Июль 1798 - продолжение

Понедельник, 2 июля

Встретились с небольшим шлюпом, который поднял французский флаг у форта на Синт-Эстасиусе. Форт встретил нас одним пушечным выстрелом, и ядро упало прямо в расщелину. Я предполагаю, что это случилось оттого, что пушка была направлена дулом вниз, чтобы слить из нее воду и сохранить ее дуло от порчи, и еще, я полагаю, что во всем небольшом форте был лишь один-единственный человек, и у него не хватило сил верно прицелиться.

Шлюп благополучно скрылся в бухте.

В час дня были на борту корабля под датским флагом. Когда мистер Кейнс вернулся, узнали, что корабль шел восемь недель из Алтоны[1] на остров Сент-Томас. На борту оказалось несколько датских солдат и груз: бренди и ткани.

Наш боцман и его жена в пятницу отправились в увольнение на Ангилью. Это парочка, чья главная беда в том, что они напиваются всякий раз, как могут достать спиртное. В ту ночь они тоже выпили, и о женщине позаботилась чернокожая служанка, но боцману пришлось ночевать в лодке, пришвартованной под манцинелловым деревом[2]. Ночью поднялась буря, и это ядовитое дерево упало прямо на боцмана. Последствия таковы: руки его распухли, покрылись нарывами и крайне необычно, и опасно воспалились. Это дерево в своей ядовитости, должно быть, предназначено Богом для какого-то благого использования, но пока никто не знает для какого.

Заметканаполях: Admiral P. R. Sempre dopa la pranzata en la vento parte de la Bastimento

Вторник, 3 июля 1798 года

В восемь утра бросили якорь на рейде Невис. Ссора на борту между лейтенантом морской пехоты Роу и помощником мастера Кейнсом, начавшаяся еще на прошлой неделе, когда мы шли к Ангилье, разгорелась еще больше из-за случайной встречи на берегу, когда Кейнс дернул Роу за нос. О Роу, когда он опять вернулся на борт: джентльмены из кают-компании заявили ему, что он не должен больше обедать с ними, если не получит сатисфакции от мистера Кейнса в первом же порту, где мы сделаем остановку. Из-за этой угрозы Роу отправил вызов Кейнсу, и по сему злободневному делу они сошли на берег, вооружившись пистолетами. Был бы я уверен, что их души отправятся к Богу, то я бы даже хотел, чтобы они лишились своих жизней, как и все прочие, кто замешан в таких поистине кровавых и убийственных делах.

Роу должен мне шесть долларов, если он умрет, то мне повезет, если я вообще получу их назад.

В десять утра, мистер Ходж, сын капитана Ходжа, губернатора Ангильи, покинул корабль, направившись в Бастер.

Заметка на полях: С тех пор (сегодня 6 августа) я узнал, что задача этого джентльмена — попасть к адмиралу и генералу в Форт-Ройал и заручиться их согласием в попытке захватить Синт-Мартен. Джентльмен говорит, что для этого нужно два фрегата и пятьсот человек.

У джентльмена есть чернокожий слуга по имени Баррингтон, я много беседовал с этим юношей о Божьих деяниях, о которых он имеет весьма смутные представления. На Ангилье нет ни церкви, ни священника, с тех пор, как в ноябре 1796 французы сожгли местную церковь. Баррингтон говорит, что в темные ночи по острову путешествуют несколько Джамбо (Дьяволы), которые бьют и мучают тех, кто встретится им на пути. Только ни один из Джамбо не тронул его ни разу и пальцем, потому что он всегда носит на шее оболочку плода, в которой он родился. Он считает, что она защищает его от любого зла, такого, как Джамбо или выстрелы французов и пр. Он никогда не ходит без нее, исключением было лишь время, когда французы высадились в 1796 году, и он получил пулю в ладонь, когда за бруствером держал лошадь губернатора. И, конечно же, это несчастье миновало бы его, будь при нем его счастливая оболочка. Его описание джамбо напомнило мне некоторые подробности веры жителей Вустера в фей.

