XV. «Здесь, в моем внутреннем мире».

Босоногий уверенно прошел между последних высотных зданий перед дворцовой площадью, выйдя из тени громадин на блеклый свет медленно заходящего солнца. Торопливо и неуклюже, за ним пыталась успеть красноволосая Алексис. Парень остановился на мгновение, но не чтобы дождаться её, а в попытке разглядеть что-нибудь на площади. Впереди было видно несколько трудно различимых человеческих и не совсем фигур, но звуков сражения не доносилось.

— Александр… — робко слетело с уст Алексис

Девушка остановилась в шаге за спиной парня. Босоногий чувствовал её, но не оборачивался.

— Нужно помочь Алкейру в битве. — Холодно констатировал босоногий. — Нужно помочь им всем.

Его слова застыли в воздухе. По коже девушки пробежало несколько волн дрожи: одна за другой. Эмоции переполняли Алексис: она уже успела забыть, что чувства могут вспыхивать так ярко. Она до сих пор не могла поверить, что на расстоянии вытянутой руки от неё стоит именно он.

Он, тот, кто забрал её к себе, когда она потеряла отца, оставшись сиротой. Он, тот, в кого она влюбилась ещё когда была глупой девчонкой. Тот, кто влюбился в неё также, как и она в него. Тот, кого она всегда ревновала, но не произносила вслух. Тот, кто всегда заботился о ней. Человек, которого она потеряла и больше не надеялась увидеть в этой жизни, стоял в шаге от неё, но она не соизволила даже обнять его. Впрочем, как и он её.

— Давай… — наконец, бросила она, но не могла продолжить. —… давай...

— Что?

Также спокойно переспросил Александр, едва заметно повернув голову набок. Она сжала кулаки, словно это помогло бы ей собраться с мыслями.

— Давай сбежим отсюда! От всего этого! Пожалуйста!

— Сбежим? — босоногий обернулся: он надеялся заглянуть в её яркие синие глаза, но голова неустанно дрожащей девушки была опущена вниз. — И бросим всех остальных умирать?

— Нет… то есть… я больше не хочу видеть, как кто-то умирает! — она не поднимала глаз. — Я хочу убраться отсюда, но я никогда не смогу сделать это в одиночку..! Давай уедем… обратно на материк...

— И что там… на материке? — он выдержал паузу. — Я — знаю. А ты?

Александр терпеливо ждал, пока Алексис соизволит ответить или хотя бы посмотреть на него, но этого не произошло.

Секунда. Две. Три. Короткое ожидание прервалось. В их разговор вмешалась третья сторона.

— Это… ты..? — раздался хорошо знакомый им обоим голос. — Эй...

Александр обернулся. Алексис подняла глаза, выглянув из-за его спины. На пути к площади стояла Астеа: она была одета в летний сарафан белого цвета, а её волосы были противоположного, черного цвета, как при их первой встрече с Александром и Алкейром несколько лет назад, там, в глубинах безумного внутреннего мира Отто Курая.

«Знаете… почему вы добрались сюда вдвоем?»

Александр помнил слова Астеи, сказанные тогда, словно это было несколько минут назад.

«Потому что лишь вы вдвоем… по-настоящему не хотели умирать...»

— Астеа… — сорвалось с уст Александра, но на его лице по-прежнему царил покой. — Мне понадобится оружие, чтобы сражаться.

Никаких сантиментов. Это было не тем, чего ожидала Астеа, и её брови потянулись друг к другу. Её хмурое выражение лица выказывало серьезное недовольство. Её яркие, переливающие от сине-голубого к лазурному цвету глаза колко смотрели в его карие с нескольких метров.

— Что ты сейчас сказал? — с укоризненой протянула она.

Астеа пыталась быть строгой, но её голос дрожал, как у школьницы, которая впервые признавалась в любви. Она была готова взорваться от того, что испытывала сейчас, глядя на Александра. Она не верила в это также, как не могла поверить Алексис.

— Ты… больше не Неро? — продолжала хмуриться Астеа.

Александр кивнул.

Парень ощущал две мощные эмоциональные ауры, исходящие от девушек и давлеющие над ним: их переживания, все их беспокойства, ревность, все их внимание сейчас было сосредоточено на нём. Они любили его по-разному, но обе по-настоящему: одна — как самого близкого друга или даже родного брата, другая — как возлюбленного. Незримая аура постепенно зажимала его в тиски с двух сторон, но он думал лишь о том, как рад, что ни одна из этих двух не погибла, пока его не было.

