Глава 5

Вечером на веранде собрались все домочадцы. Галина Алексеевна, как всегда, позаботилась обо всем: на столике стояли полные чашки горячего чая с мятой и вазочка с шоколадом и печеньем, в маленькой корзинке лежали мед и сливки. Плетеная мебель создавала уют и теплую обстановку, располагающую к задушевной беседе. Веранда освещалась одним единственным фонарем, расположенным под крышей, и возле него сейчас собралось целое полчище летающих насекомых, которые периодически пикировали вниз и атаковали кого-нибудь из присутствующих.

Яна, которая устроилась на одном диванчике с Катей, с огромным нетерпением ждала, когда же спустится Маргарита Николаевна. Катя же, казалось, была полностью поглощена своим чаем. Напротив девушек уютно расположились Галина Алексеевна и ее муж, Михаил Сергеевич, который не так давно вернулся с работы и только сейчас смог познакомиться с Яной. Надо сказать, этот мужчина оказался именно таким, каким она и ожидала его увидеть: довольно высокий и подтянутый для своих пятидесяти лет, с аккуратно подстриженными темными волосами и открытым взглядом зеленых глаз. Очень приятный внешне, он производил впечатление настоящей опоры и поддержки всей семьи Воротаевых, и Яне подумалось, что, вероятно, Галина Алексеевна должна быть счастлива рядом с таким мужчиной.

Сбоку от них сидела с вязанием Светлана Алексеевна. Периодически она прекращала негромко считать набранные на спицу петли и прихлебывала из чашки, а затем, сбившись, продолжала свой счет снова. На том же диванчике полулежал Игорь, который, на удивление, присоединился этим вечером к остальным. На лице его было написано такое же равнодушие, как и в первый раз, когда Яна увидела его на качелях, но сейчас он не курил, а копался в своем смартфоне, не обращая ни малейшего внимания на остальных. На Яну он производил впечатление не более, чем кузнечики, монотонно стрекочущие в саду.

Наконец, дверь на веранду открылась и появилась Маргарита Николаевна. Она выглядела также ухоженно, как и утром, только накинула сверху легкую трикотажную кофту, которая еще больше молодила ее и даже придавала ей некоторый шарм.

Видя эту женщину, едва ли кто-нибудь смог бы назвать ее бабушкой, подумала про себя Яна, так хорошо она выглядит для своих лет.

Уверенной походкой Маргарита Николаевна прошла за столик и заняла единственный свободный диванчик напротив Светланы Алексеевны и Игоря. Теперь, наконец, все были в сборе, и Яна замерла в томительном ожидании обещанной истории.

— Прошу прощения, что немного заставила себя ждать, — непринужденно начала Маргарита Николаевна, размешивая чай, — меня задержал звонок от одной моей приятельницы, мы с ней так заболтались, что совсем забыли о времени.

Она сделала большой глоток чая и откинулась на спинку дивана, устраиваясь поудобней. Как ни странно, но в этот момент Игорь отвлекся от своего монотонного занятия и поднял глаза на бабушку. Впрочем, уже через несколько секунд он опять был поглощен одним лишь своим смартфоном.

— Но сейчас я здесь, и ничто не мешает мне начать мою историю, — продолжила Маргарита Николаевна уже более сосредоточенно и повернулась к Михаилу Сергеевичу, — сегодня утром я обещала Яне, что расскажу ей о своей сестре, она очень интересовалась.

Светлана Алексеевна удивленно подняла брови и замерла на полусчете.

— К чему снова ворошить это? — спросила она со свойственным ей недовольным видом. — Можно найти тему поинтересней.

— Нет-нет, мне очень интересно! — поспешила вставить свое слово Яна, опасаясь, как бы все ее ожидания не пошли прахом.

— Я бы тоже не прочь послушать эту историю еще раз, — вступила в разговор Катя, отвлекаясь от своего чая.