Я думаю, что никогда не видел раньше столь воцерковленных людей, как здесь, на Ангилье. Здесь нет священника, некому хоронить мертвецов и крестить детей. Ни один мужчина не может венчаться с женщиной. И все же большинство островитян — хорошие люди. Они неплохо выглядят, очень сговорчивы, и каждого из них можно легко обратить в истинную веру. Мужчины и женщины хорошо сложены, но большинство из них выглядят худыми. Они питаются ямсом, сладким картофелем и различными кореньями, что растут на острове. Их потребности малочисленны, а припасы изобильны. По воскресеньям им нечего делать, разве что ходить друг к другу в гости; будь среди них святой человек, то по воскресеньям все собирались бы в его доме, так как остров всего 17 миль в длину и не более 4 в ширину в самой своей широкой части. Я бы хотел, чтобы здесь был один из наших хороших английских священников, мне кажется, он бы пожал обильные плоды своих трудов. В 1770 году местные экспортировали сахара и хлопка на шесть тысяч фунтов стерлингов для нужд кораблей. Сейчас они посылают свои товары на Сен-Бартелеми.

В два часа отправился на берег на шестивесельном каттере. Прибой столкнул нас с лодкой Уильямса, неплохого молодого человека из Уэльса. Прогуливался по поместью Уорда, от палящего солнца разболелась голова. Спрятался от жары в хижине Полли, старой негритянки мистера Уорда. Снял с себя чулки, туфли и верхнюю одежду, выпил немного воды и часок вздремнул. Когда проснулся, увидел негритенка, который чинил петли на двери. Вскоре чернокожая девушка принесла банановых листьев. Старуха обнажила спину, и их приложили к нарыву на ней. Развернутые банановые листья приобретают зеленый цвет такого прекрасного оттенка, что ни Англия, ни какая-либо другая северная страна едва ли может предложить что-то подобное. Уверен, их лечебные качества тоже хороши.

Заглянул в лачугу другой рабыни, зайдя внутрь, увидел могилу не далее, чем в трех ярдах от двери. Хозяйка рассказала, что там похоронен ее муж, умерший четыре года назад, и с тех пор с ней не жил ни один мужчина. Это обычное поведение в Вест-Индии; негры хоронят своих друзей у себя в саду и на четырнадцатый день сажают на могиле ямс, для которого, как говорят, такая почва необычайно полезна.

На закате пришел к месту, где мы набираем воду. Там оказался Кейнс, бранившийся, что Роу — жалкий трус и не явился на место встречи. Пошли к лодке, чтобы вернуться на борт корабля; пришлось добираться вброд, так как ее отнесло течением. В этот момент появился Роу, и Кейнс выхватил со дна лодки свои пистолеты; казначей Уайтинг, секретарь Фитц, Роу и Кейнс ушли в поля сахарного тростника, вознамерившись разрешить свою вздорную вражду, а я вернулся на борт в шестивесельном каттере.

Среда, 11 июля 1798[3]

Узнал, что Роу и Кейнс встретились в зарослях сахарного тростника вчера вечером, после того стемнело, сделали по выстрелу друг по другу, и обе стороны объявили, что удовлетворены; пожали друг другу руки и распили вместе бутылку вина в чарльзтаунской таверне. После этого они вернулись на борт в каноэ. Роу и Уайтинг поведали обстоятельства встречи офицерам в кают-компании, но Спенс и Дайс заявили, что это не дуэль, так что Роу должен сразиться с Кейнсом еще раз, иначе он не должен принимать пищу в кают-компании.

Рядом с нами на рейде стоит тяжело груженый корабль под датским флагом Эльбы[4], захваченный одним скромным приватиром. Корабль объявлен законной добычей, на его борту — голландские товары. Говорят, что его ценность равна тридцати шести тысячам фунтов. Весьма славная удача для людей приватира.

И все же мне еще не доводилось видеть моряка, который вложил бы заработанные в море деньги в приличное торговое дело. Обычно, если они получают тысячу фунтов, за полгода все эти деньги оседают у шлюх и пропиваются в кабаках.

