Страницы сгоревших дневников

Пришла радиограмма о пропаже трех моряков. Они сошли на берег месяц назад для отдыха. Это был остров Лим (архипелаг Танцующие Острова), и я по праву капитана принял решение направить судно к месту исчезновения. По открытому каналу, естественно, направил ответное сообщение: «Принято. Остров Лим. Пропажа трех моряков. Капитан «Св. Христофора» Мирч». Тут же получил следующее: «Принято. Координаты по сетке. По прибытии дадим справку по трем морякам».

5 июня 2638 года наше судно «Св. Христофор» вошло в гавань Танцующих островов.

Удалось выяснить, что моряки пропали несколько дней назад. Как нам объяснили позже, на острове Лим, пока моряки отдыхали, произошло несколько государственных переворотов, причины которых мне были неясны. Хотя причины аборигены и назвали, но они оказались столь ничтожными, что я не смог попросту удержать их в голове. Мне в первый раз приходилось слышать такую нелепицу.

Говорилось, что одному вождю — Нга-Чака — были нужны специалисты по подводным лодкам, поэтому наших моряков похитили. Они томятся в застенках. Однако тюрьмы оказались пусты. Также и среди мертвых мы не обнаружили моряков.

Кстати, тюрьмы стали пусты благодаря следующему вождю, который также пришел в результате государственного переворота. Дун-Юнг выпустил указ о полной амнистии. Мы обратились к Дун-Юнгу. Он указал нам на гостиный дом, в котором останавливались моряки. Там их и видели в последний раз. Номер, где они жили, оказался пуст, но в прикроватной тумбочке мы обнаружили дневники. Последние записи рассказывали о каком-то вожде Танцующих островов, который хотел взять реванш за поражение в битве при Огненном Муравье. Как оказалось, тот вождь (имени не сохранилось) правил до Нга-Чака. Дун-Юнг, узнав о дневниках, высказал предположение, что наши моряки стали жертвой пастафарианского зомби, ибо тот неизвестный вождь, жаждущий реванша, по легенде решил вызвать зомби. Пастафарианский зомби — это вредоносный бог, его имя — Лет. Он любит напускать на жителей Танцующих островов болезни разного рода.

Однако, реальное положение вещей таково: пастатфарианский зомби ничто иное как наименование священного сана в пастафарианстве. То есть, с одной стороны — божество по имени Лет, с другой — священник. Какая из этих версий верна — неизвестно.

Поэтому мы не стали слушать сказки и мифы местных жителей и приняли решение отправиться в местность, называемую Огненный Муравей. Это недалеко от действующего вулкана.

…

Далее в дневнике есть вырванное место, и на следующей странице была искусно нарисованная знаменитая фреска Энди Уорхола, изображающая купидонов, парящих над обнаженной женщиной, лежащей в ванне. Фреска называлась: «Суббота 11 июня, 12-24». А далее шел (под рисунком мелким шрифтом от руки) бессмысленный набор слов: «Остаток. Невербальное общение. Коллективное создание мыслеобразов. Резонансное восприятие мысли. Наблюдение из Зазеркалья».

…

Недалеко от подножия вулкана стоит храм Лет-Па. Если верить записям моряков, они видели на одной из скал пастафарианскую эмблему — букву «X» (икс) в круге. Интересно, почему морякам взбрело в голову отправиться в местность Огненный Муравей. Можно предположить, что от скуки, тогда теряется смысл отдыха. Они сошли на берег забыть морские приключения, но не усидели на месте. Верно? Я понимал, что в мире нельзя победить два явления: человеческую глупость и человеческое любопытство. В данном случае имелось в виду последнее, но иногда эти два порока идут рука об руку.

Моряков, видимо, везли сюда на машине. По поверьям местных жителей, чтобы узреть пастафарианского зомби, нужно совершить ритуал поклонения ему. Ритуал, насколько я знал, был похож на гадание. При себе обязательно нужно иметь амулеты в виде миниатюрных изображений храма Лет-Па. Конечно, такие амулеты мы с собой не носили.

Храм был заброшен и пуст. Никаких пропавших моряков мы не обнаружили. Это стало ясно, когда наша команда переступила каменный порог сооружения. От него буквально разило запустением и тишиной. Казалось, что запах живого давно выветрился из храма. Пахло только воском. Свечей мы не обнаружили. Запах исходили от сотни женских рук, что подобно ожерельям на длинных веревках украшали стены Лет-Па — руки божеств.

Нам удалось протянуть электричество в храм. Женские руки матово блестели в лучах искусственного света. Над алтарем, куда приносили дары для пастафарианского зомби, имелась древняя фреска. Она изрядно покрыта трещинами, а цвета потускнели, но даже в таком состоянии мы сумели рассмотреть танцующую обнаженную женщину в окружении серых и черных покрывал с золотой окантовкой. Покрывала напоминали крылья бабочки, отчего женщина со стройной фигурой показалась нам гигантским насекомым.

Несколько прожекторов мы направили на фреску. Так мы сумели рассмотреть детали картины. Оказалось, танцовщица была обвита золотыми шнурами. На запястьях и щиколотках шнуры оканчивались желтыми кистями. Кисти будто висели в воздухе. Фреска напоминала фотоснимок, что запечатлел мгновение танца, отчего создавалось ощущение жизни. Это зрелище завораживало, к нему хотелось жадно и надолго припасть. Оно было новым и странным, но при этом странным только для людей из другого мира, для нас, то есть. Казалось, мы знали, какая красота ждет впереди — просто надо научиться видеть ее в такой форме. А для этого нужно чаще глядеть на фреску.

Мы тщательно обследовали храм и обнаружили множество небольших зеркал. Они находились не в основном зале, а в, так сказать, вспомогательных помещениях. Зеркала изготовлены из меди и стали и имели круглую форму. По поверьям аборигенов Танцующих островов в каждом отражалось что-то свое. Можно увидеть пустыню или океан, леса или горы, и даже найти в отражениях бога Лет. Как объяснил нам местный житель, отправившийся с нами на поиски моряков, зеркала устанавливали рядом с алтарем, а на алтарь клали еду и ценные вещи.

— Раньше, — вспомнил он, — приносили человеческие жертвы.

— Раньше, это когда? — спросили мы.

— Этого не помнил даже мой дед. Он рассказывал, поколений двадцать назад, приносили людей в жертву, а вот позже, он не ручался, — ответил провожатый.

В храме Лет-Па убивали людей? Новые сведения омрачили нас. Настроение испортилось. Потолок, что казался парящим золотым небом, теперь напоминал чрево кита.

Моряков мы не нашли в местности Огненный Муравей, а также и в окрестностях храма Лет-Па.

Проводник вдруг произнес:

— Остается одно — гадание. Это местная магическая практика по поиску людей. Если нет человека в этом мире, то он может оказаться в зазеркалье, в мире пастафарианского зомби. Для этого мы используем маленькие круглые зеркала. Считается, что лучшие зеркала куют в Стране Восходящего Солнца. Но это не так. Лучшие зеркала созданы древними мастерами, что жили до европейцев.

