Глава 35.

Брайан не пошел за друзьями. Когда они развернулись, чтобы позвать его, его уже не было: он попросту растаял в воздухе без следа, ничего не сказав.

Стоя в тени с другой стороны поляны, он видел, как парни, пару секунд потоптавшись на месте, выискивая его глазами, позвали Лекс и исчезли за деревьями. Брюнет постоял некоторое время, не двигаясь, потом посмотрел на небо: солнце, все еще теплое и яркое медленно клонилось к горизонту, что казалось невозможным, ведь они не могли же быть под землей весь день? Достав телефон, он обнаружил, что уже начало шестого, однако даже эта новость не изменила выражение его лица. Равнодушно убрав мобильный в задний карман джинсов, он пошел по лесу, особо не думая, куда направляется, и в каком месте вообще находится. Слепо натыкаясь на деревья и кусты, парень просто шел без цели, постоянно что-то бормоча под нос и хмурясь, его шоколадные глаза смотрели под ноги, но между тем они видели только размытую пустоту и ничего конкретного. Разговаривая сам с собой, он пытался сложить кусочки паззла, который являлся его жизнью, но ему не хватало, по крайней мере, половины кусочков, он напрягал память, уговаривал, требовал, приказывал себе вспомнить, но все оставалось прежним: он помнил девчонку, но только ссоры и перебранки с ней, ее постоянные крики о ненависти и неприязни, его равнодушие… Но...

Неожиданно осознание осветило его лицо, и Брайан, резко сорвавшись с места, побежал в сторону ближайшего открытого пространства. Как ни странно, им оказался уже знакомый утес, который он бы мог назвать своим вторым домом, потому что он проводил в этом тайнике природы практически половину своей жизни, скрываясь от любопытных и назойливых глаз.

Остановившись на краю, брюнет посмотрел на водный поток, сильный, ледяной ветер взметал его темные волосы, заставил куртку отлепиться от тела, оголяя участок бедра и морозя кожу. Солнце скрылось за это время, оставляя только багрово-красные облака и бешеные вихри на краю земли, с легкими, золотисто-охровыми краями. Парень развернулся, не пытаясь убрать лезущие в лицо волосы, его лицо перекосилось от гнева, он собрал всю свою мощь и громко закричал, не жалея голоса.

— ПОКАЖИСЬ!, — стараясь перекричать рев стихии, он кричал раз за разом, оскалившись и прищуря разозленные глаза.

Когда голос стал садиться, а легкие ныли и молили на коленях о пощаде, сзади послышался ленивый, растягивающий слова голос и трепыхание плаща.

— Тебе бы следовало уже обернуться, Хранящий, — резко развернувшись на каблуках, не заботясь о близости уклона, отбросив волосы с лица, Брайан с ненавистью посмотрел на демона, который внимательно следил за его движениями, слегка прищурив багровые глаза.

— И давно ты тут стоишь, тварь?, — сдерживая гнев, прошипел он как можно тише, сжимая кулаки.

— Достаточно, чтобы понять, что ты далеко не в отличном настроении, — последовал сухой ответ, — и меня звать не нужно было, я и так должен был найти тебя, для разговора. Я узнал, что ты был готов стать партнером Нити, — демонические глаза недобро блеснули и сощурились, — надеюсь, ты понимаешь, что когда мы с тобой заключали сделку, я четко сказал, что это будет первая и последняя твоя сделка с потусторонним миром. Мне соперники с обладанием твоей Силы не нужны.

— Ну, прости, — отмахнулся парень, — это был единственный выход, чтобы спасти моих друзей, и в это мгновение мне было глубоко срать на то, что тебе нужно, а что нет. Между тем, я позвал тебя не для этого.

— Я уже понял, — процедил кисло демон, его губы сжались в длинную, тонкую линию.

— Я хотел сказать тебе кое-что..., — миновав метры, разделявшие их, Брайан со всей силы ударил мужчину кулаком в грудь, заставляя того отступить, — хотел сказать, что ты придурок! Как ты посмел забрать мои воспоминания об Алексис?! Как ты посмел?!

— Хей!, — вскинул руки демон, отбрасывая парня назад, — вообще-то, мы с тобой договорились. Ты сказал, что тебе не нужны твои воспоминания, и что я могу брать любые!

— Но не все! Ты, мразь, забрал все мои хорошие воспоминания о ней! Я ничего не помню, кроме вечных раздоров!

— Но тебе же все равно! И на нее, и на воспоминания о ней! И что, что их нет в твоей голове?

— И что?!, — взвился Брайан, со всего размаху отправляя в грудь противнику вихрь чистой тьмы, — она беременна от меня, а я этого не помню! Ты понимаешь, в каком я дерьме?! Я чуть с ума не сошел, когда мне сказали, что она беременна! А оказывается, что это, видите ли, я ее … пометил!, — надрывался он, попросту тратя силы, метая шары раз за разом, которые демон с легкостью отбивал. Но ему было все равно: ему просто нужно было выплеснуть свой гнев, злость и отчаяние.

