Глава 21.

Когда ребята въехали в родной город, уже смеркалось. Друзья смотрели на знакомые места и с тоской понимали, что отпуск закончился, и пора снова погружаться в школьные будни.

И не только в школьные будни.

Брайан вырулил к своему дому, так как он находился первым на дороге.

— Черт, у меня ноги затекли, — простонал Айзек, озвучивая мнение всех. Припарковавшись, брюнет вышел на улицу, и ребята последовали за ним, разминая отекшие конечности.

— Какого черта!?, — вырвалось у Чака, когда он посмотрел вперед. Лекс, выйдя из машины, подняла было глаза, но тут Брайан резко оказался прямо перед ее лицом:

— Спи!, — произнес он, глядя ей в глаза, и брюнетка, пошатнувшись, стала падать. Чак рванул вперед и подхватил ее.

— Зачем так-то?, — приподнял бровь Алан, с неодобрением глядя на парня. Близнецы в это время укладывали девушку на заднее сидение машины.

— Я не знаю, могут ли обычные люди видеть надпись, но лучше перестраховаться, — огрызнулся брюнет, подходя к стене своего гаража. Парни подошли к нему, застыв плечом к плечу. На железной стене, покрытой белой краской, алели ярко-красные буквы. От каждой вниз шли разводы. Кровавые пятна образовывали слова.

« Мне нужны вы все. Все мои четыре всадника Апокалипсиса*. Вы будете моими. Уже скоро »

— Что это может значить?, — тихо спросил Алан, ежась всем телом. Он вообще не любил кровь, а еще в таких количествах...

— Все предельно ясно, мой друг, — ответил Брайан, касаясь пальцем надписи, — уже высохла. Значит, давняя. Ал, — он посмотрел на блондина. Он понимал, что парню не по себе от вида крови, поэтому.., — отвези ее домой и разбуди. Скажи, что она спала всю дорогу. Она поверит. И возвращайся. А мы пока отмоем это. Не знаю, видел ли кто-то слова или нет, но в любом случаи — эта чертова кровь поганит мой чудесный гараж. За работу.

***

— Эм… Лекси?

Чей-то голос проник в голову брюнетки, и она открыла глаза.

— Где мы?..

— Около твоего дома. Ты … спала всю дорогу. И я тебя довез, пока … хм … у Айзека, Чака и Брайана появились … хм … дела.

— Да неважно, — просипела Лекс, протирая глаза, — голова гудит… Что случилось? Я головой ударилась?

— Не знаю… Может быть, — блондин нервничал, теребя руль машины. Он не любил ездить на подобном транспорте, предпочитая велосипед, но выбирать не приходилось.

— Ладно. Пофиг, — слабо улыбнулась Лекс и выбралась из машины, вытаскивая сумку, — спасибо, Ал, что подвез.

— Не за что...

Повисло молчание. Неловкое до дикости. Раньше бы Лекс просто пошутила, но теперь шутка застряла где-то в горле и не желала выходить. Откашлявшись, брюнетка еще раз улыбнулась и помахала рукой.

— Пока… Еще раз спасибо.

— Ага..., — но девушка уже не слышала, она забежала в дом и захлопнула дверь. Поднявшись в свою комнату, она кинула сумку на кровать и сбросила ботинки. В комнату вошла миссис Маллейн.

— Мам? Ты дома?

— Нам нужно поговорить, — перебила ее женщина, поднимая руку и призывая к молчанию.

— И тебе «привет, милая. Как отдохнула? Что видела?», — сложила руки на груди брюнетка. Ей не нравился тон матери, как и ее взгляд.

— Нам нужно поговорить, — повторила она.

— Ладно. О чем?, — равнодушно пожала плечами Лекс. Ей порядком надоело воевать с матерью, и она не собиралась это делать в очередной раз. Миссис Маллейн прошла по комнате и взяла со стола маленькую книжечку, в темно-синем потрепанном переплете, — нет..., — прошептала брюнетка, широко открывая глаза. Женщина открыла книгу, перелистывая страницы и, наконец, нашла нужную и начала читать.