Михаил Сергеевич что-то шепотом сказал на ухо Галине Алексеевне и они обменялись заговорщицкими улыбками. Игорь продолжал сидеть, уткнувшись в смартфон. Поскольку больше никто не обратил внимания на реплику тети, Маргарита Николаевна, обращаясь к Яне, начала свой рассказ:

— Видишь ли, дорогая моя, так случилось, что вот уже пятьдесят лет у меня нет больше ни сестер, ни братьев. Но когда-то, когда я была совсем еще юной девчонкой, как ты, нас было двое. Сестру мою звали Аней, и мы были с ней не разлей вода с самого рождения и до того ужасного дня, когда ее не стало. Мы родились здесь, в этом городе, и жили сперва совсем в другом районе, но, как ты уже знаешь, довольно скоро переехали сюда, в голубой особнячок на противоположной стороне улицы. Помню, тогда он был еще совсем новеньким, только-только построенным, как и все остальные дома вокруг, в которых селились специалисты со стеклозавода и сопутствующих предприятий, получавшие от города жилье.

Так вот, мы с Анютой родились в один день и были друг для друга лучшими подругами все наше детство. Когда во время войны умерла мама, нам было около семи лет, и мы остались на попечении отца. Помню, он тогда нанял для нас женщину, няню, которая неплохо заботилась о нас, так как сам был довольно занятым человеком и не мог уделять нам достаточно времени и внимания. Что ж, мы все понимали и никогда ни на что не жаловались, ведь папа всегда старался делать для нас все самое лучшее, что только мог. Мы жили вполне прилично и имели все необходимое и даже больше.

Несмотря на то что внешне мы с сестрой были похожи как две половинки одного и того же яблока, внутри мы были абсолютно разные. Я всегда была заводилой в играх и развлечениях, шустрой и непоседливой, в то время как Аня с детства проявляла мягкость и спокойствие во всех своих чертах. Наверное, сколько раз я, будучи этаким сорванцом в юбке, получала от отца нагоняй за свою дерзость и своенравие, столько же раз она удостаивалась ласковых слов и похвалы за свое послушание и смирение, и в глубине души, если быть до конца честной, мне всегда казалось, что папа любит ее больше меня. Сейчас, конечно, это уже совсем не важно, но тогда, бывало, меня съедала ревность в те невыносимые моменты, когда он ставил ее мне в пример. Разве не понимал он, как сильно меня это задевало? Ну, да Бог ему судья, я не держу ни на кого зла.

Итак, я немного отвлеклась. Когда нам с Анютой исполнилось по девятнадцать, я познакомилась с Сергеем, катюшиным дедушкой, и у нас закрутился бурный роман. Само собой, нравы в те времена царили строгие, но мы были друг от друга просто без ума, что уж греха таить. Еще бы, Сережа был высокий, статный, старше меня аж на десять лет! Мне он тогда казался просто богом. К тому же занимал перспективную должность на заводе и имел далеко идущие планы. Если бы только знал мой покойный отец, царство ему небесное, как я лазила по ночам через наш новый деревянный забор, чтобы улизнуть на свидание, он бы, наверное, не спустил мне это с рук. Много раз сестра меня выручала перед ним, и много раз моя репутация честной девушки висела на волоске. Тем не менее, все как-то обошлось, и ранней осенью того же года мы с Сережей уже играли свадьбу. О, это был самый чудесный день в моей жизни! Собралось так много людей, молодежи, родственников, все гуляли, пели песни и танцевали на улице до самого утра, пока усталость, наконец, не взяла верх. Вот уж поистине была настоящая свадьба! Многие ли могут похвастаться, что у них на свадьбе был самый длинный и самый богатый стол? А какое на мне тогда было платье, просто загляденье, а не платье! Помню, отец специально для меня заказывал его из самой Москвы… Но что-то я опять немного увлеклась, давайте вернемся к нашему рассказу.

Когда я стала замужней дамой, отец решил, что молодые должны жить отдельно и через свои связи на работе помог нам получить этот особняк. О, это был роскошный свадебный подарок для нас! Мы сразу же перебрались сюда, но я еще долго не могла поверить в то, что стала хозяйкой собственного дома. С тех самых пор он стал для меня родным. Трудно описать, сколько трудов я вложила в то, что сейчас ты видишь перед собой, больше того — я вложила сюда свою душу. Ну, да это опять риторика, а мне хотелось бы все таки рассказать свою историю.

