Gatto Sonja "Дело Каина"

Железка угрожающе взревела в сгущающихся сумерках. Проносящийся поезд — молчаливый сообщник — укрыл и заглушил все звуки. Но осторожничающий Влад нетерпеливо прорвался:

— О-он д-ды-дышит?

Вытянувшись тощей фигурой, Влад стоял сверху овражка на шухере и вбирал носом сырой мартовский воздух. В сером снегу неподвижно лежал темный силуэт. Несколько минут тому назад этот незнакомец свернул на тропинку вдоль голых кустов сирени: сократить путь до станции или перейти на другую сторону? Уже не важно. Сейчас он завалился в овражке на спину, заботливо прикрытый острыми сухими ветками.

— Фиг подступишься… — Митяй, орудуя целлофановым пакетом, ловко вытащил из нагрудного кармана куртки мужчины кошелек. Невиданная разговорчивость Влада раздражала: тот обычно помалкивал. Даже в сторону его не смотрел — так старательно стоял на посту. Но не сегодня.

— Т-точно? — не переставал нудить Влад.

— Оклемается, — со знанием дела ответил Митяй. — В обморок со страху бухнулся. Взывает, падла, к жалости. Тс…

Митяй застыл, вслушиваясь в звенящую прохладу. Гомон приближался: несколько теток шли группкой неповоротливых гусынь. И подростки, оставив «благодетеля», сиганули на другую сторону железки.

…Языки пламени подрагивали в танце, тени плясали по голым стволам. Влад, разморенный теплом огня, привалился к дереву и мечтательно смотрел на кружение искр. По ту сторону огня Митяй шарился в кошельке.

— Сорок одна тысяча тридцать две копейки! — с гордостью объявил Митяй и швырнул кошелек через костер Владу. Да так, что тот едва успел словить его.

Кожаное портмоне, теплое от рук и горячее там, где его коснулись языки пламени, приятно легло в ладони. Влад не спешил потрошить свое сокровище. Ему нравилось рассматривать эти вещи, думать о людях, которым они принадлежали. Влад любовно провел по лейблу, потрогал затертости. Что он найдет? Иногда попадались фотографии. После исследования все обычно сжигали. В этом Митяй был последователен: на руках оставались только наличные.

Наконец Митяй подался в кусты по нужде, и Влад раскрыл кошелек: все стандартно до скуки: паспорт, проездной и банковские карты, от которых им никакого проку. Только вместо фотографии в прозрачном файле какая-то непонятная карточка. Влад с усилием вытащил прилипший белый прямоугольник наружу. С правой стороны — рисунок собаки. И надписи… На английском что ли? Сверху каждого слова — перевод:

Моя собака дома одна.

Кличка: Каин.

Адрес: Слободянка, 10.

Он знает, где это. В стороне зашуршали кусты: Митяй возвращался. Влад незаметно засунул странную находку в карман и на глазах друга бросил трофей на съедение пламени.

— Как насчет отметить по-взрослому? — Митяй довольно потирал руки о штаны.

В начале весны города окутывает серая безнадега. Она разваливается грязным снегом вдоль дорог и ложится сухой холодной морозной пылью на обувь. Среди гаражей тоска чувствовалась особенно сильно. Однотипные здания, прилепленные друг к дружке, творили в болезненном освещении фонарей серо-желтый лабиринт. Отсюда часто доносился дикий лай. И даже вой.

Влад знал о гаражах рядом с железкой, но ходить сюда стремался — не его это территория. То ли дело Митяй: куда не нагрянет, везде ему почет и уважение. Маленький, юркий, бойкий, разговорчивый: кого угодно до смерти уболтает. Не то, что Влад — заика.

Тут Митяя, оказывается, знали многие. Приветственные пожатия, похлопывания по плечу, от которых у Влада все внутри сжималось, и коронная фраза-пропуск Митяя «со мной» давала неприкосновенность и готовила к чему-то серьезному. Глухой лай прорывался через шум товарняков, пытался заглушить неспешно беседующих людей. Шел он не из гаражей, как раньше думал Влад, а из клеток, что стояли в машинах рядом. Вот лысый мужчина кивнул, и люди расступились, образуя небольшой круг. Несколько человек выставили ограждение, совсем как полицейские во время концертов, в то время как двое пошли в сторону машин. Долговязый Влад, возвышаясь над низкорослыми мужичками, видел, как один из них открыл клетку, взял на поводок и выпустил невиданного зверя, белёсого, с красными глазами, с одутловатой треугольным кирпичом мордой и акульей пастью. Пес лениво и тяжело спрыгнул на землю и, неспешно переступая прямыми почти негнущимися лапами, понес себя в круг, раскачивая в такт шагу крысиным хвостом.

— Мой фаворит, — Митяй нетерпеливо дернул Влада за рукав и сжал несколько купюр в кулаке. — Всех порвет. Только посмотри на него… — едва ли не в экстазе стонал Митяй. — Тут если свою собаку приводишь, то тебе положен хороший куш. Даже проигравшему.

