Глава 17.

На следующий день Лекс, чего и следовало ожидать, проснулась одна и очень поздно, уже в начале первого. Голова дико гудела, во рту — кисло. Она потянулась, надела первую попавшуюся одежду и поплелась вниз, где на кухне нашла всю четверку в сборе.

— Доброе утро, — просипела она, делая глоток сока.

— Привет, — неровно откликнулись парни. Каждый из них внимательно следил за девушкой, за ее реакцией. Когда брюнетка устало опустилась на стул, Чак откашлялся.

— Лекс, я думаю — мы думаем — нам нужно поговорить о том, что произошло ночью. Ты расскажешь нам?

— Да, — кивнула девушка и, сделав глубокий вдох, рассказала, что видела. За время ее рассказа никто не произнес ни слова, только с каждым предложением они хмурились все больше и больше, а когда она дошла до разбитого зеркала, брови близнецов и вовсе срослись с волосами, — вот так, — закончила Лекс, делая еще один глоток, — вы все в ванной убрали? Я даже боюсь туда заходить...

— Эм..., — смутился Чак, — не знаю, как тебе сказать...

— Что?, — синие глаза уставились на него. Парень обернулся, ища поддержки у друзей. Алан поправил очки и, откашлявшись, сказал:

— Там нечего было убирать.

— То есть? Я… я видела разбитое стекло! Оно вылетело прямо на меня! Я… я даже поранилась!, — она показала на заживающую царапину, — откуда тогда она?

— Ты… ты могла случайно поцарапаться, когда падала, — промямлил блондин, становясь красным.

— Брайан! Но ты-то видел!, — повернулась Лекс к молчавшему брюнету, — ты видел? И осколки, и крик...

— Я слышал твой крик, — перебил ее Брайан. Его голос была даже хуже, чем девушки: сиплый и хриплый, точно он простудился, — я услышал его и спустился вниз. Ни звона стекла, ни каких других звуков я не слышал...

— А та девочка?! И рука?! В зеркале. Я их видела!, — продолжала упорствовать Лекс. Ее щеки раскраснелись, она чувствовала себя глупо.

— Может, на тебя подействовала игра?, — подал голос Айзек, — ты перетрухала, и вот итог...

— Ладно!, — выкрикнула брюнетка, вскакивая на ноги, — ладно! Я ничего не видела. Я все придумала. Я слепая идиотка! Я… К черту!, — выплюнула она и побежала в свою комнату. Уставившись на свое отражение в маленьком зеркале, она уже и сама начинала думать, что ей реально все привиделось, что это нервы и переживания, и глупая игра… Она тяжело выдохнула и проскользнула на балкон, вдыхая теплый воздух, позволяя теплу распространяться во венам.

— Ты как?, — послышался голос. Брайан подошел и встал рядом, облокотившись на перила.

— Пришел издеваться?

— Я тебе верю, — перебил он ее, глядя вперед. Девушке показалось, что весь воздух вышел из ее легких.

— Ты… ты мне веришь?

— Да, — шоколадные глаза вперились в нее, — я верю. И даже знаю почему все это происходит.

— Почему?

— Подумай логически. Я люблю строить логические цепочки, помнишь? Попробуй, — брюнетка наморщила лоб, пытаясь восстановить всю картину, — начни с вечера, — подсказал Брайан, внимательно изучая ее сосредоточенное лицо. Лекс хмурилась, усердно рыская в свое памяти. Как вдруг:

— Правило..., — прошептала она и ошарашенно посмотрела на довольного парня, — правило! Мы не попрощались!

— Не кричи, — одернул ее тот, но кивнул.

— О Боже..., Но что теперь делать?

— Ничего. Надеяться, что сегодняшняя ночь — это последние последствия.

— Сидеть и ждать… как мило, — поджала губы Лекс, скрестив руки на груди. Некоторое время они стояли молча, каждый по своему переваривал проблему, ища какую-то зацепку, чтобы быть уверенным в том, что опасность миновала, — кстати спасибо. Порой ты бываешь очень милым, — вдруг сорвалась фраза с губ брюнетки. Темные брови поднялись над шоколадными глазами.

— Вообще-то я всегда очаровашка, — недовольно хмыкнул парень, и девушка рассмеялась, — ладно. Мы хотим пойти на пляж. На весь день. Ты пойдешь?, — спросил Брайан, подходя к двери.

— А то ты спрашиваешь! Конечно!

***

Было уже начало четвертого. Друзья вдоволь наплавались, наигрались в бадминтон и волейбол, но все равно даже не думали о том, чтобы возвращаться в дом, который с некоторых пор стал не самым дружелюбным. Алан и Лекс сидели на берегу под тенью зонтика, Брайан заплыл куда-то далеко, настолько, что его не было даже видно, а близнецы, как маленькие дети, резвились практически у берега. Серо-зеленые и синие глаза с нежностью наблюдали за ними.

— Вот я смотрю на вас — и постоянно удивляюсь. Вы как-то все распределились по ролям, что ли… Брайан — это ваш лидер, вы ничего не делаете без его согласия. Айзек — он весельчак и сумасшедший позитив. Чак — сама доброта и верность. Ты — ум, знания и клей вашей компашки, — размышляла вслух Лекс, лежа на животе в полуметре от Алана, который читал книгу, сидя в шезлонге.

— Клей?, — приподнял тот брови, отрываясь от книги, — я бы не сказал, что я являюсь клеем.

— Почему? Ты вечно их сдерживаешь.

— Нет. Если уж кто и есть клей, так это ты, — улыбнулся он, — как раз ты нас всех сдерживаешь, держишь в некоторых рамках. Ты наш клей, — девушка рассмеялась, и парень невольно залюбовался ее смехом, от которого пело сердце, и ее улыбкой, от которой теплеет в душе. Ее темные волосы были собраны в легкую косу без резинки и мягко лежали на ее спине и песке. Смоль на золоте. На теле богини — голубой купальник, в цвет глазам. Девушка смотрела на море, мягко потягиваясь как кошка. Она провела по своему плечо и слегка нахмурилась.

— Ай! Я так сгорю. Ал?, — обратилась она к покрасневшему парню, который секунду назад рассматривал ее.

— М?, — единственное, что смог выдавить блондин.