— « Я не знаю, как описать это чувство. Потому что его просто невозможно озвучить. Нереально. Я не думаю, что какой-нибудь, пусть даже самый талантливый писатель смог бы описать это чувство даже в тысячах словах. Но я скажу очень просто и глупо, но мне просто нужно написать это, потому что вслух я не могу. А мне нужно! Оно рвется наружу, поедая меня. Вот они эти слова:

Я его хочу. Я хочу его настолько сильно, что это делает больно...», — женщина закончила. Все это время девушка беззвучно шептала одно и то же слово, повторяя его тысячи раз, прижимая пальцы к губам. В ее голове просто не укладывалось, что ее мать …, — думаю, этого достаточно. Алексис, я глубоко рассчитываю, что парень, о котором ты писала, не был твоим спутником во время поездки. Ведь так?

— Ты читала мой дневник?..

— Алексис! Я спросила — что это за парень? Ты с ним ездила?, — женщина не унималась, подходя ближе к дочери и схватив ее за плечи, — ты же сказала бы мне, если бы между тобой и парнем что-то произошло?

— Ты прочитала мой дневник, — выдохнула Лекс, в ужасе прижимая пальцы к губам, — ты обещала, ты клялась, что никогда, ни при каких обстоятельствах не сделаешь это. Ты обещала!

— Ты слышала, что я у тебя спросила?!, — повысила тон миссис Маллейн, — у тебя же ничего с мальчиками не было?!

— Ты читала мой дневник! Как ты могла!, — голос брюнетки срывался, но она продолжала кричать, напрягая горло, — какое ты имела право!

— Прекрати на меня кричать!

— Какого черта ты читала то, что тебе не принадлежит?! Какого черта?!

— Закрой рот немедленно! Не смей кричать на меня!

— Стерва! Как ты посмела! Гребаная стерва! Су..., — женщина со всего размаха дала девушке пощечину. Лекс отшатнулась, схватившись рукой за щеку. Потом несколько секунд смотрела на мать и, оттолкнув ее в сторону, слетела по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней, схватила в холле первую попавшуюся сумку, влезла в какие-то кроссовки и выскочила из дома, так сильно хлопнув дверью, что витраж из нее чуть не выпал. Добежав до первой остановки, она залезла в маршрутку, выгребая мелочь, и забилась в дальний угол. Решив все-таки посмотреть, что взяла с собой, она открыла сумку: две жалкие монетки да старый, на половину разряженный плеер с наушниками. Понимая, что ей нужно отвлечься, все же засунула наушники в уши и включила песни, которые слушала лет пять назад. Зарядки оставалось 30%, но она намеревалась слушать эту муру до самого конца, потому что ей нужно было. Слезы все это время терпели, держались, не лились, но сейчас… Они все не прекращались и не прекращались, стекая по лицу и падая на одежду. Закрыв глаза и отвернувшись к окну, брюнетка дала себе вволю наплакаться.

Непонятно, сколько времени прошло, но плеча девушки коснулась чья-то рука. Подняв голову и вытащив наушники, Лекс увидела водителя, который ласково на нее смотрел.

— Извини, но я и так дал тебе двадцать минут… Я бы дал больше, но мне нужно маршрутку закрывать, и меня жена ждет, — покраснел мужчина, — может, Вам позвонить кому-то? Я дам телефон, — девушка покачала головой, слабо улыбаясь.

— Нет, спасибо… Я пойду, — слегка хлопнув оторопевшего водителя по плечу, она вылезла из транспорта и пошла по дороге. Она все шла и шла, не думая о времени, хотя она и не могла — плеер сдох, хотя она продолжала идти в наушниках; часов не было, да ей было все равно.

Прошатавшись по ночному городу несколько часов, она поняла, что ее ноги скоро откажут. Дойдя до моста, она буквально упала на бордюр, поджав под себя ноющие ноги и закрыв глаза. Она собиралась сидеть здесь столько, сколько получится, мечтая, чтобы ее никто не трогал и просто позволил ей молчать. Холодный ночной воздух проникал через тонкую кенгуруху, и она пожалела, что не взяла что-нибудь потеплее.

Спустя какое-то время небо получило очередное дополнение к ненависти — пошел дождь, слабый, но затяжной. Капли медленно стучали по листьям, асфальту, заполняя ночной пейзаж угрюмым шумом. Сжавшись в комочек, втянув голову в плечи и накинув капюшон на волосы, девушка закрыла глаза, просто растворяясь в тишине наушников.

***

Вдруг сквозь толщу тишины прорезался голос:

— Принцесса?

