Глава 30.

Создалось впечатление, что парни лишились голоса. Они смотрели на брюнетку, словно увидев ее впервые. Выражения их лиц точно заморозились, удивление, шок, непонимание не сходили, впитываясь в атмосферу, разъедая ее как кислота. Даже несмотря на то, что вокруг стояло огромное количество человек, и все они говорили, перебивая, а порой и перекрикивая друг друга, в этом углу столовой было дико тихо. Неестественно тихо, точно в вакууме. Словно их закрыли в пузыре, который пожирает все звуки и не пропускает их вовнутрь. Близнецы и Алан стали какого-то странного серовато-белого цвета, их руки нервно дергали одежду, Брайан же не отрывался от лица девушки, которая, сделав круг по лицам друзей, тоже смотрела на него, позволяя их взглядам слиться в один, вовлекая его в какой-то понятный, только им мысленный диалог. Брюнет скользил взором по ее лицу, потом медленно опустился перед ней на корточки, касаясь легко ее щеки и убирая выбившуюся прядку волос за ухо.

— Слушай, котенок, ты не виновата. Ясно?, — тихо прошептал он. Лекс закатила глаза, пытаясь вырваться из его рук, — ты слушай меня, хорошо? Я говорю — ты не виновна, — его губы четко образовали три главных слова, однако девушка продолжала бороться, отводя глаза.

— Я знаю, что это я его убила! Я знаю! Прекрати меня успокаивать!, — отбивалась она, вцепившись в его руки, словно обезумев, надавливая на них ногтями, но парень продолжать держать. В какой-то момент он понял, что они привлекают слишком много внимания, что далеко не нужно. Поэтому Брайан, отказавшись от всех правил и устоев, ласково провел по щеке брюнетки, приближая свое лицо к ее. «Всегда работает» И правда: Лекс тут же замерла, как завороженная глядя на его губы, которые притягивали ее как магнитом.

— Детка, смотри на меня, хорошо?, — практически неслышно произнес он, едва-едва касаясь ее губ, — ты тут не причем. Да, вы повздорили с Куртом, но потом ты ушла в туалет, а вернувшись, обнаружила его мертвым. Ты не желала ему смерти, в твоей голове даже не появлялись подобные мысли, — его голос напоминал патоку, мед, струящийся вниз и переливающийся всеми цветами радуги. Парням, стоящим рядом, пришлось тряхануть головой, чтобы избавиться от сильнейшего наваждения, а Айзек даже вылил себе на шею немного воды из бутылки, чтобы встряхнуться. У них получилось «очнуться», а Лекс продолжала доверчиво смотреть в эти сладкие и одновременно такие горькие глаза. Прошла минута, и Брайан чуть-чуть отодвинулся, проверяя ее реакцию. Брюнетка моргнула раз и покраснела.

— Ты … ты поцеловал меня?, — прошептала она громче, чем планировала, и прижала пальцы к губам, словно не веря, что их только что касались его губы. Брюнет усмехнулся своей нахальной улыбкой и пожал плечами.

— Тебе померещилось, — и встал, скрестив руки на груди. Девушка пару секунд смотрела на него, потом вдруг подскочила и, встав на мысочки, стала вглядываться в сторону выхода.

— Есть какие-то новости?, — спросила она у кого-то, стоящего ближе к дверям.

— Ни-чер-та, — по слогам произнес парень, которого явно уже достали этим вопросом.

А между тем врачи скорой помощи, прибывшие через десять минут после звонка плачущего директора, пытались понять, куда делось тело парня, которое они на носилках унесли в машину, которая сейчас зияла своим пустым салоном и полным отсутствием каких-либо улик, указывающих на похищение или побег.

Но разве трупы умеют бегать?

***

Между тем жизнь продолжалась, друзья все так же учились, готовились к выпускным экзаменам, самому выпускному, делали предположения на будущее, гуляли, боролись с бессонницей… Все было бы ничего, если бы однажды Чак не обратился к Алану, Лекс и Брайану с необычным вопросом, когда, выйдя из колледжа, они увидели, как Айзек перемахнул через забор и исчез из вида.

— Хей, ребят, — начал он, почесав в затылке, — я знаю, это звучит глупо, но вы не знаете, где Айз проводит время?, — все дружно приподняли брови.

— Точно, это звучит дико глупо, — подтвердила Лекс, поправляя волосы, бросив взгляд в зеркало стоящей на тротуаре машины, и разгладила складки на коротенькой голубенькой юбочке.

— О, честно, я бы тоже посмеялся, — горько хмыкнул близнец, — но мне не до шуток. Вот уже несколько недель, как Айзек стал пропадать: после колледжа он куда-то сбегает, потом приходит домой на полчаса, чтобы перекусить. И то редко. А про выходные вообще молчу. Я даже не знаю, когда в последний раз мы с ним куда-то ходили или даже просто смотрели вместе фильм, — понуро опустил он голову. Девушка ласково погладила его по плечу.

— Я уверена, что с ним все в порядке. Просто … может … может, — она не смогла закончить свою мысль и неловко пожала плечами.

— А я о чем?, — выдохнул Чак, запуская пальцы в волосы.

— Но ты же не думаешь, что он мог … хм … связаться не с той компанией?, — как бы невзначай спросил Брайан, однако бросил на друга выразительный взгляд, как бы говоря: «Ты и Ал понимаете, о чем я. Но Ей об этом лучше не знать» Близнец замялся, тщательно подбирая слова.

— У меня появлялась подобная мысль, но я все-таки уверен, что Айз не совсем уж идиот.

— Он далеко не идиот, хотя притворяется отменно, — улыбнулась Лекс, вдруг останавливаясь около магазина, — ребят, я забегу в магаз? Вам ничего не надо?

— Неа, — неожиданно стройным хором покачали парни головами, и брюнетка, пожав плечами, скрылась за дверью. Чак тут же повернулся к Брайану.

— Надо что-то делать. Я не знаю …

— Хей, притормози, — тряхнул тот его за плечо, — не кипиши раньше времени, окей? Ты уверен, что сейчас его нет дома?

— Сто процентов.

— Проверь, — Чак набрал домашний номер и продержал двадцать гудков

— Пусто. Маманьки нет, его тоже.

— Он дома не ночует?, — спросил Алан, скрещивая руки на груди и щурясь на яркое солнце.

— Можно сказать нет..., — протянул близнец, морщась.

— В плане?, — нахмурился брюнет, — разве вы спите не в одной комнате?

— Неа. С некоторых пор мы разделили: он спит на втором этаже, а я на первом. Просто так больше места … Эх, это была его идея, — пожал он плечами, — я был не особо «за», но и как бы не особо протестовал, так что …

— Странно. Непохоже, чтобы ты ему мешал ночью.

— А я о чем? Черт, я действительно волнуюсь за этого идиота. А если я хватаю его за руку и требую ответов, он ржет и отплевывается, мол дела и тому подобная ерунда. Чтоб его..., — сплюнул парень, плотнее всовывая руки в карманы. Брайан открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут к ним полетела Лекс с четырьмя стаканчиками мороженого.

— Алан, твое цитрусовое, Чак, тебе яблочное, Брайан — шоколадное, — провозгласила она, всовывая оторопевшим парням сладость, и лизнула свое, покрытое орехами, разноцветными палочками и карамелью, — ну, что? Идем дальше?

— Я тебе отдам, — снова одновременно произнесли друзья и замерли, неловко хихикали. Да уж, думать одинаково порой отсойно.

Проводив Лекс до дома и попрощавшись с ней до завтра, они пошли в сторону дома Макклайменов. Алан и Чак молчали, ожидая указаний своего лидера, который медленно поедал свое мороженое, глядя куда-то в пустоту. Когда до дома осталось метров десять, он остановил их.

— Так, Чак, ты поднимись наверх и проверь еще раз, нет ли там Айзека, и возвращайся. Только на всякий случай не шуми.

— Усек, — кивнул Чак, заходя в дом. С минуту парни стояли на улице, вглядываясь в окна и выжидающе не пророняя ни слова. Однако близнец практически тут же вернулся и развёл руками, — его там нет, причем дверь закрыта снаружи, но из комнаты орет музыка. Он как-то говорил, что соседу нравится его музон, но он не имеет проигрыватель и поэтому попросил оставлять наш включенным. Глупо… С чего бы это ему закрываться от меня?.., — недовольно проворчал он.

— Слушай, ты не возражаешь, если мы без приглашения ворвемся в его комнату?, — перебил его Брайан, входя в дом и прикрывая дверь за ними, — надо проверить, что он там прячет, — близнец кивнул, — так, Чак, будь на всякий случай внизу, я загляну в ванную на втором, а ты, Ал, попробуй открыть дверь. Я знаю, что это Айзек у нас по металлам, но а вдруг что-то со своей стихией сотворишь, — хмыкнул он, поднимаясь по лестнице.

