I. Биологический закон правосудия.

Стеклянные, работающие на сенсоре двери, разъехались в разные стороны. На широкий порог четырехэтажного массивного здания, по виду, не так давно отреставрированного по последнему слову технического мира, вышел парень. По обе стороны от него возвышались исполинские черные колонны. Громадины подпирали крышу последнего этажа, поддерживая широкий металлический навес над порогом академии серафимов.

Глядя на моросящие капли дождя впереди, парень расправил висящий на его руке синий плащ с большим капюшоном, накинув поверх тонкой белой рубашки. Накидка скрыла ноги до колен, гармонично переходя к похожему цвету его брюк. Черные туфли были невероятно чистыми, словно только что куплены. Парень переложил черный дипломат в правую руку и подкатил левый рукав.

Посмотрев на электронные часы, он обернулся к дверям академии, из которых вслед за ним вышла девушка. Светлые локоны осторожно падали по краям еѐ скул, затем врезаясь в плечи, а сзади были убраны в скромный хвост. Она была одета в строгую форму: темно-синюю юбку до колен и белую рубашку, выглядывающую из-под темно-синего пиджака. Темные туфли на трехсантиметровых каблуках помогали выглядеть взрослее. На левом плече висела черная сумочка, забитая тетрадями, предательски выдавая юную студентку. Девушка подошла ближе и посмотрела на друга несколько измотанными серыми глазами.

«Извини, немного задержали». — Было написано на листе в еѐ прямоугольном блокноте, который она протянула парню.

«Ты опять не взяла зонт?» — показал он затертую надпись в ответ на листке, который вытащил из кармана плаща.

Спустившись на несколько ступеней вниз, Алкейр снял только что одетый плащ, развернулся к Хистории, а после заботливо накинул одеяние на плечи подруги. Девушка не сопротивлялась. Пока парень завязывал бант на её шее, она смотрела в его исполненные ответственности малиновые глаза. Он был сконцентрирован на деле. Его растрепанная челка была убрана назад, но вскоре намокла и свалилась на лоб. Строгие ровные брови были приподняты, выражая расслабленность.

В этот момент из стеклянных дверей позади Хистории вышла толпа других студентов. Парни и девушки возрастом от шестнадцати до двадцати трех заполнили аллею, ведущую к выходу из цветущего кустарными розами двора академии.

— Это он? Правда, он? Та девчонка… тоже с ним. — Множество голосов смешались: толпа студентов двинулась мимо отошедшей с прохода пары, обсуждая еѐ и тайком разглядывая апатичного по отношению к ним Алкейра.

— А она, как и он… тоже не говорит?

— Ой, он, кажется, посмотрел на меня!

— Алкейр… у него ещѐ фамилия такая...

— Лайт..?

— Лайтфрост.

Обсуждения потока студентов не утихали, разносясь по ветру, который прогнал тучу над академией в считанные минуты. Из-за облаков выглянуло яркое солнце.

Одними из последних на порог академии вышли трое парней лет восемнадцати. Завидев Алкейра и Хисторию, двое из них прервали свой бурный диалог. Спорившие между собой, на удивление, были похожи друг на друга: коротко стриженные шатены в строгих студенческих костюмах. Стоило отметить, одежда не подходила им от слова совсем. По их недовольным лицам было видно, как им некомфортно. К тому же, один из них, едва оказавшись на улице, стал нервно расстегивать свой пиджак.

«Вам, парни, стоило носить спортивные костюмы». — Подумал про себя Алкейр.

Между этими двумя затесался третий юноша. Он не ввязывался в диалог товарищей, из-за чего показался Алкейру скромным и спокойным. Его добрые, большие карие глаза уверенно смотрели перед собой. Темные волосы были растрепаны, уши открыты, челка огибала выразительные брови.

— И почему только эти двое получают элитные уроки по ускоренной программе? — надменно бросил один из круглолицых. — Нао ведь тоже сдал экзамены на высшие баллы. Несправедливо.