Девушка подняла глаза и встретилась взглядом с шоколадными удивленными глазами. Парень ошарашенно воззарился на нее, а потом, наклонившись, вытащил наушники из ее ушей и протянул ей руку.

— Поднимайся, и хватит отмораживать свою задницу — я к ней неравнодушен, — несколько секунд брюнетка не могла понять, что от нее хотят, так как мороз затуманил ее рассудок, тогда теплые руки парня подхватили ее подмышки, плавно поднимая и прижимая к горячей груди. Нос девушки уткнулся прямо в шею парня, она почувствовала дурманящий мужской запах и с наслаждением обмякла в его объятиях, позволяя убаюкать себя, — хей, да ты совсем ледяная. Глупышка, — Брайан сел на бордюр и усадил брюнетку себе на колени, как ребенка, и натянул ей на плечи свою кожаную куртку, — вот так-то лучше. Что случилось?

— Я… я..., — губы отбивали чечетку, и Лекс не могла сложить слово.

— Ну-ну, — брюнет крепче прижал ее к себе, обмотав куртку вокруг нее и качая на коленях, — согрейся и расскажи мне..., — прошло несколько минут прежде чем брюнетка смогла осилить несколько слов.

— Моя мать … прочитала … мой дневник … и я сбежала … из дома...

— Теперь все ясно… Да уж, нет ничего хуже, чем когда тебе лезут в душу, пытаясь выведать самое сокровенное… Но я не думаю, что ты правильно сделала, уйдя из дома.

— Я не хотела ее видеть … Да и сейчас не хочу … Ненавижу ее, — выплюнула девушка, сжав кулачки.

— Хей-хей, — парень поднял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть себе в лицо, — не надо так. Она — твоя мать. Да, она допустила ошибку, да, она поступила плохо, но она все же мать, и она любит тебя..., — он замолчал, кусая губы, и прошептал, — у тебя-то хотя бы есть хоть какая-то мать...

Повисло молчание, в которое Лекс внимательно вглядывалась в прикрытые глаза парня. Потом легкие пальчики коснулись его скулы, и губы оставили слабый отпечаток на его щеке. Брюнет поднял глаза и слабо улыбнулся.

— Куда ты теперь?

— Я хочу дождаться утра, пойти в какое-нибудь кафе и сидеть там, в тепле, пока меня не выгонят...

— Ну уж нет, — Брайан покачал головой, поднимаясь на ноги и придерживая девушку, — я хоть и придурок, но на улице тебя не оставлю. Ты пойдешь ко мне, выспишься и на утро, на свежую голову, уже решишь, как поступать, а сейчас — пошли. Вставай, я тут. И я тебя держу.

— А я не помешаю?

— Конечно, помешаешь, — усмехнулся парень, потом щелкнул ее по носу, — дурочка, я бы не предложил. Если бы ты помешала. Идем уже.

Двадцать минут спустя они вошли в дом Брайана. Мечта девушки сбылась — она наконец оказалась в «Логове Дьявола», как она мысленно окрестила этот дом. Правда, она планировала залететь сюда, сидя на бедрах брюнета, а не ввалиться в полусознательном состоянии, едва держась на ногах. Однако вот она, действительность — поддерживаемая Брайаном под руки она медленно вплыла в холл.

— Вот ванная. Сейчас я принесу тебе что-нибудь чистое и сухое. Погрей руки пока у камина в гостиной. Я мигом, — парень скрылся на втором этаже, а Лекс опустилась на колени около огня, не особо волнуясь из-за того, что пачкает идеально чистый ковер. Ее руки чуть ли не посинели от холода, и она с наслаждением вытянула их прямо к огню, — хей-хей! Не так близко!, — мужские пальцы оттянули ее в сторону, прижимая к себе, — глупая! Это ведь ожог! Я принес тебе одежду и приготовил ванну. Иди, отдохни и расслабься, а я постелю кровать.

— Хорошо, — а что она могла еще сказать? Она и так не могла понимать, что происходит. Парень, который находился прямо перед ней, не был тем Брайаном Адамсом, к которому она привыкла. Хотя… он все время меняется. Почему бы не сейчас? Брюнетка зашла в ванную и буквально растаяла от потрясающего звука, — что ты добавил? Это просто потрясающе...

