Последние дни

Повстанцы рассматривали деревню в бинокль. Она была похожа на сонливое существо, прилегшее у края тумана, будто животное, отдыхающее на морском побережье. Туман застыл белым студнем. Деревянный забор ограждал поселение от него. Людей можно увидеть, только они появлялись редко. Мелькнет перед домами одинокая фигура и исчезнет.

Повстанцам показалось, что жители всегда спали. Даже днем передвижения аборигенов виделись замедленными. Возможно, это впечатление создавало расстояние, но разведывательные группы подтвердили: мирная жизнь в деревне течет не спеша. Насчет оружия были сомнения, но, скорее всего, у поселенцев нет огнестрельного. Да и зачем. Диких животных поблизости нет, охотиться не на кого.

Деревня излучала тоску. Она действовала на подсознание. Поэтому случайный гость, попавший в новую среду, сначала был обескуражен стилем жизни аборигенов, но затем паутина неспешности затягивала в болото безразличия. Повстанцы ощутили это на своей шкуре, даже на расстоянии. Они захотели обойти деревню стороной, но голос логики сказал, что разведывательную группу лучше пустить через поселение, ведь местные жители наверно лучше знали туман, знали, как в нем ориентироваться, и не воспользоваться этим шансом было глупо.

— Ну, как там, Алекс?

— Сам посмотри, — ответил тот, передав бинокль.

— Труп.

— И я о том же. Вроде живые люди, а гнильем так и тянет, как с болота. Ладно, пошли. Отсиживаться в засаде нечего.

Они прятались за холмами.

Теперь встали и направились к Деревне-На-Отшибе, что располагалась чуть ниже. Потянуло прохладой.

Трава в низине, прихваченная морозом, хрустела под ногами. Повстанцы удивились, что тропинка, бегущая от селения, обрывалась, будто жители никогда не покидали деревни — дойдут, потопчутся на месте и повернут обратно. С другого края заметна еще одна дорога, идущая вдоль забора. Но и она пропадала. Странно было видеть пути из деревни никуда не ведущие.

Основная группа осталась, не доходя деревни. Только три человека подошли к первым домам. Слева повстанцы заметили щелястый сарай, явно заброшенный. Справа, на отшибе — каменное сооружение. Возможно, это когда-то был склад, но сейчас трудно определить. Стены сильно испещрены крупными трещинами, большие куски штукатурки валялись повсюду. Повстанцы обошли здание кругом. Окна выбиты. Двери нет, остались петли. Внутри стояла металлическая кровать, кусками кафеля был усыпан пол.

Повстанцы отправились к деревне.

Она будто вымерла. Ни одного человека на улице, хотя только что они видели в бинокль движение. Ясно, жители боятся, но вот из-за дома появился человек. Он осторожно приблизился к трем вооруженным людям.

— Извините, — начал Алекс. — Нам бы хотелось поговорить со старостой, ну, или с кем-то из представителей местных властей, чтобы пройти через туман в город. Меня, кстати, зовут Алекс Траск.

— Гермес, — испугано произнес поселянин.

— Пожалуйста, Гермес, проводите нас.

— Конечно, конечно.

Гермес махнул рукой: «следуйте за мной». Он привел людей к дому старосты, попросил их подождать, а сам буквально взлетел по ступеням крыльца и, хлопнув дверью, исчез внутри.

…

— Господин Аполлон, господин Аполлон, — залепетал Гермес. — Там такое творится, такое!

— Ну! — староста недовольно выдохнул, погрузившись в сизое облако табачного дыма.

— Чужаки, — шепотом произнес Гермес, округлив глаза. — Я думал, а тут… Я знал, что тот, кого нашел Харон на свалке, нам добра не принесет. А что он покинул деревню, так это ничего не значит. За ним шлейф тянулся. Шлейф странностей. Я это почувствовал. Может, тот чужак и не желал причинять беспокойства, не было у него на уме темных мыслей, да только вот… Не хотел, а…

— Паучье вымя! — тихо выругался Аполлон. — Гермес, зело ты много и порно балагуришь, а сие не есть благо. У меня от трескотни твоей рух в башке произошедши. Не можешь ты издоволом свершать, все нахрапом стремишься. Ну-ка, глаголь неспешно.

— Так я и говорю, чужаки пришли. Трое. Стоят у вашего дома. Вас требуют.

— И кто раззвонил обо мне, не ведаешь?

