Эпизод 10.

Эпизод 10. 1682-й год с даты основания Рима, 8-й год правления базилевса Романа Лакапина (октябрь 928 года от Рождества Христова).

Утро следующего дня принесло почтенному рыцарю Вальперту сплошные разочарования. Он лез из кожи вон, стараясь угодить королю, нанятые им егеря из окрестных деревень попеременно выводили перед светлые очи монарха то секача-одиночку, то лис, а однажды оленя. Все без толку. Король великодушно поручал кому-нибудь из своей свиты поразить следующего зверя, предпочитая оставаться в разбитом слугами лагере и беседуя с кем-нибудь из своих придворных. Лишь однажды охотничий азарт все-таки посетил Гуго, а может он просто из вежливости к потугам Вальперта вознамерился самолично сразить выгоняемую в его сторону лисицу. Однако стрела, пущенная им, благополучно миновала рыжего зверька и со свистом улетела в бурелом. Король при этом ни капельки не расстроился.

Вместе с тем в его свите, конечно же, нашлось немало людей, считавших охоту своей страстью. Позабыв про все на свете, граф Эверард с горящими глазами долго преследовал оленя и лично сразил того, когда несчастное животное, на свою беду, в какой-то миг запуталось рогами в низкорастущих ветвях деревьев. Теперь надлежало сей трофей преподнести к ногам своего сюзерена и Эверард начал скликать слуг, чтобы они помогли дотащить оленью тушу до лагеря. Первым к нему подоспел граф Вальперт, и Эверард, возблагодарив Господа за столь чудесно предоставленную возможность, прямо над трупом убитого оленя рассказал о своих чувствах старому рыцарю.

— Почту самым счастливым в своей жизни тот день, который объединит наши дома, — ответил растроганным голосом Вальперт.

Подоспевшие слуги занялись оленем и два благородных сеньора направились в лагерь. Все любители охоты в королевской свите радостными возгласами приветствовали своего сегодняшнего егеря. Еще бы, добыча по итогам дня оказалась знатной. Король также радушно приветствовал Вальперта и приказал за доставленное удовольствие одарить рыцаря серебряным кубком. По предложению Гуго слуги состряпали обед прямо в лагере, король не слишком горел желанием немедленно возвращаться в монастырь, где благочестивые монахи непременно потащили бы его на службу девятого часа. Свита льстивым хихиканьем ответила на такие простодушные откровения со стороны своего господина.

В итоге королевский двор вернулся в монастырь, когда долина Ченичио начала затягиваться вечерним туманом. Вся честная монашеская братия с псалмами вышла навстречу королю, глубоко сожалея, что его визит, так приятно разнообразивший их монотонную жизнь, закончится уже завтра. Лагерь, разбитый накануне графом Сансоном, заметно обезлюдел, отец Айкон поведал, что Сансон со своим обозом ушел по дороге сразу после литургии шестого часа. В трапезной монастыря уже был накрыт ужин и после недолгих церемоний и приготовлений, связанных, в основном, с судьбой загнанных секача и оленя, королевская свита разместилась за столами, всем своим видом неуклюже выказывая простодушным монахам, что они чертовски проголодались за этот день.

К столу вышла и Ирменгарда, ласково обнявшись с братом и поцеловав того в щеку. Графиня была одна, без своей служанки и граф Вальперт незамедлительно поинтересовался причиной ее отсутствия.

— Роза с самого утра запропала куда-то, — равнодушно хмыкнула Ирменгарда, куда больший интерес для нее в это момент представлял поданный ей заяц.

— Как пропала? — переспросил Вальперт. Сидевший рядом граф Эверард встревожился еще более.

— Я не видела ее с самого утра, — повторила Ирменгарда, отрывая своими пальчиками заячью ножку.

Вальперт тут же попросил разрешение у короля покинуть стол и пойти на поиски своей дочери. Аналогичное пожелание выразил и граф Эверард. Король не препятствовал им.

Прежде всего, Вальперт опросил монахов, но никто сегодня не видел его дочь. С каждой минутой оба графа мрачнели все более, предаваясь различным грустным догадкам. Более всего Вальперт опасался, что Роза могла неосторожно покинуть пределы монастыря и стать жертвой медведя или стаи волков, в изобилии рыскавших по долине. Эверард, на словах соглашаясь с опасениями Вальперта, думал скорее о другом. Взяв нескольких слуг, они вышли за пределы монастыря и битый час потратили на безрезультатные поиски, прекратив их тогда, когда даже факелы не могли рассеять сгустившуюся тьму.