— Лаванда и корица, — послышался голос Брайана, и он заглянул в ванную, — залезай. Можешь не закрывать дверь изнутри — я не собираюсь подглядывать.

— Честно?

— Нет, — кривая ухмылка, и он исчез, прикрыв дверь. Улыбнувшись, девушка буквально выпрыгнула из одежды, заталкивая ее в стиральную машинку, — только не включай стиралку: я тоже положу туда свое барахлишко.

— Угу, — она прижала к груди кофту, боясь, что он зайдет. Продержавшись так секунд десять, брюнетка все-таки залезла в ванную, позволяя телу распластаться по дну, и закрыла глаза, впитывая в себя тепло, ласку и аромат, от которого кружилась голова.

«Как от его поцелуев… Нет, вот только не сейчас. Сейчас — только расслабон. И точка»

Первое время она лежала, немного скрючившись, молясь, чтобы парень не передумал (или она этого хотела?).

Пролежав таким образом полчаса точно, Лекс, блаженно потянувшись, вылезла из остывающей воды и, закутавшись в махровое голубое полотенце, встала на коврик, разбираясь в одежде, которую парень принес ей. Его футболка. Его. Футболка. Чувствуя себя идиоткой, она прижала синюю ткань к лицу, вдыхая запах. Его запах.

«Что может быть лучше?.. Ничего»

Надев сухие — слава Богам — трусы, девушка замерла, оказавшись перед выбором: надевать или не надевать бюстгальтер? С одной стороны, она будет спать одна, и какая разница в чем. С другой… А, ладно! Она решительно спрятала верхнюю часть нижнего белья в сумку и посмотрела в зеркало: бледное лицо и раскрасневшиеся от предвкушения щеки, горящие лихорадочно глаза.

«Да что со мной? Боже...»

— Эй, ты там уснула?, — стук в дверь. Так сильно дернулась, что чуть не смахнула рукой все, что было на туалетном столике. Или смахнула? Два крема, дезодорант, стаканчик с зубной щеткой, паста, — все полетело на пол с оглушительным стуком. Дверь резко открылась, и брюнет застыл на пороге, в той же одежде, что был раньше, только без куртки. Испуганные глаза, взлохмаченные волосы..., — ты в порядке?.. Черт. Я думал… ладно. Иди наверх, вторая дверь.

— М… ага… да, — протиснувшись мимо него, девушка побежала по лестнице.

В комнату Брайана. Это точно была его комната, только не такой, какой она ее себе представляла. Она думала о плакатах с девушками в купальниках или даже без, кубках и медалях, но на самом деле… Комната была достаточно темной: без штор, темно-синие обои, темное постельное белье, стол и книжный шкаф из темно-красного дерева, один кубок за десять лет занятием спорта. Одна стена, сплошь покрытая фотографиями. Десятки и сотни фотографий. Пейзажей, натюрмортов, но больше всего фотографий людей. Смеющиеся, пьющие, улыбающиеся, плачущие, ругающиеся, задумчивые… Тысячи лиц. Бегая глазами по фотографиям, девушка отметила, что приблизительно 60% людей — это близнецы, Алан и она сама. Подняла руку, ведя по тонким листам пальцами. Вот она смеется, вот щурится, вот просто пьет… Что за чушь?

— Кто-то завис?, — насмешливый голос застал ее врасплох. Она обернулась, чуть не вырвав одну из фотографий.

— Это просто потрясающе… Ты хороший фотограф...

— Спасибо.

— Только, — Лекс бросила взгляд на стену, — почему все фотографии старые? Где-то двух-трех месячной давности?

— Мой фотоаппарат. Я его разбил. Случайно, — брюнет равнодушно пожал плечами. Девушка хмыкнула, — ну что? Я в ванную.

— Хм… Хорошо, — а что еще нужно сказать?

— Не стой — укладывайся. Тяжелый выдался денек.

— Угу, — в подтверждение она залезла в кровать и откинулась на подушки, сложив руки на груди. Брюнет ухмыльнулся и вышел. Только тогда девушка позволила себе выдохнуть, глубоко, всей грудью. Однако Брайан не дал ей расслабиться, буквально через три минуты он вернулся … в одном полотенце на идеальных бедрах. Капельки струятся вниз … «Ням». Потом вдруг ее как по затылку стукнуло, — а где ты … хм … будешь спать?

