Корабль

— Выходит, я испортил твою охоту на монстров? — не без иронии заметил Бран.

— Забей, да и идея со вскрытием мозга все же полное безумие.

— Представляю. Ты отсекаешь мертвому уроду голову и пристегиваешь ее к поясу. Я бы точно в штаны наложил.

— Ну, да, — Вейл изобразила улыбку.

— Значит, еда тоже содержит лекарство против СОД? Мы получаем его не только в гиперсне? — уточнил Бран, когда они остановились перед железной дверью.

— Верно, — ответила Вейл и постучала гарпуном в дверь. — Употребление еды с лекарством должно останавливать болезнь, если б не нанороботы.

Дверь открылась. На пороге стоял угрюмый Кунг Ли с мачете наготове. Взгляд агротехника остановился на Бране.

— Это еще кто? — грубо спросил Кунг.

— Капрал Бран, — ответил капрал.

— Он из навигационного дозора, — добавила Вейл.

— Да ладно, — удивился Кунг Ли, убрав мачете. — Координатчики, значит? Я думал, вы все либо мертвы, либо давно на «лютике».

— На люциферии? — спросил Бран и заметил, что из-за спины агротехника выглядывают рукояти двух мечей очень похожих на катаны, если судить по эфесу и рукояти.

Кунг Ли утвердительно кивнул и, пропустив гостей внутрь, произнес:

— Вейл, зачем ты его привела?

Бран рассказал, что идет к реактору перезапустить его, иначе тьма накроет корабль и всему придет конец.

— Мы хотим остаться в живых, и цель эта имела бы смысл, если не неисправность реактора. Что толку прятаться по норам и выживать, когда всех накроет мрак и холод? Предлагаю идти вместе, — закончил Бран.

— Справедливо. Один не доберешься, тебя съедят твари, — ответил Кунг Ли.

— Я одного не понимаю, что происходит с дозорными пунктами? Базовый ИИ, проанализировав ситуацию, естественно, начал будить смены, но почему никто из нашего дозора так и не добрался до реактора? — Кунг Ли пожал плечами. — Что случилось?

— Может, съели твари? Да какая разница. Еще есть вопросы?

— Есть. — Капрал кивнул. — Ты что-нибудь слышал о кораблях Заратустры?

— То есть?

— То есть существовало не сколько «Фрашкардов».

— Я не смогу ответить на этот вопрос. Вы, координатчики, должны знать больше. Я же скажу только то, что вспомнил. На Ашу с небольшими временными промежутками отправилось три корабля. Понимаешь?

— Да. Подстраховка. Если вдруг кто-то собьется с курса. Дальше.

— Больше мне ничего неизвестно. — Агротехник внимательно посмотрел на Брана. — Скажи лучше, сколько времени осталось до того как реактор загнется?

— Меньше двух часов.

***

Лейтенант вновь очнулся у двери, ведущей на капитанский мостик. Мёрлинг открыл глаза. Лежа в позе эмбриона, он решил, что Кемпт ему приснился, но как только взгляд остановился на капрале, все встало на свои места. Не приснилось. Кемпт очнулся и выглядел бодро. Он был в форме.

— Вы как, лейтенант? — поинтересовался капрал.

— Я что, уснул?

— Видимо. — Кемпт сел на соседнее кресло рядом с панелью управления.

— Я хотел тебя спросить. — Мёрлинг сосредоточенно посмотрел на капрала. — Что произошло на мостике?

— Это сейчас не важно.

— Ты сам сказал о смерти. Или забыл? — Лейтенант встал. — Забыл?

— Я все помню.

Мёрлинг на ватных ногах доплелся до кресла и сел напротив.

— Я все помню, — повторил Кемпт. — Ты один здесь?

— Нет. Капрал Бран отправился перезапустить реактор. Скачки напряжения. Если их не устранить, то всему конец. Так ты расскажешь, что было там? — Лейтенант указал на дверь, за которой находился капитанский мостик. — Будешь молчать, сынок?

— Если тебе интересно, то расскажу.

— Ты издеваешься?! Это жизненно необходимо. Возможно, что там, на мостике, и прячется ключ ко всему.

