Минус два

сказала стану ножом разомкну твоё горло

стану мизерикордом

кровью от крови твоей выйду одна и буду одна

горло твоё немое

в нём нет имени моего…

Туман накатывал волнами. Тьма от него светлела, как зимой, когда землю укрывал снег. Сияющий прибой был бесшумным. Почти. Только на самом краю слуха едва различимо раздавался звук — мерный, чистый. Он напоминал о чем-то — о сущности, отделяющейся от всеобщего, осознающей себя и увлекаемой тяжестью этого сознания через воздух до нового слияния-воссоединения с началом начал. Плонк!

В тумане что-то двигалось. Полупрозрачная фигура уплотнялась, контуры становились отчетливее, силуэт — узнаваемым. Бледная до синевы кожа, волосы, липнущие к лицу и плечам, будто водоросли, тьма, затопившая глазные впадины, выплескивающаяся на впалые щеки потекшей тушью. Женщина двигалась рывками, будто мокрое ситцевое платье ловило ее за ноги и тянуло обратно, или туман не пускал, не готовый проститься со своим созданием. Плонк!

Он помнил ее, хотя и не знал откуда. Помнил пустоту за ее глазами, то, как блики света падали снизу на лицо, то, как пахла ее кожа — солью и спрятавшимся в тонких морщинках на горле летом. Ее босые ноги ступили на сушу, черные травинки пробились между пальцами, заскользили под узкими подошвами. Она словно плыла низко-низко над землей, как туман, все еще цеплявшийся за ее подол длинными прозрачными руками. Плонк!

Она подошла так близко, что стало различимо сплетение синих вен под голубоватой кожей, ползущее вверх по ногам, как вьюнок, и исчезающее под мертво висящим ситцем, с которого капала вода. Женщина смотрела прямо на него. Из ее глаз текло, как с платья. Она протянула к нему бледные руки, раскрыла ладони и повернула запястьями кверху. Продольные разъемы в ее плоти набухли и сочились мутной влагой. Он мог бы поклясться, что это было море, вышедшее из берегов ее вен… Плонк!

Узнавание ударило его, как камень затянутый ряской пруд. Понимание расходилось тугими маслянными кругами, шире и шире, срывая тонкую пленку реальности, в которой не было места этой женщине, ее платью в мелкий цветочек, ее таким родным и таким растерзанным рукам. Он попробовал закрыть глаза, попробовал отвернуться, но тело не слушалось, как это часто бывает в кошмарах. Сознание того, что это сон, не принесло облегчения. Глаза мертвой, в которых плескалось прошлое, не отпускали его, синие губы шевельнулись: «Спаси меня!» — и захлебнулись водой. Кафельное эхо ответило гулко: плонк!

Федор закричал, но из горла вырвалось только невнятное мычание. Хотел вскочить, но удалось только приподняться на локте — тело предало его снова, тяжелое и неповоротливое, как свинцовая болванка. Он шел ко дну, шел ко дну, шелкодну...

— С добрым утром!

Живой, чуть насмешливый голос раздался откуда-то сверху, и все отступило — капель, кафельные стены, ситцевое платье. Только пар остался — плавал в черном воздухе серебристыми кисеями, закутывая Голос и Федора в себя, как в кокон.

— Что… со мной? — слова складывались с трудом, локоть подломился, и Фактор рухнул на что-то мягкое. Самонадувной коврик из его собственного рюкзака. Стоп! Рюкзак, Шестые Врата, зона, Шива… Он с трудом перевернулся на спину и увидел Края, сидящего на земле в круге света от фонарика с рассеивающим фильтром. Фонарик оказался таким же знакомым, как и коврик, и происходил из того же рюкзака. — Что случилось? — выдавил Федор более связно.

— Динго, — лаконично сообщил Край и вернулся к своему занятию. То, что нож, которым он точил карандаш, был взят без спроса, его, очевидно, совершенно не смущало. — Она тебя подстрелила, помнишь? — Парень откинул волосы со лба и проверил остроту грифеля кончиком пальца. — Всадила снотворное прямо в батон. Но ты сам виноват — устроил тут рагнарек. А все зря — масонского заговора не было.

Федор сосредоточился на распухшем носе Края — неуместном цветовом пятне на изжелта-бледном лице. Последовательность событий, приведших к такому финалу, промелькнула перед его внутренним взором, но как ни силился, он не мог найти логики в разрозненных эпизодах насилия. Кажется, он орал. Он кого-то бил, в том числе, этого хилого мальчишку, годившегося ему в сыновья. И из-за чего?!

— Прости, что я тебя… — Фактор осторожно приподнялся на локтях и сел, стараясь преодолеть головокружение.

Край пожал плечами:

— Да чего там. Дело-то житейское. Но вот это, — он продемонстрировал позаимствованный у Федора складной нож и сунул его в карман, — я пока подержу у себя.

Фактор огляделся по сторонам. Туман был такой густой, что казалось, будто они с Краем сидят внутри палатки с белыми стенами. И из-за этих стен не доносилось ни звука.

— А где остальные? — с тревогой спросил он.

— Хотел бы я знать, — непослушная прядь снова упала Краю на глаза, выражение которых было невозможно прочитать. — Они ушли пару часов назад. Шива хотел расспросить охрану насчет Врат. С тех пор от наших друзей — ни слуху, ни духу.

Фактор потер пальцами веки. Мысли ворочались тяжело, борясь с седативным эффектом неведомого препарата, который еще содержала кровь. Пост охраны ведь был совсем рядом, за кустами, через двор...

— Ты что же, ничего не видел?

— Туман, — парень ткнул карандашом в седые полотна, казалось, подползшие еще ближе.

