Глава 18.

Весь следующий день Алан не выходил из своей комнаты, перечитывая все книги, которые только мог найти в доме. Он не вышел ни на завтрак, ни на обед, а к еде, которую принесла Лекс к его двери, даже не притронулся.

Уже ближе к вечеру девушка не выдержала. Она уверенно постучала в комнату Алана.

— Да?, — послышался тихий голос. Парень явно не собирался выказывать какие-либо эмоции, что еще больше смутило девушку.

— Алан, это я, — вслед за этим последовала пауза. Сердце брюнетки бешено стучало о грудную клетку, она не собиралась заставлять Алана открыть дверь и выслушать ее, но она понимала, что должна с ним поговорить.

— Входи, — скорее обезнадеживающий выдох, чем согласие. Лекс открыла дверь и вошла: Алан лежал на кровати, уткнувшись в книгу. Девушка замерла на месте, потом прошла и села на краюшек кровати.

— Нам нужно поговорить, — блондин даже бровью не повел, его глаза продолжали мелькать по строчкам, — Алан! Пожалуйста!

— Что, Алексис?, — откликнулся тот, на секунду посмотрев на нее.

— Мы должны поговорить о том, что произошло.

— Хорошо, — Алан распрямился и, убрав книгу в ящик, спустил ноги с кровати, усевшись рядом с девушкой, — о чем ты хочешь поговорить?, — он говорил очень тихо, не тревожа горло.

— Я не хочу, чтобы какие-то … ситуации меняли нашу дружбу. Ты слишком важен для меня и..., — она замолчала, так как мужская рука сжала ее руку.

— Тебе не нужно ничего говорить. Хорошо? Главное, что ничего, что могло бы нас изменить, не случилось. А все остальное не важно. Просто забудем, хорошо?

— А ты готов?, — этот вопрос выбил весь воздух из легких Алана. Серо-зеленые глаза скользнули по лицу брюнетки, — а ты сможешь продолжить просто...?, — прошептала Лекс. Алан смотрел на нее, его глаза дрожали, потом он выдохнул:

— Нет, — и коснулся губами ее лба. Лекс замерла, широко открыв глаза. Она не могла не шевельнуться, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ее лоб жгли губы парня. Алан отодвинулся, коснувшись пальцами ее щеки, — нет, но мы просто забудем об этом. А сейчас — я очень хочу есть. Надеюсь, вы что-нибудь оставили мне с завтрака. Пойдем, а то у ребят появится основа для сплетен, а я их очень не люблю, — он взял ее за руку и потянул к двери.

***

На следующее утро Алексис решила повозиться в саду: она нашла на участке заброшенный кустик роз и решила ухаживать за ним, пока не уедет. Просидев в земле несколько часов, она разогнулась и посмотрела на свою одежду: футболка и шорты безнадежно испачканы. Послав недовольный взгляд небесам, брюнетка пошла в ванную. Ее мысли путались: по растерянности, она из дома взяла только три футболки, одну испачкала вчера, и она до сих пор была мокрой, вторую сегодня утром — она пролила на нее кофе — и третью только что. Зайдя в ванную, она скинула грязную одежду в стиральную машину, думая, что бы пока одеть. Ее взгляд упал на практически высохшую футболку Брайана, которая, как ни странно, была белой, правда, с темно-синим рисунком. Подумав всего секунду, девушка натянула ее, рассчитывая, что ничего не случится, если она какое-то время поносит ее, пока не высохнет ее футболка.

Вдруг открылась дверь, и в ванную вошел Брайан. Лекс, развернувшись, воскликнула:

— Брайан! Стучать!

— Пф, с какого..., — он замер, и его глаза абсолютно беззастенчиво осмотрели брюнетку с ног до головы. Мужские губы расползлись в ухмылке, и девушка чисто инстинктивно прикрыла те места, которые она не хотела бы показывать, — когда мы ехали сюда, я говорил, что не собираюсь никак изменять мое к тебе отношение, особенно из-за твоей принадлежности к другому полу.

— Ах да, как же я забыла, что ты джентльмен, — усмехнулась Лекс, принимая правила игры и сложив руки на груди. Брюнет наклонил голову набок, а потом сделал несколько шагов вперед, заставляя девушку прижаться к тумбочке.

— Ах да, — кривая ухмылка прорезала нахальное лицо, — как же я забыл, — передразнил он ее, — вопрос: почему ты всегда такая… возбуждённая, когда я рядом?

— Я..., — дыхание прервалось, но девушка все же продолжила, — даже не знаю: ты стоишь прямо передо мной, сияя своей мужской сексуальностью, а на мне жалкие трусы и футболка...