Спустя десять минут брюнет, вытерев вспотевший и грязный лоб, запустил руку в волосы, тяжело дыша. Мужчина в этот момент как-то странно смотрел на него, у людей это называется «сочувствие», но он ведь не человек… Наконец, выдохшись и почувствовав себя лимоном, который запустили в мясорубку, парень выдохнул и уже спокойнее посмотрел на противника, уже молча.

— Успокоился? Отлично. Тогда слушай — да, я забрал все хорошее, что было в твоих отношениях в этой девчонкой, но я это сделал по двум причинам: во-первых, конечно же, мне интереснее смотреть что-то приятное, а ваши вечные интрижки и переглядки — это порно смотреть не надо и в кино ходить, — увидев вновь поднимающуюся бурю в шоколадных глазах, он перестроился, — а во-вторых, я знал, что тебе это попросту не нужно. Ты не из тех, что хранят хорошие воспоминания, чтобы потом, в старости, возвращаться к ним, вспоминая юность, потому что у тебя не будет старости.

— И как? Понравилось?, — процедил Брайан, сплюнув демону под ноги, — смотреть, как другие занимаются сексом и получают кайф, а ты в пролете? Все увидел, а, подонок?.., — помолчав, он продолжал смотреть на него, потом в его глазах что-то мелькнуло, — стой. Ты … ты это сделал специально. Ты специально забрал эти воспоминания, чтобы я думал, что в моей жизни нет ничего хорошего, и чтобы я полностью подчинился тебе!, — его голос снова взлетел, вместе с гневом в глазах.

С минуту они смотрели друг на друга — багровые глаза в шоколадные — не двигаясь и не меняя положений. Наконец, демон покачал головой, выглядя немного грустно.

— Нет, — произнес он, — я не хотел, чтобы ты себя чувствовал. Ты сам это сделал. Ты и так один, несмотря на свой Квартет и семью. Ты — волк одиночка, недаром ты перевоплощаешься именно в него. Ты сам знаешь, что даже если ты когда-нибудь и влюбишься — а это твое мимолетное увлечение ничто — то все равно предпочтешь одиночество. Таков уж ты, такова твоя натура и характер, Брайан. Себя не переделаешь, — парень молчал, глядя на него с немой тоской, которую он даже не пытался скрыть.

— Она … она ведь … она ведь меня ненавидит?, — закончил он вопросительно, голос дрожит, губы трясутся, но слезы … их он не пустит. Мужчина слабо кивнул, и брюнет опустил голову, кусая губы и со злостью пиная комок земли. Однако через минуту он поднял уже спокойные, потускневшие, потерявшие блеск глаза, — ты прав. Ты чертовски прав … друг, — последнее слово заставило демона удивленно выдохнуть, — ты абсолютно прав … Я одиночка и должен жить, соответствуя своим жизненным устоям. Потому что такой, как я, не заслуживает обычного, человеческого счастья, — произнеся последние слова, он развернулся и, не нуждаясь в ответах, прыгнул вниз, позволяя воде и вечерней тьме растворить его тело и душу, которая превратилась в неровный, побитый осколок зеркала, который уже не отшлифуется в руках даже самого умелого мастера.

***

Между тем другим четырем подросткам пришлось шататься по лесу около двух часов, прежде чем они оказались на ближайшем знакомом мечте, опушке, находящейся в паре-тройке километров от Поляны. Посовещавшись, они решили пойти к Ней, а уже потом найти их джип. Пока они шли до машины, начало смеркаться, а когда они въехали в город, было уже тепло, и в небольших домиках горели яркие огни, взрослые возвращались с работы, дети шли на тусовки, животные слонялись в поисках каких-нибудь съедобных остатков.

Сначала друзья завезли Алана домой, потом оставили Айзека около дома, где Линдси снимала себе комнату. Парень вылетел из машины так быстро, что казалось, он стал Флэшем*.

Последней Чак подвез к дому Лекс, которая большую часть дороги молчала, глядя в окно пустым взглядом. Увидев знакомое место, она встрепенулась и огляделась.

— Спасибо, — натянуто улыбнулась она и, открыв дверь, собралась уже вылезти.

— Стой!, — вдруг произнес близнец и вылез из машины. Они нерешительно остановились на ступеньках.

— Что такое, Чак?, — осведомилась девушка, которая дико хотела очутиться дома и, возможно, разбить пару-тройку тарелок, — я очень устала и хочу спать.

— Я знаю, прости, но мне нужно тебе кое-что сказать, — с тоской посмотрев на дом, брюнетка кивнула, показав, что слушает его, — знаешь, сегодня … сегодня был один момент, когда, наверное, каждый из нас был уверен в том, что не выживет, попросту не выберется из этого чертова подземелья. Говорят, что перед смертью, человек видит все, что произошло в его жизни, за одну секунду пролетают все эти годы, все важные моменты, которые он пережил за положенный ему промежуток времени. Но, знаешь, я этого не видел. Лежа на полу и думая, что умру, я не видел свое прошлое, я видел будущее, которое потерял, упустил из-за того, что вовремя не сказал правду. И вот сейчас я должен ее сказать, потому что кто знает, что будет через час, — помолчав пару секунд, он продолжил, медленно взяв девушку за руку, — я видел тебя. Я видел нас, наше с тобой будущее. Я видел его потому … потому …, — он замялся, не в силах подобрать и произнести нужные слова. Лекс еще раз улыбнулась и коснулась его плеча, поглядывая на дом.

