ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 3

В комнате незаметно появилась Мериан. Складывалось впечатление, что она всё это время стояла в узком коридоре, ведущем в гостиную, и ждала развязки боя. Осторожно ступая меж окровавленных тел, она подошла к тому, кого еще недавно называла Генри.

— Кто ты? — непроизвольно сорвалось с ее дрожащих губ.

Ричмонд опустил голову. Он всегда мысленно готовился к длинному и неторопливому повествованию милым сестрам своей непростой истории, но сам момент этого повествования виделся ему в несколько ином свете. Именно поэтому он ничего не ответил сестре, лишь тяжко вздохнул и принялся помогать подниматься с пола приходящему в себя отцу. Уилфрид Шеллоу Райдер, услышав вопрос дочери и корчась от боли, только покосился исподлобья, дескать, вот, сынок, тебе и вопросы, что-то ты сейчас ей ответишь при этих господах?

Ласт Пранк о чем-то размышлял и явно тянул с ответом сестре. Когда же, наконец, в борьбе противоречий в нем родилось какое-то решение, он, стоя спиной к гостям, медленно, будто с вызовом, выпрямился и взял со стола вторую саблю.

Этот неторопливый жест был легко читаем, и поэтому Эдванс и Лоуб, теперь уже воочию убедившись в проворности этого парня, просто застыли на месте. Со стороны было сразу заметно, что кровожадного корсара еще не до конца покинул злой вихрь боевого темпа. В случае необходимости ни сестра, ни отец, ни даже ранение не помешали бы ему отправить на небеса еще хоть дюжину человеческих душ.

Мериан, понемногу приходя в себя, вдруг запоздало стала понимать всю несвоевременность своего вопроса. Сердце девушки отозвалось болью, едва она прочла часть ожидаемого ответа во взгляде отца. Ее брат холодно смерил взглядом гостей, после чего, медленно занимая выгодную позицию для схватки, обратился к ним:

— Думаю, господа, в отличие от моей сестры, нам с вами все предельно ясно? Только, ради бога, — продолжил Ричи, — не нужно сейчас никаких геройских штучек.

Говоря это, он взмахнул в воздухе клинком так, словно хотел намотать на него невидимую ленту.

— Не время играть в благородство и менять туманное понятие долга на собственную жизнь. Можете мне поверить, в данный момент я уже точно знаю, кто вы и зачем сюда явились. У вас обоих серьезные ранения, так что даже и не думайте о том, чтобы меня схватить. Ребятам и порасторопнее не удавалось этого сделать.

В том, что вы до сих пор живы, заслуга моей сестры и отца. Не будь их, поверьте, после двух последних людей негодяя Пола Банки я, не задумываясь, сразу бы отправил к праотцам и вас. Мне плевать на то, что вы помогли мне разобраться с этой шайкой идиотов, которые пошли на поводу у шкурника Пола. Есть, правда, и еще одна вещь, сохраняющая вам жизни, во всяком случае пока. Эта вещь — мое любопытство. Не в моих правилах предлагать торг, но, — Ричи вскинул брови, — правила мои, значит, мне их время от времени и менять.

Так вот, вы мне говорите, кто еще, кроме Пола Банки, объявил охоту за золотом воскресшего Барбароссы, а я после всего этого подумаю, как бы мне взвесить услышанное и сопоставить его с ценой ваших жизней.

Мериан, перехватив колючий взгляд брата, словно очнулась. Она подошла к отцу и обняла его.

— Так что же, джентльмены, — продолжил Ричи Последняя Шалость, — как вам мое предложение?

Эдванс, который в это время, согнувшись, зажимал ладонью раненое бедро, на правах старшего в их миссии ответил:

— Почему вы думаете, что мы охотимся за каким-то золотом? Вам же прекрасно известна цель нашего визита к мистеру Уилфриду. Поверьте, мы понятия не имеем, что тут происходит и при чем тут вы, ведь лично к вам мы не имели никаких дел.

— Ну, конечно! — не дал ему договорить Ричи. — Неужели вы думаете, что я поверю в этот бред, а также в то, — Ласт Пранк криво ухмыльнулся, — что «испанские сюрпризы» в довесок к вашей прекрасной муке и зерну вам поставляют сами флибустьеры. Вы, сударь, как я погляжу, упрямец. Хорошо, спросим тогда вашего компаньона...

