, но тому не терпелось узнать больше, но вовсе не про какие-то винты двигателя.

— Возьмете меня полетать? — прервал его Питер.

— Почему бы и нет, — незнакомец потрепал его по голове.

— Питер!

Он обернулся и еще крепче сжал свой игрушечный замок, который, как оказалось, он, сам того не заметив, так и не выпустил из рук.

— Питер!

К нему бежала мать, мисс Лоран и зачем-то — горничная. Как будто ей есть до него дело!

Питер фыркнул, готовясь к выволочке. Но ему было уже все равно: дирижабль так завладел его вниманием, что он ни о чем не мог думать.

— Как ты мог! Мадемуазель Лоран с ног сбилась!

Мать схватила его за отворот пиджачка и легонько тряхнула.

— Попробуй так сбежать еще раз!

Она задыхалась, по ее щекам разливался румянец, и руки ее дрожали.

— О чем ты только думал?

Она тряхнула его снова, и Питер внезапно обнял ее за юбку. Крепко-крепко вцепился в складки и забормотал:

— Простите, простите, простите. Я больше так не буду. Можно мне полетать? Этот господин обещал.

Миссис Гарланд непонимающе глянула на хозяина дирижабля.

— О чем ты бормочешь? А ну-ка быстро в гостиницу!

Но он не отставал. Держался так, будто это могло ему чем-то помочь.

Тем временем подоспела мисс Лоран. Ее прическа растрепалась, она тоже тяжело дышала, но в глазах ее плясали искорки. Она не злилась. Ей было смешно. Питер умоляюще на нее смотрел, чувствуя, что если и ждать помощи, то только от гувернантки. Подбежавшую горничную он и вовсе не удостоил взглядом.

— Я говорила, что мальчик побежал к лесу! — — выпалила она.

— Спасибо, — холодно кинула ей мать. — Ты свое дело сделала. Иди.

— Я еще смотрю: убегает, как ошпаренный… — горничной, похоже, хотелось поболтать.

— Спасибо, — прервала ее миссис Гарланд. — Теперь мы разберемся сами.

— Я окна сверху мыла… — не унималась она.

Питер прыснул.

— Тебе весело! — возмутилась мать. — Живо домой!

— Я не могу, — Питер подскочил к дирижаблю и уцепился на этот раз за одну из строп. — Не пойду, пока мы не полетаем.

— Сегодня я уже в воздух не собираюсь, — заговорил хозяин дирижабля, незаметно улыбаясь в усы. — Приходите завтра.

— Значит, завтра? — Питер не сводил с него глаз.

— Конечно, можно. Если ваша маменька разрешит.

Он взглянул на миссис Гарланд, и глаза его смеялись.

— Никаких полетов! — воскликнула она, ахнув. — Что ты выдумал! Это опасно! Маленькому ребенку — летать!

— Мэм, дирижабль уже много лет является вполне безопасным видом воздушного транспорта… — начал усатый.

— Никаких дирижаблей! С ума сойти!

Она схватила Питера и потащила прочь. Он разжал руку, не выдержав напора, и отпустил веревку.

Солнце заходило, протягивая последние лучи по траве, а Питер угрюмо брел вперед, сжимал свой игрушечный замок и вынашивал новый план, то и дело оглядываясь назад, к восхитившей его громадине из газа и воздуха. Сегодня он проиграл своей матери и дурацким правилам, но завтра… Завтра он сбежит по-умному!

Назавтра дирижабля на месте уже не оказалось.

Питер героически молчал все утро, но он только и думал, что об удивительной машине, покачивающейся над полем за рощей. Он ерзал на стуле во время завтрака в огромной, заполненной людьми зале, проглотил свой омлет в два счета и все глядел за окно, хотя дирижабль стоял по ту сторону гостиницы. Потом он хотел было тянуть мисс Лоран на прогулку (уж как-нибудь, да улизнет!), но та с сожалением напомнила о занятиях.

— Как? Сегодня? — возмутился Питер.

Ему совсем не улыбалось корпеть над тетрадями, как бы увлекательно это с мисс Лоран ни выходило. Он рвался к дирижаблю! Усатый незнакомец обещал подняться с ним в воздух! Ну как же можно столько думать о серьезном!