— Не знаю я, — обреченно сказал Гермес.

— А я, кажись, ведаю. — И староста пронзил собеседника взглядом.

Гермес смутился.

Господин Аполлон положил трубку в грязную миску, что-то недовольно забубнил себе под нос и, тяжело встав из-за стола, произнес глухо: «Веди».

…

Они вышли на крыльцо. Перед домом стояли три человека в костюмах цвета хаки.

— Приветствую чужестранцев. Меня Аполлоном звать, — произнес староста и обмерил гостей взглядом. — Кто такие? Откуда путь держите?

— Господин Аполлон, мы родом из Серышевска. Думали, как нам попасть незамеченными в город, вот и набрели на вашу деревню.

— Вельми сие странно бысть. Град сей мертв ведь. Мор, знамо.

— В каком-то смысле да. История, правда, долгая. Да мы и сами всех нюансов не знаем. Градоправитель города, его Наставником называют, усыпил людей, а мы против этого выступаем. Хотим уничтожить существующий режим, — не спеша, подбирая слова, произнес повстанец. — Понимаете?

— Разумею. Недовольные, то бишь. Странно вельми, что ты все намеренья свои обнажаешь.

— А смысл-то врать?

Аполлон задумался.

Повстанцев удивил язык старосты. И было б ничего особенного, если бы жители объяснялись, пересыпая архаизмами, но когда один человек украшал высказывания такими перлами, выглядело неестественно. И это на фоне Гермеса, что говорил на современном языке. «Может, глава деревни обязан вести беседу именно так? Традиция?» — подумал Алекс.

Гости смотрели на Аполлона, как на забавное явление. Они окинули взглядом его длиннополую одежду, костлявые пальцы цвета пергамента, торчащие из-под разморившихся краев ткани, и поймали себя на мысли, что перед ними персонаж из сказки.

— Так вот что я молвить желаю, — продолжил староста. — Раз повесть ваша длинна зело и вы ищите потайный ход в град, то вам дорога к Харону предстоит. Но я разумею так: к столу пригласить вас обязан. Не откажите?

— Нет.

Четверо вошли в дом. Гермеса послали за Хароном.

Гости расселись за столом. Аполлон, никуда не торопясь, разложил деревянные тарелки с нехитрой снедью, в центр поставил кувшин с квасом.

— Отведайте, — предложил старик, убирая грязную миску с трубкой на подоконник.

— Спасибо вам, — ответил мужчина. — Меня Алексом звать.

— Басурманское имя, — сделал замечание Аполлон.

— Ну, какое есть, — улыбнулся повстанец и подумал: «А твое имя будто нет?» — Мы рады тому, что набрели на вашу деревушку, так как столько слухов ходило вокруг вас. Кто говорил, вы есть. Иные болтали, что не существует ее, ибо великий исход из Серышевска не более чем легенда. А теперь я вижу живое доказательство перед собой.

— Льстивы твои речи, аки мед хмельной, так обопьешься ими, что лихоманка скрутит. Для чего явились сюда?

— Мы разведчики, если уж говорить начистоту. Долго мы наблюдали за вами, изучая издалека быт, долго не решались пойти на контакт. Все не верилось, что за свалкой течет обычная жизнь, но оказывается есть. Короче, через деревню пройдет наш отряд. Как вы на это посмотрите, господин Аполлон? И еще. Путь в город через свалку не покажите?

— Трошки слова твои смыслы замолаживают, но не нелюди мы, подмога будет.

Аполлон задумался, глубоко вдохнул и продолжил:

— Вот только странный люд к нам все забредает. Темный народец. Анчихристы, не анчихристы, иль души заблудшие, не ведаю. Маловерные все. Видать время близко, кончина света вскорости. Всему конец. Но никто из вас в разум не жаждет войти. Скольких я ни наставлял на путь истинный, ни звенела медь речей праведных аж до скрежета зубовного, никто не верит попервоначалу в исход. А был он.

— Почему ж, верим.

— А ведаете ли истоки сего?

— Вы о Перси и Хлои? О том, как юноша обменял любовь на путь Наставника? Знаем, как они расстались. Вот только, что дальше случилось…

— О том и речь моя скорбная, — произнес Аполлон, подняв вверх указательный палец. — А сей сказ прост и поучителен вельми. Раз мы, из града ненавистного ушедши, прошагали весь погост. Во времена оны погост был. Это ж, лета спустя, свалка явилась. И веремя текло быстро, аки вода в реке. Морок и мленье над кладбищем навис, а мы деревню лелеяли. Ведали мы, что Наставник хотел домовины из сырой земли выкопати, богохульник, да морок помешал. Посему решено сор свозить на погост, чтобы родство скрыть. Тако же...