— Ты можешь мне спину солнцезащитным кремом помазать? А то я уже сталкивалась со всей этой мурой из-за ожогов, и что-то у меня нет желания повторять все лечение.

— Эээ, — протянул Алан, теня руку к очкам, собираясь их поправить, так как нервничал, но обнаружил, что сегодня не одел их, — я...

— Если тебе не трудно, — смутилась Лекс, почувствовал всю неловкость ситуации.

— Да нет!, — слишком уж поспешно откликнулся парень, надеясь, что не стал такого же цвета, как его бардовые шорты, — никаких проблем, — он опустился на колени сбоку от нее, выдавил в ладонь немного крема и замер, не зная с чего начать. Лекс легла поудобнее, убрав волосы вперед, чтобы они не мешали. Глазам Алана предстала немного порозовевшая кожа на шее и плечах. Придя к выводу, что лучше все-такие начать с верха, он стал медленно втирать мазь в кожу девушка, которая довольно улыбнулась, закрыв глаза. Ободренный ее улыбкой, Алан уже немного смелее начал водить руками, одновременно массируя тело брюнетки.

— Алан..., — прошептала Лекс спустя пять минут, — да у тебя золотые руки, — расслабленно мурлыкнула она, — тебе бы работать массажистом: отбою бы от клиенток не было бы.

— Да я не хо..., — начал было блондин, но прикусил язык. Он не мог выдавить из себя фразу «я не хочу никому делать массаж, кроме тебя». Из губ братьев это звучало бы как шутка, но сам он не мог их произнести. Еще спустя три минуты он достал полотенце и вытер руки. Лекс еще раз блаженно улыбнулась и повернулась на бок. В синих глаза сверкали озорные огоньки.

— Это было божественно, Ал. Ты просто Бог.

— Ага..., — попытался улыбнуться тот, но улыбка получилась вымученной: он отметил необычное расположение их тел — она полулежала, а он нависал над ней, глядя в глаза. Брюнетка тоже это отметила и замерла, уставясь в серо-зеленые глаза, которые от ее глаз скользнули ниже… Лекс почувствовала, как ее сердце пропустила удар. Она никогда не рассматривала Алана в ТАКОМ ракурсе. Он для нее всегда был другом, но сейчас она видела его точно впервые: светлые волосы, всегда расчесанные и уложенные, напоминали плавленое золото, глаза источали свет и добро, в них хотело закутаться как в теплый плед, чувственные розовые губы, который были слегка приоткрыты, идеальные скулы — мечта любого скульптора, потрясающее тело, без того количества мускулов, о которых грезят девушки, но прекрасное по-своему. Брюнетка снова уставилась в глаза парню, видя в них такую бескрайнюю нежность и смущение, что поняла — он боится. Боится следующего шага. Боится его сделать. Боится его упустить. Первый шаг. Кто его сделает? Проведя быстро по губам языком, девушка слегка приподнялась на локтях, оказываясь еще ближе к замерешвшему блондину, который, казалось, перестал дышать...

— Чем это вы занимаетесь?, — послышался насмешливый голос Айзека. Лекс резко отодвинулась назад, а Алан чуть не уронил на себя стул, за который зацепился ногой, — а! Наш паинька руки распускает, — засмеялся близнец, видя лежащий на песке крем от загара, — мы не вовремя.

— Что ты несешь, Айзек?, — смутился блондин, боясь даже посмотреть на девушку. Та только улыбнулась, пытаясь скрыть смущение.

— Я не хотела сгореть, и Алан мне помог.

— Пришел на помощь как рыцарь, — широко улыбнулся Чак, трепя светлые волосы друга, — прости, рыцарь, но мы забираем твою принцессу с собой.

— Что?, — одновременно спросили парень и девушка, но братья уже схватили Лекс и потащили ее к воде. Девушка вяло сопротивлялась, громко хохоча.

— Я только кремом намазалась, ребят!

— Ничего, потом я тебе помогу!, — подмигнул Айзек, и вся тройка скрылась в воде. Алан сидел на месте, глядя на то, как его друзья брызгаются и смеются. Какое-то странное чувство появилось у него в груди, заставляя крепко стиснуть зубы. Он не хотел больше тут находиться. Резко встав на ноги, он накинул рубашку, одел штаны и шлепки и уже собирался уйти, но понял, что должен сказать, куда он собрался. Мысли сновали в его голове, поедая одна другую, и наконец блондин достал из сумки телефон Брайан, набрал на внешний экран сообщение «Я ушел в библиотеку» и, положив его на место, зашагал во тропинке, теряясь за деревьями и мечтая стать невидимой тенью, которая могла бы существовать в одиночку, чтобы ее никто не видел. Не слышал. Не звал. И не рвал на куски.

***

Спустя два часа, когда близнецы наконец выпустили Лекс из воды, она подошла к их вещам, доставая бутылку и делая глоток холодной воды. Брайан лежал на песке, щурясь на стоящую рядом девушку.

— Что? Уморили они тебя?

— Ничего подобного. Я в полном порядке, — отмахнулась от него брюнетка, блаженно смакуя ледяную жидкость. Потом она вскинула глаза, ухмыляясь от идеи, — давай пробежимся?

— Чего?, — сел брюнет, забирая у нее бутылку и делая несколько глотков.

— Мини-кросс, как бы. Вон до того камня. Кто быстрее, — прищурилась она, оглядывая парня. Тот пожал плечами.

— Я все равно тебя обгоню.

— Ничего подобного. Я хорошо бегаю.

— Я все равно быстрее.

— Только не поддавайся, — перебила его брюнетка, поднимая за локоть, — ну готов, слизняк?

— Я буду первым, улитка, — засмеялся Брайан.

— Ах так!, — воскликнула Лекс, собирая мокрые волосы в хвост и срываясь с места.

— Так нечестно!, — окликнул ее парень, срываясь с места.

— А я спросила «готов?»!, — захохотала девушка, несясь вперед. Брюнет широко улыбался, и, особо не прикладывая усилий, догнал брюнетку, становясь с ней наравне, — только не поддавайся!

— Пф, тогда ты отстанешь совсем!