Против белёсого вывели какого-то всклокоченного полукровку, больше похожего на волка. Собаки рычали, рвясь навстречу друг другу. Хозяева придерживали их уверенной хваткой под шею и пах и стравливали, сдерживая и раздразнивая разошедшихся псов. Их отпустили. И псы оттолкнулись задними лапами, выстрелили, как отскочившие пружины. Столкнулись в прыжке. Влад даже не понял, что произошло, когда белёсый клацнул челюстями, сжимая шею противника, и сбил полуволка. Скулеж в клетках перерос в вой псов. Люди бесновались, кричали. Кто-то толкнул Влада, и пиво пролилось на куртку. Влад нащупал в кармане картонный треугольник — единственную связь с миром, и наклонился к Митяю.

— Т-ты у-у-ув…ерен, ч-что в-в-сё о-ок? — Влад старался обходиться краткими словами, непроизвольно жмурясь, как от боли, от каждой неверно принесённой фразы.

Митяй выхватил у него бутылку и сделал большой глоток.

— Без базаров, — он не отлепил жадного взгляда от круга.

— Т-т-точно?

Полуволк хрипел, раздирал лапами землю. Белёсый и не думал отпускать, сильнее сжимая челюсть, делая резкие рывки головой.

— Да не ссы ты! — Митяй, раздраженный, скинул руку Влада с плеча. — Отвали наконец!

— Я-я-я… Х-хо…

— Т-то-ч-н-но? — передразнил Митяй.

“Как лучше” застряло в горле, и вышло как всегда.

Полуволк захрипел, и Владу поплохело. Плевать ему на Митяя. Не будет он на это смотреть. Влад отвернулся, борясь с дурнотой.

— А ты тот еще ссыкун, — ударил словами в спину Митяй.

Влад стал протискиваться против течения волнующейся хаотичной волны людей, которая с каждым хрипом псов сильнее наваливалась на ограду. В глазах темнело. Желудок сжало спазмом. А Митяй не унимался.

— Беги — беги! Трус не брат мне!

Совсем рядом, у самой головы, о стены гаража разлетелась на осколки пустая пивная бутылка. А в нескольких шагах под вой беснующейся толпы беспомощно скребла лапами замершую землю и затухала жизнь.

Новостей от Митяя не было второй день. Как будто и не было их странной болезненной дружбы, основанной на какой-то собачьей преданности Влада. А все потому, что Митяй однажды заступился за Влада перед старшеклассниками. Возник из ниоткуда, как супермен, раскидал негодных, усмехнулся и исчез. А потом оказалось, что и не учился Митяй в этой школе. И непонятно было, почему заступился? Может от того, что сам из детдомовских. Но явно без особенностей развития. У некоторых «однокашников» эти особенности были как будто и не видны вовсе. А Владу стоило рот открыть — и все вырывалось наружу, как гной из застаревшей раны. Потом Митяй позвал с собой раз постоять на шухере, потом еще раз, а потом Влад и сам напросился и даже наловчился незаметно ускользать с территории — это у него получалось лучше всего. Митяй поощрял и хвалил, восхищённо цокая языком: сила твоя, друг, в твоей незаметности. Влада слова эти согревали. И казалось, хвали его — хвали, и больше ничего мальчишке не надо. Он научился делать закладки для Митяя и ловко таскать продукты с кухни. А тот иногда делился добытым и не дразнил Влада за мечты сбежать когда-нибудь на заброшенную ферму.

А теперь он остался один. Влад зарылся лицом в подушку и искоса посмотрел одним глазом на прямоугольник. Когда-то у него была собака. Или он так думал? Фредди, мелкого двортерьера, он прикармливал на помойке у школы. И всей душой хотел забрать его себе. Но «животным здесь не место».

«Зато людям — самое то».

Карточка приятно колола ладонь, врезаясь в острым ребром в обветренную кожу. Интересно, какая у него собака? Воображение рисовало мохнатого смешного модного шпица. А может быть добродушный спаниель? Или неугомонный маленький бело-рыжий песик из «Маски»? Нет, слишком медленный этот дядька для такого пса. Вот черный мохнатый бородач с хвостом-морковкой ему подходит. Такой неспешный, важный.

— Лавриков! Сколько раз говорили, не валяться днем на кровати! — староста, некрасивая толстая девочка, маячила в дверях.

Влад не шелохнулся.

— Глухой? Тебя к Светлане Викторовне.

Только эта называет директрису “Светланой Викторовной” и с каким-то особенным придыханием, едва-едва заметно приседая и пытаясь оказаться напротив объекта обожания, заглядывает ей в глаза. Директрису такое поведение настораживало.

Влад сжал руки в кулаки и засунул в карманы, кульнулся долговязой фигурой с кровати. Утопив кулаки поглубже, ссутулившись, побрел в сторону эшафота.

— А вот и он.

Голос директрисы раздался за необъятной фигурой гостя.

— Михаил Дмитриевич, я побуду здесь, чтобы мальчику было легче.

— Конечно, Светлана Викторовна, — отозвался необъятный.

— Влад, все будет хорошо. Эти люди хотят с тобой поговорить, — начала издалека директриса. А его всегда бесил ее способ общения с ними как с умалишёнными или трехлетними детьми. — Они зададут тебе несколько вопросов. Ничего страшного, — продолжала курлыкать директриса.

Влад наклонил голову, вслушиваясь в слова, ловя интонацию.