Александр почувствовал, что вновь смог бы быть счастлив, радоваться синему небу, ощущать свободу всем своим естеством и быть рядом с близкими. На его лице отобразился истинный катарсис. По его коже пробежали мурашки: он ощутил, как сильно его не хватало здесь. К глазам подкатили слёзы, но он моментально восстановил свою волю. Эмоции никому не помогут сейчас.

— Может, скажешь что-то? — робко нарушила краткую тишину Астеа.

— Оставь его… — не менее робко ответила Алексис.

— Я должен помочь Алкейру. — Повторил Александр, словно маленький упрямый ребенок. — Мне нужно оружие.

— Я стану его оружием! — бросила Алексис.

— Очевидно… — Астеа сочувствующе улыбалась. — Но он просит об этом меня.

— Плевать мне, кого он просит. — Продолжила Алексис. — Мне надоело… вечно быть в стороне. Он хотел защитить меня, поэтому вечно оберегал, и вот к чему это привело. Я… я… потеряла его.

— Я не смогу использовать тебя, как оружие.

Александр посмотрел на Алексис: по её щекам ручьем текли слёзы, зато обозлившиеся, исполненные уверенности глаза, наконец, смотрели прямо в его карие. Алексис была где-то на границе надежды и отчаяния. Александр протянул свою руку и нежно прикоснулся к её мокрой щеке — это прикосновение стало первым, которое парень позволил себе после возвращения. Тактильное ощущение показалось ему странным, но приятным. Это было также необычно, как впервые увидеть небо после нескольких лет, проведенных в кромешной тьме подземелий.

— Почему это не сможешь? — обиженно бросила Алексис.

— Потому что тогда мне придется обратить тебя в материю. Придется вырвать твою душу из твоего тела. И тогда ты умрешь. Но я хочу, чтобы ты осталась жива. Я хочу… чтобы ты жила, Алексис.

— У-у… — протянула она, вытирая слёзы. — Так… нечестно...

Теперь маленького ребенка напоминала сама Алексис. Александр нехотя отнял свою руку от её нежной кожи на лице. Алексис неотрывно смотрела ему в глаза. Её истерика подошла к концу также резко, как и началась. Она протянула свои руки и заключила в них ладонь парня.

— Хорошо. — Смиренно слетело с её уст. — Идите...

— Идем вместе. — Ласково предложила Астеа. — Не нужно оставаться в стороне.

Александр обернулся на её голос. Астеа приветливо улыбалась в свете ярких вечерних звезд. Она была счастливой и грустной одновременно. Девушка выглядела абсолютно идеально: всё в ней было прекрасно и обманчиво. Астеа была настоящим источником эмпатии, прогоняя боль в сердцах тех, кто был рядом с ней.

— Хорошо. — Согласился Александр.

— Отлично! — Алексис засияла улыбкой, а её настроение резко поднялось.

Довольно улыбаясь, Астеа первой ступила на плитки дворцовой площади.

— Что… происходит? Нао?..

Шок отступил, сознание вернулось. Хикару смотрела на свои руки несколько долгих секунд. Затем она почувствовала, как чья-то рука коснулась подбородка и приподняла её голову.

— Наконец-то… ты пришла в себя.

Гилберт заглянул в лицо Хикару: зеленые глаза девушки были холодны, как лёд.

— Нао… — обронила она устало.

— Нао остался там...

— Остался? — правый уголок её губ дернулся. — Что значит остался?! — неожиданно вспыхнула она гневом, обернувшись. — Нао… там ведь этот монстр!

— Эй! Похоже, что вы — судьи-серафимы?

Хикару посмотрела по сторонам, но здесь, на краю площади, никого не было. Секундой позже она заметила двух девушек и парня, приближающихся к ним со стороны высоток. Голос принадлежал девушке с щелковистыми черными волосами.

— Да… — печально ответил Гилберт: он всё ещё был под впечатлением от крушения, но всё же смог представиться по правилам. — Судья-серафим второго ранга, Гилберт Казуя.

— К чему эти формальности? — ласково протянула Астеа, разглядывая выпрямившегося парня. — Пока ваши товарищи рискуют жизнью, вы решили сбежать?