— Заткнись!, — прокричала она, прибавляя ходу. Уже в нескольких метрах от камня, на перешла на невидимую дорогу Брайана, по которой он бежал, таким образом попадая ему под ноги. Парень чертыхнулся, и они оба упали на горячий песок, девушка сверху, поправляя волосы и продолжая улыбаться, а парень снизу, щурясь на брюнетку, — чтож. Ничья, господин я-быстрее-всех?

— Я бы тебя сделал, — отмахнулся Брайан, держась на локтях. Мокрые волосы девушки упали ему на груди, даря прохладу. Лекс медленно подняла руку и положила ему на плечо. Как по нажатию кнопки, они оба перестали улыбаться, замерев. Девушка посмотрела на губы парня, он — на ее… Вдруг в голове вспыхнуло воспоминание, и она подняла глаза, глядя на их зонтик.

— А где Алан?, — спросила она.

— Что?, — Брайан повернул голову и нахмурился, — он был там, — резко встав, они побежали к груде своих вещей. Алан там не было, все остальное было на месте, кроме его вещей, — черт. Куда он мог деться?

— Не знаю… Я его недавно видела, — Лекс сосредоточенно осматривала воду — вдруг блондин решил искупаться.

— Принцесса?, — окликнул ее брюнет: он держал в руке телефон, — тут внешнее сообщение от него. Он в библиотеке.

— О!, — удивилась Лекс, заглядывая парню через плечо, — стой! А что за новое смс?

— От Алана, — брюнет нахмурился еще больше, прочитав:

«Встретился с Нэнси. Мы на вечеринке на пятой улице четвертый дом, там клуб. Приходите»

— Зови близнецов, — отчеканил Брайан, натягивая джинсы на боксеры, — мы идем на вечеринку.

***

Ребятам даже не пришлось искать нужный дом: когда они в половину седьмого выехали на пятую улицу, то в глаза тут же бросилось трехэтажное здание, вокруг которого толпилось такое количетсво народа, что дорога была перегорожена.

— Нам туда, — кивнул Брайан, паркуясь в ближайшем свободном месте. Прибираясь сквозь толпу, они зашли в дом: громкая музыка, огромный танцпол, приглашенные артисты поют на сцене, бармены у стены готовы выполнить любой приказ, дальше по коридору небольшие комнаты, где желающие могут уединиться, — давайте подумаем: где бы были вы, будь вы Аланом?

— Не на танцополе, — фыркнул Чак.

— Не в отдельной комнате, — подмигнул Алан.

— Следовательно, он где-то сбоку бара, подальше от всех, — заключила Лекс, и вся четверка, протискиваясь между танцующими, пошли в дальний и наиболее спокойный угол клуба, — Алан!, — воскликнула брюнетка, увидев сидящего на единственном свободном стуле парня. В руке он держал стакан с апельсиновым соком.

— Я уже заждался, — спокойно произнес блондин, не выражая никаких эмоций относительно прибытия друзей.

— Ты чего?, — удивился Айзек. Алан пожал плечами.

— Где Нэнси?, — спросил Брайан.

— Там, — кивнул на танцпол блондин, делая глоток оранжевой жидкости. Он был какой-то расслабленный и абсолютно равнодушный.

— Что ты тут делаешь? Ты же не ходишь на вечерники, — встрял Айзек. Брайан взял у друга стакан и понюхал.

— Я не пил алкоголь, и мне не добавляли ничего, если ты волнуешься, — проинформировал он брюнета, потом повернулся к близнецу, — а насчет вечеринки: я все-таки молодой и должен хоть иногда отрываться. Плюс — я здесь с девушкой. Ее пригласили, она взяла меня, — вновь пожал плечами Алан, скрестив руки на груди.

— Ребята!, — послышался голос блондинки, и Нэнси оказалась около них, отпихнув целующуюся парочку. На ней было зеленое платье по колено и серые босоножки, — а вот и вы! Алэн, почему ты не танцуешь? Я тебя звала!, — надула она губки, подходя к Алану и кладя голову ему на плечо.

— Я не люблю танцевать, Нэнс, — поморщился тот, однако слегка приобнял девушку за талию. Лекс, все это безмолвно наблюдавшая, подняла брови.

— Ну пойдем, малыш!, — заныла Нэнси и тут, опустившись на колени парня, прижалась к его губам. Айзек и Чак издали какой-то странный звук, Брайан чуть не выронил стакан, а Алан… Он замер на месте. Но только на несколько секунд — он отодвинулся, сверкая глазами.

— Нэнси!, — одернул он ее, как маленького ребенка.

— Опять?!, — взвизгнула блондинка, вскакивая и тыкая в блондина пальцем, — мне это уже надоело! Ты… Ты просто сам не знаешь, чего хочешь! Ты даже девушку свою не можешь поцеловать, чтобы не краснеть! Ты просто жалкий трус! Бесхребетный трус! И ты мне не нужен! Мне нужно только щёлкнуть пальцами и у меня будут десятки таких как ты, даже лучше!, — визжала Нэнси, брызгая слюной. По ее покрасневшему лицу можно было сказать, что она выпила. И, возможно, даже прилично.

— Ну так щелкай!, — взвился Алан, тоже вскакивая на ноги, — давай же! А я буду считать!

— Ну и считай!, — дернула плечом блондинка и ринулась к ближайшему танцующему парню. Со всего размаху она заехала рукой по его ягодице. Близнецы присвистнули в полном шоке, Лекс зажала рот рукой, не понимая, что вообще происходит. Танцующий удивленно обернулся и уставился на Нэнси, которая повисла у него на шее и зашептала, — пошли в одиночную комнату, а?

— Э… да!, — удивился и обрадовался незнакомец, и странная парочка скрылась в коридоре. Алан обессиленно упал на стул. Друзья молча уселись рядом, притащив стулья.

— Сколько она выпила?, — тихо спросила Лекс, коснувшись плеча блондина, который уронил голову на руки.

— Стакана три. Я не мог ее бросить… Ей было плохо, — поморщился он, закрыв глаза.

— Я понимаю, — брюнетка ласково погладила его по руке. Минуты две ребята молчали, но потом Айзек и Брайан насторожились. Близнец выставил ухо, брюнет дергал носом как гончая.

— Что-то не так, — озвучил Айзек мысль обоих, — нам нужно идти туда.