Далее наш проводник рассказал о том, что есть множество способов узреть пропавшего без вести человека. Его можно найти, даже если он умер. Смерть — это только начало, точнее еще не конец. Нужно просить у богов.

Боги часто отворачиваются от земли, на которой живет обычный человек. Но такое случается редко, потому что земля дает человеку всё, и единственное, за что надо платить, это свобода, которую он получает вместе с жизнью. Поэтому, когда на земле случается беда, начинается гадание — так люди пытаются умилостивить духов, от которых зависит их будущее.

— Очень похоже на современные казино, правда? — вдруг сказал кто-то из нашей команды.

Я решил: теперь проводник обидится на нас и не станет помогать, но нет.

— Верно, — ответил он. — Только там, как я уже сказал, играют в казино боги. Если боги отворачивают от нас свой взор, или где-нибудь на небе кончается благодать, нас специально переселяют в другое место, чтобы потом опять вернуть.

Я не понял ответа. Больше всего меня поразило, что у людей до сих пор сохраняются странные обычаи. И нам приходится считаться с ними. Мы никогда не узнаем, почему мы это делаем. Мне это и не интересно. Тем более что эти сведения могут принести вред в том смысле, что они мешают пониманию сути происходящего.

Ну, например…

Например, я узнал о случившемся недавно очень странном происшествии. Можно сказать, о самом страшном из них. В одном из городов произошел очень серьезный пожар. Мы спасли много человеческих жизней, но самое главное в этих домах хранились важные документы, а вот какие, никто не знает. То есть, они настолько старые и малоиспользуемые, что давно умерли люди, видевшие эти документы в глаза.

Или, например, кто-то по неосторожности наносит себе увечья, пишет стихи и случайно становится звездой в ночном небе. Миф, конечно, выдумки.

Хочу сказать, из всего, что попадется под руку, люди пытаются сделать тайну. Так появляются полностью или отчасти выдуманные истории.

Эти древние истории живут с нами долго.

…

Дело о пропавших моряках. Сообщение для капитана «Св. Христофора» Мирча.

Пропало три моряка.

Первого моряка зовут Шер — мужчина средних лет, из немногих представителей рода человеческого. Его не коснулось расовое смешение, что странно в наш век глобального мира, когда границы между государствами стерты. Есть цветная мозаика культур — этого у нас не отнять, однако по морфологическим признакам нельзя сказать к какой культуре принадлежит человек: Азиатской, Европейской, Славянской и так далее. Но, оказывается, бывают такие люди. Шер принадлежит к чистой европеоидной расе.

Второго моряка зовут Ив — вполне обычный человек. У него имеется дар разговаривать с мертвыми. Возможно, его дар и подсказал им троим, чем заняться на Танцующих островах. Дар имеет побочный эффект — у Ива путается память. То, что ему рассказывали мертвые, он считает произошедшим с ним, а не с мертвыми. В целом Ив обладает легким характером. Коммуникабелен. Словоохотлив.

Третьего моряка зовут Крамб. Человек без прошлого. Никто не знает, откуда он родом и когда прибыл в Новое Королевство. Ему около тридцати, и он не имеет никаких особых примет. Благодаря, если так можно сказать, стертым чертам лица, его никто не помнит. Он тоже не любит говорить о себе, но иногда рассказывает истории из своей жизни. Очень запутанные истории. Считаем, он их выдумывает.

Не ясно, как сошлись Ив, Шер и Крамб, на почве каких интересов? Видимо, на почве любопытства и тяги к тайнам Танцующих островов. В частности, к пастафарианскому зомби. Кажется, морякам было все равно, чем именно заняться. Да пусть это будет наблюдение за шевелением листьев на ветру — ну, хоть какое-то развлечение.

Шер и Ив часто путешествуют вместе. Иногда берут с собой еще кого-нибудь в свою компанию. В это раз третьим оказался Крамб.

…

Проводник рассказал нам странную историю.

…

Странная история проводника, приведенная ниже, оказалась бессвязной. Возможно от того, что некоторые страницы утеряны, а та часть, что сохранилась, находится в плачевном состоянии: разъедена морской водой — чернила расплылись. Еще можно сказать, что автор дневника, следуя непонятным мне соображениям, записывал всё подряд, отчего в записях и попадается много ненужной информации.

…

Как проводник потом признался, все его истории на девяносто девять процентов были просто шутками. И только на один процент — правдой.

Это было странно, потому что язык у проводника был нормальный, правильный. Он даже посылал свои опусы в литературные журналы. Не читал. Но сразу после того, как я услышал его историю, понял, почему она кажется такой странной.

Ниже провожу саму историю и некоторые сведения о нашем проводнике.

Однажды проводник сообщил нам, словно утверждая незыблемость собственной мысли, известную истину: что существует божественное устройство мира. Оно таково, по его мнению, потому, что мир не кажется совсем уж беспорядочным, но что именно делает его таким упорядоченным, он точно не знает, но, видимо, божество. Иногда на проводника снисходит озарение, а затем вновь — никаких доказательств божественного происхождения мира, только предположения. Он их никогда не приводил по причине чрезвычайной секретности. В результате чего каждое новое сообщение выглядит как откровение, даже если его содержание уже давно все поняли. Просто проводнику еще не удалось полностью завладеть дарованным свыше умением объяснять происходящее.

Видимо, проводники — такие странные люди.

Наш проводник рассказал притчу.

Мудрец сидел на берегу моря. К нему подошел бродячий музыкант, которого попутал бес, и начал играть на своей странной флейте. Вот только флейта в руках бродячего музыканта была простой палкой. И все те музыкальные чудеса, свидетелем которых стал мудрец, не вызвали в его сердце никаких эмоций.

По-моему, бессмысленная притча. В чем ее суть? В том, что великие чудеса весьма просты по своей природе, как палка?

Предположим.

Собственно, вот сама история, рассказанная проводником.

Мон-Тэг (так звали нашего проводника) возвращался домой после долгого рабочего дня, усталый и голодный. Вдруг он заметил, что кто-то идет ему навстречу. Он остановился и подождал, но никто не приблизился. Тогда Мон-Тэг понял, в чем дело: этим «кем-то» был он сам. Это было неожиданное и неприятное открытие. Ведь он знал, куда шел. Он шел домой. А встреча с самим собой являлась частью повседневности. Мимо Мон-Тэга проезжали автомобили, шли прохожие, шелестели на ветру клочки газет и обрывки афиш, только что отстреляли фейерверки, но Мон-Тэг, как ни старался, не мог отделаться от ощущения, будто всего этого не существует. И всё вокруг было каким-то ненастоящим, неестественным. Вскоре Мон-Тэг стал догадываться, почему так происходит. Когда он глядел на веселых людей и шумевший вокруг праздник, то начинал видеть за ними суету машинного времени, его слепые пятна, поглощавшие всё. А вглядываясь в лица праздношатающихся горожан, Мон-Тэг начинал узнавать в них самого себя. Его мысли текли медленно, иногда целую вечность, если он надолго сосредотачивался на прохожих. Обычно раньше это случалось, когда он думал о приближающейся старости или о смерти. Он считал, что у каждого человека есть в жизни период, в течение которого он меньше всего думает о будущем. И этим периодом стал городской праздник.