— Это очень мило, Чак, но мне кажется, действительно будет лучше, если ты скажешь, то, что хочешь, завтра, например. Хорошо?, — она слегка наклонила голову, но парень решительно покачал головой.

— Нет. Я должен сейчас, — резко выдохнув, он выпалил одним куском, — ялюблютебя.

— Что?.., — опешила девушка, ее и так большие глаза стали еще больше, и она слегка отшатнулась, думая, не ослышалась ли.

— Я люблю тебя, Алексис, — уже тверже и громче повторил Чак, держа ее за руки, — это мой самый большой секрет, который я, как бы, не особо-то и скрывал. Я помню, как увидел тебя впервые, ты унижала Брайана, а я пытался произвести на тебя впечатление. С тех пор так и было: ты то злилась на него, то страдала из-за неразделенных чувств из-за его характера, а я все время играл роль лучшего друга, который всегда подставит плечо, улыбнется и пообещает, что все будет хорошо. Но сейчас я повторю — я люблю тебя. Люблю так, что мне, порой, страшно, но я готов, теперь я не боюсь сказать тебе эти слова и готов принять любую твою реакцию, но сначала дай мне договорить, — быстрее проговорил он, видя, что Лекс собирается что-то сказать, — Я знаю, что то, что я хочу предложить — плохо и неправильно, и я пойму, если ты откажешься, но я должен попробовать. Я не буду говорить, что почувствовал, когда узнал, что ты ждешь ребенка от Брайана, но я знал точно то, что будет, когда он узнает об этом, ведь я знаю его даже слишком хорошо. Судя по тому, как вы разговаривали в лесу, ничего хорошего не произошло, ведь так?, — девушка только поджала губы, отводя взгляд, — поэтому я осмелился сказать тебе следующее. Я … я очень тебя люблю и дорожу тобой. Я знаю, что ты можешь не согласиться и даже накричать на меня, и ты в праве это сделать, но я хочу предложить тебе свою помощь. Я готов стать для тебя тем, кем тебе понадобится: другом, плечом, опорой, всем, я хочу просто видеть тебя счастливой, слышать твой смех. И я … я готов стать отцом для твоего ребенка. Я знаю, что никогда не смогу заменить малышу родного отца, но я буду отдавать ему всю свою ласку и заботу и, клянусь, сделаю так, чтобы он гордился и любил своего отца. Я всегда буду рядом, я всегда приду на помощь, я никогда не обижу и не оставлю тебя. Я готов возить тебя по всему миру, повидать самые сокровенные его уголки, поселиться хоть на другом конце земного шара, готов и хочу исполнять все твои прихоти и желания. Хочу видеть, как ты просыпаешься и улыбаешься улыбкой, адресованной только мне, быть только твоим и знать, что могу назвать тебя своей. Просто быть вместе, несмотря на все проблемы и преграды, которые нам приготовит наша судьба. Я готов жить хоть с один долларом в кармане, лишь бы с тобой. А ребенок … я сделаю все, чтобы он получил блестящее образование, а впоследствии устроился на хорошую работу. Все это я готов положить к твоим ногам, но между тем я осознаю, что ты вместо этого можешь перестать быть даже моим другом из-за этого предложения, но я готов, готов к любому твоему ответу, потому что нашел свою судьбу, свое идеальное будущее, — Чак выдохся, его глаза блестели каким-то радостным, полным детского ожидания сиянием. Лекс вылупилась на него, красные губки приоткрылись, а синие глаза продолжают оставаться большими. Несколько минут они молчали: парень ждал ответа, а девушка не могла найти слов, как ни пыталась. Потом, сглотнув и проведя рукой по волосам, она тихо произнесла:

— Ты … ты готов стать отцом … отцом ребенку, зная, что он не твой, и готов принять его, несмотря на всю боль от того, что он существует?..

— Для меня главное, что это твой ребенок, — тепло отозвался близнец, улыбаясь, — в нем часть тебя, и я сделаю для него все.

— Господи …, — прошептала Лекс, приваливаясь спиной к перилам лестницы, — Чак … ты …, — ее глаза блестели от слез, когда она посмотрела в добрые, такие знакомые глаза, — ты … ты такой … ты готов стать для меня всем, зная, что до этого я любила другого и игнорировала твои чувства?..

— Я хочу твоего счастья, — просто сказал Чак, проведя рукой по ее щеке.

— Да, — вдруг сказала брюнетка, касаясь его руки на ее лице. Глаза парня расширились, и его дыхание прервалось.

— Что?, — задыхаясь, спросил, борясь с нехваткой воздуха.

— Я сказала «да». Да, Чак, будь для меня всем, будь!, — прошептала она, положив руки ему на плечи и прижавшись к его груди.