После моего переезда мы с Аней по-прежнему были очень дружны, часто ходили друг к другу выпить чая или просто поболтать о своих женских делах. Но, в отличие от меня, она не спешила выходить замуж. Казалось, она просто не замечает тех ребят, которые увивались вокруг нее, приглашали погулять или сходить на танцы. Как-то раз она даже сказала мне, что ни один из тех, кого она знает, ей нисколько не интересен, и, зная ее, я вполне в это поверила. Был среди ее поклонников один парень, Виктор, перспективный такой. Отец у него, между прочим, в органах судебных работал, хорошую должность занимал по тем временам. В последствии он женился, и по иронии судьбы наш дом после смерти отца достался как раз ему. — Маргарита Николаевна усмехнулась краешками губ. — Так, значит, он к ней несколько лет сватался, все добиться хотел, да только без толку — Аня ни в какую.

Бабушка отпила чаю и продолжила:

— Так длилось до тех пор, пока в городе не появился тот самый лейтенант, из-за которого все и случилось. Звали его Григорий Никитин. Я, как сейчас, помню, что с этого-то все и началось. Сперва он проездом тут был со своим взводом, расквартирован на несколько дней всего. Тогда они и познакомились с Аней на танцах. Погуляли пару дней, значит, а после этого он уехал со своими солдатами и долго не появлялся. И вдруг как снег на голову заявляется через год и прямо к ней. Ну, она, конечно, опешила от такого. Оказалось, ему отпуск дали, он сразу и приехал. Говорит, мол, не забывал ни на минуту о тебе, все ждал встречи, а телефона не знал, потому и позвонить не мог. Не очень-то я в это поверила, конечно, но сестре говорить ничего не стала. У меня тогда еще маленький Миша был, всего месяца три-четыре от роду, я поэтому с Анечкой не так уж часто виделась, разве что парой слов зайду перекинуться, или она ко мне. Только проглядела я, что что-то с ней не то творится, не заметила перемены, что стала она какая-то замкнутая, беспокойная что ли… Наверное, надо было прислушаться, но не до того мне было, а потом уж поздно спохватилась. — Маргарита Николаевна вздохнула и перевела дыхание.

— Может, Вам еще чаю налить? — воспользовавшись этим небольшим перерывом, участливо поинтересовалась Галина Алексеевна.

— Да, Галочка, если только немного, — бабушка подставила чашку и, вернувшись к своим воспоминаниям, продолжила, — что-то с ней определенно творилось тогда не то. Помню, они с Гришей встречались несколько раз у озера, и после этих встреч Аня ходила грустная и подавленная, будто знала о чем-то, о чем никому не могла рассказать. Иногда мне казалось, что она едва сдерживает слезы, готовые политься у нее из глаз. Так продолжалось, наверное, около двух недель, пока однажды утром Гришу не нашли с ножом в груди на дальнем берегу Синего озера, где, как я знала, они с Аней бывали вместе. Боже, что тут началось! Отец, который и так не слишком одобрял сестрино знакомство, испугался не на шутку. Еще бы, ведь сразу поползли слухи, что она к этому причастна. В нашем маленьком, тихом городке произошло убийство, кто бы мог в это поверить! Убит молодой офицер, улик нет, мотива тоже, расследование в тупике. Что делать? Как спасать репутацию семьи? Ох, это было не лучшее время, все ходили такие напряженные, неестественные, будто сплошь подозревали друг друга. Самое необычное, что ровно в то же утро, когда Гришино тело обнаружили, Аня на неделю свалилась с лихорадкой. Температура у нее была под сорок, и она только спала и спала, а иногда бредила и выкрикивала во сне его имя. Виктор, тот парень, отец которого был связан с органами и участвовал в расследовании, как-то пришел к нашему папе и сказал, что дело плохо, поскольку Аню собираются допрашивать. Оказалось, в кармане у Григория нашли ее заколку для волос, что указывало на связь между ними. Да об этом и так все говорили. Отец тогда, кажется, даже поседел от услышанного, настолько он боялся за судьбу сестры. Как только ей стало лучше, в тот же день он принял решение серьезно поговорить с ней и во что бы то ни стало все выяснить. Теперь дело приняло слишком опасный поворот и откладывать разговор больше было невозможно.