«Эти люди…»

Обернулся. А он и не заметил второго. Молодой человек лет двадцати пяти по-хозяйски растекся на стуле, привалившись к стене у стойки с геранью. Куртка лежала на коленях, а широкую грудь перехватывала настоящая плечевая кобура. Он ободряюще подмигнул, и Влад вопросительно посмотрел на директрису. Та разрешающе кивнула гостю, а в глазах мольба «только осторожнее, пожалуйста. Я вам говорила: они особенные!»

— Вы видели этого человека? — необъятный Михаил Дмитриевич протянул мальчику фоторобот какого-то мужчины.

— М-м-ман…иак?

— Жмурик, — отозвался весельчак. Несколько часов тому назад у железки нашли.

Влад до боли сжал кулаки в карманах.

— При себе никаких документов. Ограбление. Недалеко, вот мы и подумали…

— Вы не встречались? — перебил коллегу необъятный.

Влад подумал, что совсем не помнит его лица. Неужели оно такое? Это совсем другой человек. Ногти впились в картонку, сминая и буравя ее, уничтожая улику. Влад отрицательно мотнул головой.

— Спасибо, — выдохнул Михаил Дмитриевич и кивнул на юношу: — Что такой расхлябанный, боец?

Влад непонимающе посмотрел на необъятного. Огромное лицо его расплылось в добродушной улыбке. Брови почти скакали над глазами. Они как будто жили своей собственной жизнью. Лапища потянулась к мальчику, и тот с ужасом застыл, боясь пошевелиться.

— Пуговицы, говорю…

Ручища аккуратно потянула за черную пластиковую пуговицу с золотистыми буквами по краю. Впопыхах Влад проскочил две, и клетчатую фланелевую рубашку скособочило.

Влад сверлил отсутствующим взглядом чужую ручищу у груди. Вот сложится сейчас в указующий перст, ткнет в грудь со словами: «Ты убил! С дружком своим. Поймали мы его». И ведь сознается тогда.

— Да что вы пристали, товарищ капитан, — заныл молодой. — Будто у нас время есть на азы дисциплины…

— Отставить, лейтенант. Его никогда нет, — и обратился к Владу. — Можете идти.

На несгибаемых ногах Влад вышел из кабинета. Руки приклеились к подкладке. Прошел коридор как обычно. Ровно и безразлично. Как будто ничего не случилось. Только сутулился больше обычного. Никто и не заметил, как он выскользнул с территории.

Ноги сами принесли на Слободянку. Этот частный сектор давно ожидал своей участи «под снос» и грезил квартирами с удобствами. Большинство жильцов забили на улучшения, питаясь призрачными обещаниями горисполкома. И на фоне покосившихся музейных экспонатов деревянного зодчества, десятый дом выглядел щеголем и выскочкой: второй этаж кирпичного здания высился над зеленым цельнометаллическим забором метра два в высоту.

Влад оглянулся по сторонам: никого. Из соседнего деревянного покосившегося старожила на всю улицу прокуренный голос хрипел о смысле жизни. Влад подпрыгнул, как ловкий трюкач, схватившись руками за верхушку забора, и, злясь на каждый звук жести, прошелся, подтянулся и перекинул тело на ту сторону, лишь в полете подумав о главном: «Только бы без сигнализации!»

Сгруппировался и кошкой приземлился на руки и ноги — этим премудростям его Митяй обучил. Острые камни обледеневшего гравия больно впились в ладони. Влад осторожно поднялся, переводя дыхание и оглядываясь.

Как будто ничего не произошло. Из соседнего двора по-прежнему дребезжали допотопной записью колонки. В их надрывном треске не расслышал звона цепи. Тяжелый удар в спину сбил с ног, и Влад рухнул лицом на острые камни, закрывая голову руками. Чужой груз четырьмя лапами придавил к земле: ни вздохнуть, ни выдохнуть. А лучше вообще лежать и не подавать признаков жизни: наверняка эта тварь приучена отпускать только по команде, как те волкодавы. Над ухом засопели. Теплое дыхание с запахом собачьего корма неприятно касалось щеки. Перед глазами возник белёсый. Такой куснет — и все. Сердце бешено заколотилось. Что-то прохладное ткнулось в сжатые руки. Влад сжался, готовый закричать.

Широкий горячий язык полоснул руки, слюняво хлестанул по шее. Необъятная морда попыталась протиснуться к лицу, обдавая тёплым дыханием и брызгая слюнями. Влад выдохнул и осторожно шевельнулся. Пес позволил и, когда Влад повернулся на спину и обессиленно упал на землю, глядя в серое весеннее небо, радостно накинулся на гостя. Он полез на него лапами и начал отчаянно вылизывать, маша коротким хвостом. Весу в нем было, похоже, больше, чем во Владе. Мощные лапы, от радостного прыжка которых, удара в живот, Влад согнулся пополам. Огромная голова с короткими купированными ушами, широкая грудь. За псом волочилась оторванная цепь: видимо, устал ждать хозяина.

«Бедолага. Сколько же ты тут один?»

За соседским забором хриплый затянул:

…а в подвалах и полуподвалах

Ребятишкам хотелось под танки.