— Перестань, Эдвард. — Спокойно ответил Нао, опустив глаза в пол. — Некрасиво обсуждать кого-то в его присутствии.

— Это неправильно, завидовать. — С огорчением произнес второй круглолицый. — Но я согласен с Эдвардом. Это несправедливо, что ты остался за бортом ускоренной программы.

Окинув взглядом наглецов, Алкейр медленно двинулся в их сторону. Хистория послушно осталась на месте. Вытащив из дипломата блокнот и ручку, он написал что-то на ходу, поднимаясь по ступеням академии. Остановившись, Лайтфрост не смотрел на друзей Нао: только на самого юношу.

«Что такое боль?» — Алкейр протянул надпись Нао: вопрос непроизвольно прозвучал в его мыслях предполагаемым голосом Алкейра, но ответ был слишком расплывчатым, и, попытавшись преодолеть состояние поиска, Нао потерпел неудачу.

Нервно улыбнувшись, он хотел отвести взгляд в сторону, но убедил себя не сдаваться. Тщетно. Идеи не хотели покидать внутренний мир Нао, а все варианты ответов казались ему ложными. Он не забыл слова, но не мог ничегопроизнести.

«… так я и думал, Нао» — написал Алкейр на следующей строчке, пока Нао продолжал мысленно ругаться с самим собой. Прочитав своѐ имя, парень явно был разочарован собой ещѐ больше. Сейчас он понимал лишь одно: вопрос, написанный в тетради, был адресован только ему.

— Эй, ты в порядке, Нао? Странный он какой-то...

— Как будто на экзамене завалился. Жуткое чувство. — Нао не мог оторвать взгляд от покидающих двор академии Алкейра и Хисторию. — Жуткое чувство...

— Не бери в голову.

— Галли прав. Нужно ещѐ домой добраться, а на завтра целую кучу текста анализировать.

— Вмешался Эдвард. — Идѐм, парни.

— Верно, простите. — Нао улыбнулся. — Что-то я совсем задумался. Идѐм.

Алкейр и Хистория были уже далеко: здание академии скрылось за небоскребами, нижние этажи которых были переполнены самыми различными магазинами. Но здесь редко можно было встретить хоть кого-нибудь за прилавком: в силе была электронная система, благодаря которой покупатель выбиралнужный ему товар из онлайн-каталога и оплачивал его стоимость самостоятельно. О качестве приобретаемых товаров спрашивать не приходилось: в магазинах всегда было всё самое лучшее. То же касалось свежести продуктов.

Тротуары широкого проспекта были украшены аккуратными деревьямис зелеными, пышными кронами. Все они были примерно одной высоты, около пяти-шести метров, а их стволы были диаметром не больше тридцати сантиметров. Ветви начинались на высоте двух с половиной метров, не мешая даже самым высоким людям проходить под ними. Эти деревья встречались по всему Токио и были лишь малой частью искусственной флоры города.

По размашистой дороге редко проезжали машины, и чаще всего это был бесплатный общественный транспорт. Комфортабельные автобусы на тридцать человек никогда не были переполнены, будь то раннее утро или вечер. На улицах редко появлялись взрослые, но можно было встретить много юных парней и девушек, особенно обожающих некоторые места в Токио. Академии серафимов были разбросаны по всему городу, поэтому студенты из них нечасто пересекались, но часто любили собираться в центральных районах на выходных или после учебы, чтобы заводить новые знакомства и делиться полезной информацией.

Обучение в академиях проходило без преподавателей по инструкции, оставленной Отто Кураем. Всю необходимую информацию о конкретных учебных траекториях содержали электронные носители, которые запрещалось выносить из академий. В своей основе, образование было общим, но достаточно углубленным и касалось только всех необходимых современному обществу идей и их реализации. Освоив избранный материал, студент мог выбрать сферу, в которой он хотел бы помогать «перезагрузке человечества» и восстановлению целостности общества. Такая программа должна была вскоре начать себя оправдывать, а Алкейр и Хистория собирались стать первыми еѐ выпускниками. Парень с девушкой выбрали для себя путь судей — серафимов порядка, в контроле которых всѐ острее нуждался набирающий обороты после катастроф социум.