— Здесь. Это же моя кровать, моя комната.

— Но …

— На диван в гостиной я тебя не пущу, в другой комнате — не удобно. Так что твой единственный вариант — это, — он кивнул на кровать, — а я сплю только тут.

— Ладно, — медленно протянула брюнетка, проведя рукой по волосам. Брюнет взялся за полотенце, а потом поднял глаза.

— Что? Даже не отвернешься?, — порой за такую усмешку хочется убить.

— Я … я …, — Лекс нырнула под одеяло, закрывшись с головой и даже уткнувшись лицом в колени, в то время как ее щеки дико пылали. Спустя миллионы секунд кровать скрипнула и прогнулась, и парень улегся рядом, вытянув одеяло.

— Да вылезай уже, смушняшка. Я ведь шутил.

— Ха-ха, — съязвила брюнетка, вылезая и скрещивая руки на груди, — ночка будет что надо, — прошептала она.

— Я не кусаюсь. Не бойся, — а это уже искренний голос. Подняла синие глаза, — спи. Тебе нужно отдохнуть и выспаться.

— С тобой рядом не получится.

— Я постараюсь быть паинькой, — и парень отодвинулся к краю кровати, отвернувшись в другую сторону. Лекс поджала губы и повернулась к окну, мечтая уснуть. Закрыла глаза и стала думать о чем-то приятном, спокойном, умиротворенном, однако все, на чем она могла сконцентрироваться, это дыхание парня и шорох его тела о простыни постели.

«Веселая ночка...»

Брюнетка старалась думать о чем угодно: о музыке, о книгах, о фильмах, обо всем, но ее мозг просто кипел от его запаха, от этих легких, едва уловимых прикосновений.

«Ради всего святого… Я хочу спать»

Спустя десять минут Брайан повернулся в ее сторону и оперся на локоть.

— Что, кому-то не спится?

— Ты слишком громко дышишь, — отшила его брюнетка.

— О чем ты думаешь?, — перебил ее парень, ухмыляясь и пододвигаясь ближе.

— Я уже сказала, — выдавила Лекс, слегка прикусив губу. Ее сердцебиение ускорилось, тело пробила дрожь.

— Врешь. Я знаю, что творится в твоей голове, малышка, — брюнет сдвинулся на последние сантиметры и, приподнявшись на руках, навис над девушкой, замерев в катастрофически маленьком расстоянии от ее лица. Лекс подняла глаза, и они замерли на губах парня, потом девушка слегка провела языком по губам и поджала их, приподнимаясь слегка вверх на подушках, чтобы оказаться прямо под телом брюнета, — ну а я что говорил?

— Брайан.., — сколько мольбы, сколько желания в одном слове, сказанном шепотом. Темные брови взлетели над шоколадными глазами, и губы парня соблазнительно изогнулись.

— Такая маленькая, а уже такие порочные желания.

— У тебя сексуальный голос, — перебила его брюнетка, поднимаясь на локтях и практически касаясь губ парня.

— Боже мой… Какая же ты..., — его губы остановились в миллиметрах от ее приоткрытых губ.

— Пожалуйста...

Соблазнительные губы придвинулись к ее уху, и брюнет прошептал настолько тихо, насколько это было возможно:

— Нет, — веки сомкнулись, и Лекс провалилась в сон. Без мыслей, без сновидений, одна пустота, стук сердца и тишина.

***

Девушка проснулась в начале седьмого. Ну, если только ее часы не остановились.

«Какого черта… так рано...»

Волосы сбились в воронье гнездо, футболка помялась, зато какие удобные простыни. Брюнетка с наслаждением вытянулась в полный рост, едва ли не мурлыкая как кошка.

«Стоп. Но где это я?»

События вчерашнего вечера напрочь вылетели из ее головы, и крик чуть ли не сорвался с губ, когда она увидела рядом парня. Он лежал на спине, откинув голову на подушки и закрыв лицо рукой, другая рука свесилась с кровати; тонкая майка не скрывала потрясающих мускулов, одеяло едва-едва прикрывала темно-синие боксеры. И… Лекс едва сдержала смех, прикусив губу. В отличие от спящего брюнета, Брайан-младший уже проснулся и стоял по стойке смирно, готовый к работе. Чувствуя, что хохот подступает к горлу, она уткнулась лицом в подушку, все-таки хихикая. Ее возня не осталась незамеченной: Брайан издал звук, похожий на стон и зашевелился.