Мисс Лоран подмигнула.

— Я знаю, что вы только о воздушной машине и мечтаете, — сказала она.

Питер залился краской.

— Но она никуда не денется. Если тот человек и вправду собирался выполнить свое обещание.

— То есть, вы бы позволили мне полетать?

— Только ни слова миссис Гарланд, — она приложила палец к губам.

Ее глаза блестели.

— Вот здорово! — Питер даже подпрыгнул. — Давайте скорее заниматься!

Но выбежав после урока к роще, Питер дирижабля не увидел. Он так хотел, столько представлял… Мисс Лоран уж точно ничего матери не скажет, и даже сбегать не нужно! И вот теперь его нет. Улетел. Оставил обещание невыполненным. Улыбался в свои усы просто так, не собираясь его брать ни разу!

Он плелся обратно в полном разочаровании. Мисс Лоран, отстав, встретила его во дворе.

— Улетел?

Она погладила мальчика по голове. Питер вывернулся и пошел к гостинице, не оборачиваясь. В этот момент он впервые ненавидел свою гувернантку. Уроки, уроки! Занятия — каждый день! А дирижабль? Увидит ли он такой хоть еще раз в жизни?

— Питер!

Он не повернулся.

— Смотрите!

Мисс Лоран нагнала его и схватила за локоть.

— Ну, смотрите же!

Питер нехотя развернулся. Над гостиницей высоко в воздухе летел дирижабль. Солнечные лучи веером расходились из-под рваных туч по его матерчатому боку, вокруг носились с криками чайки. Из гондолы махал вчерашний знакомый. Внизу собиралась толпа: выходили из холла, с террасы, из столовой залы… Все задирали головы и, держа шляпы на ветру, наблюдали за лениво разрезавшим воздух красавцем.

Дирижабль сделал круг, проходя над пляжем, садом и зданием, а потом стал снижаться у большой лужайки.

— Бегите же! — мисс Лоран мягко подтолкнула Питера, и он побежал.

Когда дирижабль приземлился, мальчику пришлось проталкиваться через толпу. Он задыхался, опасаясь, как бы его не затоптали, или усатый его не вспомнил, или отказался катать… Ловили канаты, поднимались на цыпочки, чтобы скорее потрогать край гондолы: многие из людей, высыпавших на лужайку, видели дирижабль впервые. Питер видел второй раз в жизни, и оттого он казался на фоне этой толпы таким важным, таким особенным…

— А вот и вы!

Он его помнил. И подзывал к себе жестами, заставляя людей расступиться.

— Вы же меня покатаете, правда?

Питер был готов умолять.

— Конечно! — хозяин дирижабля снова смеялся, но из-за густых, длинных усов его улыбку можно было угадать только по глазам. — А разрешение матери у тебя есть?

— У него есть мое разрешение, — из толпы, улыбаясь, вышла мисс Лоран. — Но не больше пары минут!

Усатый на мгновение нахмурился, но снова расцвел.

— Разве что пару минут. И не говорите ей, ладно? — он подмигнул мисс Лоран. Та заговорщически-серьезно кивнула.

Питер чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Он успел. Он поднимется в воздух. Он впервые взлетит!

Гондола была слабая, полуоткрытая, и Питеру на секунду стало страшно. Что, если шар треснет по швам, едва веревки отпустят? Но ничего не треснуло. Они плавно поднимались вверх, оставив всю завистливую толпу на земле. Отпущенные бечевки полоснули по воздуху, и усатый стал затаскивать их в корзину. Из гостиницы подоспел со своей аппаратурой фотограф. Теперь о них напишут в газетах! Питер захлебывался от счастья.

Он крепко держался за распорки, поглядывал наверх, на теплое брюхо воздушной машины, а потом вниз, на уменьшающиеся фигурки людей, на кустики деревьев, квадратики печных труб на крышах… Отсюда море казалось совсем спокойным. Мелкие волны превратились в рябь, и солнце переливалось сверкающей светло-желтой массой на поверхности. Ветер задувал все сильнее и сильнее, и их чуть сносило. Питер подумал, что мать наверняка бы затянула его шарфом и надела бы утепленную кепочку, но тут ее не было, да и вряд ли она знала о его выходке. По крайней мере, мальчик очень на это надеялся.