«До завтра», — Хистория показала Алкейру старую блеклую надпись, когда пара остановилась на очередном перекрестке, а затем перевернула страницу. — «Не опаздывай».

Лайтфрост нахмурился, намекая взглядом на то, что опаздывает всегда только подруга. Девушка изобразила смех. Обняв синеволосого на прощание, она побежала через пустую дорогу на красный свет: машин не было видно даже вдалеке.

Миновав ещѐ пару кварталов, Алкейр свернул налево и оказался на небольшой площади, разделяющей два ряда сорокаэтажных домов. Между высотками красовалось небо, и впереди была видна линия заката едва выглянувшего из-за облаков солнца. Мокрый асфальт приятно освещали умирающие лучи, оставляя множество бликов вокруг. Двор был очень уютным и довольно чистым.

Преодолев десять ступенек у центрального из пяти подъездов справа, Лайтфрост набрал свой номер квартиры на электронной панели, а затем приложил подушечку большого пальца к сканеру. Металлическая дверь с прочным стеклянным окном открылась.

Спустя пару мгновений Алкейр уже ехал на лифте, указав тридцать четвертый этаж. Повернувшись к зеркалу, висящему слева, парень растрепал свои слегка намокшие волосы, а затем заново убрал длинную челку назад. За спиной синеволосого находилось ещѐ одно широкое стеклянное окно, через которое открывался чарующий вид на парк со множеством деревьев. Это место было буквально исписано ухоженными аллеями со множеством цветов, контрастируя с порой надоедающей городской атмосферой.

Поднявшись на тридцать четвертый, лифт остановился. Дверь начала медленно отъезжать в сторону. Зная, что эффекта не будет, Лайтфрост всѐ же попыталсяпомочь ей сдвинуться быстрее. Устало пройдя по лестничной площадке к одной из двух квартир на этаже, той, что была слева, синеволосый приложил свой большой палец к сканеру, после чего замок облицованной сталью двери открылся почти беззвучно.

— Алки. — Появилась в арке прихожей девушка в домашнем белом платье. — Всѐ в порядке?

Разувшись, Алкейр посмотрел на малышку. Убедительно кивнув, он подошел к ней и положил голову на нежное плечо. Измотанный вздох позволил Лайтфросту вдохнуть приятный аромат еѐ длинных светло-коричневых волос. Наслаждаясь спокойствием, парень пробрался к губам девушки по еѐ нежной шее: поцеловав малышку, синеволосый оторвал еѐ от пола и понѐс в зал.

— Я… каждый день надеюсь, что ты что-нибудь мне скажешь.

В зале было очень светло: большие окна с отодвинутыми непрозрачными шторами заменяли дальнюю стену и вместе с четырехметровыми потолками создавали ощущение невероятного простора. Алкейр усадил девушку на спинку черного кожаного дивана. Отведя обиженный взгляд в сторону, она скрестила руки на груди, заставив парня отойти назад. Обогнув диван, Алкейр взял лежащую на комнатном столике ручку и блокнот.

«Пожалуйста, прекрати, Сора». — Быстро написал он, протянув страницу к ярким фиолетовым глазам малышки.

Девушка выхватила блокнот из рук Алкейра и попыталась порвать его, но страниц в нем было слишком много и попытка оказалась неудачной. Тогда Сора начала демонстративно вырывать из маленькой книжки каждую страничку, будь она пустой или исписанной. Не желая ни останавливать, ни успокаивать её, Лайтфрост просто пошел в свой кабинет, дверь в который была справа.

— Почему ты не хочешь поговорить со мной?!

Алкейр обернулся: изорванный блокнот полетел прямо ему в плечо через пол зала, но парень сделал шаг в сторону, и предмет оставил уже не первую царапину на лакированной деревянной двери. Проигнорировав всѐ это, Лайтфрост ушел к себе.