— Хахаха, — скривился блондин, закатывая глаза, — очень смешно.

— Тихо, — поднял брюнет вверх палец, заходя в ванную и указывая ему на дверь Айзека.

— Будто я не знаю, — буркнул тот, берясь за ручку двери, — правда заперто … «Сотвори что-то со своей стихией», — тихо передразнил он друга, — отлично пошутил… сотвори..., — напрягая Силу, он закрыл глаза, концентрируясь на источнике в своей груди, позволяя ему пускать корни, переплетаться с тяжелым воздухом в коридоре, делая его твердым и заставляя принять форму ключа. Ключа. Медленно подплывающего к дверной скважине. Входящего в нее. И так же медленно поворачивающегося. Щелк, — есть, — победоносная улыбка осветила лицо Алана, и он нажал на ручку, открывая дверь и заглядывая комнату...

… в следующую секунду он отлетел в сторону, развернулся и, оттолкнув выходящего Брайана, нырнул в туалет, хлопнув дверью. Брюнет приник к стене, с недоумением глядя на закрывшуюся дверь, и, призвав Силу (на всякий случай), вошел в комнату.

Ну, ладно. Первым его чувством было дикое, просто выливающееся за всякие границы удивление, который практически тут же перешло в недоумение, которое в свою очередь закончилось потрясением и … оглушительным, искренним смехом. Когда он шел сюда, когда он увидел реакцию Алана, когда он услышал тревогу в голосе Чака, он мог предположить все, что угодно.

Только не то, что было правдой.

Чак, видимо, услышав шум, взбежал вверх по лестнице и, едва не снеся брюнета, застыл в дверном проеме рядом с ним, в то время как тот, прислонившись лбом к дверному косяку, смеялся до слез, уткнувшись лицом в сгиб локтя.

Картину, которая предстала их глазам, нужно было видеть. Комната была самой обычной — стандарт среднестатистического юморного подростка: разбросанная одежда, какие-то спортивные награды, сложенные в стопку учебники, плакаты на стенах… А посередине всего этого хаоса — кровать, на которой, в момент открытия двери, находились Айзек и …

… Линдси.

Услышав бурную реакцию Алана (а Айзек ее еще и увидел, так как находился лицом к двери), они приподнялись, видя подоспевших Чака и Брайана. Несколько секунд все молчали, не считая дикого угорания брюнета, потом блондинка, нисколько не смущаясь своей наготы, широко улыбнулась и встала, потягиваясь, как кошка. Айзек в свою очередь, так же бессовестно лениво поднялся, демонстрируя всем свое богатство, и так же лениво потянулся к ближайшим шортам, натягивая их.

— Привет, — подошла Линдси к парням, пока Чак упрямо смотрел куда угодно, но только не на нее. Брайан закатил глаза, едва не стуча кулаком по стене, — а мы вас не слышали.

— Наверное, в этом виновата музыка, — пожал плечами Айзек, выключая проигрыватель и роясь в своей одежде, — хей, Лу, накинь мою футболку, а то Чакки вот-вот глаза себе выколет.

— Как скажешь, — равнодушно хмыкнула девушка, влезая в футболку парня, которая прикрыла ее голое тело до середины бедра, — о, милый, мне нравится этот принт. Отдашь?

— Неа. Мне она слишком нравится. Но ты можешь ее носить при мне, у меня дома, — хмыкнул близнец, подходя и целуя ее в висок, потом поднял глаза на друзей, — ну, че замерли? Может, чайку? Пошли вниз.

— Дьявол, — все еще хохотал брюнет, пока они пестрой толпой спускались вниз, где на кухне нашли Алана, допивающего пакет апельсинного сока.

— О, ты как, чувак?, — улыбнулся Айзек и засмеялся, увидев уничтожающий взгляд блондина.

— Все просто замечательно, — процедил он, вскидывая брови, увидев все еще красное от смеха лицо Брайана. Чак подошел к нему и, выхватив пакет, осушил его.

— Это было …, — попытался он, однако дальше двух слов из него ничего не вылетело.

— Ладно, — просмеявшись, облокотился о стену брюнет, все еще сверкая глазами, — будут какие-то объяснения?

— Нууу, — довольно протянул Айзек, прижимая к себе Линдси, которая положила голову ему на плечо и запустила руку ему сзади в шорты. Он намеревался продолжить, но тут открылась дверь, и в кухню вошла Лекс, слегка запыхавшаяся из-за быстрого бега.

— Блин, Брайан, ты опять не забрал у меня учебник, и мне пришлось идти к тебе домой, чтобы отдать. Конечно же, тебя там не было, и тогда я …, — она замерла на полуслове, оценивая ситуацию. Ее синие глаза медленно пробежались несколько кругов по комнате, потом пошли медленнее, касаясь каждого и, наконец, стали метаться между одинаково ухмыляющимися Айзеком и Линдси, — стоп, — она подняла вверх палец, ее глаза расширились, а рот отказывался закрываться, — вы … вы …

— Сделали ЭТО? Йеееп, — усмехнулся Брайан, и последний звук напомнил лопнувший шарик, оглушительно заполнив звенящую тишину. Видимо, его искренне забавляла вся сложившаяся ситуация, он находил все в высшей степени комичным и явно еле сдерживался, чтобы не засмеяться вновь. Все его лицо лучилось весельем, которое стало редким для него явлением.

— Оу.., — все, на что была способна брюнетка, приходя в себя, — ладно, как насчет объяснений? Хотя бы капельки?

— Хех, — усмехнулся Айзек, косясь взглядом на брюнета, словно говоря «вы даже говорите одинаково», — да тут особо и объяснять-то не надо. Просто мы с Лу, в отличае от некоторых, не будем показывать пальцами — хотя очень хочется — не стесняемся и раз уж хотим друг друга, то будем спокойно заниматься сексом.

— Но почему бы тебе просто не сказать мне?, — встрял Чак, — я вообще-то волновался.

— Это очень мило, но я — мистер Конспирации, — поиграл бровями близнец, за что получил страстный поцелуй от блондинки, которая, как и ее парень, абсолютно не собиралась скрывать своих чувств, эмоций и желаний. Даже порочных.

***

Новость, что у Айзека Макклаймена появилась девушка, разнеслась по колледжу быстрее, чем за два урока, потому что парочка просто перестала скрываться. Линдси буквально провожала своего парня до самого звонка на первое занятие, а порой и подбегала во время обеденного перерыва, не говоря о постоянной переписке по телефону; сам же Айзек сбегал при первой же возможности. Их отношения стали самой обсуждаемой темой, все раз за разом проходились по всем известным им фактам, кто, где и когда их видел, что они делали, носит ли она его вещи, что он ей дарит, куда они ходят… Пара Линзек — так их стали называть — стали местными знаменитостями.

Дома их практически не видели, а если они и бывали дома, то при закрытых дверях. По понятным причинам. Чак просто не понимал, как они умудрялись заниматься своими делами так, чтобы он не слышал. Но зато когда он узнал обо всем, он круто пожалел о своем знании, потому что теперь единственным спасением стали беруши, без них от сна и аппетита можно было отказаться. Нет, он был рад за брата, за то, что он влюблен, что его любят, что он … хм … активен, но между тем …

Большую часть времени Линдси и Айзек целовались. Где бы они не были, будь то классная комната, крыльцо колледжа, столовая, парк, — они просто не могли оторваться друг от друга. Независимо от того, было ли рядом свободное место или нет, блондинка садилась к парню на колени, и они, сказав друг другу пару-тройку слов, тут же буквально склеивались губами до тех пор, пока кто-то их не «разорвет». Создавалось впечатление, что таким способом они наверстывали то время, что были знакомы, но не встречались, стараясь не терять ни единой минуты общества друг друга.

Большинство учителей были не против подобного, хотя порой и чрезмерно обильного, проявления чувств, но все-таки иногда они делали парочке замечания. Как-то раз на уроке биологии в кабинет через окно влетела хлопушка и, разлетевшись тысячами разноцветных блесток, оставила на полу сердечко с большой буквой «А». Ребята тут же загалдели, довольные очередной разрядкой, учительница стала медленно краснеть, но не успела она и пикнуть, как Айзек вскочил и, подлетев к окну, сорвал какое-то дико дорогое и редкое растение, растущее в специальном горшке на подоконнике, и под свист одногруппников бросил его вниз прямо в руки широко улыбающейся Линдси. Сам парень улыбался так же широко, обнажая все свои зубы, и, указывая вниз, гордо произнес:

— Только у меня настолько крутая девчонка, что она не осознает свою крутизну.

Несколько раз работники колледжа ловили их в туалете, где они, сидя на раковине, опять же таки целовались (и не только). Пару раз миссис Ларкус практически срывалась, угрожая выгнать Айзека и запретить Линдси переступать «порог» колледжа, однако все заканчивалось милостью и предостережением, мол «в следующий раз...», и каждый раз они выходили сухими из воды. Магия, наверное. А Вы как думаете?