— Спокойно. Я расскажу. Так и быть. — Кемпт недобро улыбнулся. — Но прежде одно уточнение: вы знакомы с орбитальной дисфункцией? СОД? М? Сначала он проявляется в виде чесотки, дрожи в руках. Головные боли. Плохое самочувствие. Временные потери сознания. Дурное настроение. Дальше — больше. Нервная система расшатывается и в итоге — шизофрения. Человек проваливается в небытие. Кома. А затем — смерть.

— Какое отношение это имеет к капитанскому мостику?

— Нас было трое на вахте. Системы работали нормально. Мы получали известия с Земли. Они приходили примерно раз в неделю. Мы отправляли отчеты. Но затем… Затем прошла еще неделя, но сообщений не было. Две недели — тишина. Минул месяц. Земля молчала. Моя команда пережить этого не смогла. Симптомы СОД я обнаружил у капитана, а затем у его помощника.

— Погоди, что случилось с Землей?

— Она замолчала. Ни одного радиосигнала. Видимо, что-то серьезное. Мы просканировали солнечную систему. Приборы обнаружили нашу планету. Физически она была в космосе.

— Так что же случилось, в конце концов? Что за катастрофа?

— Я не знаю. Но Земля для нас перестала существовать. Мы потеряли связь.

— Что стало с твоей командой, капрал?

— Я… — Кемпт опустил глаза на панель управления. — Я убил их. — Он затравленно посмотрел на Мёрлинга. — Но я не мог поступить иначе. Это синдром! Иначе не смог бы выжить!

— Успокойся, никто тебя не обвиняет, капрал. Ты просто жертва обстоятельств. — Лейтенант бросил короткий взгляд на пистолет транквилизатора. — Такая же жертва, как и мы.

— Вы? Да что вы можете знать обо мне?! Вы не представляете, как мне тяжело. Они были моими учителями, они были мне как родители, и мне пришлось убить их.

— Ты только успокойся.

— Нет! Надо валить с этого корабля, пока синдром всех нас не убил!

— Смеешься? На «Фрашкарде» не предусмотрены спасательные модули.

— Да, но капсулы. Они могут катапультироваться.

— В космос? Ты просто расстроен, сынок, и не соображаешь, о чем говоришь. Сколько ты проживешь в капсуле? Пару дней?

— Хотя бы.

— Остановись, капрал! — Мёрлинг вскочил с кресла и подался вперед, опершись о панель управления. — Прекрати немедленно! Это приказ!

— Приказ? Но что ты можешь предложить? А, ну, да, доблестный капрал Бран нас всех спасет.

— Не сомневайся. — Мёрлинг осторожно скосил взгляд на пистолет транквилизатора.

— Ты куда смотришь?

— Погоди, капрал. — Внимательный взгляд на Кемпта. — Это ведь не у твоей смены развился синдром, а у тебя, так?

Лейтенант рванул к транквилизатору. Кемпт опередил его и смахнул пистолет на пол. Мёрлинг бросился к пистолету. Капрал сбил лейтенанта с ног и, сев сверху, начал душить. Рассудок лейтенанта помутился, зрения почти угасло, но в последний момент на глаза попалась труба. Она лежала на полу. Спасение оказалось рядом. Та самая труба, которой закрывалась заслонка. Мёрлинг из последних сил рванулся вперед, вытянул руку и, схватив трубу, ударил не глядя. Хватка на шее ослабла. Он ударил еще. Кемпт завалился и сполз на пол. Капрал лежал на спине без сознания. Лейтенант пощупал сонную артерию — жив. Правый висок Кемпта в крови, но это не смертельно — всего лишь рваная рана. Мёрлинг бросил трубу и, тяжело дыша, осмотрелся.

«Куда его? — подумал лейтенант. — Связать бы капрала, но не возможно. Может оттащить Кемпта к своей капсуле? Точно, капсула. Надо постараться запихнуть этого психа туда и закрыть. Пускай очнется, посидит, подумает над своим поведением, но, прежде всего, обшарить его карманы».

Карманы оказались пусты.

— Кстати, а почему я сразу не спросил? — пробормотал лейтенант.

Мёрлингу пришла в голову простая мысль. Ее простота оказалась настолько поразительной, что пару секунд он просидел без движения. Мысль, которая должна была прийти в первую очередь, почему-то посетила сейчас.