Он смотрел вниз, и голова кружилась. Ощущение было удивительным: под его ногами громоздились новые и новые метры воздуха, а твердая земля только удалялась. Было так странно стоять на дне гондолы, которая дрожала, кренилась вбок, вздымалась и опадала, будто дышала, но вполне заменяла надежную почву. Он наблюдал за усатым, который управлялся со своим мотором и рулем, и тот махнул ему, подняв вверх большой палец. Питер не особенно понимал, как можно вежливо ответить, при этом показав, в каком он восторге, но мотор громыхал так, что любое слово сразу бы потерялось, и потому Питер просто кивнул. Он глядел по сторонам, и ветер трепал его волосы, глаза слезились, хотелось зажмуриться от ослепительно-яркого солнца, которое сверкало словно начищенный золотой бок пузатого кофейника.

Он летит! Питер не верил. Гостиница удалялась, становясь все меньше и меньше. Вместе с ней уменьшались и лес, и пляж, и луга, на которых вчера стоял дирижабль. На мгновение мальчику стало страшно, что вот сейчас что-то надломится в надутом животе воздушного создания, и они начнут стремительно падать. А может, мотор заклинит, и ветер возьмется играть дирижаблем, как бездушной игрушкой. Но ведь у него есть душа! Усатый. Питер смотрел на авиатора с затаенным, едва понятным ему сейчас восторгом, следил, как тот орудует рулем, как отлаживает мотор, как следит внимательно за распорками, за стропами, как оборачивается то и дело, чтобы проверить зачем-то хвост… Ему страстно захотелось управлять этой махиной самому. Чтобы вся эта громадина повиновалась одной его мысли, одному его движению. Но даже теперь он понимал, что просто не дотянется до ручек управления, ведь даже чтобы заглянуть через край корзины, ему приходилось вставать на цыпочки.

Усатый махнул Питеру, показывая назад, в сторону гостиницы. Мальчик понял, что приключение подходит к концу, и вцепился в кромку гондолы еще сильнее. Он жадно оглядывался, словно хотел запомнить все до последней детали, а потом закрыл глаза и представил, что дирижабль подчиняется только ему. Сейчас он повелит ему повернуть налево… Машина и вправду накренилась налево, ложась в разворот. А теперь — чуть ниже… В животе ухнуло вверх, и подошвы на мгновение оторвались от дна гондолы. А сейчас — полный вперед… Дирижабль выровнялся, держа курс на вырастающее здание гостиницы.

Они приземлились быстро, и дирижабль окружила толпа. Людям не терпелось снова потрогать диковинную машину, рассмотреть ее вблизи, расспросить хозяина, и, может быть, покататься, как этот бледный маленький мальчик.

Мисс Лоран подхватила Питера за руку и мягко повела прочь.

— Скорее, пока миссис Гарланд нас не заметила.

Она как раз выходила с террасы, кутаясь в шаль. Ради любопытного зрелища, о котором заговорили слуги, она даже поднялась с постели.

— Вы видели?

Питер подскочил к ней, едва не забыв, что о полете нужно держать язык за зубами.

— Опять околачивался вокруг этого чудовища? — миссис Гарланд кинула нервный взгляд на дирижабль, окруженный людьми. — Да сколько же можно! Пусть займется делом, мадемуазель Лоран! До ужина он заперт.

Питер даже не стал спорить. Не будь он в таком восторге от своей воздушной тайны, можно и поныть. Но сейчас не до того. Не хотелось портить момент. К тому же, он свое уже получил, а на пляж его выпустят и позже. Возможно, тогда уже прибудет Абигейл, и весело будет открывать новое вместе. Интересно, бывала ли она на побережье раньше?

Вечером, засыпая, Питер мог поклясться, что в окошках своего игрушечного замка он видел огни. Теперь подарок стоял на прикроватном столике, и свет полыхнул прямо перед глазами мальчика: резко, внезапно. Но сон оказался тяжелее, и Питер не успел понять, что к чему.