Когда с этим было покончено, он перестал обращать внимание на людей вокруг, перестал даже искать каких-либо вразумительных причин для объяснения переполнявшей мир и его обитателей нереальности происходящего. Что означала встреча с самим собой на городской улице? Возможно, мимо него близко проскользнула смерть?

…

Проводник, как я сказал выше, за неимением лучшего предложил провести гадание.

Можно верить в существование потусторонних миров, а хочешь, не верь в них, но для нас дело обстояло однозначно.

— Скажи, зачем проводить этот обряд? — уточнил я у провожатого.

— Обряд позволит нам увидеть в зеркалах моряков. Возможно, явится сам Лет. Мы спросим его о… Как их звали? — Я ответил. — Да. Верно. Если божество будет уклоняться от наших расспросов — верный знак. Он ведает, куда делись люди, — серьезно ответил проводник.

— Приступай, но учти, здесь находятся люди образованные и вряд ли поверят тому, что здесь произойдет. Даже если мы увидим зомби, то это будет галлюцинацией.

Мы принесли зеркала к алтарю. Проводник три раз поклонился им, что-то быстро прошептал и уставился немигающим взглядом в отражение. Что он может увидеть, кроме себя, нас и запустения храма? Мы всмотрелись в остальные зеркала. Зеркал было ровно столько, сколько людей в храме. Я понадеялся, что гадание быстро завершится.

Сомнительное развлечение: разглядывать себя в зеркале.

…

Я погрузился в бесконечный сон.

Кто-то опять пробивался ко мне сквозь многовековое, словно болото, ничто, о которое разбивались все мои попытки выбраться на свет. А затем… Затем я увидел себя стоящим в темных катакомбах. Я был абсолютно наг и представлял собой большую крысу, только ее тело было намного больше и, похоже, состояло из бесчисленных ножек и ручек. Внутри туловища умещались человеческая голова и спинной мозг.

Я уже знал, что это и есть моя будущая личность, и испытывал некоторые угрызения совести оттого, сколько времени провел в катакомбах, медитируя на это мерзкое существо, про которое поэт сказал в одном из своих прекрасных стихотворений: «Я в клетке львиною природой заключен…»

Вот только куда бежать в темноте? Вслух я это не говорил, но, по сути, именно об этом и размышляла крыса, которой предстояло стать мной, я уже догадывался кто я.

…

Мне стоило больших усилий вспомнить свою прошлую жизнь. В прошлой жизни я был серой крысой.

…

Я пришел сюда в поисках истины, а теперь? Где истина?

Повернулся и пошел к выходу. У самой двери остановился и огляделся по сторонам. Затем взгляд упал на идущего рядом священника. Я догадался, что это служитель культа по его одежде.

— Как тебя зовут? — спросил он по-французски.

— Мирч.

Смерив меня взглядом, священник вздохнул, вынул из-под рясы продолговатый предмет и приставил его к моей шее. Предметом оказался кинжал.

— Кто ты? — удивился я.

Он вынул из-за пазухи маленький засаленный платок и протянул его мне. В платок был завернут обычный ключ.

— А ты кто такой? Кто ты, Мирч? Ведь ты не принадлежишь ни нашему миру, ни своему. Мы думаем, ты прибыл сюда из какого-то другого мира. Посмотри на небо, Мирч! Оно светло, прозрачно и ясно. Посмотри вверх, и небо увидит тебя! Посмотри туда!

…

Я с трудом смог оторваться от рассматривания собственного отражения. После этой процедуры ощущение такое, будто побывал на самом дне бытия. Оказывается, прошел час — столько длилось гадание.

— Что ты там увидел? — спросил проводник.

— Священника, — ответил я и рассказал о приключениях в мире зазеркалья. — Я только одного не понимаю: как это нам поможет?

— Вы еще ничего не поняли? Священник и есть бог по имени Лет. А то, что он явился в таком образе, всего лишь преломление в твоем сознании.

— Пропавшие моряки у него?

— Видимо, да.

— Значит, они мертвы.

— Вряд ли. Да и смерти не существует.

— Но…

— Не надо, — перебил меня проводник. — Для вас смерть связана с телом, но тело ничто, оно не нужно пастафарианскому зомби. Его интересуют души. Поэтому моряки живы.

— Но как? Если его интересуют души, но тела не живут без душ…

— Религии должны отделять души от тел. Вам этого не понять. Вы боитесь умереть, потому что не знаете, как пройти сквозь зеркало. Каждый выбирает путь сам. Остались вы и я.

Тут я с ужасом понял, что никого нет из моей команды, проводник продолжал говорить, точно в бреду:

— Вам решать, куда идти дальше. Здесь и сейчас. Я готов подождать. Выбирайте. Чего хочет душа. Давайте выбирать вместе. Не бойтесь, вы ничего не упустите. Всегда можно изменить маршрут. Просто все зависит от вашего выбора. А он всегда очевиден. Неужели не понятно? Это ведь так очевидно. Достаточно просто оглядеться вокруг. Что для этого нужно? Как говорят боги: «Не надо врать и ничего придумывать, в том числе и нас». Вот это как раз самое главное — не врать. Когда я говорю с богами, мое лицо говорит само за себя. Прощайте, ваша светлость. Скоро вы будете сами выбирать свой путь. Менее чем через пять часов я вновь окажусь в том месте, где всё началось. Может быть, уже с другой целью. Мне пора. Мы еще встретимся.

— Кто ты?

— Меня зовут Лет.

…

Совершенно непонятно, как мог Мирч оставить последнюю запись в дневнике, которая касалась гадания в храме Лет-Па. Она написана его рукой. Графологическая экспертиза подтвердила это. Можно предположить, что пастафарианский зомби — бог по имени Лет — сделал ее. Но богов не существует.

Стоило дочитать дневник до конца, но следующие листы несли еще больше странностей и нестыковок, я бы даже сказал, безумия.

Удивительно. В принципе, довольно тривиальная, если разобраться, логика происходящего: проводника нашли мертвым, капитан Мирч пропал.

Из дальнейших записей следовало, что Лет пил настойку из протертой соломы, смешанной с кровью двенадцати египетских младенцев. Эту часть записок стоит пропустить.

Вызывало беспокойство содержание другой части дневника — «Переписка с…». Она написана рукой графа Д., чье физическое (не астральное) тело мы обнаружили в сентябре этого же года в саду дворца Шах-Джахана, уже после исчезновения Мирча.

Может, записки писало не само тело, а память, по-настоящему живая, существующая независимо от человека, обладающая способностью не просто фиксировать происходящее вокруг, а осознавать мир, ощущать себя, страдать, любить, ошибаться.