С этими словами Ричи Последняя Шалость сделал молниеносный выпад и проткнул Эдвансу здоровое бедро. Джонатан вскрикнул от боли и, будучи не в силах держаться на ногах, упал на колени. Лоуб, стараясь поймать падающего товарища, согнулся, но клинок Ричмонда уперся ему в грудь.

— Так что же, моряк? — холодно и требовательно спросил корсар. — Как тебе мои методы? Я, конечно, могу оставить в покое ваши израненные ноги и руки, но только для того, чтобы перейти к потрохам. Смотри на своего товарища и соображай побыстрее.

Тут Ричи снова встретился взглядом с сестрой, после чего, сделав короткую паузу и заметно смягчив тон, продолжил:

— Ну, хорошо, давайте иначе. Я буду только слушать. Говори, моряк!

Лоуб выпрямился и, глядя на истекающего кровью Эдванса, шумно сглотнул и прохрипел:

— Я не моряк…

— Да будет тебе! — не изменяя привычке перебивать, выкрикнул Ласт Пранк. — Поставьте передо мною еще хоть полсотни королевских гвардейцев и сотню Эксетерского люда, я без труда разделю их на тех, кто ходил под парусами, и тех, кто полжизни держался за мамкину юбку. Да ведь у тебя на лице написано, шкипер, что долгое время «языки норда»[1] слизывали с него старую кожу. Небось, первый раз ты еще юнгой мочился на «скатерть Луизы»?[2]

Лоуб потупил взгляд и, коротко покосившись в сторону Эдванса, произнес:

— Я лишь хотел сказать, что я оставил службу во флоте Ее Величества в чине помощника шкипера.

— Уже лучше, — довольно ответил на это Ласт Пранк, — похоже на то, что мне больше не придется прокалывать вас, как свиней. Итак, кто вас нанял?

Лоуб замялся и опустил взгляд. На лице пирата блеснуло разочарование, но едва он собрался что-либо сказать, тишину нарушил Эдванс:

— Оставьте его, Ричмонд, — страшный приступ судороги выкручивал раненую ногу, однако Джонатан, превозмогая боль, продолжил: — Он ничего не скажет. Похоже на то, господин джентльмен удачи, что за вами начинается настоящая охота. Так что, если вы на самом деле знаете, где хранятся сокровища Хайраддина, сейчас самое время отыскать их и сломя голову бежать куда подальше. Это не шутка, Ласт Пранк. Своим присутствием здесь вы ставите под удар близких вам людей, хотя… — Эдванс посмотрел на Мериан, — судя по тому, как легко вы распоряжаетесь людскими жизнями, возможно, вам и до них нет никакого дела.

— Ошибаетесь, — с вызовом заметил пират, — у меня не так много родственников, и к тому же за свою жизнь я доставил им достаточно неприятных переживаний.

— Тем более, — заметил Эдванс. — Вас не оставят в покое… — Джонатан попытался встать, но боль удержала его на месте.

Лоуб, видя его беспомощность, взял своего товарища под руки и помог ему перебраться на стул.

— Что ж, — Ласт Пранк опустил сабли и уперся ими в пол, — давайте поговорим об этом, только для начала скажите мне, кто вас послал и во что оценили мою голову?

В глазах Лоуба разгорались угли страха. Эдванс, заметивший это, понял, что далее отпираться нет смысла. Их на самом деле раскрыли. Теперь нужно было самому обо всем рассказать, дабы перепуганный компаньон не поведал пирату больше, чем нужно.

Едва Джонатан открыл рот, как тут же онемел от ужаса! Перед ним мелькнул силуэт пирата. В это невозможно было поверить! В один миг отставной помощник шкипера, славный парень Эдвард Лоуб, рухнул на пол замертво, а человек, для которого освобождение человеческих душ от их бренных оболочек, судя по всему, было таким же привычным действием, как плевок в сточную канаву, сделав свое черное дело, ловко отскочил на прежнее место.

Мериан запоздало вскрикнула, а старина Уилфрид участливо прижал ее к плечу и, глядя на распластавшегося на полу Лоуба, стал гладить по голове вздрагивающую от переживаний дочь.

Эдванс даже перестал морщиться от изматывающей его боли. Он какое-то время непонимающе смотрел на застывшую навечно маску растерянности на лице мертвого Лоуба, после чего медленно перевел взгляд на палача, приведшего в исполнение неведомо кем подписанный приговор.

