13. Квинт Гладиатор

Итак, Эбуций шёл в составе похоронной процессии. Аппий не поскупился: на похоронах должны были драться три пары гладиаторов. Две из них были смешанными: собственный гладиатор хозяина и срочно купленный раб, явно предназначавшийся на роль жертвы. В третьей же должны были сойтись Евгений и Круделий.

На счету Круделия было двенадцать выигранных боёв. У Аппия он служил не только гладиатором, но и палачом, пытая пленных, у которых надо было срочно получить сведения, или казнимых рабов: консуляр был расчётливым хозяином, и, если уж приходилось убивать раба, делал это не в пылу гнева и максимально эффективно для устрашения остальных. Да и в боях он прославился тем, что старался не просто убить соперника¸ а сначала изувечить, затем ранить его максимально мучительно, а затем уж добить, поиграв с ним, как кошка с мышкой. Впрочем, домашние кошки римлян ещё не приручили.

Бои состоялись на Марсовом поле. В первом из них хозяйский секутор (гладиатор с мечом и щитом) быстро прикончил неумелого ретиария с трезубцем и сетью, а во втором, наоборот, умелый ретиарий махавшего мечом, как палкой, секутора. Граждане были недовольны: бои оказались явно халтурными. А ведь собралось более десятка тысяч народу, включая почти всех сенаторов. Пришёл даже сам диктатор.

Эбуцию дали снаряжение ретиария, а ведь тренировался он в битве с мечом. Видимо, в качестве издевательства и чтобы продлить мучения врага, ему положили и доспехи, которые в своё время дал Аппий в долг и которые вернулись к нему за бесценок. А вот Круделий получил снаряжение скиссора, отличавшееся от секуторского тем, что в левой руке вместо щита было нечто типа больших ножниц, чтобы терзать противника, нанося неглубокие, но мучительные раны и вырывая куски тела.

Неожиданно пришло решение. Не надевая доспехов и не беря в руки оружия, Евгений вышел в середину круга и заявил: «Я готов». Круделий, полностью экипированный, расхохотался добрым смехом (у хищника, который смотрит на обречённую жертву, отрицательных эмоций и злости нет) и двинулся на него, предвкушая забаву.

Евгений вошёл в боевой транс и начал уворачиваться, постепенно выводя противника из себя и ловя момент, когда тот потеряет равновесие. Через несколько минут взбешённый Круделий, которому не удалось нанести ещё ни одной раны и над которым уже начали насмехаться зрители, поскользнулся, и моментально правая рука его оказалась сломанной. Но в левой были грозные ножницы, и противник успел нанести Эбуцию глубокую рану на ноге, из которой хлестала кровь, но движений она, слава Марсу, не сковывала. Медлить было больше нельзя, и, вновь выведя противника из равновесия, Евгений вырвал его гениталии. Народ потребовал прикончить раненого, да сейчас это было скорее милостью. Евгений раздробил Круделию горло ногой.

Кровь остановили, и восхищённые народ и сенаторы потребовали свободы Эбуцию. Диктатор провозгласил его свободным. Аппий воспринял это с каменным лицом: всё было по закону. Но тут Эбуций неожиданно для всех попросил Мания Валерия:

— Диктатор, можно обратиться к тебе с просьбой?

— Имеешь право, как герой дня.

— Объяви, что я не считаюсь рудиарием, поскольку я не брал гладиаторского оружия и не надевал гладиаторских доспехов. Я не хочу, чтобы меня считали презренным гладиатором и называли так.

Народ зааплодировал, а Валерий на минуту задумался:

— В пылу ссоры всё равно тебя будут так называть. Раз уж не избежать опасности, нужно превратить вред в пользу. Я присваиваю твоему роду cognomen Гладиатор, который для тебя будет Agnomen. Поэтому тебя никто не сможет оскорбить этим словом.

Итак, полное имя теперь стало Квинт Эбуций Фефилий Гладиатор, а дети, если они появятся, будут Эбуции Гладиаторы. Действительно, теперь это слово не бесчестило. Ведь позорное прозвище «скотина» превратилось в почтенный cognomen Брут.

— Слава Квинту Гладиатору! — кричали зрители. Теперь Евгения все будут называть именно так.

И тут у Квинта Гладиатора неожиданно зачесалась интуиция, подвигнувшая его ещё на одну дерзость. Он попросил ликоподия для жертвы, и улыбающийся Валерий пожаловал ему щепотку ладана. Герой дня демонстративно поднял доспехи, подошёл к алтарю Марса и сказал:

— Я принимаю перед лицом бога Марса дар, преподнесённый мне консуляром Аппием Клавдием Сабином со словами: «Salus patriae suprema lex» (благо Отечества — высший закон) и приношу в знак этого и во искупление того, что в момент преподнесения дара у меня не было рядом алтаря Марса, чтобы достойно возблагодарить бога за данное по воле его благо, возжигаю в жертву Марсу этот ладан и клянусь использовать полученное вооружение во благо Отечества и не во вред дарителю.

И Квинт благоговейно посыпал в огонь ладан, воскурив благовоние.

Вот теперь Аппий дико сверкнул глазами, но сдержался. Его собственные слова во время процесса вернулись к нему самым жестоким и позорным способом, и он, подойдя к алтарю Марса, объявил:

— Я дарю ради блага Отечества центуриону Квинту Эбуцию Фефилию Гладиатору эти доспехи в полную собственность, не требуя никакой платы или услуг и не обременяя их никакими обязательствами или условиями. И при этом я клянусь Марсом, что я и весь род мой будут на вечные времена врагами роду Эбуциев Гладиаторов и станут вредить им всеми способами, не наносящими ущерба Отечеству и невинным людям.

Аппий возжёг ликоподий, и народ стал шушукаться: «На достойную жертву поскупился, жадина!» При этом все забыли, что Аппий жертвовал своё, а Квинт — благоприобретённое. Евгения вдруг неудержимо потянуло добить врага, тем более что члены его рода оказались не очень довольны: не пристало роду знатнейших патрициев публично враждовать с ничтожным плебейским родом. Но самое главное, сородичам совсем не нравилось то, что клятва Аппия связывала в то же время их.

— Повторная клятва ничтожна. Ты, Аппий, уже клялся мне перед богами в помецийском лесу в вечной вражде.

Законоговоритель и диктатор подтвердили, что, поскольку римляне нерушимо соблюдают клятвы, повторная клятва не имеет силы. Род Клавдиев облегчённо вздохнул.

Поскольку у римлян ещё не было писаных законов, у них, подобно исландцам, была должность законоговорителей. Они помнили законы и эдикты. Правда, для облегчения запоминания они записывали краткие формулы законов на дощечках и в случае необходимости порою долго рылись в своих дощечках, хранившихся без всякого порядка. Но сейчас такой нужды не было.

На сей раз героя дня стали наперебой приглашать в гости богатейшие плебейские роды, и Евгению пришлось быстренько попросить дощечку и записывать на ней приглашающих, чтобы никого не обидеть и наносить визиты в последовательности высказанных приглашений. Присутствовавшие плебеи и некоторые патриции (видно, многие из них были втайне довольны полным поражением Аппия, и в первую очередь диктатор) собрали денег. Словом, на ближайшие пару месяцев, а то и больше, думать о хлебе насущном и о жилище нужды не было.