Возможно, дневник писал и не человек вовсе. А люди, о которых говорится в дневниках, являлись всего лишь сменой масок. Через них одно и то же подсознание демонстрировало себя миру. Человек — одна из личин, которую он (бог Лет?) надевает, чтобы попасть в мир. И, попав, становится существом, наделенным душой.

Записи как раз намекали на это. Человек мог мыслить, писать и думать, а потом вдруг погибнуть не физически. Никакими своими действиями он не «портил» свою душу. Ее портила только нечистая совесть. Тогда, по логике вещей, все его мысли, его слова и даже написанное им — просто слова и только. Бог Лет находился в них самих.

Но вновь я возвращаюсь к мысли о том, что никаких богов не существует…

…

Я не единожды возвращался к мысли о том, имею ли права говорить о себе в первом лице? Исходя из того, что узнал, безусловно, нет, но, к сожалению, условности литературного изложения текстов толкают меня совершить данный подлог.

Можно было изустно передать откровение, что отчасти соответствовало правде, но опять-таки я не буду честен до конца наедине с самим собой, не буду честен и по отношению к читателям, ведь бог никогда не говорит с тобой словами, он изъясняется безустно (да простят мне это новое слово).

Дело вовсе не в правде или лжи, дело лишь в количестве приближений и условностей, которое приходится допускать в тексте, что естественным образом приводит к убеждению: ложь и истина оказываются не такими важными. Ложка неправды в бочке сведений, обесценивает сведения. Можно лишь говорить о концентрации неправды — и всё.

Я пират его величества. Меня зовут Мосий. Двадцать лет был капитаном судна «Великий Конрад». На исходе двадцатилетия служения королю и океану мой корабль чуть не попал в жестокий шторм.

Команда заметила на востоке у горизонта грозовые тучи, не предвещавшие ничего хорошего, а также на севере бледную серо-синюю полоску земли. Благодаря ей нам удалось не остаться в открытом океане. Я был удивлен наличию суши в том направлении, ибо по всем имеющимся у нас картам, там должен находиться открытый водный простор, но, видимо, картограф ошибся, и это была та ошибка, за которую его стоило поблагодарить.

Мы развернули судно к земле, шторм не отставал от нас, он настиг нас у самых берегов. «Великий Конрад» с трудом причалил, команда спустилась на неизведанную сушу при шквальном ветре. Соленые брызги, подобно бритвам резали кожу и одежду. Мы взяли с собой сухих дров, спичек, еды и ценный груз.

Мы полностью высадились на остров, когда грозовые тучи налетели, и земля утонула в тревожном сумраке, сквозь который команда еле-еле различила неверные очертания приземистой горы вдалеке. Усугубляло наше положение, как я уже говорил выше, ливень с диким ветром. Мы буквально продрались сквозь стену воды и, добравшись до горы, заметили, что она имеет естественную нишу. Это была неглубокая пещера. В пещере команда с большим трудом развела огонь. Света его едва ли хватало, чтобы полностью осветить убранство нашего убежища. Но меня это особо не беспокоило. Главное, укрылись от непогоды, а, значит, можно высушить одежду и перекусить. Кто-то догадался прихватить бочку рома и, отобедав, мы ее полностью осушили. Вся команда, в том числе и я, забылись хмельным сном.

По словам Пирата Мосии, этот эпизод остался в дневнике одним из наиболее значительных и ярких событий. Рассказывая о нем, Мосий при этом избегал подробностей и мало что сообщал о себе самом. Ясно почему — упоминание вскользь о ценном грузе. Откуда у его команды он оказался? Законным ли путем? Впрочем, ни из одной версии «Путеводителя» (включая даже звуковую версию) не ясно, кому именно принадлежал изначально ценный груз. Другие версии также не дают ясного ответа на этот вопрос.

Дальше приведу сон.

Я, в том числе и команда «Великого Конрада», оказались в подземелье, залитом слепящим белым светом. Все столпились вокруг фигуры мужчины в черном. Не уверен, был это мужчина или женщина. Он стоял в центре яркого пятна. Одет незнакомец в какую-то хламиду, похожую на церковный балахон. Глаза его закрыты, но я почему-таки знал, кем он является. Мужчина говорил на неизвестном языке, хотя до моего слуха долетали отдельные фразы, которые звучали понятно.

Имелось много необычных скульптур, которыми была заставлена подземная комната, их формы оказались для меня неуловимы.

Одновременно я чувствовал всю необычность этого места и странную скрытую в нем силу. Меня охватывало приятное щемящее ощущение, что бывает при знакомстве с книгой, прочитанной много раз, в которой знакомо каждое слово.

Когда незнакомец открыл глаза и посмотрел на нас, на мгновение почудилось, будто мы вернулись домой, куда каждое утро на водопой идут большие усталые звери с серо-зелеными глазами, щурясь на солнце. Стало грустно. Я вспомнил себя мальчишкой, вспомнил детство, которого, казалось, вовсе и не было.

Человек продолжал смотреть, на лице его появилась грусть. Он, видимо, понял, какая мысль пришла мне в голову.

Затем все исчезло — эпизод сна прервался, и начался другой.

Мы вошли в какой-то коридор, поднялись на этаж, подошли к большой двустворчатой двери, возле которой стоял молодой человек в черной кожаной куртке, видимо, привратник. Мы прошли за дверь. Привратник молча проводил нас взглядом.

На секунду почудилось, что команда много раз проходила сквозь множество дверей, будто углубляясь в невероятно огромное строение, возведенное непонятно для чего и с какой целью, словно пронзая один сон за другим. К тому времени я стал догадываться, что сплю.

И как только пришло ясное осознание сновидения, я потерял команду и в полном одиночестве вышел из гостиницы, сделал пару шагов к набережной и встал под сень большого дерева. Вечернее небо было чистым. Мерцали тускло звезды. Теплый ветер шелестел в раскидистой кроне. Я задрал голову, желая узнать, что за дерево и не заметил подошедшего человека. Он приблизился ко мне. Это был тот незнакомец из подземелья.

— Я ждал, пока ты останешься один, — произнес он.

— Зачем?

— То, что я скажу — для твоих ушей. Затем поведаешь остальным.

— Говори, — насторожился я.

Показалось, голос мужчины поблек, стал серым и без интонации, но говорил он уверенно.

Ниже в кавычках приведу наставления (больше их никак не назовешь), сказанные незнакомцем.

«Лучше бы ты не вёл себя как самовлюблённый осёл или святоша, когда проповедуешь макаронную благодать. Если другие люди не верят в Меня, в этом нет ничего страшного. Я не настолько самовлюблён, честно.

Лучше бы ты не оправдывал Моим именем угнетение, порабощение, шинкование или экономическую эксплуатацию других, то есть любое мерзкое отношение к окружающим. Я не требую жертв, чистота обязательна для питьевой воды, а не для людей.

Лучше бы ты не судил людей по их внешнему виду, одежде, или по тому, как они говорят. Запомни навсегда: Женщина — это личность. Мужчина — это личность. А зануда — это всегда зануда. Никто из людей не лучше других и не хуже, за исключением умения модно одеваться, но Я одарил в этом смысле только женщин и лишь кое-кого из парней — тех, кто отличает пурпурный цвет от пунцового.