— Нет! — недовольно фыркнул Гилберт. — Хикару потеряла сознание, мне пришлось увести её...

— Нужно спасти Нао! — бросила Хикару.

— Нао? — Астеа нахмурилась. — Нао Анвил? Он был с вами?

— Вы что, знакомы? — подозрительно протянула Хикару. — И вообще, кто вы такие?

Александр проигнорировал их всех и продолжил путь к центру площади. Гилберт оглянулся ему вслед. Странная, изорванная одежда, никакой обуви, отливающие кроваво-красным татуировки на теле. Что это сейчас было?

— Один раз он навещал меня в психиатрической клинике. — Астеа едва сдержала смех, но неистовую улыбку ей было не обуздать. — Но меня выписали.

Хикару молча переваривала информацию.

— Меня зовут Алексис Тауэр. — Вмешалась девушка с красными волосами. — Я судья-серафим первого ранга, и я приказываю вам собрать всех выживших и убираться отсюда подальше.

— Гилберт… — Хикару посмотрела на него: он стоял с приоткрытым ртом, провалившийся в свои мысли. — Гилберт!

— Да… — он снова овладел своим вниманием. — Нужно помочь остальным. Идем.

— Кстати, меня зовут Астеа. — Она продолжала упоительно улыбаться. — Удачи вам.

С этими словами она вместе с Алексис направились за странным босоногим парнем.

— Спасибо… — недоверчиво обронила Хикару им вслед.

Жалобный, разочарованный взгляд Комайру был устремлен на Каэля, сожравшего Ланэру мгновение назад. Больше некому было отдавать приказы, скоро снова наступит скучная, бессмысленная жизнь. Такая же, какая наступила после гибели господина Отто. Такая же, как была до его встречи с Ланэрой. Она что-то задумала: он знал это с самого начала, но не смог остановить её, когда стало слишком поздно. На глаза непробиваемого Комайру навернулись слёзы от злости на самого себя. Его даже не было рядом с ней, он просто смотрел, как она, едва живая, предает себя пустоте. Ценила ли она, что эти неполные пару лет он был верен ей? Были ли у неё какие-то чувства к нему? О чем она думала, когда видела свет в последний раз? Вряд ли она думала о Комайру Араи, который уже отыграл свою роль в её ужасном плане.

Нао смотрел в затылок сокрушающемуся внутри Комайру. Последний расслабил пальцы, и его острые, как бритва, парные клинки со звоном ударились об серые плитки под ногами. Минуту назад они готовы были убить друг друга в сражении, но теперь им обоим было наплевать на это.

Смерть Ланэры обескураживала. Нао безучастно посмотрел на разбитый вертолет и заметил двух девушек: они вытаскивали выживщих из металлического гроба. Это частично привело его в чувство, и Нао решил устраниться, чтобы помочь им.

Подоспевшие сюда следом за Алкейром Аканэ и Хистория уже вытащили из вертолета тех, кто смог выжить после крушения. Их было всего четверо, две девушки и два парня, которым повезло больше, чем остальным. Из тринадцати судей-серафимов второго ранга выжило лишь семеро. На арене воздушного пласта погибло в двадцать раз больше детей с геномом вины, но эти шесть смертей казались ещё ужаснее. Особенно те, которые юным судьям-серафимам принес Каэль.

Таков был план: на правах того, кто обладал наибольшей силой, Алкейр вступил в битву с голодом человечества. Он смог вытеснить ретранслятора подальше от рухнувшего вертолета, и выигранное им время позволило Аканэ и Хистории вытащить раненных на свежий воздух.

Подоспевший сюда Нао сразу узнал Хисторию: немая девушка, что всегда следовала за Алкейром. Однако механические движения второй незнакомки заинтересовали его больше. Он помог ей довести последнего, единственного серьезно раненного парня к остальным судьям-серафимам. Теперь он мог рассмотреть её: Нао видел Аканэ впервые, и она показалась ему совершенно непохожей на обычного человека. Даже при встрече с Астеей у него не возникло странного ощущения искусственности, неестественности, которое появилось сейчас. Такое ощущение у него было только при встрече с Ланэрой. Белые, как снег, волосы Аканэ Курай тянулись к нему под потоком ветра. Аканэ посмотрела на него своими голубыми, блестящими, как у куклы, глазами.

