XXIII. Обратимость. Финал

21 июня, 8:21, три дня спустя, юго-западный район Токио.

Её пальцы крепко сжимали стебель черной розы с пышным бутоном. Астеа остановилась в арке открытых ворот академии серафимов, той, где учился Нао Анвил. Ступени порога здания были усыпаны цветами, как и в других академиях в Токио.

— В день падения Воздушного пласта уцелело так мало детей с геномом вины, ведь самые способные из них жили в небесном городе. А теперь вместо этого небесного города… облако черного пепла, тень которого зависла над Токио гильотиной.

Даже некоторые из первых… Оддвар и Арнхалль… пропали. Голод человечества… тоже исчез. Исчезла и семья Курай. А ты, Нао? Как же это произошло с тобой? — она вдохнула аромат розы, прислонив её цветок к губам. Она закрыла глаза и отправилась в полет фантазии. — Что стало с вашими душами? Отправились ли они на внешнюю сторону? Стали ли они тем ужасным фундаментом безобразного Воздушного пласта? — она потерла лоб. — О, моя голова… два года в Полой централи были настоящим блаженством по сравнению с тем, что происходит сейчас. Вот почему я предпочитала быть там, Нао. Верно… пока все элементы системы были на своих местах, мир был почти стабилен.

Она положила цветок к остальным. Её рука потянулась к щеке и вытерла скатившуюся слезинку.

— Бессмертный сад. Если бы я рассказала об этой идее раньше… я бы могла спасти их? Александр… Алкейр… они смогли бы спасти их? Нет. Дело не в этом. Дело в том, что система Отто дала сбой. Отто попросил своего сына, Зеро, понаблюдать, как будет развиваться перезагрузка человечества. Он хотел, чтобы ретрансляторы стали инструментом влияния семьи Курай. Но этого не случилось… сначала им помешал Иом, затем помешал Александр.

Возможен ли был другой исход? Ах… это не дает мне покоя. Не дает мне покоя.

Всё стало ещё запутаннее. Пора сделать что-то самой. Ради всех вас. Ради тебя, Нао.

9:01, юго-западный район Токио, квартира семьи Лайтфрост.

Алкейр сидел за столом в своем кабинете. Он листал свой блокнот с кучей записей, появившихся там за последние пару дней. Он делал пометки, разглядывал схемы и имена. Рядом, на постели, покорно, словно кукла, сидела Сора.

В дверь позвонили. Алкейр посмотрел на Сору, и та кивнула в ответ.

Спустя минуту синеволосый судья услышал шаги гостьи в коридоре. Он обернулся. В дверях его кабинета возникла Хикару. Её губы были сомкнуты, брови и лоб расслаблены. На лице девушки всё ещё читалась скорбь. Её яркие зеленые глаза выражали решимость, какой прежде не было.

— Привет.

— Привет. — Ответила она.

— Уверена, что готова? — спросил Алкейр.

— Я готова.

Хикару прошла в кабинет, усевшись на постель. Следом за ней вошла Сора и сделала то же самое. Хикару бросила на неё пристальный взгляд, но та никак не отреагировала.

— А, да. Мне нужно будет зайти к одному человеку. Это рядом.

— Хорошо. — Согласился Алкейр. — Можем зайти.

— Можешь рассказать мне… про изнанку? Ну… более подробно.

В дверь позвонили снова. Сора сорвалась с места, поспешив в коридор.

— Расскажу то, что знаю сам. Но этого мало. — Он вздохнул. — Нужно найти больше информации. У меня есть несколько предположений.

— Ммм? — заинтересовалась Хикару.

Раздался вежливый стук в уже открытую дверь.

— Доброе. Утро. — Аканэ вошла в кабинет, обратив внимание на Хикару. — О… ты. Ты здесь? Тоже? Помочь? Хочешь помочь? Найти Оддвара… Арнхалля...

— Можно сказать и так. — Кивнула Хикару.

— Меня зовут Аканэ. Аканэ Курай. — Аканэ подошла к кровати и протянула зеленоглазке свою руку. — Будем знакомы.

— Очень приятно. — Хикару пожала её холодную ладонь. — Я Хикару. Хикару Аой. Как твоя рана?