Лучше бы ты не позволял себе действий, неприемлемых для тебя самого или твоего добровольного и искреннего партнёра (достигшего допустимого возраста и душевной зрелости). Всем несогласным предлагаю идти лесом, если только они не считают это оскорбительным.

Лучше бы ты не боролся с фанатическими, женоненавистническими и другими злобными идеями на пустой желудок. Поешь, а потом иди к этим недоумкам.

Лучше бы ты не тратил уйму денег на постройку церквей, храмов, мечетей, усыпальниц во имя прославления Моей макаронной благодати, ведь эти деньги лучше потратить на прекращение бедности, на излечение болезней, на мирную жизнь, на страстную любовь, и снижение стоимости всего чего можно.

Пусть Я и сложноуглеводное всеведущее создание, но люблю простые радости жизни. Ведь это Я всё создал.

Лучше бы ты не рассказывал всем окружающим, как Я говорил с тобой. Ты не настолько всем интересен. Хватит думать только о себе. И помни, что Я попросил тебя любить своего ближнего».

— Что это всё значит? — спросил я незнакомца. — И макароны?

— Причем здесь они?

— Да.

— Если просто отварить макароны, то они пресные, поэтому нужны специи к ним, иначе… — Он протянул серую коробку. — Иначе невкусно. Вот причем здесь макароны.

Я машинально взял коробку с крупной черной надписью «spices» и чуть не выронил ее, ибо заметил пальцы незнакомца. Они, похожие на толстых белых червей, вызвали не то чтобы отвращение, но настороженность, смешенную с испугом. Как ни странно они не были отталкивающими. Даже, подумал я, они должны именно такими и быть. С чего бы? Мысли о естественности пальцев человека ввела в ступор, в состояние такой глубокой задумчивости, что я скользнул в неосознанность: вновь стал верить в реальность происходящего, но все-таки нашел в себе силы и сказал: «Это осознанное сновидение». Я рассмотрел пальцы незнакомца. Они оказались очень длинными, продолжались дальше, причудливо переплетаясь в белые канаты.

Наконец, я полностью рассмотрел незнакомца. Он оказался не человеком, а макаронами. Это, безусловно, звучит как речь сошедшего с ума человека, но я говорю об осознанном сновидении, а в нем естественным образом реальность и чудо смешиваются. Они не противоречат друг другу, не спорят друг с другом, а соседствуют. Они представляют собой правильный синтез, если так можно говорить.

Это были макароны. Огромный клубок длинной вермишели формировал голову монстра, в центре подобно двум большим глазам находились мясные шары, а руки-пальцы — это ответвления от клубка.

Макаронный монстр передал мне специи. На этом сон закончился и я проснулся. Моя команда тоже проснулась. Она жаловалась на ром, что он явно просрочен, потому как снилась им всякая чушь, а после пробуждения дико болела голова.

Команда рассказала о своих снах…

Опять хочется упомянуть, что здесь и далее пират Мосий сильно отвлекается, рассказывая свою историю. Зачем? Не спрашивайте, чем это продиктовано. Но факт остается фактом: пират рассказывает о событиях, в которые попал. Они произошли. Рассказывает обо всем подряд. Возможно, потому что для него не так важно, кто главный герой, какие события второстепенные, а какие первостепенные. В общем, важно само повествование. Впрочем, справедливости ради, надо признать, на пиратских судах не отличаются щепетильностью в мелочах.

Многие из команды судна «Великий Конрад» оставили по себе мемуары, или даже кто-то (имен конкретно не помню) писал художественные произведения. Например, в «Железной маске» пираты полдня выбираются из собственной тюрьмы, которая напоминает огромный многоярусный корабль, а в конце дня уже сидят в обществе трехзначных цифр (!?) на экране, ради которых они и выбирались.

Прошу прощения у читателя, я тоже отвлекся, видимо, чужая болтливость и словоблудие заразительны и невольно начинаешь размышлять на тему, как бы связать «Исповедь пирата» и «Тщетность» (еще одна пиратская беллетристика).

Команда рассказала о своих снах…

Один из них таков: моя команда гуляла по огромному красному саду, наполненному разноцветными макаронами разного размера. Один из членов нашей команды играл. И вдруг он в ужасе закричал, привлекая к себе внимание. Он хотел, чтобы уничтожили ползающих по земле коричневых мерзких насекомых.

Второй эпизод.

Команда стоит на берегу прекрасного моря. Ночь. Ярко светит луна. Величественно возвышаются, поросшие лесом горы. Все вокруг нас наполнено жизнью. Но команду тревожит нависшая опасность. На горизонте появляется вражеский корабль странной конструкции. На его палубе установлены большие арбалеты. Судно приближается к берегу и останавливается. Сигнал боевой тревоги: «Команда, по местам!» Команда начинает отстреливаться всем, чем придется, и вражеский корабль побежден. Он взрывается и на его месте возникает высокая башня, увенчанная звездой. Открываются ворота внизу, и наружу выходят вооруженные воины. Они с радостью приветствуют мою команду. Макаронный монстр осыпает воинов своими дарами, после чего звучит команда «По местам!».

Третий эпизод сна. Он похож на кинофильм.

Красная планета в небе. Чувство безнадежности. Затем ревущие бури марсианской атмосферы. Длинные ноги всадников. Их напряженные взгляды. Конница приближается. Метров за десять бойцы пригибаются, опускают глаза и прячут ладони в рукава. Но в какой-то момент они вскидывают оружие и стреляют. Их рвущиеся вперед силуэты исчезают в клубах дыма. А потом доносится треск крупнокалиберных огнеметов, и несколько горящих фигур незнакомцев падает на песок.

Уникальность этих бессвязных сновидений заключена в том, что они снились всем одновременно. Мне это не снилось. Я словно попал в иное измерение сновидения. Будто забрел в закоулок или тупик, в котором по чистой случайности кроме меня никого не оказалось. Только я и макаронный монстр.

На полях дневника Мосия его же рукой написано следующее: «Когда для тебя появляется много смыслов, которыми ты можешь заполнить свою жизнь, становится очень важно найти единственный смысл, который был бы для всего человечества (и для тебя тоже). Важно, чтобы был он высоким, вечным и чистым. А с пастафорием точно так же?»

Стоит предположить, да это и очевидно, здесь имеет место быть намек на пастафарианского зомби. Краткое обозначение пастафарианского зомби — пастафорий. Причем, в пастафариансте слово «зомби» не несет в себе негативной коннотации. Пастафорий — это всего лишь проповедник-проводник пастафарианства.

Выходит, Мирч встретился с таким вот проповедником, но непонятно: отчего проводник скрывал свое вероисповедание, и ему пришлось всеми правдами и неправдами заманить команду «Св. Христофора» в храм Лет-Па?