***

Несмотря на все проблемы и время, проведенное в больнице, состояние Лекс нормализовалась, и она снова начала полноценно спать, не принимая какие-либо лекарства. Она была дико этому рада, однако умалчивала одну вещь: порой, просыпаясь ночью, чувствуя, что не заснет больше, она видела какую-то странную неясную тень, тихо стоящую в углу ее комнаты; но стоило только незнакомцу заметить ее взгляд, девушка тут же засыпала до самого утра, до звонка будильника. Иногда казалось, что ей просто раз за разом снится такой сон, однако гораздо приятнее верить, что о тебе заботятся, не правда ли?

Как-то раз, проспав полтора урока и придя только на третий, брюнетка встретилась с друзьями уже во время обеденного перерыва, застав их на их постоянном месте: на старых, полусбитых ступеньках за колледжем при входе в небольшой парк на территории учебного заведения. Близнецы и Алан, сидели втроем, тихо что-то обсуждая и порой глядя на телефон. Линдси не было, так как сегодня у нее были какие-то планы, она говорила о них еще несколько дней назад.

Девушка, запыхавшись из-за бега на каблуках, плюхнулась на ступеньку рядом с парнями. Чак тут же щелкнул по экрану, открывая главное меню, Алан прикусил губу и повернулся к Лекс, Айзек же тут же накинулся на еду, которую он вытащил, видимо, еще десять минут назад.

— Добрый день. Опоздала?, — голос блондина прозвучал как-то неестественно, однако девушка и бровью не повела.

— Да. Чертов будильник, предатель, — улыбнулась она, выуживая сандвич и бутылку газировки из сумки. Она не относилась к тем девушкам, которые будут умирать от голода, но отказываться от еды в компании парней. Да, она следила за собой, но, как говорится, «парни парнями, а кушать хочется всегда», — видимо, он все-таки сдох. Как вовремя, — она закатила глаза, задумчиво пережевывая хлеб, — нет, чтоб прожить еще хотя бы два месяца. Нет, показал средний палец и — пока-пока, учись дальше.

— Бывает, — слабо улыбнулся Чак.

— А где Брайан?, — как бы невзначай поинтересовалась девушка.

— У него какое-то дело. С матерью, вроде.

— А, ясно..., — парни сидели настороженно, резко переглядываясь и поглощая свою пищу без особого аппетита. Лекс, закончив со своим сандвичем, сделала пару глотков и, убрав все обратно, решительно повернулась к друзьям.

— Так, а теперь — колитесь.

— Ты о чем?, — без особо успеха попытался удивиться Айзек и закашлялся, подавившись куском картошки. Брюнетка изогнула бровь, пару раз стукнув его по спине.

— Я не слепая, мальчики. Когда я пришла, вы о чем-то говорили и дружно замолчали, стоило мне оказаться настолько близко, чтобы подслушать. Я вся внимание.

— Лекси, понимаешь..., — протянул Алан, вопросительно глядя на братьев, которые были слишком сосредоточены тем, что было в их стаканах. Не выдержав, девушка схватила сумки всех троих, запихав в них кое-как еду, и вскочила.

— Хей!, — возмутился Айзек, — там все сок открыт!

— Тогда вам стоит начать говорить раньше, чем пострадают учебники, — невозмутимо пожала она плечами. Парни переглянулись и, наконец, кивнули.

— Хорошо, мы расскажем. Отдай сумки.

— Не обманете?

— Ты настолько нам не доверяешь?, — так же приподнял бровь Чак, забирая свою сумку.

— Говорите, — оборвала его Лекс, снова садясь на свое место и складывая руки на груди.

— Дело в том, — начал Алан, в который раз поправив свои очки, — у Брайана день рождения в эту пятницу.

— Понятно, — кивнула брюнетка, снова открывая бутылку с таким выражением лица, словно на ожидала большего. Несколько секунд казалось, что в ее голове идет процесс загрузки, и тут она подскочила, едва не вылив на себя остатки зеленой жидкости, — стоп, что!?

— У Брайана день рождения в пятницу, — повторил Чак, протягивая ей салфетки и протирая ее колени, — и мы устраиваем ему вечеринку. У него дома с шести часов. Мы уже всех предупредили, позвали, купили все необходимое, осталось только …

— Кстати, — встрял Айзек, не до конца прожевав третий бутерброд, который был размером с его голову, — она ведь может помочь с …? Так ведь?

— А ведь да, — оценивающе посмотрел брат на нее.

— Было бы не плохо, — кивнул Алан.

— Хей!, — помахала Лекс руками, — с чем помочь?

— Нам нужно, чтобы кто-то, возможно ты, потащил виновника торжества куда-нибудь на время, пока мы будем подготавливать дом для вечеринки, — пояснил ей блондин, — это где-то с трех до половины шестого. Ну, как, готова? Только имей в виду: нельзя даже вида показывать, что мы что-то задумали, а то у нас постоянно сюрприз срывается.

— Вы мне не доверяете?, — передразнила их брюнетка, ее глаза нервно бегали по окружающему пейзажу, — черт, я вас просто убью за то, что вы сказали мне об этом только сейчас! Что мне ему дарить?!

— О, это уже исключительно к себе самой, — дьявольски улыбнулся Айзек, откидываясь на траву, обнажая полозку живота между футболкой и штанами, — мы никогда не помогаем друг другу с подарками. Это уже как традиция. Особенно с Брайаном, потому что ему выбрать подарок просто нереально.

— Вот спасибо, — недовольно пробурчала Лекс, уткнувшись подбородком в кулак.

В голове зрела идея.

***

В четверг, когда все касательно вечеринки было расписано буквально по минутам и все главные лица были проинформированы о своих ролях, ребята как всегда шли после колледжа. Брайан ничего не сказал относительно того, где пробыл весь вторник, а другие и не спрашивали, не собираясь нарываться на неприятности. Линдси ждала близнецов около кинотеатра, поэтому Айзек то и дело подскакивал, явно желая нестись на встречу как можно скорее. Брюнет с тех пор, как они вышли из колледжа, хранил молчание, только иногда кивая на какие-то вопросы друзей. Лекс уже вовсю готовилась к тому, как будет завтра его «отвлекать». Есть тут платьишко одно на уме...

— Хей, ребят, — вдруг произнес Брайан, — так во сколько мне завтра сваливать из дома? И до скольки?

— Сваливать… из дома?, — опешил Чак, сбившись с ходу, точно налетев на невидимую стену.

— Ну да, — невозмутимо улыбнулся брюнет, едва заметно улыбаясь уголками губ, — пока вы будете готовить все к вечеринке.

— Но …, — промямлил Айзек, открыв рот как рыба. Парни и девушка остановились, уставившись на брюнета, который явно сдерживал рвущийся наружу смешок. Они молчали, переваривая сказанную им фразу, потом близнецы и Алан как один повернулись к Лекс, глядя на нее настолько осуждающе, что она съежилась, — мы же просили!

— Я тут не причем!, — замахала она руками, одновременно качая головой. Тут уж Брайан не выдержал и улыбнулся в открытую.

— Нет, — он покачал головой, лохматя свои черные отросшие волосы, — принцесса тут действительно не причем. Я как бы и сам догадывался, но, между прочим, Ал, наверное, ты был наиболее подозрительным, — хмыкнул он. Блондин понуро опустил голову, запустив руки в карманы штанов.

— Что за черт!, — выругался Айзек, пнув валявшуюся на дороге банку. Все выглядели дико расстроенными, так как сюрприза не выйдет.

— Да не волнуйтесь, — снисходительно улыбнулся брюнет, — будем вам полное удивление на вечеринке.

— Так не интересно, — недовольно покачал Чак головой, хмурясь и опуская глаза.

— Тогда удивите меня подарком, — пожал плечами Брайан.

— Нам просто нужно учиться делать сюрпризы, — с тоской протянула Лекс, понимая, что коротенькое платье для приманки не пригодится.

В пятницу к шести часам, когда Брайан переступил порог собственного дома, все было готово. Все гости были на своих местах, подарки сложены на специальном столе, напитки и закуски разложены по специальным тарелкам и подносам, музыка заготовлена на несколько дней, разноцветные огни мелькают по стенам, основной свет выключен, оставляя только таинственные лампочки разных цветов и форм, да необычные светильники. Обстановка чем-то напоминала ту, что была на дне рождения Алексис, только тут было меньше народа и больше алкоголя. Главное, виновник торжества был доволен, и, получая очередной подарок, он слегка наклонял голову в знак благодарности, пронзая дарящего своими колючими глазами.