— Ты из какой группы, сынок?

Мёрлинг засучил левый рукав на форме Кемпта. Инженер-техник из четвертой группы.

— Что? Ты из моего дозора? Но ты же сказал… Или наврал?

Лейтенант затащил капрала в капсулу гиперсна и закрыл ее.

***

Память возвращалась фрагментами. Бран припоминал жизнь на Земле. Куски минувшего вертелись носимые ветром времени, а затем вставали на свои места, и осмысленная картина возникала пред мысленным взором, один фрагмент за другим. Они оказывались разными: что-то вспоминалось четко, что-то неясно, некоторые эпизоды длились мгновение, иные казались продолжительными отрывками из прошлого.

В первую очередь капрал вспомнил детство. Странно, решил он вначале, почему детство? Хотелось воскресить в памяти моменты, касающиеся «Фрашкарда», чтобы расставить все точки над «и». Узнать, в конце концов, что случилось. Но вновь и вновь, как по заколдованному кругу. Детство, родители, Земля, родители, Земля, детство. С другой стороны, так и должно быть. Человека не существует без прошлого. Что это за человек без своего прошлого? Пусть многое забылось, но странно было б увидеть человека, лишенного памяти. Может, это не люциферий, а всего лишь временная амнезия разрушает индивидуальность? Каждый раз дозор, погружаясь в гиперсон, теряет кусочек своего минувшего «я», словно принося его на алтарь будущего, ради грядущей колонизации. И люди, пробуждаясь, становятся немного другими? Сходят с ума немного? Люциферий же усугубляет и ускоряет регресс?

Они: Бран, Вейл и Кунг Ли шли по коридору, а капрал вспоминал. Мерный ход мыслей вдруг остановился, будто уверенное вращение шестеренки застопорил камешек, попавший меж зубьев. Бран так и не вспомнил имени своей девушки, но он вспомнил, что она не полетела с ним. Она отказалась. Так вот почему они поссорились.

В коридоре раздался грохот.

— Опять эти твари, — прошептал Кунг Ли.

— Пока они нас не учуяли, надо где-то спрятаться, — сказала Вейл.

— Есть предложения? — спросил Бран и глянул в полумрак коридора — звук приближался.

Кунг Ли, кивнув, быстро проговорил:

— Мы недалеко от пищеблока. Можно попробовать. Я никогда там не был, но, надеюсь, дверь работает.

— Сколько до реактора? — уточнил капрал.

— Полчаса идти, даже меньше, если быстрее. — Вейл перехватила гарпун. — У нас еще есть время. Переждем.

Бран подкачал энергозаряд копья и направил в темноту. Звук стих. Монстр, видимо, затаился. Не настолько он безмозгл, чтобы лезть на рожон.

Они продолжили путь, бросая частые взгляды назад. Наконец добрались. Дверь в пищеблок была открыта. Можно подумать, что не работает, но, судя по миганию индикаторов сенсора, дверь исправна. Они прокрались внутрь. Капрал неуверенно коснулся сенсора. Дверь ожила. Загрохотав, она опустилась.

— Кто здесь?! — незнакомый голос в полумраке.

Резко вспыхнул свет. Они оказались в дозорной рубке пищеблока. Перед ними стоял смуглый незнакомец в лохмотьях. Волосы длинные и сбиты в колтуны, под ногтями грязь. Он, защищаясь ножом, настороженно спросил:

— Хера ли вы сюда приперлись? А? Я вас не звал. Это пищеблок. Я здесь дозорный. Еда почти кончилась. Еды не дам. Самому не хватает.

— Опусти нож, — попросил Бран.

— За дурака держишь? Да? — Незнакомец указал острием оружия на капрала. — За дурака?

— Опусти нож. Убери его. Пожалуйста, — твердо проговаривая каждое слово, ответил Бран и прицелился энергокопьем.

— Ух ты, новое оружие? Я такую игрушку раньше не видел. Конечно, не хорошо так поступать с гостями. Но ситуация обязывает. Хочу спросить на праве хозяина. Что вы здесь делаете?

— Прячемся от монстра.

— Да? Я тоже.

— Почему дверь не закрыл?

— Надеюсь, что он сюда зайдет, и я его…

Пищевик быстро описал небольшой круг ножом.