— Хорошо. Всё хорошо. Спасибо. — Аканэ потрогала зажившее место раны на груди. После уселась на постель рядом с Хикару. — Теперь, пожалуйста. Расскажите. Вы говорили о Саппоро?

— Чай готов! — раздался голос Соры из коридора.

— Нам сейчас и правда не помешает немного успокоить нервы. Чай — хороший способ. — Алкейр выдохнул, закрыл блокнот и встал со стула. — Ладно. Нужно обсудить, что дальше. Верно?

Аканэ и Хикару почти синхронно одобрительно кивнули в ответ.

— Поговорим на кухне.

10:27, юго-западный район Токио, подъезд семьи Анвил.

Хикару ждала уже несколько минут, но ответа не было. Тогда она решила, что позвонит в третий и последний раз. Её указательный палец нажал на дверной звонок и продержался на нём долгих 3 секунды.

Дверь щелкнула. Хикару дрогнула от неожиданности и сделала шаг назад. Её сердце забилось быстрее. В глубине души, она надеялась, что никого не окажется дома. Но в арке дверного проема замерла Элли. Она смотрела на Хикару сквозь свалившиеся на лицо мокрые темные локоны.

— В чем дело? — не очень приветливо бросила Элли.

— Ты меня не узнала? — Хикару отстраненно улыбнулась. — И правда, ведь мы виделись всего ничего. Ещё и волосы мои...

— Постой, ты… твои волосы не были такими белыми… это же тебя Нао спас там...

— Ага, в том вагоне...

— А потом пригласил в нашу компанию. — Глаза Элли сузились. — Интересно. И что тебе нужно? И где вообще сам Нао. Его уже давно не было дома… он звонил мне несколько дней назад, спрашивал про Кайзуку… постой… — она переменилась в лице и сделала шаг вперед. — Что-то случилось?

— Слушай, Элли...

— Ну же! — Элли схватила Хикару за плечи. — Говори, в чем дело!

— Когда Воздушный пласт обрушился… — Хикару понуро опустила взгляд. —… Нао и Кайзука были там.

— Что?! — Элли оттолкнула гостью. — Что за чушь! Какой Воздушный пласт? Что они там забыли?!

— Мне жаль. Я сама еле держусь. — Хикару не поднимала глаз. — Они погибли. Я посчитала, что ты должна знать.

— С какой стати… мне тебе верить? — дрожащим голосом обронила Элли. — Ты откуда это всё знаешь?

— Наш мир… оказался сложнее, чем мы думали. Думаю, Нао не рассказывал тебе, потому что не хотел втягивать. Он и меня не хотел втягивать, но так сложились обстоятельства...

— Я тебе не верю… — по щекам Элли потекли слезы. —… не может быть...

— У меня есть немного времени. Я могу рассказать тебе...

Элли схватилась за голову. Около минуты она пыталась осмыслить слова гостьи. Затем она снова посмотрела на Хикару.

— Убирайся. — Отрезала Элли. — Всё из-за тебя. Если бы Нао не спас тебя, ничего бы не было. Все были бы живы… все… — она сжала свои кулаки. — Убирайся. Я надеюсь, что ты просто жалкая лгунья...

С этими словами Элли вернулась в квартиру и заперла дверь. Хикару ещё несколько секунд простояла на месте.

— Пусть так… — обронила она и направилась к лифту.

11:02, центральный район Токио.

Александр остановился у ограничительного бордюра крыши сорокаэтажного остекленного небоскреба.

Отсюда открывался превосходный вид на зеленый парк у центральной библиотеки Токио. Кроме него, внизу были видны небольшие толпы людей, пересекающие широкие проспекты вдоль и поперек.

— Неро любит наблюдать за людьми, потому что любит человечество. — Сказал Куран. — Эта любовь передалась ему от меня. Благодаря ей, он смог освободить меня. Исходный код. — Он покачал головой. — Грубоватое название.

— Мне тоже… было бы интересно познакомиться с ней. — Сказала Агафья. — С той девушкой, чью жизнь я забрала. С той, что стала моим исходным кодом. Моим фундаментом.