Лишившись сил и стойкости духа, Вальперт упал на колени и, воздев к небу руки, начал страстно шептать молитву о терпящих бедствие:

— Боже, прибежище наше в бедах, дающий силу, когда мы изнемогаем, и утешение, когда мы скорбим. Помилуй нас, и да обретем по милосердию Твоему успокоение и избавление от тягот. Через Христа, Господа нашего. Аминь.

Эверард по ходу слов присоединился к молитве.

— Избави, Боже милосердный, мою дочь от встречи со зверем диким! — продолжил Вальперт.

— Мессер Вальперт, боюсь вашей дочери угрожает другая опасность, быть может, даже пострашнее встречи с волком, — прервал молитву Эверард.

— Что может угрожать моей дочери?

— Полагаю, что ваша дочь сейчас в замке Суза. Полагаю, что сегодня днем ее забрал с собой граф королевского дворца Сансон. И полагаю, что это было сделано вопреки ее воле.

— Проклятье на его голову! Но с какой целью?

— С целью услужить нашему королю Гуго. Наш сюзерен охоте на зверей предпочитает более всего охоту на женщин. Разве вы не знаете этого?

— Это страшное обвинение, мессер. За это можно поплатиться головой.

— Но это правда, мессер Вальперт.

— Она дочь благородного рода! Как можно ее сделать наложницей?

— Очевидно, расчет строится на том, что вы связаны клятвой оставаться подле графини. А кроме вас вашу дочь никто не защитит.

— Подождите, Эверард, — бедный Вальперт задохнулся от переполняющего горя и возмущения, — я все же не верю, что король-христианин может поступать как арабский эмир. Господи, уже наступила ночь, нам не найти Розу, — воскликнул он, сам себя вновь убеждая, что его дочь просто заблудилась, — как же она проведет ночь в лесу?!

— Так или иначе, но нам нужно возвращаться к монастырю. Раньше восхода солнца мы все равно ничего не сможем сделать, — ответил Эверард, обдумывая свой план.

Это был дельный совет. Два графа, старый и молодой, бургундец и баварец, оба убитые горем, с сорванными от бесконечных окриков голосами, через полчаса предстали перед абсолютно флегматичными очами короля.

— Защиты и справедливости! — прохрипел, едва переступив порог, Эверард, и Вальперт не успел его остановить.

— Что случилось, благородный мессер Эверард? Кто нанес вам обиду в ночном лесу?

У Эверарда, в силу настигшего его гнева, не нашлось даже что ответить.

— Моей дочери нигде нет. Граф Эверард придерживается мысли, что ее увезли в обозе графа Сансона, — ответил за своего будущего зятя Вальперт.

— Вероятно, таково было ее желание. Никто не может неволить дочь благородного мессера Вальперта.

Вальперт обернулся к Эверарду с упреком во взоре. Словам короля он верил безотчетно.

— Другого объяснения быть не может. Никто не покидал монастырь, кроме Сансона и его свиты, — вновь вернул себе самообладание Эверард, — Мы обыскали все окрестности и не увидели ни саму Розу, ни остатков одежды ее, ни следа от обуви. По своему желанию покинуть монастырь она не могла, поскольку не простилась с отцом и не предупредила свою госпожу. Напомню, что еще вчера, отвечая на ваш вопрос, мой кир, она сказала, что не хочет уезжать отсюда.

— Да, в ваших словах, безусловно, есть логика, мессер Эверард. Если вы окажетесь правы, похититель дочери мессера Вальперта будет предан моему суду, как человек совершивший насилие в отношении благородного лица. Если вы правы, то граф Сансон так или иначе должен знать о судьбе Розы, даже если она последовала не за ним самим, а за кем-то из его людей.

— Она в замке Суза! — крикнул Эверард.

— Не горячитесь, мессер Эверард. Вы, вероятно, намереваетесь пуститься в Сузу прямо сейчас? Это, по крайней мере, небезопасно, в таком тумане, в такой темноте вы свернете себе шею. Завтра утром мы покинем сей гостеприимный монастырь и очень скоро будем в Сузе. Но как быть с вами, мессер Вальперт? Вы дали клятву находиться при моей сестре, графине Ирменгарде, и у меня нет желания освобождать вас от вашей клятвы. Отнюдь, я намереваюсь дать вам в помощь полдюжины своих слуг, которые также будут охранять мою милую сестру.

— Я прошу доверить судьбу моей дочери присутствующему здесь благородному мессеру Эверарду, — ответил Вальперт. Гуго усмехнулся.