— Что смешного?, — Лекс промолчала, пытаясь притвориться спящей. Однако ей не удалось. Парень заерзал, потом хмыкнул, — идиотка. Ну как маленькая, — кровать прогнулась, и брюнет встал. Через несколько секунд послышался звук воды в ванной. Тут уж можно было засмеяться во все горло, но девушка подозревала, что Брайан ее услышит, поэтому плотнее сжала зубы, усмиряя смех. Потом встала и пошла на кухню, намереваясь приготовить завтрак. Но не получилось: при входе в кухню она столкнулась с еще мокрым брюнетом, — что задумала?

— Я голодная. Хочу что-нибудь приготовить.

— Я планировал сделать сегодня пиццу.

— Продукты есть?

— А то, — «да я готова умереть за эту улыбку».

— Доставай.

— Как скажите, Ваше Высочество.

И началось: помидоры, пепперони, мука, яйца, сыр, ветчина, — все это оказалось на столе, готовое к использованию. Брайан залез на верхнюю полку, достал бутылку красного вина и, приподняв брови, повернулся к Лекс.

— Ты серьезно?, — брюнетка широко открыла глаза и сложила руки на груди, — алкоголь пьют по утрам только идиоты и люди, не заботящиеся о своем здоровье, — брюнет уставился на нее, его брови медленно двигались, поднимаясь и опускаясь. Это была так смешно, что губы девушки сами собой расплылись в усмешке, — конечно наливай!

— Вот это разговор, — парень засмеялся и наполнил два бокала. Потом подошел к радио и нажал на кнопку. Заиграла динамичная, смутно знакомая мелодия. Fall Out Boy — Uma Thurman, — не стой, пицца сама не приготовится.

— Могу то же самое сказать Вам, мистер, — отозвалась Лекс, нарезая помидоры. Брайан взялся за сыр. Следующие полчаса заключались в смешении нарезки, готовки и танцев. Когда парень и девушка сталкивались, дотягивались до того или иного предмета, они начинали танцевать, дергаясь, как маленькие в ритм мелодии, иногда переходя то на вальс, то на танго. Их громкий, ни на минуту не прекращающийся смех достигал самый потаенный уголков темного дома. Нарезав все продукты, девушка потянулась за доской, чтобы готовить тесто, но тут что-то коснулось ее ягодиц, оставляя на черном крае футболке и трусах белый порошковый след.

— Что ты делаешь?..

— Помечаю территорию и пачкаю твою одежду, — усмехнулся Брайан. Лекс повернулась, лукаво улыбаясь.

— Только вот одежда твоя.

— Ох, да, — на секунду на лице юноши появилось замешательство, но улыбка появилась снова, — это так, но тело-то твое, — и он начал посыпать волосы и все открытые участки тела брюнетки мукой. Лекс смеялась и пыталась отмахнуться от него, переходя в контрнаступление и бросаясь в парня порошком. Вскоре белый порошок сыпался с их волосы на темную одежду, покрытую тонким слоем белой пыли. Одновременно с «посыпанием» Брайан щекотал брюнетку, и, в какой-то момент просто не выдержав, она, оттолкнув его, понеслась по сколькому полу, продолжая хохотать. Брюнет погнался за ней, тоже чуть не поскальзываясь, босиком. Девушка намеревалась забежать на второй этаж и закрыться в какой-нибудь комнате, но пролетела лестницу и поэтому побежала дальше, забегая в первую попавшую комнату, выдавая себя смехом. Парень влетел следом и повалил ее на подоконник, который был обит мягкой тканью, видимо служа чем-то вроде софы. Оба продолжали хохотать, до тех пор, пока брюнет не навис над девушкой, до тех пор, пока он не отказался прямо между ее раздвинутых ног, до тех пор, пока его губы не оказались около ее, до тех пор, пока они не замерли, поглощенные положением их тел, до тех пор, пока его руки, задрожав, не коснулись ее лица, ее щеки, ее нижней губы, призывая к молчанию. Синие глаза взметнулись вверх и, столкнувшись с шоколадными, создали дикое, неудержимое по своей мощи электричество, и в следующее мгновение их губы соединились, язык парня ворвался в рот брюнетки, и она задохнулась, дернувшись бедрами навстречу ему. Брюнет плотнее прижался к ней, лохматя еще больше ее волосы и начиная путь все ниже, сначала проходя по груди, потом бедру и спускаясь по ноге, от чего девушка содрогнулась всем телом и согнула ноги в коленях, давая волю и своему языку. Рука парня не остановилась: медленно поднимаясь по коже ноги, пальцы затеребили край шелковых трусов, потом двинулись выше, забираясь под футболку, сминая, лаская кожу. Лекс застонала и позволила своей руке сделать что-то безрассудное: тонкие пальцы спустились по рифлёным мышцам, двигаясь по майке и спускаясь ниже, задерживаясь у резинки боксеров, неловко теребя ее. В это время руки Брайана забрались уже достаточно далеко, и вдруг он замер, буквально перестав дышать.