— Можешь его подержать? — спросила она.

— А? Что ты имеешь в виду...

— Нужно, чтобы не двигался. Чтобы я могла помочь.

— А… конечно… — растерянно обронил в ответ Нао.

Склонившись над раненным, Нао увидел распоротый гнутым металлом бок. Черная материя застлала рану, остановив кровотечение.

— Прости, Рональд, мне нужно держать тебя...

— Нао… черт тебя дери… почему на тебе нет ни царапины...?!

Нао пожал плечами, а затем крепко прижал Рональда к серым плиткам. Рыжеволосый парень скорчился от боли и выругался в воздух. Аканэ положила на его дрожащий торс руки. Структура раны начала меняться прямо на глазах Нао: черная материя обращалась в плоть и кровь, и спустя несколько секунд неистового крика, Рональд перестал чувствовать боль. Парень тяжело дышал, расслаблено лежа на спине.

— Повезло. — Констатировала Аканэ.

— Что?.. — Нао был под впечатлением от подобного управляемого исцеления.

— Повезло. Что рана не задела органы. — Дополнила беловолосая. — Иначе — не успеть восстановить. Смерть.

Молчание. Хистория аккуратно потрепала Аканэ за плечо. Беловолосая обернулась. Хистория указала пальцем на вновь прибывших.

Босоногий парень с длинными темными волосами направлялся прямиком к эпицентру сражения между Алкейром и Каэлем. В десяти метрах за ним шла темноволосая девушка в белом сарафане, а её легкая и непринужденная походка не соответствовала невеселой ситуации. Нао узнал её несмотря на то, что цвет волос девушки изменился с их последней встречи. Её было трудно не узнать.

«Астеа...» — пронеслось в мыслях парня, и он невольно улыбнулся. — «Но кто это… с ней?»

— Нао!

Знакомый голос вырвал его из собственных мыслей. Нао обернулся. Хикару смотрела на него с невыразимым облегчением. Его кривая улыбка получилась несколько неловкой, но он уверенно пошел навстречу зеленоглазке и обнял её.

— Всё в порядке? — спросил он.

— Да, я… кажется не пострадала.

— Спасибо, Гилберт.

Нао обменялся взглядом с товарищем. Тот кивнул в ответ.

Алексис тоже была здесь. Она единственная из всех неотрывно смотрела вперед, туда, где сейчас произойдет смертельное сражение, в котором примут участие два самых близких ей человека. Её умоляющий взгляд видел, как Александр уверенно идет навстречу опасности, лишенный оружия, но в сопровождении чуть отстающей Астеи, которую явно забавляло всё происходящее.

Услышав грохот от ломающихся плит под ногами, все остальные последовали примеру Алексис, уставившись вперед, туда, где скоро будет принято ещё одно решение. Решение, способное повлечь за собой изменения для всего человечества. Туда, где сама реальность, само пространство или общий мир были переполнены концентрацией множества человеческих душ, туда, где колоссальное давление заставило бы встать на колени любого, но только ни Алкейра или Александра. Только не этих двоих.

Взгляды всех, кто был на площади, все они все смотрели туда, откуда веяло невероятно мощной энергией. Воздух дрожал даже здесь, на расстоянии в сотню метров. Нао чувствовал пугающий восторг, ему нетерпелось увидеть, что произойдет дальше. Казалось, реальность вот-вот обнажит свои швы и разойдется по ним, потрескается, словно стеклянная или просто лопнет.

«Но если это произойдет… то кто же тогда будет собирать этот кошмарный урожай душ?»

Поглотив Ланэру, голод человечества заметно изменился. Его тело и лицо практически полностью восстановилось, теперь ещё больше напоминая Оддвара Юкая. Помимо этого, Каэль прибавил в скорости, силе и ловкости. Ретранслятор с легкостью прикончил семь из одиннадцати теней Соры Лайтфрост, защищавших Алкейра, а теперь обратившихся в осколки малиновой материи.

Босоногий был близко. Скрежет материй больше напоминал металлический, но всё же этот звук был иным. Разрезающаяся плоть, скольжение стали и грохот крушащихся бетонных плит — вот что разнообразило атмосферу в центре дворцовой площади. Чудовищный треск, когда материи вновь врезались друг в друга, был сравним с треском от падения громаднейшего металлического дерева с наитолстейшим стволом. Грохот же, последовавший за ним, напоминал крушение многоэтажной высотки.

