Ожерелье цвергов. Марита Зотова

Брисингамен.

Он сказал — добудь мне Брисингамен, сокровище, что дремлет на груди Фрейи, что обнимает лебединую шею богини, прекрасной в слезах своих.

Я улыбнулся, невольный свидетель слабости Всевладыки, я заглянул в душу его — шипастым терновником обиды цвела его душа, колючие ветви-копья преградой встали на моем пути, щетинистой Феху, руной Владычицы Павших.

Фрейя.

Вкрадчивыми кошачьими шагами прошелестела под окнами ее изукрашенная колесница, в алмазно-радужном шлейфе, в ярчайшем сиянии золота и янтаря, она покидала Фолькванг, богатством обильные чертоги, прекраснейшая из ванских чародеек, Фрейя, дитя непостоянства. Розы, шипы и нежность, кроваво-красные брызги лепестков — витою короной на волосах, розы под сердцем, розы в душе ее, малиново-алое счастье, за взгляд, за улыбку, небрежное касание губ первой среди асинь…

Любовь.

— К альвам и ванам, ётунам и митгардцам — она расточительно щедра, богиня всех начинаний, и этот урок бережливости — он лишь пойдет ей на пользу, — Ос-ветер, алмазно-льдистые струи, алмазным отблеском рун на щеке его, алмазы и золото, лед и янтарь — сокровище Брисингов, ожерелье раздора…

Война.

***

— Боги не оставят это безнаказанным, Хедин Хьяррандасон, — хрипит, с кровью выкашливая последние слова, затылком в липкой красно-бордовой луже. Блохою-невидимкой я вскакиваю ему на плечо, в черных зрачках митгардца — сияющий Биврёст, крылатые тени валькирий несутся по стенам, сквозь рваные отблески пламени, сквозь дымный факельный чад, достойному воину — достойная смерть… — Аllmikill nidingr, клятвоотступник, да пожрут тебя змеи!

— Конунг первый преступил через собственную клятву, — меч сына Хьярранда блестит свежепролитою кровью, от костяной рукояти до иззубренного в битвах острия — кроваво-огненная Тюр, руна победы, руна восстановления справедливости, бритвенно-тонкое лезвие с хрустом входит умирающему куда-то под кадык, на полувздохе обрывая шипяще-ядовитое «нидинг». — И вирд судья нам обоим… Хильд!

…Она прекрасна, как сама Фрейя, Хильд, дочь конунга Хогни, Хильд — достойнейший приз, лучшему из лучших.

…Годы несчетных сражений, гарь от сожженных городов, въевшаяся в волосы и кожу, чуткие беспокойные сны, стылый холод стали под изголовьем. Хильд — валькирией его нескончаемых битв, Хильд смеющаяся, Хильд дразнящая, Хильд — желаннейшая из дев, давно обещанною наградой из рук конунга, да пребудет с ним удача во всем.

…Волны, плещущие в дощатое днище драккара, жемчужно-пенными брызгами через борта. Лагуз-рыболовный крючок, руна ванахеймских чародеев, руна партнерства и брака — жемчужною вязью на поясе Хильд. Лагуз-руна, руна-манок, руна-ложь, текучая вода, пустые обещанья. Хильд убирают цветами и золотом, Хильд наряжают в роскошное платье, Хильд — невеста соседского конунга, мог ли рассчитывать на руку ее простой хирдман…

Кряжистый, густобородый, стальная сеть кольчуги на мощных плечах — Хедин-отступник, самоназванный грамр среди соратников по оружию — точно неистовый Тор, бог ярости и безрассудства. Кровь и пламя, угли и зола — сердце его — разворошенный очаг, слова, потерявшие цену, клятвы, лишенные сил. Колкими укусами искр жалю его сквозь кольчугу, пламенно-рыжими всполохами танцую в бревенчатых стенах, конунг вернется на пепелище, черным пеплом потери подернется душа его.

— Хильд, — он берет ее за руку, и дочь Хогни опускает глаза. Прозрачно-белая кожа, пальчики-льдышки, не отогреть у самого жарко натопленного очага. Холодная северная принцесса страны бесчисленных фьордов, погибель воинов и королей…

— Хильд, — говорит он, — ради тебя… — и серо-голубые глаза ее вскипают приливами слез, прозрачно-алмазные капли крупным градом срываются с ресниц, лед и хрусталь, бусинка к бусинке…

Брисингамен.

***

— Не правда ли, оно восхитительно, Локи? — откинула волосы перед зеркалом, любуясь, задержала дыханье. — Корона, достойная королевы, мой Брисингамен, сокровище сердца моего… Чему ты смеешься, Локи?

— Альфригг. Берлинг. Двалин. Грер. Чумазые, безобразные альвы. Она вся в саже, твоя корона, — пускай позлится немного, злость ей даже к лицу.

— Ах ты… Да ты…— рассерженной кошкой скользнула с моих коленей, теплая, нежнокожая, пахнущая медом и весенними травами, Фрейя, диса ванахеймских садов, царапнула по щеке на прощанье когтисто острою печаткой. Альфригг, Берлинг, Двалин…

— Уж кто бы упрекал меня, Локи! — склонилась ко мне, шипит, совсем по-кошачьи, острые белые зубки под вздернутой верхней губой. Ш-шш, змееныш-шш, укуш-шшу…

И отчего мне так нравится ее дразнить?

…Меха ее широкого ложа, пятнистые рысьи шкуры, мягкие, точно медово-янтарная шерсть упряжных котов ее золотой колесницы. Руки ее, кошачье нежные касания — на шее, под плащом, чуть ниже живота, кошачье проворный язычок дисы любви и наслаждения.