— Буду, — не веря тому, что происходит, сказал парень, покрывая руки девушки легкими поцелуями, — господи, я буду, буду! Я все сделаю для тебя, все!, — и, словно получив разрешение, он прижался к ее губам, получая такой желанный и такой сладкий поцелуй, ради которого он действительно был готов на все.

Тем же вечером, когда Лекс уже легла в кровать, ее телефон звякнул и завибрировал, горя синим огоньком. Не желая отрываться от кровати, она упорно тянулась за мобильным, что в итоге закончилось падением и недовольными криками. Но лень, она такая, с ней лучше не шутить. Еще для твердости попроклинав пару секунд земное притяжение и закон подлости, девушка заняла прежнее место и увидела смску от Чака.

Ч: До сих пор не могу поверить, что это правда...

Она улыбнулась, чувствуя, как сердце трепетно сжимается.

Л: Тебе придется поверить

Ч: Знаешь, я, наверное, самый счастливый человек на свете! Обещаю, я сделаю все для твоего счастья!

Л: Спасибо, Чак :*

Несколько минут смски не приходили, и тогда Лекс, прикусив губу, набрала сообщение, которое было очень важным для нее, но она надеялась, что парень не обидится.

Л: Слушай, Чак… Можно попросить тебя кое о чем?

Ч: О чем хочешь, — пришел мгновенный ответ.

Набравшись храбрости, девушка написала:

Л: Давай пока не будем разглашать наши отношения? Хоть какое-то время, просто..., — она замерла, не зная, что сказать дальше, и, подумав, отправила, как есть.

Ч: Конечно, если ты хочешь, — через секунду пришло еще одно:

Ч: Но, стой, я не смогу приехать за тобой завтра с утра?

Душа наполнилась теплом, и почему-то захотелось плакать. Вроде, не было сказано ничего необычного, но сердце трепетало от того, какой нежностью были наполнены эти обычные слова. Чуть ли не впервые она чувствовала, что нужна кому-то.

Л: Ну, ты можешь заехать за мной с Аланом.

Ч: Ты моя Мисс Конспирация

Л: Ты не обижаешься?

Ч: Это было бы глупо, и я прекрасно понимаю, почему ты попросила меня об этом, так что не волнуйся.

Л: Спасибо, Чак :*

Ч: Я люблю тебя, Лекс.

В глубине что-то оборвалось, и Лекс сглотнула. Она все еще не привыкла к этим словам, и каждый раз, когда их слышала, то чувствовала себя как-то неловко. Она понимала, что Чак ждет, что она ответит ему тем же, но она не была еще готова, может, как-нибудь потом, пока же она просто слишком счастлива.

Л: Спокойной ночи, Чак

Отложив телефон, девушка выключила свет и уставилась на свое мини звездное небо, созданное маленькими лампочками. В ее груди поселились два абсолютно разных чувства: с одной стороны, ей казалось, что она парила, купаясь в этой искренности Чака, с другой стороны … Прикусив губы, она прижала к груди Дакса, закрыла глаза и вскоре уснула тревожным сном, уткнувшись носом в мягкую шерстку преданного питомца.

***

Как всегда проснувшись от звука будильника, Лекс подскочила, едва не раздавив Дакса, который, как оказалось, провел всю ночь у нее под боком. Нервно хихикая и пытаясь удержать равновесие, она стала пробираться между кроватью и шкафом, на ходу стягивая ночную рубашку. Решив, что ничего не произойдет, если она останется в нижнем белье — все равно одна ведь живет — она не стала пока что думать над тем, что одеть, и пошла на первый этаж в бледно-розовом нижнем белье, которое ей подарили на день рождения.

Выйдя на кухню, брюнетка замерла в дверном проеме, издав удивленный крик: около холодильника в лиловом халатике и с головой, полной бигуди, стояла Эббигейл Маллейн, держа подмышкой коробку пончиков и вытаскивая бутылку минералки. Увидев, что ее поймали, женщина замерла, видимо, надеясь, что ее примут за что-то другое.

— Мам?, — удивленно протянула девушка, помогая ей поставить еду на стол, — ты как тут оказалась?

— Милая.., — мать улыбнулась, поправляя халат и стараясь улыбнуться как можно безмятежнее, — просто было время, и я заскочила домой. Уже поздно было. Точнее, рано — начало пятого. Я не хотела тебя будить.

— Ммм, — промычала Лекс нечто нечленораздельное, доставая из холодильника хлопья и наливая себе яблочный сок.

— Перешла на здоровое питание?, — осведомилась Эббигейл. Брюнетка покраснела, глядя на полку, прикусив губу.

— Угу, — наконец, процедила она и, повернувшись к матери, натянуто улыбнулась, — надо же когда-то начинать.

— И правильно, — одобрительно кивнула женщина, поглощая пончик за пончиком, — а то придет время рожать, а ты не поймешь: беременная или толстая, — услышав слово на «б», девушка подавилась, пролив напиток на грудь и колени. Вскочив, она едва не порвала полотенце, снимая его с крючка, а потом едва не навернулась на луже около стола. Все эти действия дочери мать наблюдала с неким любопытством, — но я знаю, что нам пока что об этом говорить. Ты еще слишком молода, да у меня сейчас и так много проблем. Надеюсь, еще не появятся, — уже тише закончила она, задумчиво присосавшись к горлышку бутылки.