Однако босоногий каким-то чудом игнорировал этот хаос. Он шел вперед и чувствовал, как невысокая зеленая трава щекочет его лодыжки. Он видел, как Алкейр сражается с Каэлем посреди просторной долины, окруженной высокими скалами вдалеке со всех сторон. Не было никаких небоскребов, окружающих дворцовую площадь, не было никаких серых плиток под ногами, лишь приятная, прохладная почва. Не было никакого технического мира, но здесь, в радиусе нескольких метров вокруг Александра, был другой — естественный мир, созданный самой природой.

Босоногий остановился среди этого безмятежного безумия. Астеа стояла по правую от него руку. Их вгляды были устремлены на Каэля: голод человечества пробил острым краем своей кроваво-красной материи очередную тень Соры Лайтфрост; девушка согнулась пополам, повисши на подобии безобразного непропорционального клинка, из её раны высвободилась малиновая аура, а затем тень рассыпалась на металлический прах.

— Ты видишь?

— И чувствую. — Астеа ощутила, как по её ноге поднялась волна мурашек. — Ты принес с собой… эту красоту.

Она с любопытством осматривалась: вокруг была лишь зеленая долина, простирающаяся во всех направлениях. Девушка глубоко вдохнула. Воздух был легкий, свежий, приятный.

Всё выглядело сплошным обманом.

— Я дома.

В следующую секунду пространство вокруг Астеи потрескалось. Из образовавшихся пробоин в реальность прорвалась черно-белая материя. Она обласкала умиротворенно улыбающуюся девушку, а затем скрыла за тысячами своих беспросветных линий.

— Что за бред там произошел? — пробормотал Гилберт. — Я такое только в сказках читал!

— В сказках? — удивленно обронила Аканэ. — Что такое «сказка»?

— Пора привыкнуть… — Нао был увлечен происходящим. —… как мало мы знаем о нашем мире, даже в нашем положении.

Взгляды всех присутствующих были прикованы к босоногому. Александр протянул обе руки внутрь охватившего Астею потока и вытащил из него парные клинки: с ярким белым и мрачным черным лезвиями. С рукояти каждого меча спускались цепи кровавого цвета.

— Оружие… — печально обронила Алексис. —… она стала… его оружием.

Босоногий повернулся лицом к не прекращавшейся битве.

Шаг. Ещё один.

Черно-белая материя, поглотившая Астею, расплескалась позади него, словно развеваемый на ветру плащ. Теперь к её композиции добавился третий, кровавый цвет.

— Цвет живой… человеческой души. — Беспокойно протянула Аканэ, посмотрев на атакующего кроваво-красной материей Каэля. — Оддвар...

Лицо Александра не выражало ни одной из знакомых человечеству эмоций. Его черты не складывались в страдание, присущее Неро, не рисовали на его лике бесконечной печали, сожаления или сострадания. Не выражали боли. Уголки губ босоногого не были напряжены, лишая фальшивой улыбки, которой вечно улыбалась Астеа, а его брови находились в покое: никаких признаков её сокрушительного гнева. В его темных глазах не было тщеславия Иома, презирающего слабое человечество, но не было и симпатии к людям.

Стоило бросить на босоногого единственный взгляд, как впечатление от его абсолютного образа пленило и подчиняло себе все чувства разом. Оно разрушало силу воли без остатка, представляло устоявшуюся парадигму реальности шаткой и даже ложной, предлагало нечто неизведанное, новое и прекрасное.

Александр не был строгим, хладнокровным или бескомпромисным. Не был мягким, радостным и тем более веселым. Единственным словом, которое можно было подобрать под описание босоногого сейчас, было слово равновесие.

Он остановился рядом с Алкейром, глядя, как Каэль сражается сразу с двумя тенями Соры Лайтфрост. Кроваво-красная материя разрубила очередной женский силуэт пополам, но на Каэля тут же напала вторая тень, которая нанесла ему болезненную рану на шее. Однако повреждение кожного покрова регенерировало в мгновение ока. Ещё одна кроваво-красная волна смыла атаковавшую со спины тень Соры. Малиновые металлические осколки разлетелись по пространству, словно конфети.

— Ты пришел...