Ее глаза. Ее губы. Ее стоны. Щекочуще жаркое дыхание на виске — твой сейдр, Фрейя, твоя ванахеймская магия, Ингуз-руна пылающим кругом между грудей, мужское и женское начало, сплетенные воедино. Ингуз-руна, руна-цепь, руна-необратимость, начало всех завершений и завершение всех начал…

— Локи… м-мм… — теплая, расслабленно-сонная, клубочком свернулась в моих объятьях, хозяйка Бигольд и Тригольд, Фрейя, кошачья богиня. Спать, набираться сил перед долгой охотой — серебряная в лунном сиянии, стынет под окнами твоя колесница, Бигольд мурлычет во сне, Тригольд беспокойно скребет когтями по полу. Ночь, время лазутчиков и воров, ночь-Ос, черные вороньи крылья, ломкие крючья застежек под пальцами, алмазы и жемчуг в ладонях — тускнеющими осколками луны.

«Не правда ли, оно восхитительно, Локи? Сокровище сердца моего, мой Брисингамен…»

***

Расплата.

— Мой меч уже покинул ножны, и не вернётся в них, пока не попробует крови, — Дайнслейф, меч конунга, надежный спутник походов и битв, еще незапятнанно бел, еще стоят друг против друга, фигурками на шашечной доске, люди Хедина и Хогни, прежде единая армия, враждою расколотая пополам. Змеиные жала копий наизготовку, древками в сочной оркнейской траве, щиты — пылающее восходное солнце, кроваво-жаркие блики на кончиках мечей, привыкший побеждать да не узнает пораженья… Конунг снимает шлем, стирает пот со лба и серые полосы пыли.

…Сон. Все как в пророческом сне, семнадцатизимней давности, полупотертом из памяти видении, когда жена еще ходила, тяжелая Хильд, а он был молод, и вирд благоволил ему. В ту ночь он проснулся — и кровь стучала в ушах, и тонко пели мечи, рассекая воздух, и ныло в груди, точно колотая рана, и он был мертв, несчетное количество раз, а жена улыбнулась — спи, тебе привиделось, сказала она — поле, солнце, сраженье, подросшая Хильд — все только сон…

И я улыбаюсь тоже.

— Все только сон, — ветром гуляю среди сомкнутых копий.

— Все только сон, — ребячьи ерошу волосы Хильд.

— Все только сон, — нашептываю на ухо Хедину, — Один проснется, откроет единственный глаз, и все закончится, раз и навсегда… Ну же!

— Что ж, будь по-твоему, Хогни, — Хедин сжимает меч до хруста в суставах, — война так война, пока последний из нас не ляжет на этой земле.

И первым ударяет в щит, призывая к атаке.

***

Валькирия.

Пронзительно белые доспехи слепят раскаленным полуденным солнцем, и кровь на ладонях ее — алее, чем розовые лепестки. Смеясь, натянула поводья, пятками в бок пришпорила скакуна — Хильдисвин, золотая щетина на хребте, копытами роет воздух, хрипит, обнажая клыки-кинжалы, свирепо поводит зрачками по сторонам.

Феху.

— Ты заставляешь ликовать мое сердце, — голос Одина — медовое золото, медом и патокой сочится его душа, вспыхивает алмазно-золотистыми искрами сшибающихся в схватке мечей. Алмазы и золото, мед и солнце, слезами застывшее в янтаре…

Брисингамен.

— И сердце мое ликует в ответ, — в улыбке Фрейи — цветы и весенние бабочки, сияющие всполохи крыльев, над лесом щетинистых копий, над рыжими солнцами щитов, в каждом взмахе меча, в каждой стреле, без промаха разящей…

Ее улыбка и вечность.

_____________________________________________________________________________

* Богиня, прекрасная в слезах — один из кеннингов Фрейи, слезы которой, упав на землю, обращались в золото

* Феху — руна, являющаяся символом богатства, традиционное значение ее — «крупный рогатый скот» (в древней Скандинавии домашний скот был одним из основных средств к существованию, а также главной единицей меновой торговли, т.е. выполнял ту же роль, какую в наше время играют деньги). В рунической магии Феху связана с Фрейей, богиней плодородия, владелицей золотого ожерелья Брисингамен и священного кабана Хильдисвин

* Ос — руна, символизирующая ветер, в рунической магии используется для снятия оков, в том числе и психологического характера. Одна из рун бога Одина

* Аllmikill nidingr — «величайший нидинг» в переводе с древнескандинавского, так проклинали предавшего своего благодетеля. Нидинг — это ругательство означало «раб, вероломный, бесчестный человек». Согласно скандинавским верованиям, предатели и клятвопреступники после смерти попадали в чертог, свитый из ядовитых змей, с ядовитыми реками, текущими внутри чертога, и вынуждены были переходить вброд эти реки

* Тюр — руна, по форме напоминающая копье, названа в честь Тюра, бога сражений. В рунической магии — символ восстановления справедливости, а также смерти, принятой в бою

* Лагуз — руна, по форме напоминающая рыболовный крючок. Изменчивая руна воды, приливов и отливов. В рунической магии символизирует партнерство и брак. Тесно связана с ванами — Ньёрдом, Фрейей и Фрейром

* Хирдман — дружинник конунга

* Грамр — предводитель дружины

* Диса — богиня плодородия

* Ингуз — руна, являющаяся символом потомства и плодородия. В рунической магии считается руной ванов, темных, женских мистерий. Связана с Фрейром и Фрейей.

* Бигольд и Тригольд — кошки, возящие золотую колесницу богини Фрейи. Их имена в переводе с древнескандинавского означают «Медовое золото» и «Янтарное золото»