— Я думаю, она была невероятно талантлива в потоке творчества. Не так давно я думал, что этот мир был полем битвы только для меня и моих близких. Сейчас, глядя на ретрансляторов, я понял. — Он поднял взгляд на облако черного пепла, скрывшее Воздушный пласт далеко впереди. — Всегда были и другие. Другие люди, что вели борьбу, как я или Алкейр. Как и многие наши близкие. — Он выдержал паузу. — Но были и те, кто предпочел закрыть свои глаза пеленой лжи. Те, что наплевали на собственные души даже после пандемии металлической болезни. Теперь, если мы не построим бессмертный сад, наш общий мир ждет трансформация в мир иссякшей воли. Мир… самой металлической болезни.

Прошло несколько минут. Пространство вокруг стало зернистым. В воздухе стала звучать легкая нагнетающая музыка. Звон маленьких колокольчиков волнами стал расходиться от небоскреба во все стороны света. Вскоре к ним присоединились скрипки: концерт Агафьи только начинался.

У бордюра рядом с Кураном на проявившемся зеленом поле стояли Неро и Полярис. По другую сторону от Агафьи появились Ланэра и Солитьюд.

— Я так давно мечтал создать свой внутренний мир. Но я никогда не думал, как дорого он обойдется мне. — Сказал Александр.

Агафья начала читать строфы:

Мы просто призраки в ночи?

В поисках света, что нам никогда не постичь.

Сможем ли мы их простить?

Иссякшая воля велит нам болезнь разродить.

Ты и я… призраки в ночи?

И сколько же лет мы с тобою закрыты в себе и,

сомкнув веки, спим...

пока всё горит?

Её слова и музыка понеслись по Токио, как когда-то неслись по Воздушному пласту. Её песня завораживала каждого, чьего слуха касалась. Она продолжила:

Попробуй и ты услышать мелодию смыслов.

Попробуй и ты,

Попробуй и ты...

Отыскать свои мысли.

Попробуй и ты из тех мыслей соткать реальность...

Попробуй и ты,

Попробуй и ты

Ощутить

Бескрайность.

— Просыпайтесь. — Громко и четко произнес Куран.

К этому моменту его внутренний мир уже поглотил несколько центральных кварталов Токио. Те люди, что оказались внутри границ мириада зеленых полян, замерли в ожидании. Но вскоре, как и должно было случиться, их чувства и эмоции вырвались наружу. Это было несколько минут агонии от высвобождения черной и белых материй. Несколько минут неподдельного безумия. Несколько минут ярких истерик и горьких рыданий. Несколько минут неутолимой душевной боли.

А затем, необычайно резко, наступил покой. Песня Агафьи продолжала звучать повсюду вокруг, достигнув самых дальних уголков города:

Незнакомая смерть глубоко в наших душах осела...

Человечество снова стоит у сакральных пределов...

Изменившись в моменте, мы окажемся рядом, так близко,

Что, в конце концов, сможем достроить бессмертный сад

мыслью.

— Просыпайтесь… — тяжело обронил Куран.

От испытанного напряжения, Александр свалился с ног. Он прислонился плечом к бордюру и закрыл глаза от усталости. Его внутренний мир постепенно начал убывать, возвращая привычный, усыпанный небоскребами, Токио.

Реальность вокруг вернула привычный вид. Люди продолжали слушать слова Агафии, которая, словно родная мать, успокаивала своих детей после того, как те поранились. Разница была лишь в том, что поранились они собственными эмоциями.

— Теперь им откроются другие смыслы. — Заключила Агафья сквозь звон сотен колокольчиков в атмосфере. — И многие смогут взрастить в себе геном греха. Пусть у них… всё получится. Ведь… — она наклонилась к Александру, и тот приоткрыл глаза. —… если металлическая болезнь была частью природной… естественной истории человечества, то противиться ей также глупо, как противиться любить.

Куран посмотрел на её лицо, обласканное лучами солнца.

— Иногда я ощущаю внутри… некое рвение. Рвение к тому, чего никогда не видел, но мне кажется, что это точно было в прошлом. Нет… это не чувство де жавю. Это какое-то место… может, это и есть бог? — Куран разочарованно выдохнул. — Когда я смогу подобрать верные слова, я обязательно расскажу об этом чувстве.

