25. Голодный год Рима

Пришлось ещё ненадолго задержаться в Городе, так как близились выборы консулов. Квинта всячески вовлекали в предвыборную борьбу, но он предпочитал не отвечать прямо, кого поддерживает, а намекать, как царь Аппий. Задержка оказалась полезна ещё и потому, что дала возможность избавиться от значительной части ожидающих дома неприятностей. Сиянию, которая уже имела в чреве, выкупили её родичи из знатного вольского рода Туллу (Туллиев, как их называли римляне). В мирное время вольски и римляне спокойно посещали друг друга, хотя чуть ли не каждый год сцеплялись. Родичи хотели внести выкуп деньгами, но Квинт настоял на зерне и скоте, и впоследствии хвалил себя за предусмотрительность. В отношении размера выкупа вольски совершенно не торговались, и поблагодарили Квинта за благородное поведение по отношению к Шиани.

Старший Порций, на правах близкого родственника, полупосочувствовал-полупопенял Евгению:

— Зять, молись своему неведомому Богу, чтобы Сияния родила дочь. Если она понесла от тебя сына, то готов вольскам пожизненный диктатор либо царь: сын неведомого Бога и их знатнейшего рода. Вокруг такого они и сами сплотятся, и соседей к союзу привлекут, и тогда трудно придётся Городу.

Квинт грустно усмехнулся: пожалуй, тесть был прав.

Когда Квинт с учениками после выборов консулов и трибунов, на которых консулами стали Тит Геганий и Публий Минуций, а в трибуны наконец-то прорвался Сициний, вернулся на Склон, жена с презрением глянула на Аултию и велела ей продолжать свою службу, даже не заикнувшись о браке. Впрочем, и Аултия тоже о нём не напомнила, поглядев на Квинтипора и Авлипора. Но от их объятий это не уберегло. Порция с ликованием рассказала, как небольшой отряд аврункских мародёров хотел пограбить Склон, но волки навели на них ужас своим воем, а рабы проводили их камнями из пращей, поранив пару наглецов.

— Квинтипор и Авлипор заслужили награду, — заявила Порция. — Я уже выдавала им дополнительно вина и мяса, а теперь ты, Аултия, обними их как можно горячее и крепче! Скажи спасибо, что я не приказываю тебе обнять ещё Лелия Лупуса, главу семейства волков, он своей жене, в отличие от Квинта, не изменяет! Лупусу и его семье мы пожертвовали барана: выгнали его за границу. Соседи поняли, что мы оценили их союзничество и с благодарностью приняли нашу жертву. Показались не только Лупус и Лупия, но и их дети.

Слушавшие это ученики разинули рты: сказка, которую они считали почти что красивой легендой, стала претворяться в жизнь. Молодые ученики приняли присягу Богу Единому и принесли ему цветы и ликоподий в жертву на алтаре. А вновь принятые в ученичество ещё трое юношей были отправлены строить себе хижины.

А Квинт вспомнил, что он до сих пор вёл себя непростительно легкомысленно по понятиям римлян: не составил завещания. Он немедленно написал завещание, по которому рабы в случае его смерти получали свободу, по сотне сестерциев и весь свой пекулий (имущество, которое было в их пользовании). Естественно, жена и сын тоже не были забыты. Опеку до совершеннолетия сына он поручал тестю, а в случае его смерти либо отказа — младшему Порцию.

За Сиянию жена почти не пеняла, и даже похвалила чуть-чуть:

— Теперь вольски на наш Склон нападать не станут, особенно если у Сиянии будет сын. И торговать с ними можно без опаски. Но зря ты взял с них зерном и скотом. Ведь добычи захватили много, и голода не предвидится.

Но на самом деле провианта было награблено недостаточно на год, и перед Римом встал призрак голода, скоро воплотившийся в реальность. Правда, голод обошёл Склон: и предусмотрительность Квинта сыграла свою роль, и торговля с вольсками. Вольские юноши просились в ученичество к Квинту, Клиенту неведомого Бога, отцу знатнейшего из вольсков Атту Кинту, сына Шиани и внука Атту Туллу, Властителю волков. Квинт мягко отказывал, ссылаясь на то, что вольски плохо знают латынь и превратно поймут его наставления, а это гибельно для тела и души. На самом деле он пока что не хотел создавать соперника римскому элитному отряду, хотя какие-то мысли о необходимости не класть все яйца в одну корзину у него проскальзывали.