— Кстати моя… Кстати, а что она на тебе делает?, — парень приподнял бровь.

— Я взяла с собой только три футболки, одну я испачкала вчера, вторую сегодня..., — она замолчала, прикусив губу, — в общем, две другие сегодня.

— Я так понимаю, на одну из них ты сегодня вылила кофе, когда я утром вышел на кухню в боксерах?, — засмеялся брюнет. Щеки девушки покрылись румянцев.

— Вовсе нет! Просто ты появился очень неожиданно!, — попыталась она оправдываться, но парень пододвинулся еще ближе, заставляя ее замолчать. Брайан легко коснулся ее щеки.

— Что же ты во мне нашла?

— Я … не знаю. Каждый раз, как я нахожусь рядом с тобой, я испытываю два чувства.

— Хм… И какие же?

«Да убери ты свои пальцы с моей щеки! Дай сосредоточиться!»

— С одной стороны, когда я нахожусь рядом с тобой, мне хочется развернуться и бежать до тех пор, пока не найду какое-то незаметное темное место, где ты меня не найдешь, и там сжаться, чтобы ты меня не видел...

— Это было бы правильное решение, — прошептал Брайан, продолжая водить кончиками пальцев по щеке Лекс.

— Но с другой стороны, — продолжила девушка, — стоит мне только тебя увидеть, я хочу надеть юбку покороче и затащить тебя в какой-нибудь угол.

— Это было бы очень… неверное решение, — голос парня стал хриплым и соблазнительным. Он придвинулся еще ближе, обдавая брюнетку запахом потрясающего мужского одеколона. Лекс пыталась оставаться в сознании, но последние слова брюнета заставили ее глаза оскорбленно засверкать.

— Ах так! Да ты просто...

— Не советую тебе напрягать свою симпатичную головку, пытаясь выудить из нее еще какие-нибудь слова, чтобы кольнуть меня сильнее. На меня ты уже вылила весь свой лексикон существительных, прилагательных и других частей речи.

— Хам!.. Постой, — в синих глазах появились озорные голубые огоньки, которые заплясали по ее лицу, создавая игривую улыбку, — ты почти назвал меня симпатичной?

— Котенок, тут главное слово «почти», — прошептал Брайан и, миновав последние сантиметры, прижался к ее губам, раздвигая их и врываясь внутрь языком, исследуя уже достаточно известную территорию. Его руки соскользнули с лица девушки сначала на ее грудь, а потом сжали бедра. Брюнетка, не теряя момента, зарылась пальцами в шелковые темные кудри, отвечая на поцелуй, который так давно желала. Ее тело, как дуга, выгнулась навстречу умелым ласкам, что еще больше завело парня. Тот спустился губами по шее девушки, ведя по нежной коже где языком, а где зубами. Лекс застонала и, схватив брюнета за вихры, вновь прижалась к его губам, слегка прикусив их. Издав животный рык, Брайан, обхватив ягодицы девушки, усадил ее на тумбочку около ванной, располагаясь между ее ногами и закидывая их себе за спину. Его умелые пальцы, не пропуская бедра, поднялись вверх, двигаясь под футболкой. Брюнетка закрыла глаза, вцепившись наманикюренными ногтями в спину парня, намереваясь оставить там свой автограф на долгую память. Ее ноги, как змеи, обвились вокруг талии брюнета, заставляя его прижаться вплотную к ее телу. Губы снова столкнулись, со стороны казалось, что они буквально пожирали друг друга, в то время как пальцы Брайана сминали ягодицы девушки, а та в свою очередь, проведя руками по идеальным мышцам парня на груди и животе под майкой, тянула за шлевки его шорт, издавая страстные звуки.

— КАКОГО ЧЕРТА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!, — послышался громкий крик, от которого Брайан отскочил назад, прижимаясь спиной к стенке, а Лекс чуть не упала, находясь на краю. У обоих не хватало дыхание, и они стояли с открытыми ртами, приводя волосы и одежду в порядок. В дверях с полотенцем на плече стоял Айзек, который, видимо, вернувшись с довольно грязного пруда, решил принять душ. Его голос отозвался по всему дому, и буквально через несколько секунд за его спиной появился сначала Чак, который явно собирался готовить, и потом Алан. Сотую долю секунды на их лицах была заинтересованность, но им не потребовалось задавать вопрос — они все увидели по внешнему виду «преступников». У всех троих на лицах чувства повторялись, правда, в чем-то они различались: Айзек был просто в шоке, его брат яростно сжал кулаки, а в глазах блондина читалась такая боль, что ему приходилось все время теребить челку за неимением очков, чтобы никто не видел ее, — я спросил: какого.черта.тут.происходит?, — вновь повторил близнец уже немного тише и отчетливее.