Не досталось им даже по пуле,

В ремеслухе живи не тужи.

Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули —

Из напильников сделать ножи…[1]

Влад обнял пса, и тот потянулся ему навстречу. Пес был такой большой, уверенный, сильный и вместе с тем в нем было столько доброты, что Владу стало нестерпимо тоскливо. Где-то он читал, что если чего-то очень сильно хотеть, то мечты сбываются. О таком же Влад даже мечтать боялся. Руки гладили шерсть. А вместе со слезами пес слизывал и его печали.

Ворота десятого дома на Слободянке были распахнуты настежь. Михаил Дмитриевич вел беседу с соседом.

— Ничего не слышал, — который раз повторил любитель Высоцкого в трениках.

— Вы можете рассказать что-нибудь о покойном? Может у него были враги?

— У него даже детей не было.

— Собака? — Михаил Дмитриевич указал на распахнутый вольер.

— Да… Здоровая такая. Породистая. Дорогая, наверное, но тупа-а-ая.

— Хозяина уже нет почти неделю. Вы ее даже не слышали?

— Так она не лает. Хрипит только. Ей предыдущие хозяева связки почикали.

— А где она сейчас?

— Шут его знает. Может сбежала. Он часто бегал. Вольер открывал, с цепи пару раз срывался. Говорю ж, тупой. А ласковый… Вроде и охранять должен, а увидит кого — тут же ластится. Огромный при этом. Почти с вашего, — сосед кивнул в сторону молодого полицейского, что выходил из дома, — если его на четвереньки поставить. Волкодав почти. Черный. Каин зовут.

Поблагодарив за содействие, Михаил Дмитриевич отпустил соседа. Наличие собаки подтвердили и документы, найденные Юрой: ветпаспорт, родословная, документы купли продажи. Решено было наведаться в питомник.

«Сердце галактики», питомник кане-корсо, находится в районном центре, в полуторах часах на машине. На звук звонка квартира отозвалась лаем. Недовольная возня за дверью, обитой ободранным и порезанным вандалами дерматином, перемежалась командой «всем заткнуться!», отчего псы по ту сторону заливались еще громче.

— Вам назначено? — через дверную цепочку смотрела высушенная женщина с ярко-оранжевыми волосами над желтым лицом.

— Нет, — прямо ответил Михаил Дмитриевич, который не любил тыкать ксивой в каждого встречного поперечного, как этим баловались молодые, насмотревшиеся сериалов о полицейских.

— Тогда до свидания, — дама бескомпромиссно закрыла дверь.

Молодой коллега, Юра, повторно втопил звонок, и едва успокоившиеся псы, снова завелись.

— Да что ж вы за люди такие, — заводчица распахнула дверь, и Юра влез с ксивой.

— Отдел по расследованию особо важных дел. Хотим спросить о вашем клиенте.

— Мои собаки не агрессивны.

— Дело не в вашей собаке, — поспешил успокоить заводчицу Михаил Дмитриевич. — Человека убили, собака пропала.

Заводчица отступила, боязливо пропуская незваных гостей. Навстречу им вальяжно вышел огромный пес, флегматично обнюхал гостей и присел рядом с хозяйкой, привалившись боком к ноге женщины. Та любовно потрепала пса по загривку.

— Чемпион мира. И наш производитель.

Обшарпанный коридор с погрызенной мебелью и местами отошедшими обоями. Воняло собачим дерьмом, мочой и сухими кормом. И над всем стоял гомон встревоженных псов.

— Соседи не волнуются? — повысил голос Михаил Дмитриевич.

— Это скорее исключение. Они у меня тихие. Да и мало кто приходит, — хозяйка поспешила прикрыть дверь в комнату, где стояли друг на друге клетки с собаками.

— Он у вас один, что ли ходит? — поинтересовался Юра.

— А кормящим сукам и щенкам без надобности. Так что вы хотели узнать? — заводчица щелкнула сигаретой и закурила, обняв себя тощей рукой.

— Расскажите о Каине?

— Опять он что-то натворил?

— Не он. Каин исчез.

— Каин крипторх. Родился с дефектом: одно яичко. Для выставочной карьеры не годится. От него два раза отказывались: вносили предоплату, потом у людей менялись планы. В итоге, я его передержала. Девять месяцев — не шутка.

— В клетке? — уточнил Михаил Дмитриевич.

— Если вы хотите дома комфорта и спокойствия, то собаку к клетке надо приучать заранее. Так вот все никак не пристраивался. Попал в семью. Но и тут не повезло. Отдали через две месяца: сказали, что не умеет вести себя с людьми. Так и связки еще подрезали. Да чтобы собака что-то умела, ее надо социализировать, учить. А все хотят сразу да на готовенькое, — заводчица обиженно надула губы и выпустила колечки дыма. — Ну и взяла я его как-то на прогулку. Так Каин к какому-то дядьке навстречу рванул и как начал ластиться, играть предлагать. Тот не испугался. Игру поддержал. Встретили мы его и следующим днем: у меня сложилось впечатление, что дядька этот специально пришел и высматривал Каина. Вот он и решился. Отдала почти задаром. Только попросила покрыть расходы на вакцинацию, чипирование и содержание. Вроде не звонил, не жаловался.