— Прикончишь? Этим?

— А что такого? — Незнакомец с удивлением посмотрел на свой нож. — Что с ним не так? Он заточен. Я хорошо им владею. Я повар, по крайней мере, на родной планете я был им.

Незнакомец убрал нож. Бран, опустив копье, удивился:

— Ты помнишь, кем ты был на Земле?

— Да. И не только вспомнил. Я многое вспомнил. И многое видел. — Пищевик, тяжело выдохнув, задумался. — Видел, как вся моя команда ушла туда. Они хотели узнать, что творится, но не вернулись. Думаю, их сожрали твари, или они сами стали тварями.

— С тобой не выходили на связь?

— Никто не отвечал. Видимо, почти все люди стали мутантами.

— Ты и это знаешь?

— Я многое знаю.

— Когда ты проснулся?

— Когда я проснулся, мир уже сошел с ума. Сегодня что у нас, суббота? Или вторник? А, четверг, наверно. Да какая разница! Хренова туча времени прошла. Полгода, похоже, я бодрствую. — Пищевик внимательно посмотрел на троицу. — А вы шли ко мне на чашечку кофе? Здравствуйте, Я — Маркес.

— Бран. Это Вейл. Кунг Ли.

— Пестрая компашка. Ладно, так и быть, угощу вас кофе. Еды не предлагаю.

Маркес поднял из пола холодильник и, роясь в нем, продолжил бормотать:

— Эх, ребятки, заглянули бы вы раньше на пару месяцев, я бы такое замастырил… Такое… Ум отъешь, как говориться. Но в сегодняшних стесненных обстоятельствах приходится буквально готовить из говна и палок. К сожалению, что-то существенного я вам не дам. Самому нужно. Но кофе. Его хоть залейся. Хватит до скончания времен. А, вот и он.

Маркес повернулся к гостям.

— По кофейку? — Он поднял в дружественном жесте термос и четыре пустых стаканчика. — Так вы не сказали, че шарахаетесь по кораблю в столь опасное время?

— Мы идем к реактору.

Пищевик поставил чашки на панель управления, разлил кофе.

— К реактору? — удивился он, будто впервые услышал это слово и поднял взгляд на Брана. — Да пофиг. — Закрутил пробку термоса. — Ваши дела меня не касаются. Налетай.

Вейл, Кунг Ли и капрал разобрали чашки. С минуту все четверо молча пили кофе стоя.

— Мест не предлагаю. Простите. Не ждал гостей, — извинился Маркес.

— Погоди. Ты сказал, что проснулся полгода назад?

— Типа. Плюс-минус пара-тройка дней. А что?

— Может, ты знаешь, что произошло?

— Да вы и сами уже догадались. Или не? А, вы хотите увидеть всю картину в целом, так? — Бран кивнул. — Что ж. Это длинная история. Я бы сказал, целая легенда, сказка. С большой долей вероятности могу утверждать, что на самом деле случилось с нашей экспедицией на Ашу, но не факт. Фактами я не располагаю. Есть разрозненные осколки, которые мне попадались в руки, по ним и сужу.

Маркес обошел панель и, включив голографический экран, вывел панорамное изображение космогорода.

— Что это, детки? Кто знает?

— «Фрашкард», — немного удивившись такому обращению, ответил капрал.

— Похоже, он немного чокнулся, — шепнула на ухо Брану девушка.

— Может, я и чокнулся, но со слухом все в порядке. Поживи с мое, девочка, тоже с колков слетишь, — язвительно ответил Маркес. — Короче, вы же хотели знать. Ну, так слушайте. И не перебивайте.

Пищевик сосредоточенно посмотрел на изображение корабля и начал говорить стихами.

Садитесь, детки, рядом. Я расскажу о том,

Как мы однажды с вами покинули свой дом.

«Фрашкард» — великое творенье наших рук

Отправилось из дома за очень дальний круг.

Нас было много-много, но сказка не о нас,

Поэтому, не мешкая, начну я свой рассказ.

Мы очень долго спали, забылись сладким сном.

Три маленьких индейца следили за костром.

Но вот однажды пропал без вести дом.

Остались лишь сказанья, сказанья о былом.

Три маленьких индейца попали в оборот.

