42. Земное и небесное

Бой, который римляне расценили как ещё одну свою победу, привёл к нескольким последствиям. Во-первых, его импровизированная арена была обнесена невысокой изгородью, с одной стороны которой поставили скамьи для почётных лиц: магистратов, сенаторов, главных жрецов, весталок. К ним, подумав, добавили честных вдов консулов. На арене должны были выяснять отношения римские граждане, решившие прибегнуть к небесному, а не людскому, суду. Тем самым нововведённый обычай поединков между гражданами был узаконен.

Евгений в своей проповеди резко выступил против того, чтобы рассматривать римлян как победителей.

«Если спорящие решили обратиться к суду Неба и Судьбы, то они прибегли к самым беспристрастным судьям, которые смотрят не только на данный спор. Они видят все деяния и все намерения человека. От них не укроешься, не откупишься, их не улестишь словами, их не обманешь лжесвидетельством и ложными клятвами. Если даже по видимости правая сторона терпит поражение, это значит, что муж сей в жизни натворил зла либо ошибок и расплатился за них полностью. А тот, кто выиграл бой, не должен рассматривать себя как победителя. Высшие силы помогли установить истину в данном случае, проигравший очищается от ошибок и грехов своих, а выигравший получает испытание: не занестись и не надмеваться. И нужно ему помнить, что все его ошибки и грехи остались при нём. Возможно, он своей якобы победой даже взял на себя часть душевной ноши проигравшего, особенно если бой был до смерти и тот уже не может к очищению присовокупить покаяние перед обиженными и заглаживание нанесённого его грехами вреда, дабы не просто очиститься от того, что уже было, а подняться душою и не повторять ошибок и грехов впредь. Так что Риму сейчас главное — не обольщаться и не увлекаться. Эта “победа” для него на самом деле суровое испытание: достоин ли Рим выпавшего ему счастья и Пути своего?»

Друиды вновь вернулись для переговоров, которые теперь быстро шли к завершению. Когда консулы пришли с торжествующим видом докладывать Сенату о подготовленном договоре, Евгений схватился за голову. Поистине, мышление у них оставалось провинциальное, мелкое. Кезон Фабий ликующе доложил, что в последний момент, после славного поединка, друиды согласились на исключительные права римлян на установление порядка не только в Лациуме, но и в Кампании и на правобережье Тибра, включая Вейи. Фламин представил себе италиков и этрусков, прибегающих к защите кельтов против надвигающегося на них вала римского владычества, и окружённую со всех сторон кельтскими вассалами и колониями республику, служащую, в лучшем случае, священным местом одной из почитаемых религий и резервуаром наёмников и добровольцев. Он без разрешения встал и, воздев руки к небу, возгласил:

— Небесный патрон Республики и богов её, Бог Единый, подтверди, что первая передышка на Пути Рима может быть лишь после того, как порядок воцарится во всей Италии до Пада!

Тут раздался оглушительный раскат грома. Вновь возникшая грозовая туча собиралась обрушить на Рим ливень с градом. Сенаторы заволновались: «Плохая примета, Заседание огрешное. Что делать?»

Аппий, поднявшись со своего кресла, воздел свой посох и заявил:

— Заседание огрешное, и боги дали нам знак, что консулы и сенаторы действительно допускают страшную ошибку. Возблагодарим их за своевременное предупреждение.

После молитвы Сенат разошёлся.

Друиды были огорошены, когда на следующий день консулы вновь вызвали их для переговоров и непреклонно потребовали, чтобы друиды и кельты не вмешивались ни в какие дела в Италии вплоть до Пада и не поддерживали там никого, кроме Рима, даже если просящий поддержки пока что не враг Риму. Удивление сменилось гневом, и переговоры прервались. Почувствовав (и наверняка выяснив точно) руку Фламина, друиды решили не уезжать, а отправиться на Склон.