— А могли его из-за собаки убить? — встрял Юра.

Заводчица посмотрела на него как на полоумного:

— Да я б сама приплатила, чтоб Каина кто забрал! Люди неохотно берут брак. Кстати, щеночка не хотите?

Она вышла в комнату, забыв прикрыть за собой дверь. Им не показалось: вдоль стен стояли клетки: десять по одной стороне и десять по другой. В них ютились молодые собаки и суки со щенками. Между клетками — небольшой коридорчик, достаточный, чтобы развернуться и пошариться с комфортом одному человеку. Заводчица пережевала сигарету в другой уголок рта, распахнула клетку со щенками, со словами «иди ко мне, хороший!» пошарила в глубине и вытащила за шкирку одного из пискунов.

— Вы бы там и не пролезли, — попытался пошутить Юра, но тут же стушевался под серьезным взглядом старшего и умолк.

— Смотрите, какой мордатый, — с наигранной гордостью показала щенка. — Сын чемпиона. Привит, чипирован. Все документы на руках. Щенячью карточку обменять на родословную в РКФ сможете после шести месяцев.

Заводчица вещала, а щенок смотрел на Михаила Дмитриевича большими, все еще голубыми глазами и мелко подрагивал в руках женщины, пытаясь увернуться от дыма дешевых сигарет. Был он мал, худ, и, если у него уже был чип и полный пакет документов, то явно недокормлен.

— Хочу, — сказал Михаил Дмитриевич и принял черный комок в теплые большие ладони.

— Платить в рассрочку или сразу будете? — оживилась заводчица и повела дорогих гостей пить чай…

…— Я насчитал двадцать четыре псины! Двадцать четыре собаки в одной квартире! Нафиг вы вообще согласились на это? Вам собака нужна? Возьмите бобика из приюта. Бесплатно и полжизни благодарен будет, — не унимался Юра, заводя машину.

— Эх, плохо считаете, Юра. Уже двадцать три.

На коленях посапывал, скрутившись калачиком, щенок.

— Дай лапу!

Каин спокойно положил тяжелую лапу в раскрытую ладонь Влада. Мальчишка радостно потрепал пса по загривку.

— Ай молодец! В-в-вторую!

Митяй, раскрыв рот, наблюдал идиллическую картину. На слабоосвещённом двумя подвесными фонариками пяточке их убежища среди зарослей Влад прыгал вокруг гигантской черной псины, которая ловила каждый его взгляд. Влад даже не заикался. Митяй сплюнул в сторону, не отводя взгляда от умилительной парочки. Собака угрожающе повела мордой в его сторону, открыла пасть и издала глухой хриплых «аргрх». Влад обернулся и настороженно застыл.

— Совсем не рад старому другу, — Митяй раскинул руки и пошел навстречу, проламливаясь через кусты.

Влад только отрицательно мотнул. И куда делось всё красноречие?

— Я не давал добро на третьего в банде, — Митяй присел напротив Влада с собакой. — Это мое место, — он ткнул пальцем в землю, — и мои правила. Но мне он нравится. Как звать?

— К-каин.

Митяй с удовольствием заметил, как расслабился, повеселел Влад. И протянул руку к псу. Каин настороженно зарычал.

— Можно? — уточнил он у Влада.

Тот кивнул и уверенно провел рукой по спине собаки. Каин расслабился и позволил незнакомцу себя погладить.

— Откуда ты у нас такой красивый нарисовался, — Митяй со знанием дела почесал пса за купированным ухом и тот тоже доверился ему.

— М-м-муж…ик т-тот у-умер, — Влад опять начал заикаться. Как специально. И опять о своем. — М-мен-нты б-б-бы… ли.

Рука Митяя, что чесала Каина за ухом, застыла.

— Ты обо мне что-нибудь сказал?

Влад отрицательно мотнул.

— Й-й-а-а п-п-пошел к н-н-не-ему и н-на-ш-шел, — кивнул на Каина. А тот, почуяв волнение Влада, поставил обе лапы ему на колени и лизнул в лицо.

— Дурак ты, — задумчиво протянул Митяй. — Опять все напутал. Собаку же спер. Смотри, может его ищут.

— Н-не о-от-тдам, — Влад вцепился руками в Каина, а тот положил голову ему на плечо.

— Не боись. Мы своих не бросаем, — Митяй похлопал пса по лопаткам. Размер его впечатлил, мощные лапы, грудак, в холке побольше белёсого, пожалуй, будет. — Спасем парня. Чем ты его кормишь?

— Н-на к-к-кухне…

— Подворовываешь в интернате, значит. Вашим дерьмом хорошего гладиатора не воспитаешь, да Каин? — пес обернулся, и Митяй снова почесал его за ухом, жестом приглашая подойти поближе. Тот потянулся и сел у ног Митяя, высунув язык и подставляя морду под приятное почесунство. — Я завтра мясо привезу.

Влад только обрадовался и любовно провел по шерсти Каина.

— Не ш-шерсть — б-бархат.

— Да, — Митяй похлопал Каина по груди, — отменная кость. — И полез в пасть: — Покажи-ка зубки…

Каин спокойно дал поковыряться у него во рту.