Федор напряг память. Раньше, вроде, воздух был чистым. Или...

— Лилит говорила, она видела кого-то в тумане, — он уцепился глазами за лицо Края, пытаясь отыскать в нем что-то — звук капель, отражение кафельных стен, мокрый ситец.

— Она же сказала, показалось ей. Ты встать можешь? — парень поднялся, спрятал карандаш в недра куртки-балахона и протянул длиннопалую руку.

Подобрав под себя непослушные ноги, Фактор ухватил холодную ладонь и поднялся. Молоко плескалось вокруг, грозя утопить их, как брошенных в полную кринку лягушек.

— А позонить? Позвонить ты им не пробовал?

Край тряхнул длинными лохмами:

— А то. Связи нет, старик.

Федор нашарил непослушными пальцами свой телефон, выбрал последний вызов. Улитка наушника смущенно пискнула пару раз и заткнулась. Сеть не ловилась. Вообще. Усилием воли он подавил импульс засветить бесполезным мобильником в клубящуюся плоть белесого чудовища, проглотишего людей живьем.

— Зачем вообще этот придурок всех туда потащил? Наверняка, «наши друзья», как ты выразился, давно уже в обезьяннике отдыхают… Кстати, а ты-то что не с ними? — Фактор подозрительно уставился на Края, заталкивавшего в рюкзак одеяло, лежавшее на коврике.

— Не знаю. Может, надо было тебя тут одного бросить? — Край бросил на него косой взгляд через плечо и принялся возиться с воздушными клапанами на лежаке. — А насчет обезьянника сомневаюсь я. Ребята как ушли, тихо все было, даже дверь нигде не хлопнула.

— И что, ты даже не пробовал пойти посмотреть?.. — Федор опустился на корточки и принялся помогать сдувать коврик. — За все это время?

— Вообще-то, — Край сердито тряхнул головой, смахивая с лица непослушные космы, — меня оставили следить, чтоб с тобой чего не случилось. Не то чтобы я горел желанием, но остальные напрочь ушли в отказ.

— Ох, и что же это такое страшное могло со мной тут случиться? — усмехнулся Фактор, скатывая коврик в тугой сверток. — И чем бы ты, — он сделал ударение на «ты» и заметил, как темные глаза блеснули из-за укрытия челки, — смог мне помочь?

— Ну, с остальными случилось же что-то, — голос Края звучал безразлично, но возиться со снаряжением парень перестал. — И теперь, когда ты снова бодр и весел, я собираюсь выяснить, что именно.

Он встал, снял фильтр с фонарика и направил голубоватый луч на стену тумана. Свет потерялся в ноздреватом нечто, из которого проглядывала темная, растрепанная фигура. Ситцевое платье, путаница синих вен, капель… Федор с трудом сглотнул и дрожащими пальцами засунул скатку в рюкзак. Кусты. Это просто кусты шиповника.

— Хочешь, я расскажу тебе, что с командой Шивы? — Федор так резко защелкнул застежку рюкзака, что прищемил себе палец. — Будем считать это благодарностью за проявленную заботу.

— Никак вы раскрыли очередной комплот, мистер Бонд?

Луч фонаря ударил в лицо, вынуждая Фактора зажмуриться.

— Не паясничай, тебе не идет, — он встал, уклоняясь от слепящего света. — По-моему, очевидно, что ребята, как это вы говорите, запалились, охранники их повязали, выяснили, что нас было шестеро, и теперь спокойно поджидают, когда остальные двое придут на выручку, чтобы всех скопом сдать ментам.

— И почему это ты в этом так уверен? — Край подступил ближе, но фонарем больше не слепил.

— Да потому, что Шива сам говорил — там камеры у подъездов. Допустим даже, их просмотрели из-за тумана. А как ты себе представляешь разговор геймера, гопника, бейсерши и социофобки с мужиками, вооруженными отнюдь не ампулами с транквилизатором?

В лице у Края что-то изменилось, тени заиграли под скулами.

— У меня плохо с воображением. Но ты ошибся. Шива — не геймер. Он хакер, — Край с усилием поднял с земли набитый рюкзак и сунул его Федору. — Этот техногений подключился к их сети через свой ноут. Не знаю, чем у него машинка напичкана, но он перевел все камеры в режим повтора, так что они теперь одну и ту же картинку по кругу гоняют. И всю входящую-исходящую коммуникацию он тоже взял под контроль.

Фактор перекинул рюкзак за спину и вытащил из кармана телефон. Экранчик все еще извещал об отсутствии сети. Может, это тоже проделки шестирукого? Может, он глушилку какую врубил?

— Все страньше и страньше… — пробормотал Федор себе под нос и направился в обход шиповника.

— Чего? Ты куда? — Край потопал следом, луч фонаря судорожно заметался между туманных простыней.

— Да все туда же, — его еще немного качало, но тяжесть за спиной придавала устойчивости и уверенности в том, что эта реальность не имела ничего общего с капающими соленой водой выходцами из прошлого. Еще бы вот нож вернуть… Но это потом.

Кусты кончились неожиданно. Молочная пустота, заполнившая их отсутствие, напоминала густой тюль на окне, выходящем в ночь. Он протянул руку, чтобы убедиться в том, что это всего лишь иллюзия.

— Ты что, правда хочешь помочь им? — в голосе Края звучало неприкрытое недоверие. Наверное, бедняга думал, что его придется долго уговаривать. В свете фонаря пальцы Федора блеснули влагой. Он поднес ладонь к лицу, не задумываясь лизнул кожу. Соль.

— Я просто не хочу сойти с ума.