— Ты … ты не одела лифчик?, — щеки Лекс в миг стали красными, и она закусила губы, опустив глаза, — о Боги… ты … ты просто …, — у него перехватило дыхание, и на мгновение он закрыл глаза, прислонившись лбом к ее лбу, тяжело выдыхая через нос. Спустя тысячи крошечных выдохов брюнет резко сел и, закрыв глаза, запустил пятерню в волосы, еще больше взбивая волосы цвета вороньего крыла. Немного пробалансируя на краю подоконника, он встал и тихо бросил через плечо перед тем, как скрыться за дверью, — уже прошло достаточно времени. Тебе пора уходить. Твоя одежда высохла.

Как только Брайан вышел, Лекс закрыла лицо руками, падая на пол около подоконника и прижимаясь к батарее, в то время как ее сердце билось где-то в горле.

«Идти… Мне пора уходить… Уходить… Он сказал мне уходить»

Не до конца осознавая реальность, она проскользнула в ванную и быстро натянула свою одежду, выбрасывая в корзину футболку парня. Его самого она нашла на кухне, выбрасывающего тесто в мусор.

— Что ты делаешь?..., — ее голос звучал хрипло и отчужденно.

— Оно сгорело. Мы слишком увлеклись. Ты оделась? Я тебя провожу, — как робот. Он говорит как робот, без чувств и эмоций. Единственное, что ей оставалось, это кивнуть и проследовать за хозяином дома к выходу, — прости, довезти не смогу: надо вымыть кухню, а то она в катастрофическом виде.

— Ни… ничего… Я … я сама.

— Вот и отлично. Всего хорошего, — он буквально выпроводил ее из дома, когда она схватила его за руку.

— Брайан...

— Что тебе?, — как грубо. Но ей все равно.

— Спасибо. Спасибо тебе.

— Иди уже.

Дойдя до дома уже в начале десятого, Лекс медленно приоткрыла дверь и, придерживая ее, вошла в дом, стараясь шуметь как можно меньше. Однако скрипнул стул, и из угла холла встала миссис Маллейн. Секунду она стояла неподвижно, таращась на дочь, а потом рванула вперед и стиснула ее в объятиях.

— Боже, милая! Прости, прости меня...

— Мам, — девушка решительно перебила ее, — не надо. Это ты меня извини, я не должна была на тебя орать и обзывать.

— О, дорогая! Я не должна была так поступать. Просто мы и так стали плохо общаться, а после того, как я, убираясь, наткнулась на запись в твоем дневнике...

— Мам, не надо. Серьезно.

— Милая, я клянусь — больше я не возьму твой дневник, даже близко не подойду.

— А больше там ничего важного и не появится, — прошептала Лекс и ушла в свою комнату, плотно закрыв дверь. Потом рухнула на кровать, сжавшись по-кошачьи в комок и закрыв лицо руками.

«Он просто невозможен»

* четыре всадника Апокалипсиса — термин, описывающий четырёх персонажей из шестой главы Откровения Иоанна Богослова, последней из книг Нового Завета. До сих пор нет единого мнения, что именно олицетворяет каждый из всадников, однако их часто именуют Завоеватель (едет на белом коне, другие его имена — Чума, Мор), Война (едет на рыжем коне), Голод (на вороном коне) и Смерть (на бледном коне). Бог призывает их и наделяет силой сеять святой хаос и разрушение в мире. Всадники появляются строго друг за другом, каждый с открытием очередной из первых четырёх из семи печатей книги Откровения.