— Что ты увидел, Алки..? — прижавшись спиной к закрытой двери его кабинета, Сора съехала по ней на пол. — Прошло больше двух лет, но… я ведь знаю, что ты можешь говорить..! Знаю, знаю! Скажи же… скажи, что произошло в Саппоро..? Я… больше не могу. Мне кажется… что я присвоила твою боль себе. Я случайно… честно. Это потому, что ты ведешь себя так… будто я ни в чем не виновата. — В голосе девушки слышалось отчаяние. — Я знаю, что ты стараешься ради меня, но я не могу всегда вести себя так, словно тебя… не мучает то, из-за чего ты перестал говорить.

Ручка двери щелкнула. Сора отодвинулась в сторону, подняв свой заплаканный взгляд. Алкейр не смотрел на неѐ: лишь протянул малышке руку. Избегая взгляда девушки, синеволосый завел еѐ к себе и закрыл за ними дверь.

Две угловые стены слева и прямо, выходящие наружу, заменяли большие окна, как это было в зале. Прямоугольная комната была личный кабинетом Алкейра, но помимо письменного стола здесь также была большая заправленная кровать слева, на край которой виновато уселась Сора, успокоившись и теперь источая чрезвычайную скромность.

— Совсем скоро твой выпуск. — Вытерев слѐзы, протянула малышка. — Осталась всего неделя. Не хочешь… на выходных встретиться с остальными?

Тем временем к себе домой добрался Нао, распрощавшись с Эдвардом и Галли минутами ранее: парни жили не очень далеко друг от друга. Их спальный район был в противоположной стороне тому, где жили Алкейр и Хистория. Поднимаясь на лифте одной из двадцатиэтажек, Нао поймал себя на мысли, что ужасно хочет спать. Доехав до восьмнадцатого этажа, парень лениво вывалился из кабины лифта.

— Интересно, кто сейчас дома.

Прислонив подушечку большого пальца к сканеру, расположенному рядом с единственной на этаже дверью, парень вошел внутрь. Подозрительная тишина в квартире продлилась недолго: еѐ нарушило слабо слышное женское пение. Это была Элли.

— Рановато принимать душ...

Нао скинул туфли и прошел в зал. Дверь ванной комнаты была сразу справа и теперь парень смог разобрать: Элли не пела какие-то конкретные слова, а лишь напевала незнакомую ему мелодию. Приятный голос девушки становился всѐ тише по мере удаления парня в свою комнату, которая была в левой части квартиры. Переодевшись в черную майку и штаны, Нао вернулся в зал. В этот же момент, из ванной, обернутая в большое серое полотенце, вышла Элли. У длинноволосой брюнетки восемнадцати лет с выразительными синими глазами было симпатичное овальное лицо, по которому всѐ ещѐ стекали маленькие капельки воды. Центральная комната — зал — был достаточно просторным и, чтобы не повышать голос, довольная девушка подошла поближе к пристально глядящему на неѐ Нао. В руках парня была папка с кучей страниц.

— Вот значит, как ты болеешь. — Взывая к совести девушки, протянул он.

— У меня правда была температура! — моментально бросила она оправдание. —… ну, что там интересного сегодня было?

— Контент-анализ на тебе. — Нао протянул папку подруге, но понял, что та не может отпустить полотенце и бросил тексты на деревянный столик рядом. — Основные понятия там указаны. Я жутко хочу спать, поэтому сейчас посплю пару часов, до десяти. Нужно поискать что-нибудь о биологическом законе правосудия… но сейчас я не в состоянии.

— Биологический закон правосудия? — задумчиво повторила Элли. — Если успею с анализом, могу...

— Нет. Мне интересна эта тема. — Отрезал Нао. — Так что мы изучим еѐ вместе.

— Ладно...

— Извини, просто сильно вымотался. Ещѐ… Алкейр Лайтфрост подходил ко мне.

— Эээ? Ты серьезно? — Элли замолчала, словно копила воздух. — Охренеть!

Он же...

— Что?

— Загадочный тип, и он не общается ни с кем из академии, кроме… этой своей подруги.