— Хм … я тоже, — промямлила брюнетка, опускаясь на стул, все еще выглядя встревоженной. Она вспомнила слова Брайана о том, что она должна рассказать матери, что та скоро, в некотором роде, станет бабушкой, но ей казалось, что проще спрыгнуть с Эйфелевой башни в Марианскую впадину, чем сказать матери в глаза «хей, мам! Сюрприз! Я залетела именно так, как ты мне запрещала! Обнимешь дочурку?» В эту секунду она почувствовала, как ее трясут за плечо. Вырвавшись из мыслей, она сконцентрировалась на лице Эббигейл, — м?

— Ты меня слышишь? Ты уже минуту меня игнорируешь.

— Аэммм… Прости, — «черт, она не должна заподозрить!», — что ты говорила?

— Ты ведь не против, чтобы я жила с тобой?

— Я? Нет, а почему я …, — Лекс замолчала, с подозрением глядя на мать, — стой, только не смей говорить, что ты так прихорашиваешься, чтобы позже пришел очередной папик, ты выгнала меня в колледж, и вы бы вдвоем сломали кровать на первом этаже?, — лицо Эббигейл вытянулось, красные пятна покрыли загорелую кожу.

— И когда ты успела так испортиться?, — хмуро и требовательно осведомилась она, наседая на дочь.

— Я? Нет, я … я .., — понимая, что лучше заткнуться, девушка прикусила язык, уплетая хлопья.

— Ли, ты же мне бы рассказала, если бы у тебя что-то произошло с мальчиком? Ведь так?

— Да, конечно, мам, — слишком уж поспешно закивала она головой.

— Алексис!, — угрожающе протянула Эббигейл, вопросительно глядя на нее. Но тут брюнетку от расплаты спас машинный гудок. Облегчённо вздохнув, она сорвалась с места и понеслась к окну. Мать — следом.

— Черт, это Чак с Аланом, — выдохнула Лекс, направляясь к двери, — дьявол!, — вдруг простонала она, вспомнив, как выглядит, — мам, дай халат!

— Что …, — начала, было, женщина, а в следующую секунду уже стояла в тонкой ночной рубашке.

— Прости, мне в данную секунду нужнее, — не дав матери ответить, девушка открыла дверь, стараясь сильно не высовываться, — привет! Вы рано, — обратилась она к парням, стоявшим около машины.

— Как бы нет, — покачал близнец головой, — полчаса до начала.

— Что?!, — выкрикнула она, бросая взгляд на часы, — черт! Черт! Ну что за утро?!, — простонала она, — ладно. Извиняюсь, подождите одну минуту, я уже вылетаю.

— Окей, — усмехнулись парни, переглянувшись.

Закрыв дверь, Лекс понеслась наверх, стараясь мысленно представить, что ей надеть. Как бы ее положение еще, слава Богам, не было заметно, но между тем она все равно боялась одевать что-то облегающее. Между тем на улице было тепло, и отделаться свитером было нельзя. Распахнув свой гардероб, девушка схватила белое, легкое платье, которое крепилось бледно-голубой лентой под грудью, а дальше расходилось, не облегая фигуру. Наспех расчесав волосы и убрав их только при помощи двух тонких ободков — белого и голубого — она так же быстро нанесла блеск на губы, побросала что-то в сумку, схватила пару босоножек на маленьком каблучке, на ходу надевая их, спускаясь по лестнице. На кухне она выхватила у матери из-под носа три пончика, не обращая на ее крики и угрозы внимание.

— Мы еще вернемся к этому разговору, Алексис Сидней Маллейн!

— Люблю тебя! До вечера!, — прощебетала брюнетка, оставив сладкий поцелуй на щеке матери, и выскочила из дома. Парни встретили ее улыбками и помогли сесть в машине. Она протянула им пончики, уплетая за обе щеки свой, — плюс того, что мать дома — есть что-то сладенькое!, — она засмеялась, и друзья вторили ей, с наслаждением поедая вкусный крем, который хоть и скажется на бедрах, но оставит приятный отпечаток в голове.

Усевшись в классе, где у них совместный урок, друзья переговаривались вполголоса, стараясь вновь стать обычными подростками, которые не были на грани жизни и смерти всего двадцать четыре часа назад. Как ни странно, правда, которую парни открыли Лекс, нисколько не помешала их дружбе, а скорее наоборот — сделала еще крепче, ведь наличие секретов сковывают, перекрывает ей кислород, не давая возможности быть полностью открытым душевно. Девушка понимала, что друзья полностью доверяют ей, рассказав о своей сущности, и за это любила их еще больше, надеясь, что она достойна их дружбы.

— Где Брайан?, — вдруг спросил Алан, и брюнетка чисто инстинктивно мгновенно перевела тему.