Выписка из протокола патолого-анатомического вскрытия

№1-МГ-11-1/1

от 24 сентября 2638 года

Наименование медицинского учреждения: ФБУ «Судебно-медицинская экспертиза г. Саронск».

Амбулаторная карта пациента: №461494.

Фамилия, Имя, Отчество умершего: Далабойя Бааль Францович.

Пол: мужской.

Дата рождения: 7 июля 2595 г.

Дата смерти: 24 сентября 2638 г.

Место жительства: г. Саронск, Открыженский р-н, ул. Воинствующих Пацифистов, д. 15, кв. 54.

Местность: городская.

Семейное положение: холост.

Образование: всевышне-магическое.

Занятость: самозанятый маг седьмого таера.

Дата поступления в медицинское учреждение: 24 сентября 2638 г.

Фамилия, Имя, Отчество врача: Франклини Генадий Лазаревич.

Заведующий отделением врач: присутствовал при вскрытии.

Дата проведения патолого-анатомического вскрытия: 24 сентября 2638 г.

Общие сведения: Тело гражданина Далабойя Б. Ф. было обнаружено в саду в окрестностях дворца Шах-Джахана без видимых признаков насильственной смерти. На момент обнаружения установлен факт смерти в районе 2-4 часов ночи 24 сентября 2638 г. Тело обнаружил садовник Шах-Джахана Фарух Мультукович Мамедоян.

Причина смерти: острая сердечная недостаточность.

Сопутствующая причина смерти: пастафориазм сновидения.

Примечание: Выписка из протокола патолого-анатомического вскрытия №1-МГ-11-1/1 от 24 сентября 2638 года была предоставлена старшему следователю Мамонову Денису Порфирьевичу (ОВД №5125 Открыженского р-на г. Сронска).

Мне сопутствовала удача и в моих руках оказалась фотокопия выписки из протокола вскрытия графа Далабойя. Здесь я снова заметил это слово: «пастафорий». Следовало бы предположить, что проповедник пастафарианства связан с такой областью психиатрии, как сновидения. Однако, достоверно установлено, что Мосий, после того как увидел во сне макаронного монстра остался жив. Это подтверждают множество свидетельств, как прямых, так и косвенных.

Я вышел на финишную прямую загадочного дела пирата Мосия и, если мне удастся отделить зерна от плевел, то сам собой найдется ключ к тайне исчезновения трех моряков (Ива, Крамба и Шера) в храме Лет-Па.

Невероятной силы шторм, который долгое время бушевал в океане, кончился. Мы вышли из ниши. Светило солнце. Воздух был прозрачен и свеж. Он напоен новой силой, несущей надежду на будущий день. Поразительный контраст со вчерашним днем, когда тьма накрыла остров. Ветер рвал и метал, отчего казалось, что все плясало в дьявольском танце. Обреченность — вот точное слово вчерашнего дня. Вчера моя команда была у края, за которым кончался мир, и открывалась бездна небытия. Эсхатологическое чувство захватило ум ненадолго, и вновь припомнился танцующий в рваном танце остров. Точно, если этого острова нет на карте, то право именования его принадлежит мне и моей команде. Мы — первооткрыватели. Я назову это Танцующим островом.

К нашему удивлению корабль, приколотый к суше, не пострадал. Теперь-то я понял, в чем дело. Это макаронный монстр хранил меня и мою команду. «Великий Конрад» стоял незыблемой твердыней у берега. Мы погрузились на него и отправились в путь. Куда нам плыть, не важно. Мы вольные дети ветров, мы — благородные пираты и джентльмены удачи.

Вскоре прямо по курсу были обнаружены останки какого-то корабля. Видимо, ему повезло меньше, чем нашему. На куске мачты, качающейся на спокойных волнах, команда заметила человека. Пострадавший, видимо, жив раз еще был способен держаться на плаву. Я заметил в подзорную трубу — он шевельнулся, и вяло махнул рукой. Сбросили скорость. Спустили шлюпку. Прозвучала склянка, но не успела прозвучать вторая, как несчастного подняли на борт. Был он в полуобморочном состоянии, кажется, бредил, слов не разобрать. Недолго думая, я приказал выжившего человека отнести в мою каюту.

Но лежа на постели, он никак не мог успокоиться — продолжал шептать. Бредил, бедняга. Я остался с ним и приказал привести лекаря. Лекарь пришел, осмотрел пострадавшего и вымолвил:

— Будет жить. Я дам ему успокоительного. — И лекарь, вколов морфий, удалился.

Незнакомец продолжал бредить, но с каждой минутой его бред звучал все бессвязней, язык заплетался. Наконец он затих. Тогда я его и покинул, припоминая слова, которые спасенный шептал в полуобмороке.

Я не могу, естественно, привести их дословно, но история могла бы заворожить своей странностью и фантастичностью, если бы не была бредом.

Дальше идут вычеркнутые предложения. Видимо, Мосий не удовлетворился первоначальным изложением и, в конце концов, записал прямым текстом.

«Вы, наверно, знаете легенду о Красном Петухе? Она небольшая. Там был петушиный поединок — поединок магии с наукой. Сначала наука разгромила магию, после чего она потеряла свою силу, потому что наука без магии все равно, что армия без генералов. И кончилось тем, что победил, конечно, птенец Красного Петуха, а наука оказалась в самом жалком положении, какое только бывает. Шли бы вы домой, молодой человек, отдохнули. У вас вид такой, будто вы всю ночь вагоны разгружали. Вы себе только хуже сделаете. У это страны нет никакой морали. Ни духовной, ни политической. Она создана для того, чтобы насиловать нас своей массовой культурой. А потом ругаться матом, если мы не захотим этого слушать. Мы видим в этом высшую красоту: материться и пьянствовать, сидя на диванах. Но в то же время…».

Когда пострадавший очнулся, рассказал, что зовут его Румата Пантелеев. Его торговое судно «Аркадия» шло в Санкт-Петербург, но попало в сильнейший шторм. Выжил, видимо, только он один.

Дальнейший наш путь оказался спокойным. Мы причалили к порту северной столицы России. Я с командой решил отдохнуть в каком-нибудь приличном кабаке: попить пивка и поточить лясы.

Так получилось, что Румата оказался за одним столом со мной, больше никто не присоединился.

Человек принес по кружке янтарного напитка и положил перед нами большую тарелку с макаронами.

— Это что? — спросил я.

— Комплемент от заведения.

— А это что? Среди макарон.

— Тефтели. Фрикадельки. Проще говоря, мясные шарики.

— Спасибо, — растерянно проговорил я.

— В чем дело? — удивился Румата.

— Комплимент. Это неспроста.

— Не обращаете внимание. Русское гостеприимство. Понимаете?

— Да.

Но русским гостеприимством никого не удивишь. Меня удивило оформление блюда: макароны и два мясных шарика по центру блюда, словно два больших глаза. Да так и было, когда мне снился сон про макаронного монстра. Именно так он и выглядел. На мгновение в сознании всплыла параноидальная мысль: человек, подавший это блюдо, желая порадовать гостей, ненароком заглянул в мою память. Конечно, это совпадение, но таких совпадений не бывает. Я бы назвал это божественным провидением.