Лекс опаздывала. Немного нарочно, если честно, так как помнила свой день рождения и грубое опоздание Брайана. Правда, она знала, что он наверняка и не заметит, что ее нет. Эта мысль резала ее, но она не собиралась выводить себя из равновесия раньше времени. Ей нравилось то, как она выглядела, нравился подарок, который она приготовила … Она была готова.

В двадцать минут седьмого дверь открылась, и в комнату Лекс вольно вошла Линдси, одетая на этот раз в ярко-оранжевое платье с длинными рукавами-фонарями и лиловые туфли, подходящие к такой же сумочке.

— Солнце мое, ты еще не готова?, — всплеснула она руками, обнаружив, что подруга вставляет вторую сережку.

— Не ори. Мне остался только макияж, — закатила та глаза, слегка сморщившись, когда гвоздик врезался в кожу.

— О, тогда я как раз вовремя, — улыбнулась блондинка и тут сделала щенячьи глазки, — Маллейн?

— Чего тебе?, — повернулась к ней брюнетка, вопрошающе приподнимая бровь.

— Ты меня любишь?

— Вот только не начинай!

— Хорошо.., — опустила голову Линдси, неловко «просверливая» носом туфельки дырку в паркете.

— Ну что тебе?

— Можно, я тебя накрашу?

— Лу.., — протянула Лекс, так как обычно она никого не подпускала к своему лицу в этом смысле, однако она сейчас видела дикое желание подруги и ее горящие щеки. Ее сердце сжалось, и она улыбнулась, — хорошо, только имей в виду: ночных бабочек не приглашали.

— Спасибо!, — широко и радостно заверещала блондинка, на секунду прижимая подругу к себе, едва не задушив ее, и, достав косметики, повернула ее к себе, приподнимая ее лица за подбородок, — внимательно следуй моим указаниям, и ты будешь самой красивой.

— Как скажете, капитан, — «отдала ей честь» брюнетка, за что получила уничтожающий взгляд равноцветных глаз, — все, молчу.

Следующие двадцать минут шевелилась только Линдси, беря то тушь, то помаду, то тени, то карандаш, то поправляя что-то, то стирая лишнее, и так раз за разом. Подруга терпела, хотя иногда ей дико хотелось чихнуть или засмеяться.

Но вот блондинка, еще раз осмотрев плод своих трудов со всех сторон, решительно выдохнула и отошла.

— Все, — кивнула она. Лекс закатила глаза и, особо не ожидая чего-то особенного, повернулась к зеркалу...

… и обомлела. На какую-то долю секунды ей показалось, что подруга подшутила над ней, приклеив, пока она не заметила, на стекло фотографию, однако повернув слегка голову, она поняла, что это действительно она. Но как такое возможно? Восковая, точно высеченная из мрамора, гладкая кожа, идеально подведенные тонкие брови, расположившиеся полумесяцами над глазами, а глаза, глаза … Таинственного темно-синего цвета, горящие необузданным синие огнем, черные стрелки, делающие их кошачьими и еще более выразительными, темные тени с легким, серебристым блеском, точно на веки высыпали ночное небо со звездами; идеальная линия красивых скул, отсутствие каких-либо изъянов кожи и губы, насыщенно-красного цвета, словно дорогое вино, помада полностью покрыла их, не оставляя ни единого недоработанного места. Девушка просто не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть, когда Линдси спохватилась.

— Ой, забыла!, — она полезла в сумочку и вытащила оттуда какой-то маленький флакончик, — когда несколько лет назад я была во Франции, я купила эти духи, почему-то подумав о тебе, — тихо произнесла она, точно с какой-то болью, — я не знала, увижу ли я тебя еще раз, но все равно купила …, — блондинка помолчала, смаргивая напросившиеся слезы, — и вот теперь пришло время их подарить. Пользуйся, — она улыбнулась и неловко открыла крышку, брызнула немного на палец и нежно коснулась кожи за ухом подруги. Брюнетка смотрела на нее, и в глаза стояли слезы. Неожиданно вскочив, она заключила ее в объятия, и так они стояли, плача неизвестно из-за чего. Слегка отстранившись, Лекс вдохнула аромат духов, пытаясь понять, что это за вкус. В какой-то момент ей казалось, что это шоколад, в следующую — мята, потом лаванда, корица … И потом она поняла: запах струился … соблазнительностью, если только такое возможно, но ей казалось, что даже если взять самого страшного человека на свете, одеть его в грязный мешок и обрызгать этими духами, то все захотят его поцеловать. Она с каким-то непонятным трепетом приблизила руку к носу, глубже вдыхая одурманивающий ее аромат.

— Спасибо, Лу.., — растроганно прошептала она, беря подругу за руку, — и за макияж, и за духи, и за то, что ты просто есть. Мне тебя не хватало...

— А мне тебя, Македонская, — Линдси счастливо улыбнулась и вдруг спохватилась, бросив взгляд на часы, — черт, мы опаздываем!

— Ой, да!, — засуетилась брюнетка, хватая клатч и последний раз поправляя прическу.

— Да красотка ты, красотка, пошли, — уже в дверях окликнула ее блондинка. Лекс выключила в доме свет, погладила спящего Дакса, проверила, чтобы у него была еда и вода и, схватив пакет с подарком, закрыв дверь, вылетела на улицу, остановившись около машины.

— Зачем машина? Тут ведь немного...

— Залезай!, — поторопила ее Линдси, — негоже принцессам портить свои ножки, топая на каблуках, — девушка кивнула, садясь на переднее сидение. Машина рванула вперед слишком резко, и Лекс едва не ударилась головой о бардачок.

— Лу!

— Сорри, — засмеялась подруга. Пару секунд она молчала, потом вдруг спросила, — слушай, Маллейн, можно вопрос?

— Ты его уже задала, но давай еще один.

— Пообещай, что на твоей свадьбе я буду тебя красить. И прическу сделаю. И платье помогу подобрать. И что я буду подружкой невесты, — нервно тараторила она, выворачивая на улицу Брайана. Из его дома слышалась громкая музыка и лился яркий, разноцветный свет.

— О, Лу… про свадьбу рано думаешь..., — закатила Лекс глаза.

— Обещай!

— Не волнуйся, — тепло улыбнулась брюнетка, касаясь плеча подруги, — если когда-нибудь это случится, то ты получишь все, о чем просишь.

— Тогда — пора на пати, — засмеялась блондинка, вылезая из машины.

Если бы Лекс только знала, чем все закончится...

Вечеринка была в самом разгаре: вроде все уже и начали пить, но еще и не напились, музыка с каждым разом становилась все более и более зажигательной, подростки смеялись, шутили и танцевали до упада, не смущаясь своего неумения, а танцевальные асы не переставали хвастаться движениями своего тела.

Девушки были встречены довольными криками и свистом. И правда, они привлекали внимание: Линдси, в своем ярком, веселом платьишке, с облаком светлых волос, разноцветными прядями и широкой улыбкой, напоминала какую-то добрую волшебницу, которая за вежливость подарит сладость и погладит по голове, в то время как Лекс являлась ее противоположностью: черные, длинные волосы большей частью находились на правом плече при помощи невероятного объема и едва уловимого блеска, несколько локонов вились за спиной по полуобнаженным лопаткам; красное, полностью облегающее платье без бретелей и рукавов открывало шикарную шею и красивые плечи, тонкие руки с бардовыми ногтями, длинные ноги, облаченные в черные, тонкие колготки с витиеватым рисунком и черные туфли с красной подошвой на высоком тонком каблучке; черный, толстый ремень обхватил осиную талию, эффектно приподнимая шикарную грудь. Брюнетка могла бы сойти за демоницу, готовую покарать за один только взгляд на нее, а игривая, полускрытая, таинственная улыбка на темных, соблазнительно изогнутых губах манит дьявольским магнитом, против которого не устоять никому. Стоило только ей пройти мимо, и парни улавливали ее аромат, у них тут же появлялись тысячи мыслей относительно нее, и треть из которых не была приличной. Девушка первые секунды немного смущалась того, как она выглядит, и что она привлекает столько внимания, однако вскоре робость прошла, и она приняла на себя ту роль, которую дала ей ее наряд: роль знойной соблазнительницы. Поздоровавшись с парнями и ухмыляясь, видя выражения лиц друзей, она осведомилась, где она может найти Брайана.

— В последний раз он был в комнате с подарками, — произнес Алан, который изо всех сил старался выглядеть невозмутимо, чего нельзя было сказать о близнецах, правда, Айзека практически сразу забрала его девушка, а вот Чаку пришлось попотеть над собственной выдержкой.

— Спасибо, — она улыбнулась и, протиснувшись мимо страстно целующихся Айзеком и Линдси, пошла по коридору, здороваясь со всеми. Она чувствовала в себе какую-то силу, магнетизм, который буквально разъедал ее, отправляя свои разряды по всему, к чему она прикасалась.