— Где Айзек?, — осведомилась она секундой позже. Чак усмехнулся, катая ручку по парте, то и дело бросая на девушку многозначительные взгляды.

— О, он как всегда прибежит за секунду до или через пять после звонка, с криками, что их часы спешат, — Лекс улыбнулась, опустив глаза.

Прозвенел звонок. Друзья, сами того не подозревая, стали считать тихим шепотом.

— Один. Два. Три. Четыре …, — класс влетел запыхавшийся и покрасневший Айзек, не до конца сжевав очередной чизбургер. Но стоило только учителю открыть рот, чтобы сделать ему замечание, как тот начал кричать, распахивая руками:

— Я пришел вовремя! У меня мировое время! А у Вас часы спешат!, — даже не соблаговолив услышать ответ, парень протиснулся между столами, кивая всем подряд, и занял свое место около брата, — всем хай!, — он замялся, увидев, что друзья согнулись в три погибели от смеха, — вы че?

— Ничего, — сквозь смех просипела Лекс, — просто ты такой предсказуемый!

***

Несмотря ни на что, уроки шли, ребята отвечали домашние задания, получали хорошие — а кто-то не очень — оценки, смеялись и прикалывались над учителями, воровали друг у друга еду во время перерыва. Жизнь шла, не позволяя никому остановиться и передохнуть.

Брайан так и не пришел, а его телефон, на который звонили все парни по очереди, молчал, не подавая признаков жизни. Но между тем они не особо переживали, аргументируя это словами «Это же Брайан. Он может»

Перед двумя последними парами Чак и Лекс стояли на втором этаже, ожидая звонок. Девушка прислонилась спиной к своему шкафчику, бездумно глядя на людей в коридоре и порой кивая на вопросы парня, который опирался на локоть сбоку от нее. Она понимала, что, возможно, поступает не очень хорошо по отношению к нему, но между тем не могла вести себя по-другому.

В какой-то момент синие глаза уловили в другом конце коридора какую-то темную, слишком уж знакомую фигуру парня. Не дав себе и секунды подумать, она развернулась к близнецу, похоже, прервав его посередине предложения.

— Хотя, знаешь, Чак, а зачем нам скрываться? Мы ведь не делаем ничего преступного. Любовь не запрещена, — и, не дав ему ответить, прижалась к его губам, положив руки ему на плечи. Однако буквально через пару секунду парень отодвинулся, приподняв бровь.

— Дай угадаю: если я сейчас обернусь, то где-то на горизонте увижу Брайана?, — брюнетка потупилась, кусая губы и бросая на него взгляды исподлобья. Она осознавала, что он сейчас жестко обидеться, но близнец только усмехнулся, поправив выбившуюся темную прядку за ухо, — какая же ты женщина … Ладно, пользуйся, — хмыкнул он и, прижав ее к себе и обняв за талию, поцеловал, закрыв глаза. Сама того не подозревая, девушка отдалась поцелую без остатка, не думая о том, что ее сейчас могут видеть все. Все, что сейчас имело значение, это клубничный вкус губ парня и запах его одеколона. И как раньше она могла не замечать его? Такой пряный, притягательный …

— Вашу. Мать!, — послышался вопль в паре метров от них, и когда целующиеся оторвались друг от друга, они увидели Алана и Айзека, а чуть дальше замершего Брайана, — сейчас быстренько все мне сказали — я ослеп или меня наркотой накачали?

— Успокойся, Айз, — засмеялся Чак, оставляя легкий поцелуй на виске девушке, продолжая обнимать ее за талию.

— И давно вы встречаетесь?, — тихо спросил Алан, который выглядел слегка помятым, что было необычно для такого «ряхи», как он.

— Некоторое время, — уклончиво ответила Лекс, положив голову близнецу на плечо, чувствуя себя как в теплой постельке с кружкой кофе.

— А точнее несколько минут, — послышался холодный, звенящий металлом голос. Брюнет остался на месте, но парни расступились перед ним, — думаете, я не знаю, что тут происходит? Чак всего лишь марионетка в руках этой мстительницы, решившей разыграть для меня весь этот спектакль, — Чак ринулся, было, вперед, но девушка ласковым прикосновением руки к его плечу остановила его и сама вышла вперед, сложив руки на груди. Ее глаза были спокойны и даже равнодушны.

— Поверь, не все в этом мире стоит на тебе, Брайан Адамс. Так что лучше перестать мнить о себе, как о пупе мира, — взяв близнеца под локоть и кивнув другим, она пошла по коридору к классу, ни разу не обернувшись.

А надо было бы...

Теперь Чаку и Лекс словно дали зеленый свет: они везде сидели рядом, их пальцы не расплетались ни на секунду, не проходило и минуты, чтобы они не посмотрели друг на друга. На следующий день учителя более шести раз делали им замечания, прося обратить уроку хотя бы капельку внимания. Пообещав, они сидели тихо минут пять, а потом снова склеивались губами, игнорируя недовольства. Новость о том, что Алексис Маллейн встречается с Чарльзом Макклаймен, буквально взорвала колледж даже больше, чем все ее интрижки с Адамсом. То и дело их останавливали в коридоре, требуя подтверждения, что они вместе, на что ребята только смеялись и кивали. На уроках они хихикали, перешептываясь, и все уже продумали их будущее, едва ли не с именами детей.