Кельты единого государства не образовывали, их племена частенько воевали друг с другом. Но друиды держали нити влияния и в решающие моменты сплачивали этот конгломерат в единую массу, которая вновь распадалась, как только особые обстоятельства проходили. По этой причине кельты совместными силами могли осуществлять массированные колонизационные вторжения-завоевания по всей Европе, а впоследствии и в Малую Азию. Договоры друидов уважали все кельтские племена.

Возмущённые Гвенол и Кассвазз обрушились на Евгения, аккуратно стараясь не задеть своими речами Бога Единого. Практически они обвиняли его в превышении полномочий, в том, что он выдал своё за Божье. Евгений в данном случае был уверен в своей правоте, но, как известно, нет ничего труднее, чем выиграть выигранную позицию. И тут он вспомнил о ещё одном положении, которое было записано в договоре. Алтари Неведомого Бога разрешалось возводить повсюду, а вот храмы и алтари римских либо друидских богов — лишь на своих землях. На чужих можно было ставить временные алтари там, где скапливалось много пришедших союзников другой веры.

— Уступка за уступку. Небесное за земное. Вы сможете возводить алтари и храмы повсюду на римской земле и на земле Италии, соблюдая условия: не поддерживать никого, кроме Рима и его союзников, не вмешиваться в дела южнее Пада. А вот римляне смогут возводить храмы и постоянные алтари лишь на территориях Республики.

Друиды восприняли такой исход как победу, и сликованием отправились вторично завершать переговоры.

Договор вскоре был вынесен на утверждение народа и скреплён клятвами. Одним из тех, кто клялся, был, конечно, Евгений. В договоре было оговорено, что кельты и римляне не воюют друг с другом, не поддерживают тех, кто воюет с другой стороной, если кто-то из них окажется в качестве наёмника или добровольца в войске, которое затем ввяжется в войну с другой стороной, он обязан, как только позволит честь, покинуть это войско. В случае, если такой попадёт в плен к другой стороне, она обращается с ним как со своим предателем. Римляне не вмешиваются в дела севернее Пада, а кельты — южнее. Друиды имеют право возводить свои алтари и храмы на римской земле. Они, придя на римскую землю служить своим богам или лечить и учить римлян, получают полные права граждан, как только их нога коснётся земли Республики.

Трибуны возмутились неправноправием договора. Почему друидам такое преимущество перед римскими богами? Павел Канулей, с которым Евгений всё уже обсудил, выступил:

— Римские боги — боги городские. Они боги порядка. Порядок наличествует в людских делах там, где есть власть Республики. Боги друидов — боги природы. Природа, в которой навели полный порядок, умирает. Но зато она есть везде. Поэтому римские боги — наместники на римской земле, а друидские могут служить Высшему везде, где есть природа.

Царь Аппий припечатал в молитве:

— Те, кто открыто признал власть Высшего и стал служить Ему, стоят ближе к трону, чем те, которые боятся открыто это сделать.

После такой отповеди верховные жрецы всех главных римских богов потянулись к главному алтарю Неведомого Бога приносить жертвы и заявлять, что их бог или богиня признал себя наместником Единого. Некоторых Аппий не допускал:

— У тебя не бог, а божок. Он должен служить наместникам, а не Высшему.

Евгений в этот процесс не вмешивался.

Договор был вырезан на бронзовой колонне и установлен на Форуме. Вторую колонну должны были поставить в верховном святилище друидов.

А друиды вновь вернулись на Склон, и теперь заговорили о делах земных. И тут Фламин понял две вещи. Во-первых, он верно рассчитал, что друиды будут охранять природу, и тем самым принесут пользу не только как целители. Во-вторых, то, что он не смог отбить атаку тех, кто упрекал его в фанатизме, как раз признак того, что он не впал в тяжелейший и непростительный грех фанатизма. Друиды не сомневались в себе и в своём учении, пока не наступило тяжкое отрезвление. А Евгений сомневался всё время. И, главное, сомнения не мешали, а помогали ему действовать, предотвращая гибельные тупики путём болезненных, но безвредных, оплеух.