Виновник торжества и правда оказался в комнате с подарками. Видимо, кто-то случайно уронил образовавшуюся пирамиду, поэтому, когда брюнетка переступила порог комнаты, парень собирал коробки с пола.

— Ничего себе, — улыбнулась она, но стоило только брюнету повернуться, как всю ее уверенность как ветром сдуло, и она сглотнула, почувствовав себя неудобно. Ее сердце было готово выскочить из грудной клетки, когда она увидела парня в костюме: темно-синяя рубашка, галстук, пиджак и штаны. Если ему шла обычная одежда, то что можно сказать о костюме?.. Все ее нутро сжалось, пока она пыталась хоть немного очухаться и хотя бы перестать пялиться.

— Да уж, — хмыкнул Брайан, ничем не выказав свое отношение к ее наряду, — даже слишком много.

— Может быть …, — промямлила брюнетка, впиваясь ногтями в подушечки пальцев. Несколько минут они стояли, глядя друг на друга, потом она откашлялась, — хорошая … вечеринка...

— Да, неплохая, — пожал он плечами, поднимая и водружая на стол еще одну коробку. Сосчитав до двадцати, Лекс решилась:

— Я тоже хотела тебя поздравить, — выпалила она одним комом. Брайан поднял голову и кивнул.

— Ладно. Поздравляй.

— А …, — она опешила, так как никогда не сталкивалась с подобным развитием событий, — это… это тебе, — произнесла она, неловко протягивая ему пакет.

— Спасибо, — снова кивнул брюнет, ставя пакет рядом. Они опять постояли в молчании. Девушка не выдержала.

— Ты не посмотришь?..

— Ах да.., — немного смутился парень и, снова взяв пакет, достал оттуда подарочную коробку. Разорвав разноцветную упаковку, он открыл крышку… и с его губ сорвался удивленный выдох, — фотоаппарат?..

— Да.., — попыталась улыбнуться Лекс, хотя чувствовала себя до жути смущенной, — ты сказал, что сломал свой …

— Типа того …, — он же может сказать, что его любимая вещь расплавилась, когда он неудачно перевоплощался? Она и так порой принимает его за психа, не надо давать ей очередного повода бежать в психушку.

— … и я решила подарить тебе новый за неимением других идей, — она пожала плечами, все-таки умудрившись улыбнуться, потом шагнула вперед и, взяв камеру, отошла назад. Пару кнопочек, и она направила ее на оторопевшего парня, — улыбочку, — чисто инстинктивно произнесла она, на самом деле понимая, что он продолжит стоять в той же позе и с тем же выражением лица, но зачем ему улыбаться, если он и так представляет собой мужское совершенство? Щелк, и фотография вылезла снизу. Лекс взяла ее и посмотрела, словно сравнивая с оригиналом, — это мой детектор лжи, — усмехнулась она, показывая фотографию Брайану. Тот постоял еще немного и медленно подошел к ней. Дыхание прервалось, и девушка напряглась, почувствовав рядом с собой его дыхание и жар.

— Камера лжет …, — тихо прошептал парень, глядя на нее сверху вниз, и брюнетке почудилась какая-то неудержимая, тщательно скрываемая боль в его бездонных темных глазах, —… но все равно спасибо, — кончики его губ приподнялись, и он убрал подарок, — а пока возвращайся на вечеринку. Я скоро приду. Нечего тебе тут стоять, пока пропадает музыка и напитки.

Лекс вышла в коридор и привалилась к стене. «Вечер только начался, а у меня уже сердце не на месте. Черт, как же он хорош...», с тоской подумала она, вспоминая его запах.

Около девяти практически все были на танцполе, даже Алан, который обычно сидел где-то в углу и читал или разговаривал с теми, кто так же, как и он, не любил танцевать. Музыка, бьющая по плохому настроению, заталкивала его куда подальше, заставляя дергаться, кто как умеет. Было крайне смешно, когда девушка, которая изображала Ангела на маскараде, пригласила Алана на танец, не подозревая, что он является ее мистером Бондом. Блондин покраснел, но, слава всем богам, не стал заикаться, а даже вполне сносно сделал комплимент, за что получил поцелуй в щеку от девушки и одобрительный кивок друзей.

Лекс танцевала с Линдси в тот момент, когда к ним подошел Брайан.

— Веселитесь?, — хмыкнул он, поправив едва не упавший рукав платья сестры, который норовил обнажить ее грудь.

— Да, в отличае от некоторых, — подмигнула ему брюнетка. Она отметила, что он нисколько не вспотел, следовательно, он не танцевал с другими. Осознание, что ни одна девушка еще не успела заполучить этого дьявола в костюме — по крайне мере, пока — грело ее душу и наполняло ее надеждой на то, что, может, случится какое-нибудь чудо, и он решится пригласить ее.

— Да что ты, — улыбнулся он в ответ, — я-то как раз просто на вершине счастья и веселья, — его шоколадные глаза блестели тысячами огней, и казалось, что прямо сейчас, сквозь эти огоньки проглядывает та часть его души, которая готова защитить, рассмешить и даже любить.

— Правда? По тебе незаметно, — захихикала блондинка, которая явно уже начала перебирать алкоголя, но так как у нее были громадные планы относительно своего парня на эту ночь и, вполне вероятно, утро, она не собиралась останавливаться.

— Сейчас все исправим, — неожиданно осмелела брюнетка. Она поняла, что живет в обычном мире, где чудеса случаются только в книжках, фильмах и при помощи колоссальных сумм денег, поэтому, поборов робость и отклонив сомнения, она решилась на отчаянный шаг, — пошли, — усмехнулась она, таща оторопевшего парня за руку.

— Куда?, — затормозил было он, но девчонка потянула сильнее и поволокла его дальше.

— На моем дне рождении ты со мной танцевал. Значит, на твоем я должна танцевать с тобой.

— А это не одно и то же?, — выгнул бровь Брайан, следуя за брюнеткой. Ее кудри извивались по ее спине, как змеи. Шоколадные глаза невольно смотрели на отблески разноцветных огоньков в них.

— Никогда не пытайся понять женскую логику. Никогда, — засмеялась Лекс, затаскивая его в комнату, которая служила самым большим танцполом на эту ночь. Девушка, оставив виновника торжества в центре комнаты, подошла к ди-джею, попросив включить его что-нибудь динамичное. Тот кивнул, подбирая саунтрек, а Лекси подошла к Брайану, который подозрительно на нее уставился.

— Что ты ему сказала?

— Попросила не включать следующей романтичную песню. Нам ведь это не надо?, — пожала плечами брюнетка, подходя ближе к парню, бросая взгляды на ди-джея, который в эту самую секунду запустил песню. Зазвучали ритмичные, подергивающие звуки, которые были известны каждому, так как эта песня прокручивалась по радио такое количество раз, что каждый мог спеть, по крайней мере, припев, если не всю песню. Katty Perry — Futuristic Lover. Щеки девушки покрылись румянцем, ведь она надеялась на что-то без слова на букву «л», но раз так..., — давай же, — подтолкнула она замершего в шоке Брайана. Лекс прищурила глаза и стала двигаться в такт мелодии. Ее стройное гибкое тело медленно выгибалось, она водила по нему руками, по волосам, иногда покачивая бедрами и взмахивая темными кудрями, которые соблазнительно ложились на открытые участки кожи. Ее изящные ножки в черных шикарных туфлях на шпильках довершали картину: сексуальная богиня танцевала посередине зала, извиваясь прямо перед брюнетом, который с самого начала танца не сделал ни движения, а просто смотрел перед собой: на это тело, на эти волосы, на эту одежду… Девушка запустила пальцы в волосы, тормоша их, и закрыла глаза, прогибаясь в спине, продолжая свой медленный танец, который был страстнее любого танго. Синие глаза игриво посмотрели на брюнета, и соблазнительница снова повела бедром, слегка коснувшись тела парня. Тот шумно выдохнул, зацепившись пальцами за ремешки джинсов. Шоколадные глаза хищно следили за каждым движением этого Дьявола в юбке. Первый куплет подходил к концу, и Лекс сделала миллишаг назад, почти прислоняясь спиной к груди брюнета, продолжая танцевать. Голос певицы взорвался припевом, и вместе с ней не выдержал Брайан: он резко шагнул вперед, обхватив брюнетку за талию, буквально вжал ее в свое тело, водя губами по волосам и сжимая покачивающиеся бедра девушки. Та довольно ухмыльнулась и откинула голову парню на плечо, закрывая глаза, открывая доступ к обнажённой лебединой шее. Мужские губы стали медленно ее исследовать, спускаясь все ниже и ниже по оголенному плечу. Пухлые губы брюнетки приоткрылись, и она часто задышала, тая в этих умелых руках. Неожиданно парень слегка прикусил плечо девушки, и по всему ее телу прошел заряд электричества. Она развернулась в объятиях парня, закидывая руки ему на плечи и становясь вплотную. Тонкие пальчики с темным маникюром вцепились в черные волосы парня, доставляя одновременно и боль, и греховное наслаждение. Брайан не остался в долгу: его руки начали с волос девушки, он играл, перебирал, накручивал их на кулак, слегка оттягивая назад, что отзывалась тупой болью где-то внизу живота; потом он двинулся ниже, ведя по шее, плечам, спине, касаясь оголенной кожи, вызывая стоны где-то в груди Лекс; и в конце своего пути брюнет, наклонившись вперед и коснувшись губами мочки уха брюнетки, одновременно сжал ее ягодицы. Полустон полувсхлип сорвался и покатился с уст девушки, который отозвался музыкой для довольного парня. Ухмыляясь, он распалял свою жертву все больше и больше, покрывая хрупкую кожу легкими, как крылья мотылька поцелуями, никогда не нажимая слишком сильно, но все равно: все внутренности Лекс взбунтовались, все эмоции, переживания просились наружу. Ее руки, в полном исступлении, скользнули ниже по рубашке, водя через одежду по упругим мышцам, и не намереваясь останавливаться. Певица запела тише и жалобнее, звучал только ее голос с одиноким пианино, и Брайан, воспользовавшись моментом, снова повернулся девушку к себе спиной, обхватывая за талию и тыкаясь носом в шею. Лекс обхватила руками пальцы парня, и их руки заскользили по коже друг друга, увеличивая электричество, струящееся в их телах. Лампочки загорелись бледным нежно-голубым, создавая неповторимую, трепетную атмосферу. Губы практически встретились, дыхание, сбитое уже давно, смешивалось, они словно дышали одним воздухом, друг другом… Оглушительно взорвался и загремел последний припев, и они оба, парень и девушка, незапланированно, но абсолютно синхронно задвигались в ритме танго: глаза в глаза, резкие движения, руки сцеплены в замок, рука пробежалась по ноге, обжигая прикосновением, дыхание горячит кожу. Последние секунды песни, и Брайан склонил Лекс к земле, придерживая сильными руками. В звенящей тишине биенье их сердец казалось просто оглушительным, а дыхание напоминало раскаты грома. Шоколад и синева моря медленно плавились под силой друг друга, и они стояли так, не в силах расцепиться. Наконец, Лекс тихо прошептала прямо парню в губы:

— Никогда бы не сказала, что ты любишь танго, — всего несколько слов вывели брюнета из ступора, и он вернул партнершу в исходное положение. Кривая ухмылка уже тут как тут, смывает смущение и возвращает насмешку.

— А я и не люблю, — хмыкнул он, идя в сторону, игриво бросив взгляд из-за плеча, — если только, как говорят, горизонтальное, принцесса, — подмигнул он, подходя к выходу из комнаты. Уже в дверях он обернулся и сказал, — мы сочтемся еще.

— За что?, — опешила Лекс.

— За танец, — последовал ответ, и виновник торжества покинул комнату.

«Мне нужен алкоголь!», пронеслось в горящей голове брюнетки, и она бросилась на поиски бара, намереваясь осушить минимум бутылку.

***

На улице стояла уже глухая ночь, а в доме все продолжалась вечеринка. Музыка гремела из всех окон, только несколько окошек зияли черной дырой, однако если приблизиться к ним, можно было услышать тяжёлое дыхание и исторгающиеся стоны. Виновник торжества не запрещал подобное времяпрепровождение, и гости, довольные отсутствием каких-то правил и рамок, кайфовали во всю, намереваясь запомнить эту вечеринку надолго. Даже поговаривали, чтобы присудить ей звание «вечеринка года», что являлось очень почетным.

Линдси раз за разом пыталась выведать у Лекс, как «она протанцевала с Брайаном», потому что, по ее словам, это было шоу, которое обычно называют «порно». Брюнетка только отмахивалась от нее, но тень улыбки не покидала ее лицо все время после танца. Нет, она не отказывалась танцевать с другими, но все это просто не шло ни в какое сравнение с тем, что было между ней и ее демоном. Сама того не подозревая, она называла его именно так. Видимо, начиталась девочка романов с фантастикой. Каждый раз, когда ее глаза ловили в толпе фигуру Брайана, все ее существо ликовало, и она, наконец, поняла, что имела в виду Анастейша, говоря о своей внутренней богине. Ее, например, прямо сейчас требовала пойти и заставить парня, по крайней мере, станцевать с ней еще раз. Или два. Или три. Или, отбросив танцы, сразу перейти к делу. Стараясь заглушить этот пошлый голосок, Лекс раз за разом опрокидывала виски, разбавленное колой. Гадость несусветная, но помогало, хотя бы на несколько минут. Но это заведенное состояние не желало утихать, оно только тихо сворачивалось в клубочек, как дракон, ожидая момента, чтобы снова вылезти и потребовать действий.

В какой-то момент Лекс, в очередной раз подняла голову, чтобы определить местоположение предмета своего обожания, она поняла, что не видит его. Ревность, чувство, которое она ненавидела, стало подниматься в ней, наполняя каждую клеточку колючками. Оставив свой бокал на барной стойке, она пошла прямо через танцпол, не реагируя на танцующих. В следующей комнате его не было, в третьей тоже, и тут ей показалось, что около стены, прямо около входа в комнату, стоят два человека. Темная штанина и черные волосы подтвердили, что это он. Решительно пройдя вперед, брюнетка застыла, поняв, что происходит: Брайан стоял прижатый к стене, не делая абсолютно ничего, а Микси, закинув на его бедро ногу и обняв его за шею, буквально пожирала его губы. Девушка сморщилась от этого зрелища, ее буквально передернуло, и она пожалела о том, что выпила так много. В ее голове разделились два ощущения: с одной стороны, парень бездействовал, не отвечая на поцелуй, с другой — он и не протестовал. Уже намереваясь уйти, Лекс повернулась и увидела встревоженного Мика, парня Микси (ирония имен? О да), который явно что-то, или, как ей показалось, кого-то искал. Усмехнувшись, она снова вернулась к «парочке» и довольно грубо оттянула блондинку за волосы.

— Какого черта ты творишь, сучка?!, — завопила та. Назвать ее красавицей сейчас было трудно: когда-то красная помада страшно размазалась по лицу, одежда помялась, а один каблук держался на честном слове, которого у нее явно не было. Увидев, кто ее потревожил, Микси скривилась, однако в ее глазах вспыхнула зависть, — чего тебе?

— Мне — ничего, — мило улыбнулась Лекс, положив руки на бока и буквально выпячивая то, что сейчас она обыгрывает свою соперницу по всем критериям. Она не любила хвастаться или стоить из себя, но сейчас она не была собой, она была стервой, которая готова оторвать кому-то голову, при этом не потревожив маникюр, — а вот твой парень, кажется, тебя потерял, — блондинка поджала губы, не находя что ответить наверное первый раз в жизни. Однако не собираясь признавать поражение, она, проходя мимо брюнетки, больно зацепила ее плечом. Та никак не среагировала, только бросила через плечо, — лучше приведи себя в порядок, а то у него появятся далеко не нужные вопросы, а ты же не хочешь терять подстилку так быстро, — чувствуя себя богиней, Лекс взглянула, наконец, на Брайана, который, мягко говоря, выглядел удивленным, однако поймав ее взгляд, он ухмыльнулся, поправляя рубашку и галстук, и сложил руки на груди.

— Котенок выпустил коготки?, — пошутил он. Брюнетка только равнодушно пожала плечами, разворачиваясь, взметнув волосами, и пошла обратно в комнату, из которой ушла. Ее догнал голос парня, — или, мне кажется, я сказал немного не то, — в его голосе буквально звенела насмешка, — котенок ревнует, это уже правильнее, — гневно прищурившись и не намереваясь возвращаться, она ответила, даже не оборачиваясь:

— Было бы из-за кого.

Чисто по женской привычке, выработанной столетиями, после этого Лекс намеревалась станцевать с каждым парнем и, оказываясь в объятиях очередной жертвы, она наклонялась к ней близко-близко, шепча что-то на ухо и откровенно флиртуя, заставляя других девушек ревновать и обсуждать ее. Казалось, брюнетка готова из кожи вон вылезти, лишь бы доставить парню хотя бы долю той боли, что она хранила в душе из-за него, но каждый раз, когда она, танцуя с кем-то, натыкалась на Брайана и начинала смеяться точно над какой-то остроумной шуткой своего партнера, тот только качал головой и усмехался, чем задрожал ее все больше. В какой-то момент она даже сорвалась на Линдси, но та была слишком пьяна, чтобы обидеться, а на вопрос Алана «все ли с ней в порядке», она, собрав все свои силы, улыбнулась и, сказав, что ей нужно поправить макияж, скрылась в туалете. Закрывшись изнутри, она привалилась к стене, схватившись за голову. Перед глазами все плыло, и она не могла понять, что с ней происходит, что она делает… «Это не я», с ужасом подумала она, встретившись взглядом со своим отражением, видя свои горящие лихорадочным блеском глаза, полусумасшедшее выражение лица, бледную кожу, «это не я … я не такая … я не могу быть … такой … Что происходит? Что такое?», голова кружилась, и ей пришлось удержаться за тумбочку, чтобы не упасть; ноги едва держали ее на ставших неустойчивыми каблуках, «что же делать? Что? … надо с этим заканчивать. Да, раз и навсегда», решила она, вставая и поправляя одежду. Лихорадка не прошла, но теперь ее сумасшествие стало осознанным. Пора, сейчас или никогда.