— Ты не слепой, Айз, — пожал плечами брюнет, нацепляя кривую ухмылку, но было видно, что и он немного смущен тем, что его поймали, как говорится, с поличным, — ну и что такого? Ну мы почти кувыркнулись с принцессой на ванной тумбочке, и что? Тебе-то какое дело?

— Ты говорил, что между вами двумя ничего нет, — кипел от гнева Чак. Его кулаки были сжаты, все тело напряжено как струна, — и ты тоже, Алексис, — если кто-то, кроме Алана, называл ее по имени, значит, ситуация была очень серьезной.

— Я… я..., — открыла Лекс рот, обводя друзей взглядом, боясь смотреть им в глаза. Особенно… да всем. Чувствуя, что слезы подступают, она покачала головой и, рванувшись вперед, протиснулась между парнями, направляясь в свою комнату, где она сбросила одежду, натянув первый попавшийся купальник, на ходу делая хвостик. С первого этажа слышался голос Чака, который что-то громко орал. Не желая слышать или видеть кого-то их них, брюнетка слетела вниз, намереваясь отправиться на ближайший пруд. Спустившись, она обнаружила всех парней на тех же самых местах, только Чак, видимо, только что практически вылетел из ванной, держась за скулу, которая покраснела. Судя по сжатому кулаку Брайана, это была его заслуга. Все это пронеслось в голове брюнетку буквально за секунду, а в следующую она, бросив через плечо, — я гулять, — выбежала из дома, припуская изо всех сил, надеясь, что они не будут ее преследовать. Крупные слезинки катились по щекам девушки, и она уже не пыталась их остановить, позволяя кровоточить таким образом своему сердцу, которое было сплошь покрыто трещинами, ожогами и царапинами.

***

Достигнув пляжа, на котором практически никого не было, Лекс бросилась сразу же в воду, благо за те дни, что они провели здесь, парни научили ее плавать, исполняя роль учителей по очереди. Угадайте, кто был самым успешным учителем? Не угадали — Айзек. Не смотря на то, что он все время дурачился, именно эта игровая форма и помогала научиться быстрее.

Первые несколько минут девушка плавала не далеко от пляжа, так как все-таки еще не очень себе доверяла, но ей нужна была холодная вода, а около берега воды была нагрета сотнями тел отдыхающих, которые ежедневно проводили по несколько часов на горячем песке. Отбросив страх, брюнетка решительно поплыла дальше, сама не осознавая, текут ли до сих пор по ее лицу слезы или это капли воды. Добравшись до места, где вода была попрохладнее, она замерла, позволяя воде обхватить тело, охлаждая и отвлекая.

Шевельнув ногой, Лекс почувствовала какую-то неприятную субстанцию под водой. Сквозь толщу далеко не чистой воды нельзя было разобрать что это. В голове мелькнула ужасная мысль — а вдруг это труп? Бывают же такие случаи… нет, это что-то липкое. Брюнетка нагнулась над водой, пытаясь рассмотреть непонятную жидкость, но безуспешно.

«Она как будто двигается… Как живая», пронеслось в ее мыслях. И вдруг, в подтверждении их, липкая смесь обвилась вокруг ноги девушки, затягивая под воду. Лекс отчаянно забарабанила руками по воде, пытаясь выбраться, высвободиться, но паника никогда не помогает. Вот раз она ушла под воду с головой. Два. Три… И не смогла выплыть. Непонятная жидкость, словно щупальце, тянуло ее все глубже и глубже. Свет, пробивающийся сквозь тонны воды, становился все слабее и слабее. Девушка вытянула к нему руку, словно прося о помощи. Вода забивалась в легкие, в глазах мелькали темные пятна...

Но тут движение остановилось, и Лекс зависла в толще воды. К своему удивлению, она обнаружила, что может дышать.

«Что за чертовщина? Может, я уже умерла?»

«Нет, хотя могла бы», послышался в ее голове насмешливый голос. Повернувшись на 180 градусов (это все равно, что ворочаться в меде или болоте — не очень-то приятно и легко), брюнетка сначала не поняла, кто или что ей ответило. Было очень темно, хоть глаз выколи, грязная вода делала видимость еще хуже. Единственное, на что оставалось надеяться, это что рядом не проплывет какая-нибудь банка.

«Смотри лучше, девчонка», потешался над нею голос. Скрипнув зубами, девушка напрягла зрение, и тут поняла, что не так с этой водой: было темно, но в этой тьме было нечто еще более темное — два глаза, похожий на черные дыры. Все светлое, теплое и хорошее затягивалось в них, оставляя душу, полную безнадежности и отчаяния.