— И...

— Говорят, он пережил инцидент в Саппоро!

— Какая разница, если никто не знает, что там произошло.

— Ладно, но… зачем он подходил к тебе?

— Парни заговорили о том, что меня не взяли на сокращенную программу, и как обычно вслух. Он услышал это и спросил у меня, что такое боль. Точнее, написал в своей тетради, он ведь не говорит...

— Не томи, Нао.

— Я не смог ответить. — Парень опустил взгляд. — Я не знаю, что такое боль, Элли.

—… наверно, он имел в виду что-то конкретное. Ты не мог знать ответ на вопрос совершенно незнакомого тебе человека.

— Но при этом я всѐ равно почувствовал себя провалившимся.

—… — Элли вздохнула. — Разбужу тебя через два часа. Отдохни. Тогда и поговорим.

— Хорошо. Спасибо.

На часах было полдвенадцатого вечера. Дверь в комнату Нао открылась. Осторожно заперев еѐ за собой, Элли прокралась к кровати. Замерев прямо перед лицом спящего на боку парня, девушка подергала его за плечо и тот резко открыл глаза.

— Уже десять?

— Ну… не совсем.

Элли была одета в длинный черный халат. Волосы были убраны в высокий хвост, оставляя пару симметричных локонов по бокам. Ещѐ сонный Нао развернулся на спину и едва успел оценить образ девушки, как та скинула с себя халат. Это подействовало на парня лучше любого будильника.

— Нравится?

Дизайнерский комплект синего нижнего белья идеально сидел на стройной фигуре Элли. Ударившие в голову Нао гормоны не позволили ему обронить и слова. От неожиданности, парень даже не мог улыбнуться.

— У тебя такое лицо. — Элли явно была довольна. — Ты очень впечатлительный, Нао.

— Не у всех девушек такое красивое тело, как у тебя. — Наконец, ответил парень, стараясь контролировать речь. — Так что...

— Ты можешь ничего не говорить, твои невербальные реакции выдают тебя.

— Нет ничего необычного в том, что девушка нравится парню. — Парировал Нао. — Лучше ложись рядом. Всѐ равно ты меня обманула.

— Не обманывала. — Элли залезла под легкое темное одеяло, накрыв лежащего рядом парня вместе с собой. — Совсем чуть-чуть.

Прямо над их головами было окно, через которое на кровать попадал приглушенный звездный свет. В воздухе витало необычайное спокойствие. Нао снял свою черную майку и обнял лежащую к нему спиной девушку, укрыв еѐ и себя по плечи.

— Похоже, нашим телам очень хорошо, когда мы вместе. — Элли придвинулась ближе к парню. — Пока я болела, подумала, а что… если ты или я влюбимся в кого-нибудь другого? Тогда я не смогу ночевать с тобой вместе. Ты думаешь, мы любим друг друга?

— Не знаю. — Печально ответил Нао. — Думаешь, я могу отвечать за нас обоих?

— Нет, просто...

— Эти ночи я точно буду вспоминать как одни из лучших воспоминаний юности.

— Тогда нужно просто наслаждаться моментом. Но я всѐ равно не хочу, чтобы ты влюбился в другую.

— Многие парни рассказывают о своих девушках, чтобы похвастаться. Но разве не глупо считать любимого человека вещью, выставляя еѐ всем напоказ?

— Ты прав. Знаешь, Нао...

— Мы могли бы встречаться, но тогда всѐ изменится. Наша атмосфера… может исчезнуть.

— Нао, послушай… если вдруг поймешь, что влюбился в другую, пожалуйста, скажи мне.

Ладно?

— Раньше подобное тебя не беспокоило. — Парень нашел под одеялом правую руку девушки и скрестил с ней свои пальцы. — Обещаю, я скажу тебе.

— Спасибо. Для меня это важно.

Прошло несколько секунд. Нао осторожно отодвинулся от девушки всего на несколько сантиметров. Элли сдержала смех, улыбаясь «вслух». Смущение парня тут же испарилось, и он разочарованно вздохнул.