Она предпочитала «сейчас».

Опустошив бокал с чистым шампанским, Лекс позволила себе просто постоять несколько минут, глядя на танцующих. Она улыбалась, видя, как ее друзья зажигают и веселятся: Айзек с Линдси, Алан с Ангелом, Чак с какой-то другой девушкой. Она была счастлива, что люди, которые дороги ее сердцу, живут и радуются жизни. Сама же она оттягивала время, боясь приблизить ту минуту, когда все решится. Она была готова, но … всегда это «но», которое мешает сказать чистое «да», без сомнения и дрожи в голосе.

Поставив пустой бокал на стол, брюнетка выпрямилась и глубоко вздохнула, буквально считая секунды. В какой-то момент она даже решила отказаться от своей затеи, решила все бросить и налить себе еще, но тут сквозь толпу танцующих ее синие глаза наткнулись на так знакомые шоколадные. Парень стоял прямо напротив нее в конце комнаты около выхода. В темных глазах горели угольки, и брюнет, улыбнувшись так, как только он умеет, приподнял вверх бокал с золотистой жидкостью, точно показывая, что пьет за нее. Получилось, что именно в эту секунду закончилась предыдущая мелодия, и мир перестал существовать. Девушка буквально тонула в этом плавленом шоколаде, ее засасывало все глубже и глубже… Тишину, словно молния, разрезала быстрая, динамичная музыка, что-то вспыхнуло в голове Лекс, и она выронила бокал. Однако даже не обратила на это внимание, прорываясь вперед, расталкивая танцующих, видя перед собой только смеющееся лицо Брайана, который, увидев, что она направляется к нему, быстро осушил бокал и поставил его на полку, не спуская с нее игриво прищуренных глаз. Ему не требовалось флиртовать с ней, она и акт была заведена, все ее тело просто пылало в огне весь вечер, и сейчас она намеревалась зажечь и его, сделать так, чтобы они пылали вместе. Смотря только в эти глаза и слыша только гремящую музыку, брюнетка преодолела последние миллиметры и, схватив парня за руку, потащила его прочь из комнаты, направляясь к ближайшему темному углу. Ее пульс подскакивал, и она слушала эту музыку, позволяя ей стать частью себя. I'm gonna be risky — о да, она готова рискнуть, она готова отказаться от всего и просто поступить так, как должна была уже давно; no more stressing me out, holding me down — ей больше не нужно его разрешение, она все сделает сама, она больше не боится; I'm gonna be fearless* — да, ей бы не помешала капелька ответа, согласия с его стороны, но она достаточно осмелела сейчас, чтобы сделать все и без них. Довольно грубо толкнув Брайана в грудь, она прижала его к стене, до боли сцепившись в его рубашку и целуя его настолько страстно, словно от этого зависела ее жизнь, словно она изголодалась по кислороду, который мог быть только у него. Не обращая внимания на то, что он ничего не предпринимал, она просто позволила своему телу действовать, отбросив контроль, отказы, запреты. Ее пальцы, неожиданно твердые и уверенные, боролись с узлом на его галстуке, и спустя мгновение он полетел на пол. Давая своему языку полную вольность, она исследовала его рот, понимая, что сейчас чувствует себя настолько властной, что могла бы завоевать весь мир. Но зачем нужен мир, если нужен только один человек? Распахнув пиджак брюнета, девушка провела руками вниз по его торсу, позволяя электричеству, разрывавшему его тело, наполнить и его. Потом схватила его за локоть и потянула дальше, ведя вверх по лестнице, не думая о том, что может упасть на таких каблуках, останавливаясь через каждые две ступеньки, чтобы глубже, жарче поцеловать его. Темный пиджак остался на предпоследней ступеньке, когда преодолев лестницу, брюнетка отбросила его в сторону, снова ища поддержки, приваливаясь вместе с Брайаном к стене. Действуя все время с закрытыми глазами, так как она в некотором роде боялась, что, открыв их, она испугается и остановится, Лекс снова схватилась за синюю рубашку, начиная расстегивать ее, одновременно мельтеша другой рукой по стене в поисках ручки двери в любую комнату и, обнаружив ее, она как-то облегченно выдохнула, заталкивая хозяина дома внутрь и снова намереваясь прижать его к стене. Однако тут Брайан начал действовать: его руки решительно обхватили ее бедра и, вжав девушку в дверь, приподнял ее над землей, усаживая себе на бедра. Теперь уже его язык исследовал ее рот, сталкиваясь с ее в дико сладком танце. Мужские пальцы до боли сжимали ее ягодицы, в то время как брюнетка, не сдаваясь, боролась с его пуговицами, отрывая через одну. Маленькие темные кругляшки падали на пол, звеня и разлетаясь под мебель, но они даже не слышали этого, из-за орущей музыки с первого этажа, из-за музыки их пульса, дыхания, сердцебиение. В какое-то мгновение брюнет, подхватив свою ношу, повернулся и, скинув одним резким движением все со стола, усадил ее на гладкую поверхность, продолжая целовать. Лампа, до этого стоящая на столе, закачалась на краю, моргнула и погасла, книги, учебники, какие-то канцелярские товары, безжалостно сваленные на пол в одну кучу, скрежетали, ломаясь и портясь. Маленькие лампочки, закрепленные на стене, стали единственным источником света, озаряющим то, что происходило в комнате. Лекс, наконец, справилась с рубашкой Брайана и, стащив ее при помощи парня, кинула ее за его спину, снова прижимая руки к горящему, мускулистому, так желанному торсу. Брюнет, ни на секунду не отрываясь от ее губ, положив руки ей на колени, прикусил ее и без того пухлую, покрасневшую от поцелуев нижнюю губу и, всосав ее в себя, провел по ней языком, в то время как его руки стали медленно скользить вверх по ногам брюнетки, подбираясь все ближе к краю юбки. Наконец, достигнув его, он забрался дальше, к своему удивлению обнаруживая край у ожидаемых колготок, которые оказались чулками. В шоколадных глазах мелькнуло что-то еще более греховное, чем было раньше, и парень, проведя рукой еще выше, провел костяшками по мягкой коже во внутренней части бедра, отчего девушка выгнулась дугой, беззвучно крича. Резко рванув вниз хрупкую, тонкую ткань, Брайан порвал чулки, позволяя им слететь вниз, словно грустное, черное приведение. Лекс схватилась за ремень парня, расстегивая и вытягивая его, цепляясь пальцами за шлёвки штанов. Пальцы брюнета забирались все выше под юбку, сминая и сворачивая ее, он целовал, покусывая, шею девушки, заставляя ее дрожать и кусать губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны. Но ему это не надо было. Он встретился с ней взглядом, в их глазах бушевало неудержимое пламя, и шоколадные глаза говорили, приказывали ей, в то время как губы молчали. «Кричи. Называй меня по имени. Я хочу слышать тебя. Кричи. Не сдерживайся» И она слушалась, позволяя себе задыхаться от крика и сладких стонов. В следующие мгновения произошло несколько вещей одновременно: ухватившись за край платья, Брайан рванул его вверх, одним резким движением стягивая его с тела брюнетки и отбрасывая сторону, обнажая ее черное, кружевное белье, и, прижавшись к ложбинке между ее грудями, подхватил Лекс на руки и рухнул вместе с ней на кровать, прижимая своим весом. Расположившись между ее стройными ногами, он стал покрывать полуобнаженное женское тело жадными, огненными поцелуями, начиная с шеи, ведя вниз по плечам, груди, животу. Девушка вцепилась ногтями в его волосы, откинув голову, потом резко провела рукой по его голой спине, оставляя свой след. Ее дергающиеся пальцы практически прорвали простыню, когда она попыталась выдохнуть. Они ринулись навстречу друг другу одновременно: парень скользнул вверх, щелкнула застежка бюстгальтера, и одновременно брюнетка потянула вниз молнию на ширинке его штанов ...