Первый советник подарил ему на день рождения дирижабль, и весь двор набился в гондолу, разорвав ее пополам: так всем хотелось опробовать диковинку. Питер очень злился и приказал всем убираться вон, а Абигейл исколола себе все пальцы, пока зашивала дно лентами из своей прически.

— Скорее же! — торопил ее Питер. — Нам нужно взлететь до заката!

Но солнце уже коснулось горизонта, расплылось алыми полосами и стало волноваться точь-в-точь как морская поверхность. Шелковые ленты извивались змеями, выпадали и рук, скользили меж пальцев, и их никак не удавалось собрать вместе. Вдобавок, вшитые в дно гондолы, они вырывались прочь, оставляя драные, зубастые края. Абигейл плакала, не в силах совладать с иглой. Та билась, норовила извернуться и пребольно уколоть, путала ленты, завязывала их в тысячу узлов и нисколько Абигейл не помогала.

— Мне не успеть! — говорила она.

Питер взялся вязать ленты голыми руками. Но ленты стали рваться, распадаясь на нити, ветхие, как одежды мумии из старинного склепа. Они рассыпались раньше, чем Питер перекрещивал их для узла, и на ладонях оставались лишь горстки разноцветной трухи. Все было тщетно.

— У нас не получится! — Абигейл утирала слезы.

Они стояли на верхушке главной башни, солнце проваливалось за горизонт, а тьма смыкалась вокруг в удушливых объятиях.

Питер проснулся посреди ночи в холодном поту. Он скинул тяжелое одеяло и уставился в потолок. Ему казалось, что нужно думать, будто все его Фантазии — сны, и сейчас это выглядело куда как логично. Ведь он лежал в постели, и на дворе царила ночь. Самое время для сновидений!

Но раньше ему не хотелось отделываться таким приземленным объяснением. Ведь с некоторыми происшествиями такие догадки не работали. Из недавнего — взять хотя бы океан в холле или дракона, который своим дыханием опалил ему уши. В минуты этих полу-видений Питер куда-то проваливался, а после того, как выныривал, ощущал жуткое головокружение. Словно бы его мотали туда-сюда незаметно для всех, кто здесь. Вырвать на секундочку вон из привычного, а потом вернуть обратно. Быстро и непонятно, зачем. Очень загадочно!

Питеру нравилось думать, что у него есть одна действительно большая тайна. Не полет на дирижабле и даже не тени в окошках замка, хотя и это уже стоило порядком. Но вот эти Фантазии… Может, это лишь выдумка. Но какая же сладкая! Уметь превращать в реальность то, что живет лишь в голове! Звучит неплохо.

С приездом мисс Лоран Фантазии стали приходить куда реже. Раньше, предоставленный сам себе, прячась от няни, скучая по матери, он проваливался в свои вымышленные миры постоянно. Сначала по секунде, по две, а потом все дольше и дольше. Он бродил по незнакомым коридорам, улицам, площадям, видел порты, конюшни, маслобойни, амбары, сеновалы, деревенские домишки, виноградники… Он и сам не знал, откуда берутся эти отрывки. Может, о чем-то заикалась мать, а о чем-то рассказывал из газет отец. А может, он сам придумывал эти бесчисленные пейзажи, а воображение работало так сильно, что он принимал все за чистую монету.

Так или иначе, Фантазий он ждал с нетерпением. Те, что не были опасными, конечно. Никаких драконов или рваных дирижаблей. Нет! То, что случилась сегодня ночью, порядком его напугало. Он косился на замок, который видел и во сне, и боялся заметить на верхушке главной башни две фигурки, занятые штопаньем прохудившейся корзины дирижабля. Звучало смешно и нелепо, но посреди ночи Питера совсем не тянуло смеяться. Что, если эта новая Фантазия что-то значила? Что, если ему и Абигейл грозит опасность?

Он дрожащими, влажными от страха руками потянулся за оставленным мисс Лоран стаканом воды и стал жадно пить. Не хватало еще ему видеть неприятности в будущем! Одно дело — предвидеть радости, и совсем другое — нервно ворочаться в ожидании беды.

А может, все глупость, и это быль лишь обыкновенный сон? Всему виной его впечатлительность. Еще бы, такой полет!

Но Питер еще долго не мог заснуть, то и дело поглядывая на волшебный замок на своем прикроватном столике.