— Однако, мессер Эверард, вы принимаете столь близкое участие в судьбе этой несчастной девушки?

— Она моя невеста, государь, — ответил, потупив взор, Эверард, робко надеясь, что если его опасения правдивы, то его теперешнее поспешное признание остановит короля.

— Ах, вот как! Это меняет дело, — ответил Гуго, — Надеюсь, что завтра вы увидите свою возлюбленную в добром здравии, и горе тому, кто заставил ее покинуть монастырь против ее воли! Его судьба будет в ваших руках.

— Благодарю вас, ваше высочество, — поклонился королю Эверард.

— Однако, если ваши слова окажутся клеветой, уже ваша судьба будет в моем распоряжении, ибо, как я понял из ваших первых, сказанных в горячности слов, вы обвиняете в насилии моего верного слугу графа Сансона.

— Я в вашей власти, мой кир.

Гуго дал понять, что разговор окончен и вернулся за стол к Ирменгарде. Графиня была крайне опечалена предстоящим отъездом брата и его решением оставить ее в опостылевших стенах монастыря.

— Ну подумайте, сестра, при мне совсем небольшой отряд и я молюсь Господу и Святому Христофору, чтобы мне помогли пройти без ущерба по этим землям. Ваше освобождение послужит Беренгарию поводом атаковать мой отряд и тогда не только вы, но и я сам могу оказаться в его власти. Терпение, моя любезная сестра, терпение — великая вещь!

— Зачем же вы оказались здесь?

— Мне нужно было увидеть вашу готовность противостоять вашему пасынку, и я это увидел. А также мне нужно было увидеть ваши глаза, Ирменгарда, ваше ангельское лицо, ваши плечи, ваши волосы. Мне важно было узнать, глубока ли ваша память и хранит ли она воспоминания обо мне, — ответил Гуго, бросая на нее выразительный взгляд.

Ирменгарда растаяла в один миг.

— Ах, Гуго!

А затем, взяв его руку, добавила с прежней кокетливой улыбкой, ранее всегда отличавшей ее:

— Я слышала о кончине вашей жены, брат.

— Мир праху ее!

— Ах, сколько раз я вспоминала о тебе и молила прощение у тебя за этого Рудольфа. Как бы я хотела, чтобы именно ты был на его месте! — в этот момент Ирменгарда даже сама верила в то, что говорила.

— Вы забываете о нашем родстве, Ирменгарда!

— Мы не родные брат с сестрой!

— Но мы появились из одной утробы, Ирменгарда, и ни один священник никогда и ни за что не возьмет на себя столь тяжкий грех благословить кровосмешение.

Ирменгарда вздохнула и выпустила руку Гуго на волю.

— Не печальтесь, сестра, в моих мыслях составить вам выгодную и блестящую партию. Но при условии, что вы более не обманете меня.

— Возьми с меня самую страшную клятву, мой брат!

— Я постараюсь, чтобы придумать тебе что-нибудь самое страшное, — с улыбкой ответил ей Гуго.

Среди всей высшей знати, расположившейся в монастыре, крепким сном этой ночью отметился, пожалуй, только сам король. Граф Вальперт провел всю ночь в молитвах за свою дочь, граф Эверард эти самые молитвы перемежал фантазиями на тему, как жестоко он расправится с Сансоном и как ласково встретит Розу, а графиня Ирменгарда большую часть ночи провела в нетерпеливом и, увы, безрезультатном, томлении изголодавшейся женщины. Но Гуго к ней так и не пришел.

Королевский кортеж покинул монастырь только после оффиция девятого часа, уж слишком выдающимся сном разоспался на альпийском воздухе Его высочество. В течение всей дороги до Сузы граф Эверард тщетно порывался покинуть слишком медленно, по его мнению, тащившуюся дружину короля и Гуго пришлось даже прикрикнуть на нетерпеливого любовника. Начался новый закат, когда Гуго со своей свитой, подгоняемый начавшейся таки трамонтаной, прибыл в небольшой замок Суза.

Граф Сансон не зря пользовался уважением короля за свою деловитость и практичность. К приезду короля были уже готовы покои его и его ближайших придворных, накрыт стол и приглашены музыканты. Удержав жестом Эверарда от опрометчивой атаки, Гуго первым делом возблагодарил своего графа дворца за созданный им уют. Только после этого он позволил Эверарду, также как и накануне возопить:

— Защиту и справедливости!