— Куда?, — поднял голову Алан.

— К Нэнси, — медленно сказал Брайан, следя за реакцией друга.

— Серьезно?, — прохрипел тот, — к ним, когда они… это самое?

— Чел, нам нужно идти, — подчеркнул слово «нужно» Айзек и вытаращил глаза. Секунду Алан хмурился, потом кивнул.

— Хорошо, — Лекс, пребывавшая в состоянии шока, поплелась за ними. Подойдя к комнате, за которой скрылась Нэнси со своим новым «другом», они приоткрыли дверь, которая была не заперта, — уф, — вырвалось у Алана: кровать (слава Богам!) была пуста, но в кресле сидел парень, а на нем — Нэнси, и они яростно целовались, — мне кажется, у них все нормально, — тихо прошипел блондин, пятясь, — нам нужно уход...

— А я думала, вы уже не придете, — послышался голос Нэнси, — ну же, проходите, не стесняйтесь, — друзья медленно вошли внутрь и встали у стены. Дверь с хлопком закрылась. Блондинка медленно встала и повернулась к ним, парень, сидящей в кресле, явно был без сознания: его глаза были закрыты, головы безвольно поникла, — вы что-то долго. Что, нюх потерял, Хранящий?, — усмехнулась девушка, глядя на Брайана. От последнего слова парни замерли, а Лекс открыла рот, собираясь задать вопрос, но брюнет ее опередил.

— Я так понимаю, я говорю с… Суккубус, если я не ошибаюсь?, — сложил руки на груди Брайан, выходя немного вперед, таким образом прикрывая друзей.

— Ты прав, малыш, — облизнулась «Нэнси», — вы убили моего гонца...

— Ты про Линьюм?, — равнодушно прервал ее брюнет.

— Да. Она была лучшей, — никак не среагировала девушка, — и вы ее убили.

— Извини, конечно, но «прости» ты не дождешься. Так что..., — он сделал непонятное движение рукой, показывая, что она может уйти. Демоница покачала головой.

— Нет. Мне все еще нужен ты. А раз моя бедняжка погибла, мне пришлось действовать собственными силами. Я не могла тебя найти — море, оно меня ослабляет, но потом… Как мило с вашей стороны — вы решили сыграть. Дух, заточенный там, вырвался, и мне уже не составило труда вычислять вас. Правда, ходить под солнечным светом я не могла, но я была уверена, что хотя бы один из вас познакомился с кем-то из местных. И тут я вижу тебя, — она сощурилась на Алана, — и эту девчонку, Никси… Найси?

— Нэнси, — прошептал блондин, сжимая кулаки.

— Ах да — Нэнси, — лучезарно улыбнулась она, — в общем, вы с ней встретились, и когда она пошла в туалет, я завладела его телом. Но потом ты не дал мне обезвредить тебя, — вдруг ощетинилась она. Маска милой девушки слетела. Снова черные глаза и потрескивающаяся кожа. Лекс, стоящая в углу, видела все очень плохо, так как парни ее закрывали, но мерзкий запах достиг ее носа, — не дал! И я злюсь! А знаете, что бывает, когда я злюсь?, — демоница хищно улыбнулась, и вдруг в ее руке появился красивый топор, настоящее произведение искусства, все украшенное камнями и узорами. Брайан ступил назад, придерживая за собой друзей. Его тело было напряжено до предела, но только сведенные скулы выдавали его напряжение, — что? Хорошая вещица? А еще она очень острая, — «Нэнси» засмеялась и провела пальцем по лезвию — черная кровь закапала на пол, образуя пауков, которые поспешили скрыться, — а хотите проверим, насколько острая?

— Нет, спасибо, — прохрипел Чак, который вцепился пальцами в локоть брата, остолбеневшего от страха.

— А я вот хочу, — пожала плечами демоница. Плавно, как балерина, развернувшись, она подняла топор… и опустила его на голову спящего парня. Казалось, она даже не коснулась его, но топор разрубил его пополам. Две идеальные половины, точно отмеренные линейкой, упали по две стороны от кресла, покрывая пол кровью. Лекс закричала, отшатываясь назад — ведь именно в эту секунду ей удалось выглянуть из-за плеч парней. Она закрыла рот, но не могла перестать кричать. Ее глаза видели внутренности бедного парня, она видела приближающуюся кровь.

— Чак, держи ее!, — крикнул Брайан: близнец был ближе всех к брюнетке. Обхватив ее за плечи, он уткнул ее лицо себе в плечо, гладя по плечам. Демоница хохотала, довольная произведенным впечатлением. Плечи Лекс дергались, вновь подступала истерика… Как вдруг в ее голове появился голос:

«Все хорошо. Ты слышишь? Помнишь, я говорил уже — ты не одна, мы все рядом. Я тут. Успокойся. Все хорошо».

Немного успокоившись, девушка подняла глаза на Брайана. Она чисто сознательно понимала, что это он говорил. Шоколадные глаза вперились в нее. До нее дошло — он ВНУШАЛ ей успокоиться. И у него получалось. Страх медленно вытекал из ее тела вместе со слезами. Она подняла голову, уже абсолютно успокоившаяся. Четыре пары глаз наблюдали за ней, парни волновались за нее, но тут их отвлек другой звук: тихий всхлип. «Нэнси» стояла посередине комнаты, с ужасом глядя на свои руки. Слезы струились по ее вновь человеческому лицу.

— Алэн?..., — позвала она блондина, поднимая на него заплаканное лицо, — что… что происходит?

— Нэнси?. — прошептал Алан, делая шаг вперед, — это ты?

— Что со мной? Мне страшно..., — плакала блондинка. Парень сделал еще один шаг вперед.

— Алан, — предостерег его Брайан, но тот только покачал головой, подходя к девушке, которая буквально упала в его объятия. Ее тело сотрясла дрожь, она вцепилась в рубашку парня.

— Что со мной? Алэн...