— Зачем? — прохрипел Джонатан пересохшим горлом.

Ричмонд вопросительно приподнял брови.

— Один из вас двоих должен был умереть, — холодно ответил он. — Вы что, недовольны выбором судьбы?

— Судьба? — вскричал Эдванс. — Чертов мясник, ты пытаешься скрыть заурядное убийство за ширмой слова «судьба»?

— Да, — ничуть не смутившись, ответил Ласт Пранк. — А что вас собственно не устраивает?

— Это… неслыханно! — Джонатан в бессильной злобе сжал перепачканные кровью кулаки и поднес их к своему лицу. — За что? Кто дал вам право? Без боя…?

Ричмонд в ответ на это только криво улыбнулся.

— Уж не хотите ли вы, — снисходительно произнес он, — обидеть меня вашими выкриками или, может быть, даже вызвать на поединок?

— Да, черт побери, да! — с этими словами Эдванс затрясся в злобной лихорадке, бросая яростный взгляд на пирата, который невозмутимо разглядывал его.

— Осты-ы-ыньте, — наконец протянул Ричи. — Мне в моей жизни приходилось слышать в свой адрес и не такое. Если хотите, я все объясню.

Эдванс закрыл глаза от снова просыпающейся боли. «Объяснить?! — ясно читалось в его лице. — Как можно «объяснить» подобное?!».

— Да не убивайтесь вы так, — участливо произнес Ричи, подходя к столу и наполняя одну из кружек отцовской наливкой. — Я не могу поверить, что человек с такой блестящей школой фехтования, как у вас, в своей жизни еще никого не отправил на встречу с предками. — Вот, — Ласт Пранк поставил на край стола кружку и тут же предусмотрительно сделал шаг в сторону, — выпейте и успокойтесь.

Джонатан полным пренебрежения жестом, вслепую, смахнул хозяйскую посуду на пол.

— Нехорошо, — с каким-то особым цинизмом сказал, глядя на это, Ласт Пранк. — Вы уничтожаете приданое моих сестер.

— А вы трус! Пользуетесь моей беспомощностью!

— Прошу прощения, — откашлявшись, наконец проявил себя старший Шеллоу Райдер. — Ричи, мой мальчик, может, мы с Мериан пойдем? Вот-вот вернется мать и Синтия. Негоже им сразу сюда входить.

Ласт Пранк, смягчаясь сердцем, посмотрел на свою сестру:

— А ты сможешь, отец?

— О, — ответил Уил, — думаю там, за дверью, где нет этих мертвых джентльменов, я буду чувствовать себя гораздо лучше.

— Хорошо. Тогда дождитесь мать и Синтию. Объясните им все, как сможете. И оставайтесь там, пока я не договорю с этим господином. Да, Мериан, дверь на замок. Кто знает, сколько еще сегодня может пожаловать гостей?

Старший из Шеллоу Райдеров, поддерживаемый дочерью, удалился за дверь, а Ричмонд, пребывая в глубокой задумчивости, всматривался в перекошенное болью лицо гостя. Наверное, одному дьяволу было известно, что за мысли в данный момент бродили в голове этого пирата. Он молчал, погружаясь все глубже в омут собственных размышлений, отчего его и без того тонкие губы вытягивались в едва различимую полоску.

Шло время. Вскоре в соседних комнатах стали слышны глухие голоса. Похоже, это вернулись мать и младшая сестра Ричи. Ласт Пранк все молчал. Джонатан вдруг ясно ощутил прямую связь между задумчивостью корсара и своей собственной судьбой. Вероятно, в данный момент пират решал, что же ему сделать с этим мнимым торговцем? А может быть, уже давно все решил и сейчас размышляет только над тем, как бы это поизощреннее покончить с ненужным ему свидетелем.

Эдванс, не выдержав невыносимой пытки ожиданием, спросил напрямик:

— Вы меня убьете?

Ричмонд, глядя на страдающего молодого человека, вдруг ухмыльнулся:

— Хм, не скрою, такая мысль меня посещала. …Как-то в маврийской бухте старина Леонсио рассказывал мне о некоем Вайне Капаке[3] — человеке, способном примирить даже огонь и воду. Сейчас мне не помешало бы немного мудрости этого неординарного человека. Хотя и он, этот Капака, — мудрец и честнейший парень — не смог избежать предательства и вероломства. Как вас зовут на самом деле, «торговец мукой»?