Алкейр был измотан, но, увидев друга, почувствовал приток сил. На его лице появились нотки облегчения. Рядом стояла последняя из теней Соры Лайтфрост, единственная, что не отходила от синеволосого судьи ни на шаг на протяжении сражения. В отличие от остальных десяти, в её руках не было клинка. Невзирая на это, она сделала резкий шаг в сторону Александра, словно сделала предупредительный выстрел. Босоногий не дрогнул, заглянув в её пустые черные глазницы.

— Сора, ты должна верну...

Алкейр не успел договорить. Мощный поток ветра задул его речь, словно только что зажженную спичку. Александр сделал три резких шага вперед, встретив несущуюся на них волну кроваво-красной материи одним из своих клинков.

Колоссальный шум скользнувших друг по другу материй наполнил площадь. Волна разошлась надвое, миновав Алкейра и тень Соры, оставшихся за спиной босоногого. Кроваво-красный поток припал к раздробленным плиткам и буквально пополз обратно к Каэлю, подобно раненному животному. Босоногий же твердо стоял на месте.

Алкейр сделал шаг вперед, почувствовал легкий холодок у ног. Опустив глаза, он увидел зеленую траву, появившуюся здесь неизвестно откуда. Затем он поднял взгляд на Александра; в радиусе нескольких метров от Курана расположился совершенно другой мир, и Алкейр невольно стал частью этого отрывка реальности. Синеволосый судья чувствовал, что дышать стало намного приятнее, а кожа на его открытых руках и лице ощутила легкость. Он не мог не улыбаться: эта атмосфера напомнила ему Город детей древних, куда, в глубине души, он грезил вернуться каждый день после трагедии в Саппоро. Но в следующий миг в его разум ворвался приятный до боли голос.

— Алки...

Алкейр обернулся. Тень Соры смотрела сквозь него, ведь иначе она не могла. Ветер развевал силуэт её объемных волос.

—… пойдем домой. — Черты её губ не шевелились, но её мысленный поток был един с мысленным потоком Алкейра. — Хватит уже сражаться.

— Пойдем. — Кивнул парень, слабо улыбаясь. — Но сначала закончим начатое.

Тень Соры пожала плечами, изображая вздох. Затем она указала направление рукой. Алкейр обернулся.

Александр рванул в атаку на Каэля, а его внутренний мир, привнесенный им в общую реальность, несся следом за босоногим. Зеленая трава произростала на глазах за доли секунд, покрывая серые плитки дворцовой площади. Кроваво-красная материя, летевшая ему навстречу, разбилась на металлические осколки о предел — границу, что отделяла мир Александра от общего мира.

«Ты не можешь убить меня здесь, в моем внутреннем мире» — прозвучало в мыслях босоногого голосом некогда заклятого в прошлом врага.

Александр сократил расстояние с противником. Ещё один шаг, и Куран поймал Каэля в свой внутренний мир, игнорируя волю последнего. Голод человечества попятился назад, пытаясь покинуть предел, но Куран настиг его выпадом, одним клинком разрубив защитную материю, вторым — едва не отрубив врагу руку. Глубокая рана красовалась на предплечье голода человечества, но Каэль не обратил на неё внимания.

— Как ты смог..? — недовольно бросил он. — Я тебя… я… хочу сожрать тебя. Я хочу твою силу… — Каэль неистово оскалился, а на его губах выступила кровь. — Ты… ты утолишь мой бесконечный...

Он не договорил. Беловолосый потерял контроль над собой и кроваво-красной материей, сотканной из голода и приправленной изощренностью человечества. Каэль свалился на одно колено, словно нечто тяжелое и незримое придавило его к земле.

— Есть… хочу есть...

Он обхватил голову двумя руками, а кроваво-красные волны беспорядочно метались вокруг него. Куран молча наблюдал за неподдельными мучениями Каэля.

«Здесь, в моем внутреннем мире, ты не сможешь скрыть свои эмоции, как бы ни хотел» — прозвучал в мыслях Курана голос его некогда близкого друга.

— Отто хотел избавить человечество от голода с помощью тебя. — Заявил Александр.

Ретранслятор поднял красные глаза. Глаза монстра, осознавшего свои злодеяния.

— Алек… сандр..?

Равновесие, которое олицетворял собой Куран, смотрело на Каэля сверху вниз. Из-за спины босоногого показался силуэт девушки, черты губ которой были приподняты в фальшивой улыбке.