— Я ведь не забеременею, если он просто упрется в меня через одежду? — Не слишком уверенно констатировала Элли. — Нам уже по восемнадцать лет, Нао… так что я всѐ понимаю.

—… значит до этого ты...

— Нет ничего необычного в том, что девушка нравится парню. — Повторила Элли фразу, сказанную Нао минутами ранее. — Кажется, ты так сказал?

— Да ну тебя. — Парень вновь прижал подругу к себе, ощущая каждую частичку еѐ спины своей грудью. — Лучше скажи мне, что сделала контент-анализ.

— Сделала.

— А информация о биологическом законе правосудия?

— В открытом доступе электронной библиотеки нет никаких упоминаний. Признайся, что выдумал его.

— Не выдумал. — Нао вздохнул, укутавшись в волосы девушки. — Хорошо, что ты выздоровела. Завтра вместе поищем в библиотеке академии.

— Приятных снов, Нао.

— Спокойной ночи, Элли.

Утро следующего дня, юго-западный район Токио.

Без пяти минут девятого Алкейр уже ждал Хисторию на том же месте, где расстался с ней прошлым вечером. Проверяя часы каждые две минуты, он выдержал целых двенадцать. Девушка опаздывала, и он направился через пустую дорогу в сторону еѐ дома.

В эти секунды сама Хистория торопливо выскочила из своего подъезда. Не замечая ничего вокруг, она быстрым шагом двинулась по широкой улице навстречу Алкейру, который ещѐ не попал в радиус еѐ видимости. Но не успела она пройти и два десятка метров, как её остановили трое знакомых ей студентов: двое парней и девушка. Все они числились в той же академии, что и Хистория, и были одеты в подобающие строгие пиджаки и брюки, но сегодня их целью явно была не учеба.

«Что вы здесь де...» — не успела она дописать фразу, как блокнот был вырван из еѐ рук.

Ручка упала на освещаемый взошедшим солнцем асфальт. Хистория медленно подняла свой взгляд, увидев злорадствующую улыбку светловолосого парня лет двадцати с острым подбородком и длинной зачесанной набок челкой. Он швырнул выхваченный блокнот себе под ноги и стал топтать его, испачкав грязной подошвой большинство страниц и серую обложку.

— Хистория Кояма. — С выпендрежной торжественностью бросил парень, приостановив унижение. — Вместе со своим другом ты стала источником целой кучи слухов в нашей академии. Это пагубно сказывается на настроениях студентов, и хоть вы стараетесь держаться подальше от всех, мы знаем, что многие боятся вас. Пришло время это исправить.

«К чему вся эта формальность… навредив мне, вы не излечите общество» — пронеслось в мыслях Хистории: девушка вглядывалась в желтые глаза студента напротив. — «Если хотите стать судьями-серафимами, я бы могла помочь вам стать лучше».

— Кажется, ты хочешь что-то сказать. — Вступил второй парень, коротко подстриженный шатен со злыми зелеными глазами и квадратным лицом: красавчиком среди этих двоих явно был не он. — Докажи, что ты не притворяешься. Докажи, что правда лишена речи.

Проигнорировав грубияна, Хистория бережно подняла свой испорченный блокнот и попыталась убрать его в сумку. В этот момент из-за спин парней вылетела девчонка и ударила отвлекшуюся по лицу рукоятью настоящего пистолета. Кояма покосилась, но не упала. На глазах выступили слѐзы от боли. Бровь была рассечена и залила глаз кровью.

«Страшно… почему...» — Хистория не поднимала голову, глядя на размытый асфальт с маленькими красными разводами. — «почему мне вдруг… стало страшно?»

— Вы что, не понимаете, что мы собрались еѐ убить? — недовольно бросила девушка, которая явно была младше ровесников-парней хотя бы на пару лет. — К чему вы устроили этот цирк.

«Убить..? Хотят… меня убить?» — жуткая головная боль не проходила, а мысли Хистории непроизвольно раздражали источник спазма всѐ сильнее.