Во всей этой сложившейся ситуации было три проблемы.

Первой была Эббигейл, от которой они старательно прятались, прощаясь за углом улицы и сидя дома только в ее отсутствие. Еще Лекс теперь приходилось тщательнее следить за тем, чтобы случайно не оставить где-то свой телефон, и раз за разом придумывать отговорку относительно того, куда она направляется, если мать дома, убегая гулять с Чаком. Почему-то в последнее время миссис Маллейн проводила дома слишком много времени, смущая личную жизнь дочери, не зная этого, но подозревая, что она что-то скрывает.

Второй проблемой была Линдси, которая, как-то увидев парочку в кафе, кричала и размахивала руками, по крайней мере, полчаса, разбив два чайника и около пяти чашек, схватив их со стола ничего не понимающих посетителей кафе. То и дело тыкая пальцем то в смеющуюся Лекс, то в улыбающегося Чака, она так их обзывала, что одному папочке пришлось закрыть уши своей маленькой дочери, которая, как казалось, была просто в восторге от такого проявления эмоций. Когда буря немного поутихли, Линдси уперлась руками в стол и, смерив их обоих взглядом аля я-тут-главный-уяснили, преспокойно уселась на свободный стул и заказала себе три пончика, как ни в чем не бывало.

Третьей и, пожалуй, самой большой проблемой был, несомненно, Брайан. Если он был замкнутым человеком, то сейчас он просто замкнулся: не было его вечных подколов и чисто брайеновских взглядов, не было укоров и вечной слежки, чтобы не высовывались, не было блеска в глазах, не было этой знакомой ухмылки, ставшей его фишки, не было ничего. Парень все время находился в себе, отвечая на вопросы кратко и односложно, постоянно хмурился и буквально отсутствовал, его взгляд вечно был прикован к окну, даже если там ничего не было. Его состоянием не могли не воспользоваться разные личности: узнав, что Лекси встречается с Чаком, Микс тут же пришла к Брайану, вновь предлагая ему себя, на что не получила, как говорится, ни ответа, ни привета — он даже глаза не поднял, а когда она вздумала возбудить его, поцеловав, он равнодушно сидел, даже не закрыв глаза, до тех пор, пока девушка сама, плача, не вылетела из класса. Все отмечали, что он изменился, учителя пытались выведать причину этих изменений, но видели только равнодушие. Разные хулиганы пытались втянуть его в драку, затрагивая самые интимные темы, обвиняя его в ревности. Прежний Брайан бы размазал их по стенке, тем самым доказав, что слова правдивы, но нынешний даже не смотрел в их сторону, а если они преграждали ему дорогу, стоял и молчал до тех пор, пока им не наскучит, и они уйдут. Его друзья тоже пытались поговорить с ним, обсудить, разузнать что-то: Алан бес конца слал ему смс, Айзек раз за разом пытался то рассмешить, то разозлить, Чак вспоминал моменты из прошлого. В общем, они испробовали все, лишь бы расшевелить его. Но единственный человек, который, возможно, мог бы исправить его положения, игнорировал его состояние, пряча в душе тревогу.

Айзек постоянно лез к брату, рыча на него из-за того, что тот не рассказал ему о своих отношениях с Лекс, на что Чак, в свою очередь, напоминал ему о том, как он начал встречаться с Линдси. Близнец отступал, признавая правоту брата, но не желая сдаваться и сменять гнев на милость. Между тем братья все-таки сошлись на том, что их счет теперь 1:1.

***

Лекс регулярно, по настояниям Чака, ходила к врачу, читала различные книги, чтобы лучше ориентироваться в том, чем питаться; выбирала на будущее уже какую-то одежду, присматривала колясочки и детские игрушки… Несмотря на то, что она продолжала краснеть, заходя в магазины для будущих мам, она не видела те гневные, осуждающие взгляды, которых так боялась, потому что Чак был рядом практически всегда, не давая ее в обиду и не оставляя времени на грусть и смущение. Она раздумывала над именами, перебирая гороскопы, предварительно подсчитав время рождения ребенка. Она бы точно не справилась, если бы рядом не было близнеца, который мог и в магазин сбегать в любой момент, и исполнить любой каприз. Брюнетка просто не могла найти слов, чтобы отблагодарить Судьбу, что он у нее есть.

Как-то раз, когда миссис Маллейн не было дома, Чак остался на ночь. Сначала они перекусили, сделав еду самостоятельно, потом посмотрели какую-то комедию, большую часть времени подтрунивая друг над другом, убрались к комнате и, наконец, улеглись в комнате девушки: голова брюнетки лежала на груди парня, он же притянул ее к себе, ласково поглаживая по бедру. То и дело его теплые губы касались ее виска, заставляя Лекс трепетать и улыбаться.

— Послушай.., — в какой-то момент прервал парень молчание.

— М?, — полусонно откликнулась девушки, водя пальцем по его груди.