От графа Сансона, как от айсберга, веяло настоящим арктическим холодом. Он только скользнул глазами по перекошенному от гнева и ненависти лицу Эверарда и спросил короля:

— Ваше высочество, мессер Эверард обращается ко мне?

— К тебе, Сансон! Я имею все основания обвинить тебя в похищении моей невесты Розы, дочери судьи Вальперта! Я имею основания утверждать, что ты держишь ее в неволе, а цели твои слишком гнусны, чтобы можно было говорить о тебе, как о смиренном христианине!

— Что такое, мессер Эверард? — невозмутимо отвечал Сансон — Это вызов на поединок?

— Да, черт побери!

— Мессер Эверард, прошу вас немедленно покаяться в произношении подобных слов при своем короле, — Гуго, когда было надо, являл собой образец христианина, — равно как и при его преподобии, отце Альдуине.

Отец Альдуин, священник одной из арльских церквей и доверенный человек Гуго, мастерски изобразил на своем лице одновременно и испуг, и праведный гнев. Эверарду ничего не оставалось, как покаяться за упоминание слуг Сатаны.

— Далее, — назидательно продолжал король, — я не потерплю глупейших поединков между своими придворными. Не забывайте, что мы в чужой стране, и я дорожу каждым из вас. А, кроме того, я имею все полномочия быть беспристрастным судией вашим. Надеюсь, никто из вас не оспаривает мое право?

Возражений, естественно, не нашлось.

— Мессер Сансон, позвольте мессеру Эверарду, в сопровождении отца Альдуина, осмотреть весь королевский обоз и все помещения в замке, которые только мессер Эверард пожелает осмотреть. Отец Альдуин, прошу вас проследовать с моими воинами и проследить за исполнением моего приказа, а впоследствии свидетельствовать передо мной.

Спустя час все трое вернулись с пустыми руками к королю. Сансон торжествовал, Эверард был бледнее смерти.

— Ее здесь нет, — упавшим голосом промямлил он.

— И что это значит, мессер Эверард? — нарочито грозно вопросил Гуго.

— Что я повинен в клевете перед вами и перед графом Сансоном.

— И пред Господом! — возвысил голос Альдуин.

— Вот именно, святой отец, — подхватил король, — но я беру на себя смелость просить графа Сансона не требовать наказания для вас. Я повторяю, что дорожу каждым своим воином на этой земле.

— Да благословит вас Господь, государь, — удачно подпевал Альдуин.

— Господь ему судья, государь. Я не держу гнева, — согласился с решением короля Сансон.

Король взглядом поблагодарил Сансона за столь великолепно исполненное поручение. Сансон мимолетно и сдержанно улыбнулся.

— Мессер Эверард, вы совершили проступок, сильно роняющий вас в моих глазах. Вы поддались эмоциям, но я люблю и ценю вас, как отважного воина и преданного мне слугу. Вы избежите наказания. Мало того, я поручу вам важную и ответственную миссию. Вы верно знаете, что своих самых преданных соратников я в эти дни с болью в сердце направлял при дворы наших самых могущественных соседей. Своего брата Бозона я отправил представлять мои интересы в Лукку, своего племянника Теобальда в Сполето, присутствующего здесь отца Альдуина поручил быть моим апокрисиарием при дворе архиепископа Фламберта Миланского. Демонстрируя свою любовь и уважение к вам, я уравниваю вас с вышеупомянутыми лицами и даже более того, поскольку назначаю вас моим послом при дворе Его Святейшества папы Льва.

— Да благословит Господь наместника Апостола своего во всех делах его! — подытожил Альдуин, но Гуго взглядом дал понять, что это здесь лишнее.

— Благодарю вас, государь, но я хотел бы отказаться от этой высокой и незаслуженной награды и отправиться на поиски своей невесты.

— Я беру на себя поиски девы Розы, дочери графа Вальперта, а вам повторяю свой приказ. Не искушайте государя своего, мессер Эверард, и не испытывайте понапрасну моего терпения, — голос короля зазвенел, как сталь.

— Я благодарю вас, государь, — выдавил из себя Эверард.

Гуго повернулся к нему спиной и, в сопровождении Сансона и Альдуина, направился к дверям донжона замка.

— Я ваш должник, мессер Сансон. Вы на редкость предусмотрительны, — сказал Гуго. Обернувшись на оцепеневшего от горя Эверарда, король мысленно ухмыльнулся.

«В Риме, мой милый, тебя определенно поджидает сюрприз. Кто знает, на какие безумства он тебя сподвигнет. Меня можешь не благодарить, свою награду я получу на днях».