— Джонатан Эдванс.

Ласт Пранк склонил голову и внимательно посмотрел на гостя:

— Вы плохо выглядите, Эдванс. Похоже на то, что полученные раны весьма серьезно тяготят Вас?

Джонатан поднял голову. Мелкая дрожь выдавала его непомерную слабость, а мокрое от пота лицо было мертвецки бледным.

— Я едва различаю ваши очертания, — признался он, — поэтому, если вы имеете желание еще пообщаться со мной, хочу вас расстроить: я вот-вот лишусь чувств. Так что уж будьте любезны, Ласт Пранк, определяйтесь с моей участью поскорее. Пока я еще могу говорить, но уверен, это ненадолго.

— Хорошо, — не стал спорить Ричмонд, — тогда сразу же к делу. Кто вас прислал?

— Де ла Вега.

Ласт Пранк искренне удивился:

— Оу!? А ему-то чего не хватает?

Джонатан сглотнул подступающую тошноту:

— Он говорил, что только вы знаете о том, где спрятаны награбленные корсарами сокровища Барбароссы, и вы же ими и владеете.

— Ах, вот как?! — Ричмонд недовольно причмокнул. — Значит, этому торгашу мало их четвертой части? В таком случае, Эдванс, прежде чем вы позволите себе, — Шеллоу Райдер ухмыльнулся, — как вы там выразились, «лишиться чувств», я хочу попросить вас еще немного потерпеть и выслушать меня. — Да, — начал пират, — не скрою, было дело. В свое время флот под командованием де ла Вега все-таки сумел загнать нас в ловушку. Да только Хайраддин не тот парень, чтобы так просто даться им в руки. Прежде чем самим отправиться на виселицу или корм рыбам, мы, пусть даже и тяжелой кровью, отправили бы на дно весомую часть их эскадры. Де ла Вега — опытный вояка, и он это прекрасно понимал.

Никто не хотел той самой «большой крови», поэтому Барбаросса и де ла Вега встретились на одном из островов для переговоров. По общей договоренности, каждый: и Хайраддин, и Гарсиласо — прибыли в сопровождении лишь пятерых людей.

За мирное урегулирование этого непростого вопроса, после долгой беседы, Хайраддин согласился отдать испанцу четвертую часть того, что у него было с собой. А это четыре эллинских судовых сундука чистого золота. Идя на эту сделку, Барбаросса тут же поклялся убраться к берегам Нового Света, а де ла Вега в ответ на это дал слово прилюдно заявить о смерти Хайраддина.

Взгляд Эдванса заметно приобретал осмысленность.

— А вот что было дальше, — заметив это, продолжал повествовать Ласт Пранк. — Команде де ла Вега пришлось здорово потрудиться, прежде чем они доставили свой ценный груз на фрегат. Ни одна испанская шлюпка не может поместить в себя больше двух эллинских сундуков. Золото, Эдванс, чертовски тяжелая вещь. Так что вы вполне можете судить о величине выкупа, предоставленного нами за собственную свободу.

А теперь прикиньте, чего стоят речи и посулы «добряка» де ла Вега, который через какое-то время после совершения сделки вдруг почему-то посчитал, что выплаченная ему сумма компенсации теперь его уже не устраивает!

Испанец прекрасно понимает, что теперь ему никак не добраться до Барбароссы. А если тот еще и заговорит? Всплывет вся правда! Я уверен де ла Вега серьезно потратился на то, чтобы серьезные люди делали вид, что верят в смерть Хайраддина...

Теперь-то вам понятны причины объявленной за мной охоты? Ему нужен совсем не я. Ничего не скажешь, правду говорят: аппетит приходит во время еды.

— Это ведь не ваше золото, Ласт Пранк, — слабым голосом возразил Эдванс, — вы его награбили.