— Да ты почти акула, — восхищенно присвистнул Митяй.

Владу это не понравилось. Он вскочил с места и отошел в сторону, радостно отметив, что Каин потянулся за ним:

— С-с-мотри, ч-что он ум-меет… С-сидеть! Лежать!

…Следующую неделю Митяй каждый день приходил к Каину и, как обещал, приносил мясо и другие собачьи лакомства. Днем все свободное время Влад проводил с Каином и по ночам он никак не мог дождаться отбоя, чтобы увильнуть к другу. Раздражало, что Митяй его опережал. Когда он приходил в «лагерь», Митяй уже был на месте. А еще Влад чувствовал, что тоже раздажает Митяя. И Каин вел себя странно: отказывался играть, часто скрывался под навесом, а его искренняя радость при встрече с Владом вызывала у Митяя вспышки гнева. Кажется, в их тройке кто-то стал третьим лишним.

«Дело Каина» не давало покоя Михаилу Дмитриевичу. На станции поймали бомжа, старательные ребята выбили признание. И все как будто сходится: желание наживы, ненасильственная смерть. Но вот огромная исчезнувшая собака, которую больше никто нигде и не видел: ни соседи, ни жители города, ни дворники — наводила на иные мысли.

Следователь в который раз прошелся по двору.

— Ну, вы долго там еще? — ныл Юра, у которого намечалась тусовка в баре и который замотался уже третий раз топтать двор потерпевшего.

— Подожди…., — Михаил Дмитриевич, достал сигареты и закурил. Вот был бы он псом, да таким к ласковым, куда пошел? К людям. С цепи сорвался, но через забор же не перепрыгнул. Значит, собаку увели. Он ковырнул носком ботинка гравий и обмер: слепцы! В глубокой ямке лежала пластиковая пуговица. Поднял пуговичку. Всмотрелся. Никаких сомнений: собака у мальчишки!

Михаил Дмитриевич сел в машину и, затушив окурок в пепельнице, бодро скомандовал:

— В интернат!

Юра готов был расплакаться: тусовка откладывалась.

Сегодня Влад не дожидался ни ужина, ни отбоя, а сразу побежал в «лагерь». Он решил! Он заберет Каина! А там что будет, то будет. А если понадобится применить силу, то он и на это готов — Влад сжал в кулаке трофейный баллончик. К «лагерю» ломанулся кратчайшим путем, пробиваясь через кусты, уклоняясь от острых сухих веток, которые в сумерках сливались с темнотой леса. Огни не горели, и Влад радовался, что успел первым.

— Каин, ко мне! — вывалился на поляну. Прислушался. Ничего.

— Ко мне! — повторил увереннее. Пусть Митяй знает, кто хозяин собаки. Если он где-то поблизости.

От ответной тишины стало страшно. Влад полез в убежище, где обычно скрывался Каин, пошарил в темноте руками, подзывая:

— К-к-кааин…

Никого. Митяй забрал Каина. Украл его. Увел. Влад пнул обрезок полена, что использовалась как лавка, и заскулил, прикрыв голову руками. Заметался. Перед глазами отчетливо нарисовалась картинка собачьих боев. Белёсый стоит на окровавленной огороженной площадке, и к нему пускают Каина. Короткие ногти впились в кожу головы, пытаясь вырвать эту сумасшедшую мысль, раздирая до крови. Не-нет-нет. Не бывать этому.

Со стороны города мелькнул фонарик. Митяй с Каином вернулись? Влад отошел в кусты и присел: Митяю не нужен фонарик, чтобы добраться до «лагеря». Из кустов вывалился знакомый полицейский: тот самый, совсем молодой. Он присвистнул, обвел лучом «лагерь» и присел на корточки у кострища, ковыряясь там:

— …Первобытную стоянку нашел… — долетело до Влада. — Пацана нет. Но есть кое-что интересное, — полицейский выудил из пепла какие-то обуглившиеся кусочки.

Влад не сводил глаз с незваного гостя. Он здесь был один. И у него есть пистолет! Видел, когда тот сидел в кабинете директрисы. Под левым плечом. Куртка удобно расстёгнута: это чтобы тянуться было проще. Вот он сидит напротив, в земле колупается. Шанс один на миллион. Меняю баллончик на пистолет.

Выскочил, надавив на кнопку баллончика и ткнув им в лицо полицейского. Тот заорал, будто его убивают, и Влад что есть мочи пихнул его, навалившись сверху, не переставая давить, давить изо всех сил, на кнопку. Зарылся под куртку, проникая в тепло, выдернул пистолет из кобуры и тут же отпрыгнул, скрываясь в кустах под вопль полицейского. Он уже не видел, как по темному лесу мелькал и запыхивался в сторону «лагеря» второй фонарик…

Гаражи встретили Влада заливистым собачьим лаем. И сердце заходилось от ужаса. Только бы успеть! Глубокий карман старомодной куртки на размер больше, оттягивал пистолет. Менты знают, что он причастен к смерти мужика. Они за ним приходили. Ему терять нечего. Кроме Каина. Влад уверенной походкой прошел к мужикам, выискивая пса. Митяй был тут же. Он силой придерживал между ног Каина, который, завидев Влада, заелозил на месте, радостно забил купированным хвостом.