И никаких законов, и никаких забот,

Лишь три души заблудших,

Чья участь не из лучших.

И вот, однажды горе случилось промеж них:

Один схватил оружье и порешил двоих.

Остался лишь один индеец наедине с судьбой,

Он спать не собирался, он занялся собой.

Решил он позабавиться с тем, кого найдет.

Плохая, скажу, участь того беднягу ждет.

Индеец загордился, став богом-сатаной,

С ним лучше не встречаться на тропочке одной.

Он подрос и себя возомнил королем.

Так и жил-не тужил, наслаждался грехом.

Уничтожил тех, кто жил по совести.

Ну, я подхожу к концу нашей повести.

Крепло зло. Королю надоело быть в схватках.

Он устал и вернулся поспать на кроватку.

А пока король крепко, да сладко спал,

Расплодилось зло, о котором он не мечтал.

***

Сигнал, который обнаружил Мёрлинг в архиве, повторился. Вначале был он слабым. На голографическом экране мелькнул красной линией график параболы с возмущением на вершине. Именно в этот момент острая боль пронзила мозг. Лейтенант схватился за виски, но следующий всплеск сигнала отозвался нестерпимой болью. Стальное сверло вгрызлось в ухо, причем изнутри.

Еще один всплеск. Мёрлинг свалился с кресла и пополз на четвереньках, не глядя куда. Для него навсегда исчез «Фрашкард». Он не понял, где находится, но его это и не волновало. Он остервенело пытался вытащить из ушной раковины сверло и, кажется, порезался о его металл. Лейтенант глянул на пальцы. Они оказались в крови. Еще один всплеск сигнала. Боль оказалась настолько нестерпимой, что Мёрлинг отключился.

Он, лежа на спине, очнулся. Голова повернута на бок и в поле зрения оказался пистолет транквилизатора. Лейтенант машинально потянулся к нему, осторожно вложил рукоять в ладонь, указательный палец лег на курок. Он не понял, для чего сделал это, но на мгновение ему показалось, что в этих движениях заключается спасение.

— Вы куда тянетесь, лейтенант?! — прозвучал сверху голос капрала.

Мёрлинг вскочил, поймал взглядом Кемпта и направил на него пистолет, бросил взгляд на пустую капсулу.

— Ты как выбрался?

— А почему вы решили, что я был в капсуле? — безумно проговорил капрал.

Верхняя губа его была испачкана чем-то темным, видимо, носом пошла кровь. Он периодически слизывал темную жидкость.

— Уберите транк, лейтенант. Прошу по-хорошему.

— Не уберу. Тебе нужно успокоиться, сынок, просто успокоится. Если есть какие-то проблемы…

— Ты идиот, Мёрлинг, какие проблемы? Это у тебя проблемы. С головой. И ты — главная проблема! И кого ты собираешься успокаивать? Меня? Короля этого мира?

— Король? — Лейтенант поморщился, будто припоминая что-то. Слово «король» вызвало раздражение. — Король? Какого мира? Тебе нужно просто успокоиться.

— А ты сам уколись.

— Ты бредешь, сынок. — Лейтенант поднял свободную ладонь в примиряющем жесте. — Предлагаю добровольно сдаться.

— Сдаться?! — Кемпт нервно захихикал. — На милость кому сдаться? Тебе? Да я убью тебя!

Кемпт набросился на Мёрлинга, пытаясь вывернуть тому руку и направить пистолет на лейтенанта.

— Кто ты такой! — заорал капрал, борясь с Мёрлингом, и просипел: — Откуда.иТы. Взялся. Здесь. Только. Один. Король! Я!

— Я убью тебя!

— Я — король! — крикнул Кемпт. — Коро-о-олллль.

Мёрлинг перехватил капрала за горло и стал душить. Сопротивление Кемпта ослабло, и лейтенант воткнул иглу в рукав, где должна быть вена.

И все исчезло. Растворилось. И на этот раз ни страха, ни злобы, ни головных болей — ничего. Непередаваемая легкость и пустота. Нега. Блаженство. Радость освобождения прокатилась от сердца до кончиков пальцев. Приятная слабость во всем теле, как после тяжелой физической работы, которую наконец-то успешно завершил. Лейтенант повалился на пол, как тряпичная кукла, и заснул глубоким сном без сновидений.