— Хорошо. — Понимающе улыбалась Агафья.

Неизвестное время, внешняя сторона реальности.

Тысячи теней хаотично бродили по широкому проспекту в центральном Токио. Над их силуэтами, напоминающими человеческие, возвышались разрушенные черной материей небоскребы. Над небоскребами возвышался Воздушный пласт, до которого невозможно было добраться, а над ним и вокруг него — беспроглядно мрачные небеса, из-за которых едва ли просачивались солнечные лучи. В атмосфере разрушенного Токио царил бесконечный вечер.

— Лишенные воли повсюду. — Он смотрел на бесцельно бредущие мимо него тени. — Эти существа страдают?

Он продолжал свой путь через Токио несколько часов. Когда, наконец, без того мрачную атмосферу накрыла тень от Воздушного пласта, пришло время остановиться. Впереди он увидел одинокий силуэт, состоящий из частиц черного пепла, и решил подойти поближе.

— Что ты тут делаешь? Заблудился?

Силуэт был размыт намного сильнее, нежели те, которых он встретил по пути сюда.

— И всё же… что ты здесь делаешь?

Он подошел к силуэту поближе, и тот протянул к нему свою пепельную руку. Он решил протянуть свою руку в ответ и звонко рассмеялся, когда две тонкие тени соединились.

— Хаааа… я такая же тень, как и ты, представляешь?! — он внезапно успокоился. — Только более концентрированная. Так что же ты тут делаешь, черт возьми?

Ответа не последовало.

— Не можешь говорить? Ну да, и тебя и рта-то нет. У тебя вообще ничего нет. Как же нам быть?

Силуэт протянул к нему вторую руку, если это можно было назвать таковой.

— Ты что, не утратил волю, как и я?

Подобие головы силуэта едва заметно кивнуло.

— Как это возможно? Ты же… почти лишен содержания. Я не был таким развеяным, когда попал в это место.

Силуэт снова потянул к нему свои подобия рук.

— Ладно, это уже не смешно. И помочь я тебе не смогу. Я и себе помочь не могу. Радуйся, что хотя бы существуешь, а не плаваешь в пустоте.

С этими словами, пепельная тень беспечно двинулась сквозь блеклый силуэт, но внезапно застыла в нём. Те самые вытянутые подобия рук моментально впитали в себя часть пепла, из которого состаяла разговорчивая тень.

— Что?! — он запаниковал. — Пусти меня!

Но силуэт не собирался отпускать. В считанные секунды он поглотил пепельную тень без остатка. Его руки обрели просматриваемые очертания, а на развеяном лице проявился человеческий рот, от которого к горлу шла часть головосовых связок. Силуэт попытался жадно глотнуть воздуха, но это оказалось невозможным. Он чувствовал себя так, будто задыхается в каждый момент времени.

— Ж… ить… — тяжело протянул он дрожащим голосом. — жи… ть...

Его глазницы были полыми, но он видел фрагменты бесцветных очертаний внешней стороны реальности. Также, как фрагментировано слышал звуки: слуховые рецепторы практически полностью отсутствовали. Такая сенсорная депривация сводила с ума, и даже вызывала у него глубокий ужас. Это была почти та самая пустота, о которой говорила поглощенная тень.

— Жи… ть...

— Ему не повезло. — Раздался двоящийся женский голос позади. — Нужно беречь своё тело. Особенно от таких, как я, или даже ты.

Он обернулся, но никак не мог локализовать источник звука. Перед полыми глазницами стояла черная пелена, которая то сходила, то застилала взор полностью. Когда, наконец, он увидел подобие ещё одной тени, этот женский силуэт добавил:

— Хотя бы беречь то, что от него осталось.

— Оста… лось… — повторил он.

Подняв свои руки, он с трудом разглядел их очертания. Он не чувствовал слабости, но его пепельный силуэт свалился на колени. Он снова посмотрел на подобия рук, и его губы разъединились в непрерывном безумном вопле.

— Тшшш… — она приблизилась к нему. — Скоро ты привыкнешь и поймешь, что всё...

Его крик прервался на несколько секунд, и он бросил на силуэт незнакомки свой полый взгляд.

— Поймешь, что всё только начинается.