— От-т-т-дай, — Влад в упор смотрел на Митяя.

— Чего этот малец пристает? — поинтересовался один из мужиков.

— М-мою с-собаку!

— Так это его пес? — ухмыльнулся кто-то из толпы, явно недолюбливавший Митяя.

— Брешет он.

Влад сжал губы. Фонари гаражей окрашивали происходящее в серо-желто-черный цвет, вытягивали и заостряли тени. Совсем как в комиксах.

— Твоя говоришь? А ты отбери! — заулюлюкал мужик выводя белёсого. Толпа переместилась в сторону происходящего: вот-вот начнётся настоящее действо: пес-убийца против мальчишки.

Рука пружиной вылетела из кармана. Дуло нацелилось на Митяя.

— Каин, ко мне… Я п-п-приввел м-м-ментов.

Митяй отпустил, и Каин рванул к Владу под шепоток мужчин. Щенком начал ластиться. Влад схватил свободной рукой его за ошейник и собрал, комкая, бечёвку, что Митяй использовал вместо поводка.

— Че, обезьяны с гранатой ссосали? Ату его!

Мужик выпустил белёсого. Тот не успел даже сгруппироваться для прыжка, как два выстрела перекрыли лай собак. Белёсый со скулежом перекрутился в воздухе, падая навзничь. Влад рванул в темноту, увлекая за собой Каина.

Михаил Дмитриевич голову поломал, куда исчезли мальчишка с собакой. Ни следов, ни свидетелей. Только горячая сенсация для новостей и список для обвинения: ограбление, убийство, нападение на сотрудника правоохранительных органов, перестрелка в гаражах. Вооружен и опасен. Предъяв на круглую сумму пацану насобиралось. И ведь как бывает: нарушают закон интернатовские с завидным постоянством. Но чтобы за одну неделю почти весь УК на уши поставить, надо обладать недюжинным талантом. Забренчал старомодный телефон, и кто-то из коллег нехотя поднял трубку.

— Это по поводу Лаврикова, — задышал в трубку молодой голос.

— Лавриков чей? — поинтересовались в кабинете.

Дмитриевич заинтересовано поднял карандаш.

— Переключаем.

— Слушаю, — Михаил Дмитриевич кинул в молодого коллегу карандашом, жестом показав, чтобы звонок отпилинговали и голос записали.

— Вы кто будете?

— Друг.

— Лаврикова?

— Ваш. У Лаврикова не было друзей. Он с приветом, интернатовский. Все время ныл, что хочет собаку. Вынюхал, что у того мужика есть порода, которая ему нравится. Подстерег, кокнул его, и спер собаку. Небось играет сейчас в Робинзона Крузо на заброшеной ферме.

— Почему вы помогаете следствию? — не удержался Михаил Дмитриевич.

— Он собаку мою застрелил, — соврал Митяй. — Таким мразям не место на свободе, — добавил праведного гнева.

Дмитриевич лишь улыбнулся. Говорящий был очень юн для заявленного хозяина застреленного питбуля. Но про Лаврикова он, похоже, не врал.

— А как пес попал на собачьи бои?

— Вот найдете его и спросите, — Митяй, почувствовав подоплеку в голосе следователя, бросил трубку.

— План-перехват? — подавленный Юра горящими глазами смотрел на старшего. Для него, позорно утерявшего табельное оружие, от этой операции зависело слишком многое.

Михаил Дмитриевич кивнул и посмотрел на часы.

— Вряд ли он далеко уйдет. Назначаю на завтра на шесть утра. Заброшенная ферма. Поедем я, Седнев и несколько ребят на подстраховку.

— Группа захвата?

— Они ловят террористов и похитителей и не занимаются малолетками. Так мне сказали, — Дмитриевич пожал плечами.

— А я?

— Ты отдыхай, боец.

— Но это дело принципа, шеф.

— Поэтому отдыхай, — Михаил Дмитриевич захлопнул папку, сложил документы и вышел из кабинета.

Юра ударил по столу кулаком и провел ладонью по глазам. Воспаление еще не прошло, и прикосновение к векам было болезненно. А коллеги хороши, дали обидное прозвище — очкастая панда. Ну и пусть ловят малолеток. Он давно хотел зависнуть с друзьями. По пиву, по бильярду. Глядишь, и расслабится. Рассосется.

Но оттянуться не удалось. В четыре подняли из конторы:

— Седнев жену рожать повез. Ты за него. Выдвигайся.

Юра один из первых прибыл на точку сбора. С Дмитриевичем ехать побоялся: сильно несло перегаром, еще брать передумает. Голова слегка гудела, во рту будто кошки насрали. Говенное ж пиво было. Все расселись по машинам и тронулись.

Впервые за два дня Владу ничего не снилось. Каин лежал под боком на старом отсыревшем матрасе и согревал его. Если Влад просыпался, то вслушивался в спокойное сопение пса и, доверяясь ему, засыпал. Каин прикрывал и от сквозняка, что загуливал в уцелевший домик через щели. Окна здесь были целы.

Все плохое осталось позади. Впереди — только бескрайняя дорога, долгожданная весна и теплое лето с рыбалкой и купанием.