— Все хорошо… Все хорошо, Нэнс, — шептал он, гладя ее по волосам, — с тобой все будет хорошо, — близнецы и Брайан замерли, с тревогой глядя на парня, но тут тело блондинки застыло, из горла послышался мерзкий звук, и она стала опадать: Алан воткнул ей в спину кинжал. Все еще держа ее в объятиях, он прошептал ей на ухо жестко, — это тебе за Нэнси. Я знаю, что ты не умрешь, но хотя бы освободишь ее тело, — взявшись за ручку кинжала, он вывернул ее, пронзая сердце девушка. Та закашлялась и упала на пол, ее глаза закатились, а из горла вылетел стон. В следующую секунду она была уже мертва. Лекс, которая под внушением Брайана не могла плакать, просто стояла, не понимая, что происходит. Но все же сознание не выдержало, и она отключилась, опускаясь по стене. Мысли заволокло дымкой, и она провалилась во тьму.

***

— Лекс, ты как?, — послышался голос Айзека. Брюнетка медленно приподнялась: она лежала на диване в гостиной. Рядом с ней стояли близнецы и Брайан, — она проснулась!

— Голова болит, — просипела она, принимая из рук Чака стакан воды.

— Ты в порядке?

— Она сказала, что у нее голова болит, кретин, — легко стукнул Чак брата по затылку.

— Ты что-нибудь помнишь?, — наклонился к ней Брайан. Его сведённые брови выказывали всю серьезность момента.

— Я… сон плохой приснился, — пожала плечами Лекс, садясь, — что мы были на пляже, и что Алан ушел на вечеринку, и там...

— Ты перегрелась, — перебил ее Чак. Другие закивали, — и уснула.

— Вот почему все тело болит, — сморщилась девушка, — спасибо, что принесли домой.

— А то мы собирались тебя оставить там, — закатил глаза Брайан.

— Где Алан?, — вдруг спросила брюнетка. Парни переглянулись.

— Он уснул. У него солнечный удар.

— Бедняга, — потянулась девушка, вставая, — я еще спать хочу… Пойду-ка я, пожалуй.

— Да, — закивали близнецы, и брюнетка, пожелав им спокойной ночи, ушла на второй этаж, — сколько ты ей дал?, — спросил Чак, потому что воду принес Брайан.

— На всю ночь хватит, — хмуро произнес брюнет, — вам тоже нужно спать. Живо.

***

Брайан нашел Алана на балконе, где тот стоял с тех пор, как они вернулись домой.

— Алан?, — спросил брюнет, но друг не ответил, он смотрел на лес. Парень подошел к нему и взялся за перила, — ты как?

— Я убил, — прошептал Алан.

— Чувак, ты уже убивал демонов...

— Но они выглядели как демоны, — так же тихо перебил его блондин, — а в этот раз..., — он весь сжался и поморщился от холода, царившего в его душе, — я хочу курить, — вдруг сказал он, поворачиваясь к другу, — у тебя есть?

— Ты уверен?, — нахмурился Брайан. Тот кивнул. Брюнет достал из кармана мятую пачку и вытащил одну сигарету. Когда он протянул ее Алана, конец уже горел. Серо-зеленые глаза горько усмехнулись.

— Удобная способность. Никаких зажигалок, — попытался пошутить блондин, неловко беря незнакомый предмет.

— Ты точно уверен?, — снова спросил Брайан.

— Мне нужно. Это лучше, чем пить, — грустно посмотрел на друга Алан и неловко затянулся, тут же закашлявшись, — черт… Ой! Только не говори, что я ругнулся!

— Ничего, — положил брюнет руку другу на плечо. Тот сделал еще одну затяжку.

— Подумать только — моя первая сигарета.

— Надеюсь, что последняя.

— Я тоже… А сколько ты курил?

— Я не курю. За всю свою жизнь, начиная с первой, которую я выкурил, когда родители развелись, всего у меня было максимум четыре сигареты.

— Я видел, как ты курил в тот вечер, когда произошел тот случай с Лекс на корабле, — Алан внимательно посмотрел на брюнета. Тот пожал плечами.

— Может быть..., — они стояли молча. Алан порой выдыхал едкий дым, а Брайан смотрел на небо, волнуясь за друга.

— Ты ведь ее не любил?, — вдруг спросил он.

— Кого?, — сжался блондин, подавившись дымом.

— Нэнси.

— Я… Я не знаю… Вроде да, а вроде и нет...

— А Лекс?

— Что?, — глаза парня удивленно уставились на спокойное лицо брюнета, — ты...

— Я просто задал вопрос, Ал. Ты любишь Лекс?

— Я… Я..., — он несколько раз порывался ответить, потом потушил сигарету и бросил через плечо, — я спать пошел, — скрылся за дверью. Брайан снова посмотрел на него, качая головой.

«Что же ты творишь, королевишна? Что?»

POV Алан

«Была уже середина дня, и я не мог найти себе место. Раз за разом проверял, все ли купил, всех ли позвал, всех ли предупредил, все ли готово, ничего ли не забыл… И так несколько раз. Я просто не мог допустить того, чтобы хотя бы какая-нибудь малость испортила сегодняшний день. Именно в эту секунду Алексис с Брианной ходят по магазинам, покупая всякие женские штучки.

Еще раз обхожу квартиру, осматриваю продукты, музыкальный центр, посуду, поправляю шарики и ленточки.

Смотрю на часы — 14:31. Первый гость уже должен быть, но где...

Звонок.

Довольно улыбаюсь и открываю дверь: на пороге стоит Чак в яркой гавайской футболке и красных шортах, он придерживает за талию девушку с собранными в хвост рыжими волосами; ее цветочное платье, сплошь покрытое ромашками, фиалками и другими мелкими цветочками едва-едва прикрывает округлый живот. Оба счастливо улыбаются, держа в руках праздничные пакеты и букет с желтыми тюльпанами.

— Чак! Люси? Не думал, что ты приедешь, — я аккуратно обнимаю женщину, стараясь не потревожить ее.

— Малышу нужно двигаться, как и мне, — пожимает Люси плечами, проходя в дом и слегка потягивая спину, — правда, Чак был против — он вообще слишком сильно волнуется из-за меня.

— Я волнуюсь достаточно. Столько, сколько нужно, юная леди, — усмехается парень и, поцеловав жену в щеку, вносит сумки на кухню, раскладывая их по местам.

— Я рад, что Вы смогли приехать, — я на самом деле рад, ведь с тех пор, как наши пути разошлись, мы видимся очень редко, и это грустно, ведь мы с детства были неразлучны.