В тот вечер я оставила спящего Мишу на помощницу и пришла в дом к отцу. На дворе было очень душно и жарко, хотя стояла уже середина августа, но казалось, будто лето в самом разгаре. Когда я вошла, Аня сидела за столом и закрывала лицо руками, а отец стоял над ней и что-то кричал. Кажется, он уговаривал ее рассказать ему все как есть, обещал, что поймет ее, как бы там ни было, и сможет помочь. Но она только отрешенно мотала головой и все повторяла со слезами, что ни в чем не виновата и что сама не может поверить в происходящее… Не могу сказать, что было дальше, все это я помню как в смутном сне, но по-моему он так ничего от нее и не добился. Я, не в силах больше выносить эту сцену, ушла к себе, не попрощавшись. В тот вечер я молилась о том, чтобы все это закончилось, как страшный сон… А утром мы узнали о том, что на путях нашли тело.

Взгляд Маргариты Николаевны, до этого блуждающий, внезапно замер в одной точке. В этот момент она как будто бы поникла, и Яна успела заметить, что глаза ее увлажнились. Никто не проронил ни слова, пока бабушка сама не прервала свою паузу.

— Ни записки, ни объяснений она так и не оставила. Отец позже говорил, что после того разговора хлопнул дверью и пошел в кабак, чтобы выпить, а когда вернулся через пару часов, думал, что Аня уже спит. Ему и в голову не пришло, что ее уже не было дома...

Маргарита Николаевна замолкла и сделала глубокий вдох.

— Это случилось в тысяча девятьсот шестидесятом году, когда нам обеим было всего по двадцать два года. Подумать только, пятьдесят лет прошло! — и она снова горестно вздохнула, сдерживая накатившие слезы. — А я до сих пор не могу забыть ее отчаянного взгляда...

— От судьбы не уйдешь, — не отрываясь от вязания монотонно произнесла Светлана Алексеевна.

В воздухе опять повисла тишина.

— Скажите, — аккуратно вставила свой вопрос Яна, — а убийцу Григория так и не нашли?

Маргарита Николаевна будто вздрогнула и вернулась к происходящему.

— Нет, это убийство так и не раскрыли, — тихо сказала она, — поговаривали, что, может, его приятели из кафе были причастны — за ту неделю, что он провел в нашем городе, он успел кое с кем познакомиться. Но эти ребята клялись, что в тот день Гриша ушел сразу после обеда и больше уже там не появлялся, а они сами просидели в кафе допоздна. Буфетчица подтвердила их показания, и этих пареньков выкинули из списка подозреваемых. В гостинице, где Григорий жил, тоже ничего не обнаружили, и дело, в конце концов, закрыли. И пусть кто-то всерьез подозревал мою сестру в содеянном, но я то знаю точно — не ее это рук дело.

В прозрачном ночном воздухе стояла тишина, которую никто больше не нарушал. Где-то вдалеке ухнула сова, и снова все стихло. Все, кто находился сейчас на веранде помимо Яны, вероятно, думали об этой истории и выстраивали свои версии произошедшего, как бывало уже не раз. Яна же, всматриваясь в ночную мглу, изо всех сил пыталась выцепить из своего сознания хоть что-то, за что можно было бы ухватиться и размотать этот запутанный клубок событий. Но в голову, как назло, не приходило ничего, кроме того леденящего душу поезда, мчащегося прямо на нее. Она интуитивно чувствовала, что не случайно оказалась здесь, среди семьи Воротаевых, и пообещала себе во что бы то ни стало разгадать эту тайну.