Пистолет он утопил в реке. Бандюкам сюда не добраться, а ментам и в голову не придет искать их здесь. Повезло, что даже бомжи сюда не забредали: все ютились по городам, поближе к пропитанию — вокзалам да помойкам. А кормить они с Каином будут сами себя. Вчера Каин задушил крысу. И приволок ему. Но Влад пока крыс есть не наловчился. Что-нибудь придумает.

Влад не видел, что произошло с псом. И знать не хотел. Все закончилось. Сейчас все будет иначе. И жить он будет, как чувствует. Влад погладил Каина и прижался к нему: никогда еще так хорошо ни с кем она себя не чувствовал.

Инородный треск разбил утреннюю тишину.

— …выходите с поднятыми руками! — расслышал Влад.

Сердце ухнуло вниз. Влад сел на матрасе, забился в угол и заткнул уши.

— Мы не причиним вам вреда…

— …руки за головой…

— …мы знаем, что вы здесь…

Матюкальник не затыкался. Голос проникал через неплотно сжатые уши и долбил в барабанные перепонки. Напротив сидел Каин и участливо заглядывал в глаза. Влад всхлипнул и со всей силы прижал его к себе.

— Считаем до десяти… — вещал переговорщик.

Каин слизнул слезы, придавая уверенности.

— Все б-б-будет хорошо, — зашептал Влад прижавшись щекой к морде Каина. — Так н-н-надо. Й-йа убил. Прости. В-в-все будет хорошо. Ты т-только жди…

Влад поднялся, а матюкальник начал обратный отсчет.

— Десять…

Утерев слезы, Влад сделала шаг на выход, и Каин поднялся следом.

— Нет. Здесь, — Влад достал из кармана скрученную бечёвку Митяя и закрепил один конец у ошейника, а второй примотал к ручке покосившейся двери.

— Пять…

Влад вышел из уцелевшего домика, закинув руки за голову. Точь-в-точь, как в фильмах. Каин потянулся за ним, веревка натянулась, и пес застыл, ловя взглядом каждое движение хозяина.

Влад шагал как механический робот, он старался все делать правильно. Подошел к знакомому полицейскому и виновато протянул руки.

— Где пушка? — Юра дыхнул перегаром в лицо, вкладывая тощие запястья в наручники. При свете дня этот мальчишка меньше всего походил на дикого кота, о котором Юра всем рассказывал.

— У-у-уто…пил, — Влад простодушно пожал тонкими плечами и поднял голубые глаза на полицейского.

Каин взволнованно подался вперед, натягивая бечёвку.

Юра заскрипел зубами: да кто вообще позволил этому ублюдку насмехаться над ним.

— Следуйте за мной.

Наручники защелкнулись, и Влад даже испытал облегчение. Он сделал шаг… Полицейский обернулся и ударил его под дых. Влад согнулся пополам, земля закрутилась, а по ней навстречу несся Каин, волоча за собой на веревке оторванную дверную ручку и сверкая белоснежными клыками. Несколько выстрелов отозвались эхом. Каин рухнул на расстоянии вытянутой руки. Заскулил, удивленно и преданно заглядывая в глаза. Влад вырвался, прикрывая тело пса. Поздно. Взвыл, цепляясь за собаку. Каин лизнул окровавленные руки мальчишки и затих.

Они шли по нескончаемым коридорам, а конвойный что-то гундел на тему «его кандидатуры» и какой-то программы. Говорил он это таким вычурным канцелярским языком, что Влад, даже напрягая извилины, не мог понять, в чем суть.

Мечта о собаке обошлась ему в пять лет строго режима. Вместо предполагаемых семи. Следователь мужиком оказался понимающим: оставили убийство по неосторожности и нападение на лицо при исполнении обязанностей — преступление против власти.

— Поняли инструктаж? — уточнил конвойный.

Влад кивнул. Все привыкли, что он почти не разговаривает.

— Хорошо, — тюремщик распахнул дверь, выводя его в «парадный» двор.

Апрельское солнце пробовало уже свои силы, пытаясь греть и согревать, проглядывала сочная зелень и нахальные в своей яркости цветки мать-и-мачехи. Влад задрал голову — когда еще увидишь небо без решетки. И едва не споткнулся.

Под ноги метнулся черный комок, упал на спину, игриво завилял купированным хвостом, с обожанием глядя на человека. Влад не удержался, плавно — а то еще сочтут за попытку к бегству или иному непотребству — опустился на колени и потрепал невесть откуда взявшееся здесь чудо за длинным ухом.

— Меня зовут Лида и я к вам от Михаила Дмитриевич. А это — брат Каина, — раздался приятный девичий голос. — Питомник «Сердце галактики», где родился Каин, расформировали, собак выкупили. Часть поступила к нам. Михаил Дмитриевич показал мне «Дело Каина». Вы бы хотели с нами работать в программе адаптации собак?

Щенок доверчиво лизнул руки, и Влад ответил:

— Да…….

Сейчас Владислав Сергеевич Лавриков — кинолог, основатель курсов собак-ассистентов. В его центре прошли обучение более тридцати собак для инвалидов колясочников и поводырей. Принимает участие в программах адаптации для заключенных и детдомовцев. Но это уже совсем другая история.