***

Двадцать минут спустя они сидели по разные стороны кровати, похожей на поле боя — ямы, ухабы, холмы, горы… и два трупа по краям. Он, босой, смотрит в пол около двери; без рубашки, темные джинсы расстегнуты, подбородок упирается в руку, согнутую в локте и неудобно «воткнутую» в колено; дышит едва заметно и тихо. Она, лицом к окну, с растрёпанными, точно у уличного котенка, волосами, туфлями, которые она даже не снимала; медленно завела руки назад и застегнула черный бюстгальтер, коснулась кончиками пальцем лица и опустила голову вниз, слабо выдохнув, точно воздуха совсем нет в легких. Шум с первого этажа, скрип дверей, едва слышимая музыка, которая вроде бы только недавно гремела для них, звуки с улицы, — вот все, что присутствовало в темной, неосвещенной комнате; все, что каким-то образом еще больше разделяло людей, сидящих и так на расстоянии друг от друга. Никто даже не пытался прервать неловкую паузу. Что тут скажешь? Слова пусты, мысли ясны, зачем зря колебать воздух? Ведь его и так нет.

Первым не выдержал эту гнетущую тишину парень. Встав на ноги, двигаясь как в замедленной съемке, он застегнул ширинку и, доковыляв до шкафа (стараясь все же держаться как можно дальше от девушки), достал темно-синюю футболку (потому что рубашка так и осталась где-то, а он не собирался искать в потемках) и подошел к двери. Остановившись уже в сантиметрах от нее, он кашлянул и почесал затылок.

— Ну… ммм… яэээ, — протянул он, еще больше лохматя волосы, — я… в общем… я пойду, короче… Ну, праздник все-таки… меня ждут… ага?, — слегка повысил он хриплый и тяжелый голос, зажмурив глаза. Сзади послышался тихий выдох.

— Хорошо, — слово, похожее на падающий в озеро листок с дерева осенью, скатилось с опухших и приоткрытых губ.

— Хорошо, — облегченно выдохнул он и, уже наполовину исчезнув в дверном проеме, бросил через плечо, — ты… это… ну… приводи себя в порядок и спускайся… вниз… да, — неловко промямлил брюнет и, крепко стиснув зубы, выскочил в коридор. Как только за ним закрылась дверь, девушка, шатаясь как приведение, встала и подошла к окну. Трясущимися пальцами открыла окно и высунулась наружу, открытым ртом вдыхая ночной холодный воздух, делая глубокие глотки, мечтая, чтобы он пробрался до самого сердца и заморозил его. Слабая рука провела по лицу, плечу, касаясь той же самой кожи, которой всего несколько минут назад касались его пальцы. Его пальцы. Закусив до крови губы, она прислонилась лбом к ледяному стеклу, пытаясь отбросить все чувства и мысли, кроме пульсирующей боли и опустошенности во всем теле. Она ощущала себя как хрустальный сосуд — сначала целый, красивый и невинный, а сейчас… его опустошили, разбили и втоптали осколки в грязь, без возможности очищения и шанса вернуться к прежнему состоянию. Хрупкие ноги содрогнулись, и она рухнула на пол около батареи, как подбитое меткой стрелой охотника животное. Хотя она и была животным, жертвой, кроликом, который не в силах оторвать восхищенно-завороженного взора от смертельно опасной змеи, понимая, что она его съест. Но она хотела быть съеденной, принадлежать кому-то, не быть одной, понимать, что кому-то нужна… И он ее поглотил, всю без остатка; сначала, крупица за крупицей, он пожирал и вбирал в себя ее душу, не давая восстанавливать погибшие, забранные клетки. И вот теперь и тело… Она вся, от кончиков лохматых волос до черных ногтей принадлежала ему. Целиком. Полностью. Только его. Сжавшись в маленький комочек, точно кошка, брюнетка прижала холодные конечности к теплой батарее, мечтая о капельке тепла, даже жара… но жар-то был, а вот тепло? Никакая батарея не согреет это тельце, опустошенное и оставленное сохнуть и сжиматься. Ледяные пальцы, точно сотканные из нитей льда, коснулись губ, которыми она формировала имя, ставшее для нее одновременно и спасением от всех грехов, и смертным приговором на вечные муки. Шесть букв, от которых все внутри сжимается, и сердце замолкает, как покорный раб опускаясь на колени перед своим господином.

Зачем? Для чего? Почему?.. Вопросы неуместны, особенно сейчас, когда она сидит на холодном полу около батареи, которая жжет кожу, а по ее голове гуляет колючий ветер из открытого окна. Столкновение двух стихий, двух сил природы… Тепло и холод… А ведь это Он: холодный, расчётливый, независимый, равнодушный, бессердечный, бесчувственный, эгоистичный. Но в то же время: страстный, пылкий, самоуверенный, желанный… Желанный… Издав жалобный стон, девушка сжала голову коленями, глотая слезы, с которыми смешивался сладкий привкус крови из прикушенный губ. Она не любила плакать, она ненавидела плакать, она презирала себя, когда плакала. Но это были не ее слезы — это слезы ее души, которая стонет от боли, причиненный не только духу, но и телу.

Боль. Но реально ли это боль? Только это ощущала она? Нет. Чувство заполненности, легкости и невероятной свободы, — вот что присутствовало в ней всего несколько минут назад. Когда он ее целовал, когда он ее касался, когда он шептал ей на ухо всякую ерунду, которая на тот момент была необходима, чтобы не сойти с ума и не закричать. Когда он просто был. Был тут. С ней. Рядом. Рядом… брюнетка резко вскинула голову. А ведь правда… Он же не может совсем ничего не чувствовать. Просто не может! Значит, это был шаг вперед, и он… он… Она вскочила на ноги, окрыленная своими мыслями. «Теперь все изменится», с блаженством думала она, хватая свою одежду и проскальзывая в ванную комнату, где в течение десяти минут приводила себя в порядок: приняла душ, расчесала волосы его расческой (как маленькая влюбленная глупышка), смыла растекшуюся тушь и размазавшуюся помаду, стирая ее полностью — губы и так соблазнительно красные. Повертевшись перед зеркалом и удостоверившись, что не выглядит как у-меня-только-что-было-это-самое, и, нацепив самую обворожительную и таинственную улыбку, на которую только была способна, предназначенная только одному человеку во всем мире, спустилась вниз.

Все было по-прежнему. Хотя нет. Ничто никогда не станет прежним. Теперь у нее есть тайна, у них есть тайна, одна на двоих, и, проходя мимо подростков, она улыбалась им, понимая, что ни один из них не является сейчас и в половину счастлив, как она.

Вдруг музыка стала тише, и послышался громкий голос, призывающий всех пройти в главную гостиную. Посередине стоял Брайан, держа в руке магнитофон. Когда комната наполнилась до отказа, и все остальные столпились около входа в нее, он кашлянул:

— Что ж, всем спасибо, что пришли, — он выглядел все так же безукоризненно, будто ничего не произошло. Никому бы и в голову не пришло, чем он занимался всего пятнадцать минут назад. Толпа закричала, показывая свое довольство вечеринкой, — и спасибо всем за подарки, — та же реакция и свист, — но, к сожалению, уже поздно. Пора расходиться, народ, — люди недовольно загудели, но парень покачал головой, — серьезно, все, пора, — помычав еще немного, толпа стала расходиться, выливаясь из дома кучками. Чаку пришлось подхватить Линдси и Айзека, хотя сам едва держался на ногах, и Алан, отвертевшись от своего Ангела, подхватил друга, помогая им выйти. Брайан стоял около двери, еще раз благодаря всех и улыбаясь. Лекс нерешительно подошла к нему.

— А я … я могу остаться?, — тихо спросила она, нежно смотря на него. Тот нахмурился.

— Зачем?

— Ну …, — брюнетка опешила, прикусив губу, — нам же нужно поговорить?.., — закончила она вопросительно. На какую-то долю секунды ей показалось, что он сейчас опять спросит «о чем», но к ее облегчению, он пожал плечами.

— Приходи завтра к пяти. Может, заодно поможешь убраться, — он озарил ее слабой улыбкой. Ей чудилось, что теперь в каждом его слове и жесте скрыта какая-то информация, понятная только ей, словно каждым жестом он говорил ей десять самых волшебных букв на свете. Поэтому, раскрасневшись от счастья, она схватила сумочку и, оставив долгий поцелуй на его щеке, подмигнула ему и вышла из дома, пошатываясь на каблуках. Пройдя несколько метров, она обернулась, видя, что дверь закрылась, и свет начинает медленно гаснуть в окнах, один за других гас цветной огонек. Ее взгляд скользнул выше, к окну комнаты, которая стала теперь ее жизнью, и, к своему удивлению и смеху, она только поняла, что они были в его комнате. Хихикая себе под нос, Лекс шла дальше, глядя в лужи, в которых отражались тысячи звезд, переливаясь и подмигивая ей, обещая, что сохранят ее тайну.

* песня Jessy J — Hero