— Друг мой, — криво улыбнулся пират, — уж не собираетесь ли вы меня пристыдить?.. Что бы вы мне не сказали — это мое золото! И не ваше, черт подери, дело, как я его заработал. Вот скажите, чем такие люди, как де ла Вега, отличаются от меня? Я хотя бы отнимаю излишки у богатых. Эти же господа делают то же самое каждый день, но забирают у народа совсем не излишки, а последнее. В отличие от всех этих вельмож, я вовсе не тупой варвар Пасау[4] и имею некое подобие совести в лице Единого Бога. Я не делаю набожный вид, как они и их святоши, а на самом деле почитаю Его и понимаю, насколько я грешен, делая свой выбор в сторону скользкой разбойной дорожки. Как и все мои друзья, я прекрасно осознаю, что мне рано или поздно придется ответить перед Ним за все содеянное, в том числе и за каждое песо, что я награбил. Но это, как говорится, уже другие разговоры.

Я вижу вам на самом деле плохо, мой друг. Скажите напоследок, что вам посулили за мою голову?

— Меня не просили вас убивать..., — просипел пересохшим горлом Эдванс.

— О! Как великодушно. А обещали что?

— Надел земли и титул, просто за то, чтобы я нашел вас.

— У, — вскинул брови пират, — это уже немало. Что ж, если надеяться на порядочность этих господ, вы получите плату, ведь вы все же меня нашли. Да только… После моего рассказа о Хайраддине можете ли вы быть в этом уверены? Хотя вам виднее, эй, эй!

В это время Джонатана сильно качнуло. Он откинулся назад и ударился головой о стену.

Ласт Пранк бросился к нему:

— Держаться, Эдванс, еще немного! Вы меня слышите?

— Да, — прошептал тот в ответ, — но у меня в глазах все плывет…

— Чшерт! — выругался Ласт Пранк. — Я всегда знал, что любая болтовня не ведет ни к чему хорошему. Соберитесь, Эдванс, и дослушайте меня внимательно! От этого зависит ваша жизнь.

Вы останетесь здесь. Я скажу отцу — он о вас позаботится. Кто и что бы у вас не спросил, отвечайте ему только то, что я сейчас скажу, слышите меня?!

Эдванс кивнул.

— Так вот. Запомните, меня тут не было. Вы все делали так, как вам с этим джентльменом и говорили, а именно: наведались к моему отцу под предлогом торговли. Но тут явились какие-то бандиты и приволокли человека, то есть меня. Вам понятно?

— Да, но я…

— Повторяю еще раз, говорите и делайте все так, как я объясняю. Они приволокли меня связанным и стали бить моего отца, спрашивая, не узнает ли он во мне своего сына. Отец им ответил, что последний раз видел своего сына очень давно. Тогда бандиты решили избавиться от лишних свидетелей, и вы со своим товарищем вынуждены были вступить в бой. Он погиб, а вы и мой отец дали им достойный отпор. По непонятным причинам бандиты бежали, оставив своих убитых, но прихватив с собой меня, а вы остались, поскольку были сильно ранены. Вы все поняли, Эдванс? Эдванс! Отвечайте, черт побери, не заставляйте меня продырявить вас еще раз! Эдванс!

— Я все понял, — прошептал Джонатан, проваливаясь в глубокое жерло какого-то колодца… возле старого дома своих родителей. Их ветхую хибару уже давно перестроили под кузницу, и теперь Джо не без удивления отмечал, что родители из нового просторного дома снова перебрались в некогда оставленное жилье.

Отец сидел у порога и отклепывал косу, а мать развешивала на веревках у забора мокрое, стираное белье.

— Джонатан, — сказала она, — сынок, где ты так долго был?

Родители оставили свои занятия и провели его в дом. Там все было так же, как и во времена, когда Джо был еще подростком.

— Мы ждали тебя, — ласково говорила мать, — но пришли какие-то люди и отобрали наш новый дом. Они сказали, что ты не смог отблагодарить своих хозяев преданной службой. Теперь вот мы снова живем здесь.

Эдвансу стало нестерпимо горько от этих слов. Он вышел из дома и удивился тому, что приятный глазу летний пейзаж вокруг него вдруг сменился морозным снежным утром.

У порога стояли какие-то неизвестные люди. Они кланялись, ставя к ногам Джо горшки, полные дерьма, поверх которого кишмя кишели тараканы. Последним подошел невесть откуда взявшийся Ричмонд Шеллоу Райдер.

— Эти господа, — сказал он, — просят тебя и твоих родителей простить их за досадную ошибку и снова переехать отсюда в другой новый дом, еще более просторный, чем был у вас до того.