— Кто-то уже пришел, или мы первые?, — осведомляется Чак, беспрекословно заставляя Люси сесть, и наливает ей теплой воды, — приехали как смогли. Гавайи — оттуда так быстро не слиняешь.

— Вы как раз вовремя. К трем часам должны прийти...

Звонок.

— Я так понимаю, это мой братец, — усмехается близнец и резко открывает дверь.

— Угадай кто, детка?! Твой папочка уже тут!, — громко восклицает Айзек и набрасывается на брата, стискивая его в медвежьих объятиях.

— Айз, придурок, поаккуратнее, дурачина!, — кричит другой, но так же сильно прижимает близнеца к себе. Несколько секунд они просто замирают в объятиях друг друга, ведь три года для двух капель — это вся вечность. Наконец, улыбающийся от уха до уха парень игриво отталкивает брата и хлопает меня по плечу.

— Ал, ты в своем репертуаре: рубашка и классика.

— А ты, мой дорогой друг, как я вижу, познал слово больше, чем в два слога.

— И все также мил, — ухмыляется Айзек и идет к Люси, которая лучезарно улыбается, — моя сногшибательноафигенноживотасная свояченица!!! Я дико рад вас обоих видеть, — он целует женщину в макушку и щекочет ее живот, — надеюсь, мой племяш там в порядке.

— Мы еще не знаем, Айз, — становится серьезным Чак. Его брови сходятся на переносице, и он кладет руки жене на плечи, которая ласково гладит его пальцы.

— Я уверен — там афигенный пацан… ну прям как я, — нахально продолжает близнец, вызывая взрыв смеха. Хорошо, когда они все рядом.

— А почему ты не с девушкой?, — осведомляется Люси.

— Ну, моя последняя — Маграрет… Нет, Жанна… Лейла… Стоп… Алиса… Пф, — он зажмуривается, роясь в своей памяти, в то время, как другие смотрят на него с улыбкой, — вспомнил! Элиза!, — ударив себя по лбу, — так воооот: Элиза — очень капризная. Просто… пф! И когда я только вякнул, что собираюсь уехать на время, она… хм… В общем, кажется, я лишился девушки, — продолжает улыбаться Айзек, вытаскивая из холодильника кусок колбасы перед тем, как я его остановил.

— Чтож, — я вновь смотрю на часы. 14:48. Я начинаю нервничать. Не люблю, когда что-то идет не по плану.

Вдруг мой телефон издает трель, и я хватаю его, не понимая, что не так. Сообщение от Брианны:

«Код: Эйнштейн. Повторяю: код — Эйнштейн!!!»

Если бы я умел ругаться, я бы сейчас разразился многоминутными криками, но все, что я могу сделать, это стиснуть зубы, повернуться к вопрошающе смотрящим на меня друзьям и прошептать:

— Они едут. Срочно, нужно торопиться.

***

Когда спустя двадцать минут в холле послышался звук открывающейся двери и смех девушек, мы притаились на кухне, пытаясь не засмеяться и держа в руках шары и хлопушки.

— Ал!, — Алексис. Ее голос я бы узнал из тысячи, даже если бы мы оказались в помещении, битком набитом людьми, разговаривающими одновременно. Смесь меда и симфонии. Физики и астрономии. Поэзии и свободы. Несмотря на мою сдержанность, я еле сдерживал себя, чтобы тут же не броситься к ней, — эй! Бри?, — обратилась она к подруге, которая невинно хлопала ресницами, глядя в потолок.

— С ГОДОВЩИНОЙ!, — завопил, не выдержав, Айзек, выбегая в коридор и выбрасывая на девушек целый столп блесток и ленточек из хлопушки. Я закатил глаза и, дав знак Чаку и Люси, вышел из своего укрытия. Я установился на возлюбленную, изучая каждую ее черточку: на ней было бледно-голубое легкое платье на бретельках, босоножки на небольшом каблучке, угольно-черные волосы собраны в аккуратную прическу на плече, закрепленную голубым цветком, лицо абсолютно девственно, без единого намека на макияж, хотя он ей и не нужен: длинные черные ресницы, синие кошачьи глаза, в которых никогда не гаснут игривые огоньки, красный бутончик губ и ямочки, которые делают ее еще красивее.

Близнецы с двух сторон охватили ее, наперебой поздравляя, потом она перешла в объятия девушек, но ее глаза были устремлены на меня. Я же терпеливо ждал своей очереди.

— Что такое?, — шепчет брюнетка, наконец подходя ко мне и обнимая за шею. Мои пальцы привычно касаются ее шелковых волос, — ты… ты не забыл?, — ее губы образуют удивленную букву <о>, и я улыбаясь.

— Я не мог забыть. Я считаю каждый день, когда мы вместе, — на ее глаза наворачиваются слезы, она приподнимается и касается своими губами моих. Весь мир отступает. В моей голове лучшие музыканты исполняют свои лучшие композиции, лучшие поэты читают свои лучшие произведения, лучшее вино наполняет бокалы, и солнце озаряет все вокруг. Ее губы мягкие и вкусные. Мед и амброзия, нектар богов. Я вспоминаю, как увидел ее в первый раз: тогда у меня появился вопрос — а какие ее губы на вкус? Я тогда очень смутился, ведь до этого я никогда даже близко не думал о подобном. Но сейчас поцелуи Алексис — это мои ежесекундные мечты, которые исполняются вот уже четыре года.

— Ты позвал их всех, чтобы отпраздновать?

— Я знаю, что ты любишь проводить время с друзьями и вечеринки.

— Я люблю тебя, — прерывает она меня и снова целует. Потом поворачивается к ухмыляющимся друзьям, и мы все идем к столу. Когда все уже расселись, Лекс вдруг спросила, — а где Брайан?, — чуть более четырех лет назад я бы тотчас начал ревновать, но сейчас для этого не было почвы. Время, когда между Алексис и Брайаном существовала химия, прошло, и они стали просто друзьями. Поэтому я вскинул глаза и, улыбнувшись, ответил:

— Он должен приехать, но он был в Италии, а там какая-то проблема с самолетами, и он может опоздать, — брюнетка кивнула и, возобновив разговор с Люси, принялась за салат.