— Когда ты расскажешь своей матери о нас?

— Чак.., — выдохнула она, мгновенно меняясь в лице.

— Я понимаю, но …, — близнец сокрушенно выдохнул, — моя мать рада, она всегда любила тебя, и, кстати, она звала тебя на ужин. Я просто не могу … хм … понять, в чем проблема? Я, вроде бы, не заслужил недовольства с точки зрения твоей матери.

— Господи, нет, — покачала головой брюнетка, кусая губы.

— Тогда что? Если у нас законные, нормальные отношения — а они именно такие — то почему ты не можешь рассказать Эббигейл, чтобы и она порадовалась, мы ведь счастливы?, — он вновь поцеловал ее в щеку. Лекс сглотнула и приподнялась, глядя на него сверху-вниз. В ее глазах была безнадежность, смешивающаяся с болью.

— Да, счастлива, но …, — она помолчала, потом, кивнув своим мыслям, продолжила, — но ты должен понять, что рано или поздно она узнает о том, что я беременна, но это будет неправильно, по отношению к Брайану, соврать о том, что ты отец. А как я буду выглядеть, встречаясь с одним и одновременно ожидая ребенка от другого?

— Согласен.., — эхом отозвался Чак, хмурясь.

— Поэтому я и не знаю, что делать. Мне хотелось бы сказать всему миру о том, что мы вместе, но пока … пока что это невозможно. Понимаешь?.., — она нагнулась и легко коснулась его губ, сглаживая свою вину. Взяв его лицо в руки, она посмотрела ему в глаза, — ты мне нужен. Я не справлюсь, если потеряю тебя. Пожалуйста, пойми меня...

— Не потеряешь, — прошептал парень, целуя ее в ответ, и девушка вновь улеглась на прежнее место, блаженно закрывая глаза.

Звук поворачивающегося ключа на первом этаже прорвал тишину, и парочка напряглась, прислушиваясь. Через секунду послышался стук каблуков по паркету и какое-то шуршание.

— Черт! Мама!, — губами прокричала Лекс, мгновенно вскакивая, и заметалась по комнате, лихорадочно открывая шкафы, в то время как Чак рассматривал место под кроватью как вариант укрытия, — черт! Черт!, — повторяла девушка, носясь от стены к стене, мысленно представляя, как мать вешает вещи, идет на кухню, раскладывает продукты...

— Слушай, я в окно, — прошептал близнец, открывая оконную раму и высовываясь вниз.

— Спятил?!, — взвизгнула брюнетка, мгновенно оказываясь рядом.

… Закрывает холодильник, наливает себе воды...

— А что?

— Разобьешься!

… Моет стакан и бросает взгляд на лестницу, размышляя...

— Глупышка, — усмехнулся парень, садясь на подоконник, — забыла?

— Что … а!, — покраснев, девушка кивает и отпускает его футболку, — только умоляю — осторожнее...

… Снимает туфли, ставит их в прихожей и направляется к лестнице...

— Конечно, дорогая, — Чак смеется и вновь прижимается к любимым губам, — я тебе напишу.

— Она идет! Скорее!

… Две, четыре, шесть, восемь ступеней...

— Люблю, — прошептав заветное слово, близнец, секунду поколебавшись на краю, прыгнул вниз, плавно приземлившись.

— Иди!, — замахала рукой брюнетку, свесившись из окна. Кивнув, парень побежал по газону и, перепрыгнув через ограду, скрылся из виду.

Именно в эту секунду открылась дверь. Миссис Маллейн заглянула в комнату и увидела, как ее дочь свернулась калачиком, обнимая игрушки, и спит. Улыбнувшись кончиками губ, женщина тихо притворила дверь и пошла вниз.

Поняв, что опасность миновала, Лекс подняла голову и расслабилась, распластавшись по покрывалу. Она чувствовала себя счастливой, ей хотелось смеяться, вспоминая последние секунды, ее сердцу никогда не было так хорошо...

В это мгновение синие глаза, бесцельно мельтеша по стенам, наткнулись на фотографию на комоде. Выражение лица переменилось, будто в гладь озера бросили камень. Касаясь холодного пола босыми ногами, девушка подошла к полке и взяла в руки фотографию, сделанную на телефон Айзека еще несколько месяцев назад: смеющиеся лица близнеца и ее оказались прямо около камеры, немного сбоку — Чак с широченной усмешкой, позади него Алан, робко улыбающийся, и, дальше всех, едва заметное лицо Брайана — губы неподвижны, но глаза горят и смеются. Почувствовав какой-то укол в груди, брюнетка прижала рамку к груди, закрыв глаза и не понимая, почему глаза стали влажными, если она так счастлива.

Между тем от оконной рамы, слегка уклонившись в сторону, отделилась тень и, зависнув на пару секунд около окна, вглядываясь вовнутрь, бесшумно спрыгнула вниз и перемахнула через стену так же, как всего несколько минут назад сделал Чак.

* Флэш — герой комиксов, обладает способностью развивать скорость, превышающую скорость света, и использовать сверхчеловеческие рефлексы, что нарушает некоторые законы физики.