Порция вначале не отпускала Квинта к вольскам, потому что была почти уверена: там он будет ночевать в постели Сиянии. Как ей передали, бывшая пленница осталась верна своему первому возлюбленному и отвергала всех женихов, говоря, что после посла неведомого Бога и мужа Венеры-Мокши она не может соединяться с обычным смертным. Но, когда вольские гости намекнули, что Квинта просто задарят, что всё будут продавать ему вдвое дешевле, хозяйственная жилка победила. Тем более что Порция уже сама была с большим животом: её мечта о ребёнке осуществилась.

Когда Квинт прибыл к вольскам, его встретили почти как царя. Квинт отказался от колесницы и всех почестей. Принял только прекрасного каурого жеребца. Шиани вышла к нему на площадь и положила к его ногам сына. Квинту пришлось поднять его и тем самым признать своим законным ребёнком. Естественно, что спал он в одной постели с Шиани

В это время вольски оказались поражены повальной болезнью типа тяжёлого гриппа. Но репутация Квинта очень сильно упала бы, если бы он побоялся эпидемии. Ему удалось не заболеть и не принести болезнь с собой. Может быть, потому, что он всё время мыл руки и тело водой с уксусом, пил лишь кипячёную воду и вино, обдавал фрукты и овощи кипятком или водой с уксусом. То, что он заставляет кипятить воду, а потом иногда добавляет в неё трав типа мяты, зверобоя, ромашки, шокировало вольсков и римлян, но Квинт был в таком положении, что мог себе позволить такое.

Вождь вольсков Атту Туллу, удочеривший свою двоюродную племянницу Шиани и теперь считавший Квинта своим зятем, во время пира прямо спросил его:

— Кинту, ты на войне будешь опять сражаться против нас?

Поглядев на благородное лицо Аттия Туллия, Квинт ответил прямо:

— Я и мои ученики будем честно и изо всех сил сражаться за свою родину. А во время мира я буду твоим лучшим другом. Если же во время войны или мира тебе туго придётся, приходи ко мне на Склон и получишь убежище.

А подносившая вино и блюда Сияния тихо сказала:

— Как была бы я счастлива, если бы ты и твой неведомый Бог встали бы на нашу сторону. Я готова была бы признать нашего сына младшим, а твоего пасынка старшим. А твою нынешнюю жену равноправной с собою женой.

— Жена, даже богиня Венера не сбила меня с моего Пути. Я не вижу, что наши Пути враждебны. Но пока ещё им далеко до того, чтобы сойтись.

Туллий рассмеялся:

— Ты ответил честно. И я скажу честно: во время битвы не жди, что я буду удерживать оружие своих воинов против тебя. Но если тебе придётся туго, я и мой народ ждут тебя, твой род и твоих учеников. Примут как дорогих родственников и знатных людей. Мы с тобой вместе завоевали бы всю Италию. А если ты возьмёшь власть над Римом, чего ты достоин как посол неведомого Бога, муж Венеры и царевны, я буду рад заключить между нами вечный, справедливый и равноправный союз.

А Рим пытался выпутаться из петли голода. Сенат направил торговые миссии повсюду: серебра и драгоценностей, в отличие от еды, хватало. Вольски и жители Свессы Помеции просто отправили торговцев назад, не желая иметь с ними дело. Если бы не эпидемия, вольски с радостью напали бы на голодающих римлян. Тиран Кум Аристодем, женатый на внучке царя Тарквиния и считающий себя его наследником, задержал римские корабли, потребовав расплаты за разграбленное революционерами имущество царя. Из Сицилии корабли ещё не вернулись (в первый раз римляне послали свой крупный флот так далеко). Корабли, посланные к этрускам, вернулись ни с чем, но купцы высадились, дошли до внутренних этрусских городов, у которых не было давних счётов с Римом, закупили хлеб и зерно и сплавили по Тибру. Этим удалось поддержать простой народ и кое-как накопить на посев.