Прошел час. Мы все обсуждали последние новости, фильмы, книги, в общем, вели себя абсолютно непринужденно, но я то и дело смотрел на часы. Я волновался за Брайана. А что, если какая-то проблема? Что, если что-то не так? Ему бы уже пора приехать… Ловя взгляды близнецов, я понимаю, что не единственный сижу на иголках. Не смотря на то, что метки не горят уже четыре года, испуг и болезненное ожидание все еще живы, от них, к сожалению, так быстро не отделаться.

Сославшись на туалет, я проскользнул на улицу и набрал номер Брайана. Вне зоны. Ох… Я посмотрел на небо, ища у него ответа.

Только бы все было хорошо.

***

Наконец, уже в начале пятого открывается дверь. Только потом я понял, что она была не заперта. Мы все как один замираем и выскакиваем в холл. На нас, привычно ухмыляясь, смотрит Брайан: синяя растянутая футболка, бледно-голубые стёртые до дыр джинсы и белые кроссовки; в руках — букет белых лилий и сверток, завернутый в праздничную бумагу. Его волосы все в таком же диком беспорядке, глаза такие же шоколадные, а улыбка такая же кривая.

— Кто меня тут звал?, — с улыбкой осведомляется он, и близнецы фактически влетают в него, едва не лишая равновесия. Парень хохочет и в ответ обнимает друзей. Потом легко целует в висок Люси, поздравляя, и подходит ко мне. Я широко улыбаюсь и раскрываю руки, позволяя обнять себя. Я всегда волновался за него, даже когда он перестал быть ребенком, не смотря на то, что он старше меня. Я замечаю, что у него проступает щетина — видимо, он давно не брился — и голос его охрипший как во время болезни. Брюнет всовывает мне в руки сверток, — только не радуйся слишком громко, — ухмыляется он, и я снимаю обертку, читая название:

< Я мечтаю ухватить комету...

Стихи Алана Хандерсона>

Я чувствую, что задыхаюсь, листая страницы. Вот стихотворение о дружбе, вот о школе, об одиночестве, любви.

— Откуда?.., — все, что могу выдавить. Брайан улыбается, довольный.

— Я нашел все твои сайты, псевдонимы, все наброски, которые ты выкидывал, и заказал тебе экземпляр. Какой никакой, а всеж-таки подарок.

— Бог мой, Брайан… Ты просто, — я снова смотрю ему в глаза, радуясь, что мы снова встретились.

— Это чудесный подарок, — подает голос Лекс. В ее глазах стоят слезы, и она вся прямо светится от гордости. Брайан смотрит на нее как в первый раз, точно не заметив сразу.

— Принцесса? А это тебе, — он протягивает ей букет.

— Спасибо, — улыбается она, кладет цветы на ближайший стол и шагает к нему, — иди сюда, — и она виснет у него на шее как ребенок. Как младшая сестра на брате, вернувшемся с войны. Брюнет обнимает ее за плечи и качает, — Брай… Мы так за тебя волновались...

— Да чё мне сделается-то?, — он ставит ее на ноги и оглядывает нас всех, — если честно, я дьявольски голоден. Надеюсь, здесь есть что-то невегетарианское.

И вот только теперь, наконец, мы смогли полностью расслабиться. Мы забыли про время, про дела, про сон; мы просто сидели и разговаривали часами обо всем, что произошло за эти года, что мы не виделись: об отношениях, работе, проблемах, местах, увлечениях...

Чак рассказал, как он познакомился с Люси, ему не нужно было говорить о своих чувствах — мы буквально чувствовали их в воздухе, в том, как он порой касался ее волос, плеча, руки, как бросал на нее ласковые взгляды, как каждые пять минут осведомлялся о ее самочувствии. Люси же тоже смотрела на него с обожанием, ее глаза радостно сверкали всякий раз, как их пальцы соприкасались.

Я был рад, что Чак нашел свою половинку, ведь у него одна всегда могла быть только одна и навсегда. Люси вполне подходит.

Я смеялся над Айзеком, который остался все тем же безбашенным клоуном, который даже в свои 25 шутил и не смущался возраста. Правда, я бы хотел, чтобы он нашел свою половинку, но, может быть, он просто еще недорос до настоящих отношений.

Каждую свободную секунду я смотрел на Алексис, на то, как она реагирует на шутки, как удивляется и грустит, когда необходимо, как восклицает порой… Просто как она живет. Она очень общительная, и я понимаю, что встречаясь со мной, она лишает себя некоторого общения с друзьями, так как я предпочитаю находиться в одиночестве. Но она ни на грамм не выказывает свое неудовольствие, она кажется счастливой. И за это мое чувство становится еще сильнее. Порой, я даже боюсь его силы, но не согласился бы ни за что оставить ее.

Единственное, что немного омрачало мое веселье, это Брайан. Он смеялся, шутил, рассказывал разные истории… Казалось, что все хорошо, но я все больше и больше отмечал изменения в нем. Кроме щетины и хрипоты, изменилось его лицо: оно осунулось и побледнело, хотя он жил практически на пляже; нервозность: его руки ни на секунду не могли замереть, то теребя край футболки, то скатерть, то вилку; его одежда перестала быть идеальной и ухоженной, она была штопанной, кое-где в дырку и основательно стертой. Но все это меркло рядом с его глазами. Нет, они так и были цвета плавленого шоколада; нет, они смеялись вместе с ним, но… они были пустыми, насыщенный цвет мерк и бледнел, превращаясь в тусклый серый, а внутри была дыра, пустота без эмоций и чувств. Создавалось впечатление, что это манекен, который умеет двигаться и говорить, но внутри нет души.

Но даже несмотря на эти мои наблюдения, все проходило великолепно. Впервые спустя долгое время мы все собрались вместе, вся наша четверка, пусть вместе с партнершами, но они только помогали, ведь Лекс — эта наше сердце, она всегда была нашим клеем, нашем центром, а Люси — она любовь Чака, и, значит, и мы любим ее.

В какой-то момент Чак спохватился:

— Мы же собрались, чтобы отпраздновать вашу годовщину!