«Ну прям дементоры», поежилась Лекс, не понимая, как глаза могут находится на дне пруда. Одни глаза.

«Юморишь еще? Значит, живая»

«А то я не живая», отмахнулась брюнетка, чувствуя себя идиоткой, разговаривающей с глазами. «Кто Вы такая? Такой? Сорри, не знаю с кем говорю» Воду сотряс громкий смех, похожий на писк дельфинов, такой же резкий и неприятный.

«Мое имя тебе не нужно. И я пришла просто удостовериться, что все идет как надо. Дракон уже начал работать, он выполняет свое предназначение исправно. И скоро его сила перекроет силу мальчишки и поглотит его...»

«Простите», мысленно перебила голос Лекс. Ее дико раздражала вся ситуация, в которой она оказалась, но когда эти штуки начали говорить о каком-то драконе, предназначении и прочей ерунде, ее голова, и так ноющая от дикой боли, просто взвыла о пощаде. «Я не понимаю ни слова из того, что Вы мелете, мэм. Сэр… Тьфу!»

«Глупая». Рыкнул голос, заставляя девушку похолодеть. Звук был полон ненависти, пронизывающей до последней клеточки. «Ты все еще дышишь потому, что я разрешила! Ты — труп, который застрял посередине грязного пруда на глубине пятнадцати метров, куда даже свет не попадает! Где тебя никто не найдет! Так что знай свое место!» В грудь ударила тяжелая волна, заставляя отшатнуться, на глазах выступили слезы. Лекс не хотела пугаться, изо всех сил сохраняя мужество, но силы покидали ее. Огромные усилия тратились на то, чтобы не молить о смерти, не закрыть голову и не заплакать. Если она и умрет так — «или уже умерла», напомнила она себе — то умрет хотя бы достойно. «Уже лучше», одобрил ее поднятый подбородок голос, и темные глаза довольно мигнули. «Что-то в тебе есть, Алексис Маллейн.»

«Откуда Вы знаете?»

«Я знаю все, что мне нужно знать. А твоя история — твое прошлое, настоящее и будущее — очень важно для меня. Именно поэтому я хочу дать тебе выбор»

«Выбор?»

«Умереть или продолжать существовать? Но перед тем, как ты озвучишь свой выбор подумай: я сказала именно «существовать», а не жить, потому что твоя жизнь — это пустое существование. Сколько у тебя друзей? Четыре парня, к которым ты даже не знаешь, что чувствуешь? А подруги? Магазины, бутики, косметика, мечты о парнях, вечеринки, алкоголь? Где она, жизнь нормального подростка? А твоя мать? Ты думаешь, она опечалится, если узнает о твоей смерти? Чушь! Ей абсолютно наплевать. У нее только появится проблема из-за дома, но она быстренько его продаст и уедет отдыхать с очередным ухажером, особо не заботясь о сохранении памяти о тебе. Одногруппники? Ты хоть с кем-то из них общаешься? Встречаешься? Дружишь? Да тебя никто не вспомнит! Думаешь опять об этой четверке? Подумай — Чак, да, хороший парень, верный, добрый, но ты явно не его идеал. Он очень скоро найдет себе девушку, потом свадьба, дети и счастье. Тебя там нет. Потом Айзек. Да он вообще обалдуй! Он дамочек меняет как перчатки! Алан… Да, он, возможно, и вспомнит тебя, наткнувшись на похожее имя в своей книге, но и то на долю секунды, а потом уйдет снова в чтение, не особо заботясь. Видишь, тебя нет нигде. Ни в чьей жизни. Ни в чьем будущем» Каждое слово резало как кинжалом. Несмотря на то, что Лекс как бы находилась под водой, ее глаза были полны слез. И она как бы соглашалась со сказанным, в глубине души понимая, что это правда и что так и будет.

Кому она нужна?

Зачем она жила?

Кто вспомнит о ней, когда ее сердце перестанет биться?

Кто посмотрит на ее фотографию, и вспомнит, как она улыбалась?

Но в голове еще горел один, последний огонек, не дающий сдаться.

«Я знаю, о чем ты думаешь», словно прочитал ее мысли голос, «точнее о ком. И ты ошибаешься. Брайан Адамс...», его имя прозвучало как-то пошло, «да… от него сходили с ума тысячи девушек. Ты знала, что из-за того, что он их отверг, три девушки покончили жизнь самоубийством? Думаю, не знаешь. А он? Он никогда не любил и никогда не полюбит. Знаешь почему? Причина в его рождении. Он родился без сердца. Без духовного сердца. Таковой орган в его теле есть, но оно бьется только для жизни, а не из-за испытываемых чувства. Он целовал тебя? Но он ничего не чувствует. Ты для него пустышка. Пустое место», каждый звук пригибает все ниже и ниже.