Следующее решение, которое я принял, касалось моего будущего. Все мы стареем. Я не буду все время плавать по морям-океанам, а отойду на покой, но чем буду заниматься на пенсии, естественно, не имел представления до сегодняшнего дня. Сегодня все изменилось. Будущее стало ясным, как небо, лишенное облаков. Я стану пастафорием — проповедником пастафарианства, или пастафарианским зомби. Проповедник называется зомби оттого, что у миссионера нового вероучения нет воли, кроме воли макаронного монстра.

…

Любовь — это биоэлектрическая иллюзия человеческого мозга. Это паразит, который заставляет нас отдавать много энергии в обмен на то, что для мозга является воображаемым объектом. Любовь — лазерный луч, при длительном использовании убивает мозг. Именно поэтому у людей всегда были психические заболевания. Убери любовь из жизни, и мозг не умрет, так как еще никто не умирал от отсутствия иллюзии. Он просто станет выдавать в качестве реальных объектов другие комплексы ощущений. Такие как еда, секс, властолюбие, страх, радость и т. д.

Можно продолжать эксплуатировать фиктивный мир в целях потребления. Но все становится намного интереснее, если рядом с тобой никого нет. Есть только иллюзия, по которой ты едешь в своей повозке, а впереди или сзади — нереальные объекты. И можно ехать, держась за эту иллюзию, как за поручни в вагончике, или, наоборот, отталкиваясь от нее, когда надо выйти. Второй способ гораздо сложнее. Когда тебе надо покинуть вагончик, отцепляешься от поручней. Весь фокус в том, сумеешь ли ты удержаться на иллюзорной платформе.

А удержать ее очень просто. Нужно стремиться к новым объектам, которых не было раньше. Ничего не бояться и избегать фантомов, воображаемых объектов, фиксированных на объекте переживаний, со всеми их подробностями. Все иллюзии будут исчезать одна за другой, пока ты не перестанешь замечать их. Так можно проскочить только самые нижние уровни восприятия, до которых можно добраться, вскарабкавшись на крышу условного вагона. А на вершине, на самом пределе восприятия, оказывается только сознание — да и то ненадолго. Потому что очень скоро наступает момент, называемый Просветлением. Когда исчезает сам феномен просветления, исчезает и феномен сознания. Тем самым исчезает иллюзия. Именно поэтому нет иллюзии, нет и реальности.

Всё это были вялотекущие мысли в моей голове, хотя почему в голове? Почему мысли рождаться в голове? Ведь это всего лишь мои ощущения, а на самом деле неизвестно, где появляется мысль. Но откуда-то она появляется, откуда-то появляются ощущения? А ведь есть и такие, кто уверен, что вселенная — это микросхема, и всё, о чём мы думаем, на деле программируется в неведомой нейросети, а микроконтроллер воспринимает наши мысли, превращает их в электричество и неплохо справляется с этой задачей. Мало того, он может на них влиять, то есть программировать. Можно ли это проверить? Ну, разве что наложить на микрокомпьютерную сеть запрет, фигурально выражаясь.

Но кто возьмётся это сделать? Да никто. Все уже попробовали. Стоило оно того? Нет. Может, у меня просто такая особенность восприятия? Причём довольно банальная и общеизвестная. Не понимаю, чему тут можно удивиться? Надо просто принять её как данность.

Надо думать всегда о хорошем — тогда будет меньше поводов для печали…

Это положение вещей устраивало очень многих…

Но только не меня. Поэтому я решил создать свой собственный микрокосмос, возможно, в конечном счете, уступающий по размеру нашему миру, но всё же превосходящий наш.

В нём будет много места для мелких индивидуумов вроде меня, которые будут населять его вечно…

Вскоре я заметил, что в моём мире нет ничего абсолютного — за исключением, может быть, самой Бездны. Но даже там возникают проблемы. Чтобы понять их природу, надо вернуться назад, на четыре миллиарда лет, к истории зарождения жизни на Земле…

Ну что же, попробую…

Это займёт всего несколько минут…

Нужно вообразить себе физическое тело, которому суждено возникнуть из хаоса и стать тюрьмой духа…

Очень важно ничего не упустить. Всё остальное мы получим из уже имеющихся материалов. Только духовные структуры так не выглядят. Их внешний вид определяется содержимым, а содержанием являются слова…

Как бы их можно было описать? Совокупность смыслов…

И тут мою вялую медитацию прервали два моряка, подошедшие к столику, за которым я сидел. Я узнал их. Это были Ив и Шер.

— Привет, Крамб, — заговорил Ив, — мы тут решили немного, так сказать, развлечься.

— А я здесь причем?

— Ну, как… Нам нужен третий, — произнес Шер.

— Я не любитель выпить, а особенно сейчас. Сошел на берег…

— Да ты не понимаешь. Мы послонялись пару дней по берегу, но тоскливо. И наше предложение не касается выпивки, а касается моего дара разговаривать с мертвыми. Понимаешь?

— Уже интересно. Продолжай.

— Короче, — встрял в беседу Шер, — что-нибудь слышал о Танцующих островах?

— Пастафарианство.

— Крамб, ты в теме! — обрадовался Ив. — На одном из островов находится культовый храм Лет-Па — место поклонения летающему макаронному монстру. Вот мы туда и отправляемся.

— А с какой целью?

— Любопытство. Мы прибудем туда. Отдохнем денек-два, и…

— Как на это посмотрят аборигены?

Подошел официант. Мы заказали пива. Напиток принесли сразу — большие запотевшие кружки светло-янтарного цвета с тонким слоем пены.

— Аборигены, — задумчиво сказал Шер, сделав большой глоток. — Что они тебе дались? Местные жители стараются избегать тех мест, потому что суеверны. Говорят, люди там пропадают, да и творится чертовщина всякая.

— А что было раньше до пастафарианства в тех местах? — спросил я.

Мой вопрос поставил Ива и Шера в тупик. Они долго молчали. Говорить о том, что всем известно? О пирате Мосии, о его корабле, который попал в сильный шторм, о сновидении или видении макаронного монстра? Зачем?

— То есть, до пастафарианства? Там был необитаемый остров.

— Уверен? А пещера, в которой спрятались моряки? Говорят она не природного, а искусственного происхождения.

— Да, кстати, слышал, — оживился Ив, — было такое дело, точнее, есть версия о том… Ну, там же не скальная порода, а просто земляной холм природного происхождения, а вот укрытие выкопано неизвестно кем.

— Ничего об этом не знаю, — удивился Шер.