Приватирство — это разновидность азартной игры, хуже лотереи. Вид богатой добычи заставляет сгорать от нетерпения тех, у кого денег совсем немного, и они начинают погоню, хотя могут потерять все, что у них есть.

В шесть пополудни Дэнниса Дэнни заковали в кандалы за потасовку с мистером Кейнсом.

Этим вечером приватиром, который вышел с рейда всего шесть часов назад, был захвачен бриг под Гамбургским флагом.

Четверг, 5 июля 1798 года

Теперь у нас на борту шесть живых овец, пять коз и шестеро козлят. Кормятся они под галфдеком, и запах от их испражнений, дыхания и прочего, что им присуще, усиливается все сильней, чем дольше животные тут находятся. Мы убеждены, что со здоровьем на корабле все в порядке. Когда этим утром я вышел первым на палубу, от всей этой живности из-под галфдека благоухало почти как на скотном дворе.

Насекомые и рептилии созданы для того, чтобы пожирать гниль и слизь, которыми наполнен воздух, столь разъедающий и губительный для нашего образа жизни. NB: Этот абзац вставлен сюда по ошибке.

В 10 утра отправились в путь. В полдень встали на рейде Бастера. Привезли президента Невиса — достопочтенного капитана Брауна на Сен-Китс, с женой и дочерью. Когда президент поднялся на борт корабля на рейде Невис, Форт-Чарльз дал прощальный залп из десяти пушек в его честь.

В 9 вечера Джордж Хилл, рулевой, вернулся на корабль в ялике, который залило во время прилива, и лодка была полна воды. В ней лежал мешок с моим чистым бельем. Х. против обыкновения навеселе.

Пятница, 6 июля 1798 года

Прошлой ночью снилось, что мы встретились с мистером Перси с «Бостона». Я задавал ему множество вопросов об этом корабле, а он рассказал мне, что У.У. убит на Тенерифе.

В 8 утра сошел на берег. Видел сэра Чарльза Террье у миссис У. Доставил на берег саблю с серебряным эфесом. Был у миссис Эрмитэйдж, ей 79 лет, и родилась она на Сен-Китсе, позавчера хирург вырвал ей зубы, она варит джемы и делает заготовки в Бастере уже больше тридцати девяти лет, и это занятие обеспечивает ей достойную жизнь, у нее есть негр, мастер в этом деле, поэтому она не отдаст его и за двести джо[5].

Карло Анно был со мной.

Вернулся на борт в ялике в 5 вечера. Получил награду за «Café de Pont»[6], шхуну французского приватира, захваченную на наших глазах «Конкордом»[7] 3 января, у острова Сен-Бартелеми. Всем досталось по четыре с половиной доллара.

Когда был сегодня на берегу, то побеседовал об Ангилье с мистером Оуэном, одним из проповедников Сен-Китса: как живут на острове без священника. Мистер Оуэн рассказал, что один из их проповедников был там при вторжении французов и чуть было не погиб, потому что спал на открытом воздухе, пока французы высаживались на берег, и что те сожгли его дом и книги, отчего он покинул остров и перебрался на Сен-Бартелеми.

И что он понял, что негры Ангильи в большинстве своем очень послушные и чувствительные…

Благодаря множеству разговоров и сценок, в которых я участвовал, я провел хороший день.

Суббота, 7 июля 1798 года

Книги поистине быстро портятся. Сколько мне пришлось их загубить с тех пор, как я поступил на флот! Сегодня отослал на берег миссис Уэйнрайт «Историю Корсики», напечатанную в Неаполе. Моя турецкая и итальянская грамматики, оды Горация и еще несколько книг — все испортились от соленой воды, попавшей в сундук, где они лежали.

Дэннису Дэнни вчера дали двенадцать плетей за то, что он оказался внизу, когда всех звали наверх поднимать лодки. Он сказал капитану, будто его выпороли за то, что он не будет подписываться на месячный заем за продолжение войны.

Какое-то количество спиртного попало вчера на корабль, и многие были очень пьяны. Сегодня с утра корабельный кок и его помощник были под мухой настолько, что ни один, ни второй не смогли наполнить котлы свежей водой, чтобы сварить мяса.