Забудьте обиды и примите эти дары, в том числе и от меня, — Ласт Пранк поднес к ногам Эдванса огромный кувшин, горлышко которого было запечатано сургучом.

— Это едва ли не самое лучшее эллинское вино, — пояснил он. — Немногие из вельмож могут себе позволить отведать его чудный вкус. В эту холодную пору оно прекрасно согреет вас, смягчит души, и, кто знает, возможно, вы быстрее простите и этих господ, и, что немаловажно, меня.

Джо почувствовал, как за его спиной открылась дверь и на порог вышли его родители. Стоило ему обернуться, как стоявшие возле дома «господа» исчезли вместе с Ласт Пранком, а их тошнотворные подношения так и остались стоять у неказистого порога.

Джонатан поежился от холода, согнулся и с трудом поднял огромный кувшин вина — единственное из оставленного гостями, что представляло собой хоть какую-то ценность.

Мать и отец молчали. Джо стало нестерпимо стыдно за то, что все это «добро» оставили возле родительского гнезда по его милости. Он сорвал крышку с кувшина, но вместо аромата эллинского вина оттуда, устремляясь под ноги родителям, хлынул целый тараканий поток. Джонатан отбросил кувшин, и тот, ударившись о порог, разлетелся в пыль. Тараканы полностью покрыли собой старые оскобленные доски. Джо решил упасть, чтобы закрыть собой это страшное нашествие паразитов, но едва он согнулся, в его ногу тут же ударила жгучая боль…!

Он очнулся. Над ним нависал низкий бревенчатый потолок небольшой темной комнаты. Справа от его постели, сидя на стуле, дремала прелестная девушка, перед которой на столе стояли пузырьки с лекарствами.

«Вот чудеса, — с иронией подумал Джо, — и когда это я успел попасть в постель к этой мисс?».

И вдруг он ощутил, что его спина и ноги одеревенели от долгого пребывания в лежачем положении. Джонатан попытался встать, но острый приступ боли швырнул его обратно на постель. Девушка вздрогнула и проснулась.

— О! — застенчиво произнесла она тихим и прелестным голоском. — Вы пришли в себя? Подать вам воды?

Джо шумно сглотнул пересохшим горлом и понял, что и на самом деле с превеликим удовольствием сейчас бы напился. Он кивнул.

Девушка была любезна и расторопна. Она так легко и услужливо подала ему питье, что у Эдванса, несмотря на острую боль в ноге и под лопаткой, появилось желание завести с ней непринужденную беседу. Но вот беда! Едва Джонатан открыл рот для того, чтобы обсудить с красавицей какие-нибудь пустяки, на него буквально обрушились воспоминания о недавних событиях.

Милое создание… Приняв обратно из рук Джонатана кувшин, она, похоже, никак не могла понять, от чего это их гость так морщится и округляет глаза. Она сделала рассудительную паузу, после которой, тихо произнеся «я позову отца», вышла из комнаты.

Эдванс мысленно послал благодарность понятливой девушке, ведь остаться наедине со своими мыслями сейчас для него было самым необходимым.

Вопросы, вопросы и вопросы. Первый: что заставило Ласт Пранка оставить в живых такого важного свидетеля? Второй: что случилось после того, как Эдванс провалился в забытье? Далее: что ему говорить, когда спросят о трупах бандитов? И главное: насколько смягчит участь самого Эдванса неправдоподобная история о нападении неизвестных, выдуманная Ласт Пранком?

Совсем скоро нужно будет объясниться с заинтересованными людьми и оперировать достоверными фактами, ведь даже они, не то что эта «липовая» история, будут подвергнуты тщательной проверке.

Где-то снизу тяжело заскрипели ступени. «Вот она, нелегкая поступь судьбы», — горестно подумал Джо.

Открылась дверь, и на пороге комнаты появился лабазник Шеллоу Райдер и та самая прелестная девушка.

[1] «Языки норда» ― холодные и опасные северные ветра.

[2] «Скатерть Луизы» ― большие и плоские льдины в северных морях. Один из морских обрядов посвящения ― помочиться на льдину.

[3] Вайна Капака ― один из самых мудрых и почитаемых вождей инков, гениальный полководец и великий воин.

[4] Пасау ― племя индейцев, у которых не было объекта поклонения: ни бога, ни идола.