Двое молча вошли к старосте и сели за стол. Кузнец сухо произнес: «Здравствуйте». Гермес лишь растерянно оглядел присутствующих. Харон окинул спокойным взором гостей и продолжил, обращаясь к ним:

— Гермес мне все рассказал. Когда вы хотите перебраться на ту сторону?

— Чем быстрее, тем лучше, — ответил Алекс.

Он сам не понял, с чего вдруг решил, раз Деревня-На-Отшибе находится в изоляции, значит, патриархальность уклада, значит, неспешность и размеренность речей. Здесь просто полный бардак. Закралось ощущение, что каждый живет в собственном мире, не смотря на внешнюю схожесть и единство. Так Гермес суетлив и подобострастен, Аполлон, погруженный в табачный дым, ведет цветастую беседу. «Или просто делает вид? — подумал Алекс. — Он даже не заметил пренебрежительного отношения Харона к старосте. Вошел, даже поклона не сделал, хотя… С чего бы?..»

В вопросе, что задал кузнец, послышался звон металла. Он произнес фразу в лоб, будто орудуя молотом. Пришел, сухое приветствие и сразу к делу. Без всяких церемоний.

— Хм… Хорошо, — ответил Харон, подумав. Затем, почесав небритый подбородок, продолжил: — Да, я могу вас проводить.

Повстанцы поблагодарили Аполлона за гостеприимство.

— Уж я с вами не пойду. Прощевайте, — сказал хозяин дома.

…

Алекс, связавшись с группой, стал ждать ее на улице.

Все собрались, и Харон проводил повстанцев до забора.

— Я дальше не пойду, уж извините. Тени, — сказал он.

— Да-да, спасибо, — рассеяно произнес Алекс, рассматривая как туман, будто молочная река, вытекал из прорехи в ограждении. Словно кто-то нечаянно разрезал большой полиэтиленовый пакет, и содержимое, вытекая наружу, застыло.

Как только кузнец удалился, Алекс достал портативную радиостанцию.

— Это Алекс Траск. Информатор, вы меня слышите? Прием.

— Плохо слышу. Помехи. Вы рядом с туманом?

— Все верно.

— Будьте осторожны, ребята. Выйти с вами на связь я смогу лишь, когда вы окажитесь в Серышевске. Туман глушит радиоволны. Такие вот дела. Времени у вас мало. Надо пересечь свалку и врезаться в коммуникации, когда Наставник будет подключен к виртуальному удовольствию. На наше счастье он злоупотребляет этой процедурой. Когда глава «Комитета» окажется в сети, ваша задача задержать его там подольше. Ну, не мне вас учить взламывать. Конец связи.

— А как бы нам не встретить теней, и этих, баб из мусорных куч, а? — спросил один из повстанцев, когда они вошли на территорию свалки.

— Не беспокойся, — ответил Алекс. — Есть карта от информатора с отмеченными районами частых появлений этих существ. Правда, они реже стали встречаться, и это пугает.

— Почему? Ведь хорошо же…

— Да нет, плохо. У теней и жриц партеногенеза нюх на опасность. Они не появляются там, где начинает пахнуть жаренным, а в последнее время, где их были толпы, теперь пусто.

— Насколько я помню, информатор рассказывал о пожаре на краю свалки. Тогда нашли жрицу. Как же она попала в пожар? Не почуяла?

— Единичный случай.

— Чую, предаст нас информатор.

— Типун тебе на язык! Человек проверенный. Благодаря ему, дело с мертвой точки сдвинулось. Он ни разу не подвел. — Алекс остановился. — Черт! Погоди. Теперь куда? Ага, сюда. Так вот, вместо того, чтобы молоть языком следил бы по карте.

— Ладно, — недовольно буркнул солдат.

Трудно было понять, сколько времени они провели в тумане и сколько прошли километров.

Наконец, группа людей увидела возвышение. Из-за плотного тумана, казалось, оно неожиданно выплыло из небытия, словно желало столкнуться с повстанцами. Они обогнули холм слева, а там была область, где нужные коммуникации располагались ближе к поверхности.