Как известно, обычно пустоты в скальной породе и земле образовываются в результате естественных процессов, точнее, его можно обозначить одним словом — эрозия. Ветровая и водная. Ветер выдувает, а вода вымывает и растворяет минеральные соединения. Так, например, образуются карстовые пещеры. Никто их не роет специально, но в отношении укрытия на одном из Танцующих островов имелось две версии. Первая говорила о том, что она природного происхождения, но использовалась древними цивилизациями в неизвестных целях. Предполагалось это были высокотехнологичные культуры. Данное утверждение попахивало конспирологией. Хотелось спросить гореконспирологов: а, собственно, где достижения этой, как вы называете, высокотехнологичной культуры или культур? Вопрос риторический. Вторая версия отличалась от первой одним нюансом: пещера полностью выкопана людьми.

Поскольку Ив умел разговаривать с мертвыми, то план был таков: поговорить с этими древними цивилизациями.

— Я, конечно, не буду говорить с мертвыми. Громко сказано. — Ив сделал два больших глотка, опорожнив кружку наполовину. — Это я так, для понта. Красуюсь, так сказать. Лапшу на уши всем вешаю, что говорю с умершими. Технически это не так.

— А как? — спросил я.

— Информационный след.

— Поясни.

— Представь себя: ты идешь по дороге и вдруг набредаешь на чей-то след. По следу ты ведь можешь кое-чего рассказать о человеке. Например, он мужчина, такого-то роста, веса, даже возраст можно определить. Теперь представь, что этот человек умер, а след остался, и ты можешь поговорить с ним только через этот след. Информация же имеет свойство никуда не исчезать, она — разновидность энергии, а ученые древности знали, что энергия никуда не исчезает и не возникает из ниоткуда. Она перетекает из одной формы бытия в другую. Я умею улавливать эту перетекающую форму и расшифровывать.

— Это звучит куда убедительнее, чем беседа с мертвецами, — произнес я.

Не буду утомлять случайных читателей этих записей подробным описанием путешествия к Танцующим островам. Мы добрались без приключений. Единственно, на таможне спросили:

— Цель вашего визита?

— Религиозное паломничество, — ляпнул Ив.

— Бога нет, — сказал таможенник и поставил штампы в наши документы. — Если собираетесь шутить или врать, молодой человек, то выбирайте ложь пооригинальней, а шутки глубокомысленней.

— В обще-то, это правда, — обиделся Ив. — Мы решили посетить храм Лет-Па.

— Так это не религиозное паломничество, а простая экскурсия. Исторический туризм. Счастливого пути.

…

Мы сразу обнаружили в подсобном помещении храма круглые зеркала.

Всем ритуалом руководил Ив. Ну, а кто же еще, раз он может слышать информационный след.

— Знаете, — заговорил Шер, когда подготовка к обряду завершилась, — это хорошо, что мы оказались здесь. Там, в городе местные как с ума сошли: государственный переворот за переворотом. Чего они не уймутся?

— Они хотят лучшей жизни, — машинально ответил я.

Наблюдая за Ивом, понял, что что-то здесь не так. В его глазах плескались удивление и радость, будто он сделал величайшее открытие в мире, а теперь думает облечь его в слова.

— Лучшая жизнь, — ухмыльнулся Шер. — Что они вообще могут знать о ней? Жизнь это иллюзия тела, которое находится во власти виртуальных ощущений. Даже мысли людей это своеобразная ложь. Мысль изреченная есть ложь. Я даже больше скажу: мысль, прозвучавшая в сознании существа, тоже является ложью, ибо она есть слово.

— Но как же тогда композитор сочиняет музыку? — удивился я. — Ведь он мыслит не словами…

— А ощущениями, — перебил Шер. — Но мир, данный в ощущениях, не является ли тоже ложью?

— Да погодите вы нести чушь! — крикнул Ив. — Вы сбиваете меня: тело, ощущения, ложь, мысли. Хватит!

— А что случилось? — спросил Шер.

— Крамб, лично тебе это ничего не напоминает?

— О чем ты? — испугался я.

Страх завладел всем моим существом. Он был похож на серое безмозглое чудовище, которому неведомо понимание бытия. Оно не знает, зачем живет, для чего нападает на нас и терзает наши души.

— Да ты приглядись. Храм. Лет-Па. Что значит «летающий пастафорий», но всё это вокруг нас: фреска, алтарь, круглые зеркала — всё пыль для наших глаз, чтобы не увидели главного. Это не храм. Это… Мы находимся внутри хроноскафа. Поэтому здесь я чувствую сильный информационный след.

То, что начал рассказывать Ив, было похоже на речь умалишенного. Он говорил сбивчиво, поэтому я не буду приводить дословно его рассказ.

Пещеру с куполообразной крышей над нами, могли вырыть только с использованием очень высокой по тем временам технологии. Скорее всего, речь шла о высокотехнологичной древней постройке, например, об одной из тех, про которые говорят, что «стены ее облицованы золотом и украшены драгоценными камнями». Но «древность» этих конструкций не обязательно должна быть связанной с технологической преемственностью, а совсем наоборот: вполне может быть, это какое-то чрезвычайно сложное инженерное сооружение из иного мира, которое соединяет все времена и параллельные реальности с помощью объекта. В данном случае, это храм Лет-Па. Такая локация находится на самом деле вне времени и пространства, а значит, не подчиняется законам пространства и времени внешнего мира. Внешний мир — это мир за порогом храма. Такие вот невозможные машины, оказывается, могут существовать. И мы находились внутри такой машины. Хроноскаф — вот как называется эта машина.

Для землян будущего — это смелые инженерные проекты, а в наше время для такого не хватило бы ни технологий, ни денег. Получается, мы живем в самое интересное время. Даже если допустить, что машина времени действительно существует, то стоит ли разрушать ее? Да и возможно ли ее разрушить, если она находится вне времени и пространства.

Тут я задумался над глупой вещью, которую часто замечал во всех фантастических фильмах о путешествиях во времени. Имелся как бы неких механизм, который перемещал героя сквозь историю, но реальная машина времени никуда не перемещает людей. Люди остаются на месте. Перемещается само пространство и время, хотя субъективно это выглядит так, что человек исчезает для всех остальных. Вот главная ошибка фантастов.

Что-то начало происходить с зеркалами. Вначале они показывали нас и внутренность храма, а теперь они стали транслировать разные пространства и времена, и мой взгляд, а за ним и вся моя личность начала погружаться в зазеркалье. Это как погружать тело в прохладную озерную гладь.

Последнее, о чем я подумал, что не стоит бояться хроноклазма, ведь принцип согласованности Новикова действовал всегда. А это означало только одно: сколько бы ни было невольных приключенцев в иных пространствах и иных временах, они не смогут нарушить стройного хода истории, ибо все изменения, которые могут внести путешественники, уже учтены самой тканью объективной реальности.

Наконец, последнее.

Мне стоило возродиться в качестве Мосия — пирата его величества — для того, чтобы не нарушить принципа согласованности. Ив и Шер, например, стали бы частью команды корабля. К сожалению, я не буду помнить жизни в качестве Крамба, но утешаю себя мыслью, что кто-то прочитает мой ментальный дневник и ему удастся собрать эту головоломку и получить мироздание, увидеть мир как он есть на самом деле, будто текст, что склеен из разных слов, предложений, абзацев.

Прощайте.