— Да, но мы и так хорошо проводим время, — я улыбнулся, когда Алексис положила голову мне на плечо. Я немного смущался, так как если бы мы решили обсуждать годовщину, то мне бы пришлось говорить, а я так и не справился с собой. Говорить перед людьми — пусть даже друзьями — это было выше моих сил.

— Ну нет, — покачал головой Чак, — празднуем так празднуем, — он встал и поднял бокал, — я много бодать не люблю, так что скажу быстро: вы потрясающие. Я никогда не видео такую потрясающую пару. И я дико рад за вас и надеюсь, что четырьмя годами ваши отношения не ограничатся. За вас!, — мы выпили, а Лекс чмокнула парня в щеку. Усмехаясь поднялся Айзек.

— Я вообще не умею говорить тосты. К тому же я сейчас дико пьян, так что..., — он громко икнул, и мы засмеялись. Близнец поднял палец, призывая к молчанию, — но я скажу все-таки пару слов. Итак… Кхе, — звучно откашлялся он, — я до сих пор в шоке, что наша дерзкая, красивая и сексуаль… ик… ная Ли выбрала тебя, дорогой мой Алинч… Ик! Но раз так — так так. Это ее выбор и он, возможно, даже правильный, ведь ты отмен… ик… ный пацан, хоть и ик! ботан. За тебя! То еееесть — за вас!, — мы чокнулись, и я замер, готовясь к худшему, ведь следующим должен быть Брайан, но он сказал меньше всех: он просто поздравил нас, сказал, что рад и, извинившись, отошел в туалет. Понимая, что пришла моя очередь, я встал на дрожащие ноги и, держа бокал, надеясь, что не выроню его.

— Алексис, — я откашлялся и посмотрел на нее, — я..., — и все. Больше из меня ничего не вылетело, сколько я не старался. Только глупое бульканье, ничуть не похожее на членораздельную речь. Я потупился, краснея и ненавидя себя. Скрипнул стул, я поднял глаза — Лекс встала.

Она хочет идти?

Она разозлилась?

Она обиделась?

Она… Она?

Она смотрит на меня с такой нежностью и любовью, что мир начинается кружиться, и мне приходится сесть. Брюнетка улыбается и начинает говорить:

— Вот уже четыре года. Четыре. Я и не заметила. Я помню первый день; все относились ко мне одинаково, звали кратко, а ты… Ты галантно, как рыцарь, представился, назвал меня полным именем и поцеловал руку. Тогда пол вышел из-под моих ног. После этого я допускала ошибку за ошибкой, пока наконец не осознала, что вот он ты, мой любимый, прямо передо мной. И за все время, что мы вместе, ты ни на секунду не заставил меня пожалеть. С тобой я чувствую себя невесомой, счастливой, свободной, любимой, нужной… Ты моя свет, моя жизнь, моя душа, и я люблю тебя больше всего на вместе. Я люблю тебя, Алан Хандерсон. Ты мой мир, — все молчат, никто не двигается. Только я в замедленной съемке: поставил бокал, встал и поцеловал ее. Смущение, являвшееся моей сущностью, сейчас исчезло, и я прижимаю ее к себе, понимая, что на нас все смотрят. Но я этому даже рад — ведь она только моя.

— Я люблю тебя, моя Алексис, — шепчу я, опускаясь на стул рядом с ней и целуя каждый ее пальчик. Она ангел, который был дан мне Всевышним и который я не выпущу из своих пальцев. Из своего сердца. Никогда.

Уже в начале четвертого утра Чак и Люси собрались уходить; они сняли номер в отеле и собирались уехать на следующий день, Айзек намеревался отправиться в клуб, <раз уж я теперь свободный холостячок>, как сказал он. Брайан отказывался говорить куда пойдет и напрочь отказался от моего предложения остаться у нас.

Проводив всех, мы, соприкасаясь иногда локтями, стали убираться: я мыл посуду, она вытирала ее. Потом убрав все и вернув дом в первоначальное состояние, мы пошли наверх, намереваясь хорошенько выспаться, крепко прижавшись друг к другу и успокаиваясь, вдыхая запах друг друга, такой родной и знакомый.

***

Я проснулся достаточно поздно — в начале второго. Накинув рубашку, зашлепал босиком вниз. На кухне трещала плита — Лекс готовила яичницу. Ее волосы лежали плавными волнами на плечах, на ней была ночная шелковая рубашка и легкий халатик. Двигаясь бесшумно, я подошел к ней сзади и, обхватив за талию, коснулся губами волос. Она улыбнулась и откинула голову мне на плечо.

— Ты рано проснулась.

— Больше не хотелось..., — некоторое время мы стояли так, смешивания наше дыхание, а потом она обернулась и коснулась легко моих губ. Блаженство.

— Ты мое все, — боясь собственных слов, прошептал я и заправил выбившуюся прядку волос за ухо, проведя пальцами по ее щеке.

— Алан, — тихо протянула она.

Вдруг стало очень холодно. Мы обернулась, думая, что открылось окно, потом раздался оглушительный визг...»

Я резко сел на кровати. Моя майка насквозь промокла холодным потом, от ужаса и спросонья я не мог сосредоточиться и увидеть хоть что-нибудь в темноте. Только спустя несколько минут, когда мое дыхание нормализовалось, и глаза привыкли к темноте, я понял, что нахожусь в маленькой комнатке рядом с Брайаном. Он спит тихо и мирно, склонив голову набок. Радуюсь, что не разбудил и, забыв про одежду, выскакиваю из комнаты, спускаюсь по лестнице и вылетаю на улицу, где приваливаюсь у стене, а потом падаю на колени. Слезы жгут огнем, мне приходится их глотать, но все равно они текут по моему лицу. Чувствую себя жалким. Понимая, что буду жалеть, закрываю глаза и вспоминаю, почему проснулся. Сон. Боже… Кто-нибудь, остановите этот мир! Я жмурюсь, а потом ударяюсь лбом о стену дома. Как я жалок… Как я сам себе мерзок… Я не должен… Но это просто сон. Сон, который никогда не сбудется. Потому что сны — это отображения людских мечтаний, а не моменты из будущего. Это розовый дым, который люди пытаются поймать голыми руками, но забывают, что это жизнь, а гоняться за миражом — это, по крайней мере, глупо.