«Правда… правда… правда...» проносится в голове Лекс. Она едва держится, не теряя сознание от своей беспомощности… и глупости. «Как я могла думать, надеяться, что такой как он, в состоянии полюбить такую, как я? Я же никто… никто… никто...»

«Я повторяю свой вопрос», вывел из полусознательного состояния голос, «я могу дать тебе жизнь. Вернуть тебе ее. Ты откроешь глаза, выплывешь на поверхность и вернёшься на берег. Но хочешь ли ты жить? Не допустила ли ты и так много ошибок? Может, лучше закончить все сейчас, когда ты еще молода и красива, когда фотографии сохранят тебя во цвете сил и, возможно, даже немного счастливую, чего не будет всего через десять лет, когда появятся морщины и исчезнет улыбка. Вот мой вопрос. Хочешь жить? Сделай шаг назад, и я тебя отпущу. Не хочешь — хочешь сохранить в памяти то, что есть, и не растерять крупицы хорошего, и готова уйти, чтобы расслабиться отдохнуть и перестать мучаться тысячами вопросов — дай мне руку». В темноте появилась дымчатая, расплывающаяся во мраке рука, скорее контур дыма с пальцами, направленными прямо к ней. Лекс замерла, прижимая руки к груди. В ее голове отголосками всплывали тысячи ссор с матерью, ее крики, боль в глазах Алана, злость Чака, шок Айзека, вечная ненависть и равнодушие Брайана. «Им всем станет легче», продолжал читать ее мысли голос, «они освободятся от груза, нависшего над ними и смогут жить и радоваться жизни… Твой выбор. Твое решение». Синие глаза взметнулись вверх, на едва уловимый свет солнца, а потом девушка, закусив губу, протянула свою дрожащую руку навстречу ухмыляющимся глазам и дымящейся руке из дыма, принимая поражение.

Успеешь ли спасти? Тону

В пучине страшных глаз.

Так глупо… Ведь сама глупа —

Оставила я вас...

Твои глаза страшней ее,

когда кричишь ты зло.

Но тихо взглянешь, промолчишь,

И молвлю — повезло.

Ты — мой наркотик, мой наркоз...

Тону… Спаси! Спасешь?

Иль усмехнешься не всерьёз

И медленно уйдешь?

Ты можешь — знаю я тебя,

привыкла к нашим ссорам.

Я при тебе — все то же, что нага,

Стою одна пред темным приговором.

Ты мой туман, моя печаль...

Порой, хочу убить.

От боли хочется кричать,

ведь без тебя не жить...

Тону. Темно. Где воздух?

Дайте мне. Одна, совсем одна...

Зачем твои глаза, горящие в огне,

мешают мне исчезнуть без следа?

Мне не нужна поддержка и любовь —

Достаточно сильно и крепко тело...

Да, я мечтала о любви,

но сердце быстро претерпело.

И с чистого листа

Хотела я начать страницу жизни,

и вот он ты...

Мой Ангел… или нет?

Не знаю я порой сама своих желаний...

Но полно… Тяжело дышать,

Хочу уйти я мирно и спокойно,

чтоб Там привольно мне летать...

Но держишь ты. Твои лишь руки

Способны сердца груз сдержать.

Хочу я света, ласки, неги...

Но где они? В твоих глазах,

Что режут мысли, как медведи,

разбушевавшие в лесах.

Уйди, забудь, пусти, пусти!

Оставь меня одну.

Хочу покой я обрести,

ведь ты не будешь мой.

Не для меня смеешься и грустишь,

лишь только хмурый взгляд,

как солнца луч во тьме, хранишь

и слово невпопад...

Забудь, ведь я тебе никто...

Глупышка, дура, стерва...

Мешаю жить, хамить, глупить,

всегда трепу я нервы.

Но ведь скажи — не я одна

все помню школьный день,

когда мы начали с конца,

с июня по апрель?

Тот острый слог и гневный взор,

глаза те в потолок...

Скажи — а ты бы мог...

Ну вот, опять в глазах укор!

Хочу кричать, но голос сел,

опять сей приговор...

Пора. Прощай. Скажи друзьям —

Я всех их полюбила...

Опять глаза… немой укор

И ядовитый гогот девы,

чьи волоса — огонь,

глаза — уголья ада.

Последний вдох...

Любимый мой, сильнее я не стала...