В два часа дня отправился в каноэ на берег, чтобы навестить нашего больного в морском лазарете. Снодди отдал мне ястреба-перепелятника. Заплатил Томпсону 53 фунта, 12 шиллингов и 6 пенсов, что составляет весь счет с Сен-Бартелеми. Остановился заночевать в гостинице «Ремень и Колода», поужинал яйцами и ветчиной, выпил бутылку портера и стаканчик пунша. Вместе с ночевкой вышло всего полтора доллара. Я должен был заплатить им в два раза больше, но, когда я поинтересовался, сколько должен, то заметил, что они должны помнить, что у нас давно не было хорошей добычи и что именно из-за таких высоких цен в тавернах у меня часто не выходит заночевать на берегу.

Это маленькая речь в мое оправдание заставила их сделать скидку.

Воскресенье, 8 июля

Вернулся на борт в ялике в пять утра. В полдень подняли якорь, в пять вечера зашли на рейд Невиса, привезли президента, его жену и дочь с Сен-Китса.

В этот день, на берегу Сен-Китса, капитан ждал час, пока команда лодки соберется. Он ругался, что выпорет рулевого и всех остальных, как только они найдутся.

— Признавайтесь, где вы были? — таков был его первый вопрос.

— Мы все были в церкви, молились, — ответил ему рулевой.

— Я вас всех замолю, как только ступите на палубу!

Однако наш капитан не уделил этому проступку должного внимания и лишь заметил капитану Брауну, что сильно разозлился на команду, эта внезапная новость, что их не было в лодке, потому что они были в церкви, а не в питейном заведении, была такой новой, такой удивительной, такой необычной, что их ответ превратил его ярость во всепрощение.

Несколько наших офицеров остались вчера на берегу. Кейнс и Лэш повстречались в борделе и поссорились из-за белой девицы. Лэш взял ее, потому что кинул ей шесть долларов, Кейнс наскреб всего лишь два.

Привезли огромного живого американского быка на каноэ. Чтобы поднять его на корабль, по обычаю обмотали веревку вокруг его рогов и головы. Стоило только поднять его над лодкой, животное расслабило кишечник и обильно и с силой испражнилось прямо на лицо одного из негров в лодке, что послужило поводом для безудержного веселья всех, кто перегнулся через борт.

Сегодня в первый раз в жизни я попробовал спелый манго[8]. Это замечательный фрукт, очень вкусный, в тридцать раз лучше абрикоса. Капитан Браун собрал все его зернышки со стола, чтобы посадить манго на острове Невис; они редко растут в Вест-Индии.

Какую же одинокую жизнь влачит человек в Вест-Индии! Черные никогда не женятся, но беспорядочно сношаются между собой. Всякий белый, что плантатор, что торговец, заводит связь со своими негритянками. Что до самих черных женщин, то любой белый человек или креол может спать с ними; Это настолько легко, что лечь с ними так же просто, как выпить стакан вина, который ты уже держишь в руке. Белый моряк может пройтись меж лачуг на плантации, где живут семьдесят чернокожих женщин, и он не заметит ни малейшего противления его желаниям, напротив, они будут всячески ему льстить, чтобы он задержался среди них. У всех моряков в Морском Госпитале обычно есть черная женщина.

[1] Алтона — сейчас один из районов Гамбурга. Раньше (с 1640 по 1864) была городом, которым владели датчане; входила в герцогство Шлезвиг-Гольштейн-Глюкштадт.

[2] Манцинелла (Hippomane mancinella) — дерево, известное своим ядовитым млечным соком, одно из самых ядовитых деревьев на Земле.

[3] Неверная датировка в дневнике

[4] Лауэнбург в герцогстве Шлезвиг-Гольштейн

[5] Золотая португальская монета ценой в 6400 рейсов. Название «джо» получила из-за портрета на ней португальского короля Жуана V.

[6] На самом деле название корабля “Caye du Pont”(1798)

[7] HMS “Concorde” (1783)

[8] Скорее всего, мангустин