— Кажется, он узнал тебя.

Голос Астеи отразился от пределов многомерного пространства, в котором они находились. Внутренний мир Александра.

— Убей меня… — неожиданно бросил беловолосый. — Этот груз… невыносим...

— Оддвар? — уточнил Куран. — Ты слышишь меня?

— Сделай мне… чертово одолжение. — Продолжил тот, тяжело поднимаясь с колен. — Как же меня достал этот сумасшедший мир..!

Тень Астеи попятилась назад, прихватив Александра за плечи. Куран отступил на несколько шагов, теперь увидев глаза поднявшегося противника. Был ли это Оддвар Юкай, сказать было невозможно. Один глаз беловолосого был залит кровью, второй, карий — свирепо смотрел перед собой. Кроваво-красная материя вновь обрела хозяина, и он незамедлительно направил её на первую же цель на пути.

Александр сжал клинок в правой руке покрепче, заслонив собой тень Астеи, и бросился в свою последнюю контратаку. Атмосферу взбудоражил очередной скрежет материй друг о друга. Все, кто был на площади, наблюдали, словно статуи, и лишь Аканэ медленно пошла вперед, не в силах дождаться исхода битвы.

Лица вынужденных врагов оказались на расстоянии дыхания. Босоногий прорвался к беловолосому, разрезав сумасшедший поток его кроваво-красной материи длиной в несколько метров. Острые края твердой энергии ранили плечи, руки, туловище, ноги, шквал осколков царапал лицо и мешал обзору, заставляя щуриться, но клинок Курана достиг своей цели.

Александр прошил беловолосого насквозь, поймав его обмякшую голову на своё израненное плечо. Клинок по рукоять вошел в грудь ретранслятора, и Куран не мог вытащить его. Парни стояли на зеленой траве, украшенной тысячами металлических осколков и кровью, поддерживая друг друга, словно давние друзья.

— Ничего не чувствую… — проронил беловолосый, кроваво ухмыляясь. —… где это мы сейчас?

— Аомори.

— Хах… чудесное место...

— Оддвар… ты...

— Мы сражались там, у Аомори… ты каждый раз побеждал меня… — перебил Оддвар. —… ненавижу себя за то, что завидовал тебе...

С этими словами Оддвар оттолкнул от себя Александра, с большим трудом устояв на ногах после того, как клинок босоногого резко вышел из сквозной раны, сделав её на пару сантиметров больше. Оддвар продолжал улыбаться в своей излюбленной гордой манере.

— Я почувствовал… настоящую силу… но я не смогу её контролировать, как смог ты...

— Оддвар!

Оддвар перевел помутневший взгляд на появившуюся справа девушку. Её образ был размыт, но, когда она подошла поближе, он узнал Аканэ. Однако сил стоять на ногах больше не было, и Оддвар свалился на землю. Аканэ побежала к нему по зеленой траве, но та внезапно начала рассыпаться на осколки черно-белой материи, а внутренний мир Александра — исчезать из общего мира.

Израненный Куран стоял на ногах ещё пару секунд, а затем его медленно повело в сторону. Он опустился на одно колено, почувствовал прикосновение тени Астеи на щеке, а затем всё исчезло. Вырвавшаяся из его естества черно-белая материя поглотила всё в радиусе трех метров за доли секунды. Раны босоногого частично затянулись, но боль всё равно пришла. Он стиснул зубы, преодолевая неистовое желание закричать, схватившись за залитое кровью плечо. Его правая рука безвольно опустилась, пока левая придерживала её.

— Оддвар… — склонилась над любимым Аканэ. — Ты вернулся...

— Давит… — тяжело прошипел Оддвар. — Изнутри...

— Что? Что давит, Оддвар?

—… голоса.

— Стойте, куда вы...

— Хочу посмотреть, идем. — Голос Нао дрожал в восхищении.

— Кажется, всё закончилось… — неуверенно дополнил Гилберт.

— Мы этого не знаем! — прикрикнула Хикару, заставив парней остановиться.

— Он победил ретранслятора. Битва окончена. — Упрямо бросил Нао. — Пойдем, не бойся.

— Ты совсем на себя не похож, Нао.

— Не понимаю, о чем ты… — нахмурился парень. — мы должны там быть, Хикару. Идем.

— Ладно...