— Хватайте еѐ, пока никого нет. — Продолжила самоуверенная девчонка, вытирая рукоять пистолета от капель крови черным платком. — Мы должны действовать, как настоящие судьи-серафимы, если собираемся ими стать.

С огромным трудом, но Хистория смогла поднять взгляд. Левый глаз почти ничего не видел: кровь пропитала ресницы, заставив их прилипать друг к другу. Кояма смотрела на свою обидчицу также спокойно, как до удара смотрела на парней. Темные, карие глаза девчонки гармонировали с окрашенными в каштановый цвет длинными волосами. За обманчивой, привлекательной внешностью и милым, но строгим личиком скрывалась настоящая жестокость: ответственность, когда-то ставшая крайностью, разъедала студентку изнутри, и Хистория видела это лучше, чем кто-либо.

Кояма сделала неловкий шаг назад, но тут же была схвачена за волосы у самого затылка. Она попыталась высвободиться, схватила парня за руку, но едва не лишилась клока волос, а после двух резких ударов в живот уже не могла сопротивляться. Согнувшись пополам, Хистория была вынуждена тащиться за кем-то из парней в ближайший переулок. Врезавшись спиной в стену после мощного толчка, девушка поняла, что это был парень со злыми зелеными глазами.

— Эй, она плачет. — То ли удивленно, то ли виновато обронил блондин с длинной челкой, которая свалилась ему на лицо. — Кажется, мы здорово еѐ напугали.

— Не стоит жалеть еѐ. — Холодно бросила зачинщица. — Для начала, убедимся, что она умеет говорить. Меня раздражает еѐ высокомерное молчание.

Но Хистория была немой от рождения и не могла издать ни звука, даже когда ей было очень больно. Получив ещѐ несколько ударов в живот, девушка всѐ ещѐ стояла на ногах. Губы начали сильно дрожать, но ни одного, даже приглушенного стона с них не сорвалось.

В это мгновение Алкейр был уже рядом. На часах было девять часов двадцать три минуты, и парень собирался серьезно отчитать подругу, даже если ему пришлось бы подняться к ней в квартиру. Проходя мимо узкого переулка, в который утащили Хисторию, Лайтфрост интуитивно остановился.

—… сейчас я состригу все твои прекрасные волосы. — Донеслось откуда-то из-за угла, но в самом проулке никого видно не было.

Переменившись в лице, Алкейр торопливо пошел на голос. Переулок становился всѐ уже, но дальше был маленький перекресток, из-за правого угла которого слышались приглушенные удары. Лайтфрост сделал ещѐ несколько шагов.

Время остановилось. Увидев, как беспомощная Хистория согнулась от очередного методичного удара в живот, Алкейр бросился на ближайшего из парней — красавчика с длинной челкой. От неожиданности, второй парень попятился к растерянной девчонке, собирающейся отрезать волосы Хистории большими канцелярскими ножницами. Оба застыли, глядя, как наполняющийся яростью Лайтфрост с неподдельной ненавистью душит их друга его собственным галстуком, показательно развернув его к ним лицом и поставив на колени. Задыхающийся мотал руками в разные стороны, пытаясь молить друзей о помощи, но те стояли на местах, как статуи, а Алкейр не собирался отпускать петлю. Отпустив обмякшее тело, Лайтфрост толкнул его перед собой, как кусок мяса, пройдя подошвой по спине трупа, как поземле.

— Стреляй в него! Стреляй..! — вскрикнул от ужаса другой парень, но его сообщница просто бросилась бежать, выпустив из рук ножницы. — А..? Стой!!!

Отвернуться от Алкейра было первой и последней ошибкой зеленоглазого. Лайтфрост схватил оставшегося по своей глупости студента за плечо и что было сил толкнул к стене, противоположной той, у которой уже сидела обессиленная Хистория. Вложив весь свой осознанный гнев в единственный удар, Алкейр сломал парню не только нижнюю челюсть, но и свой безымянный палец. Раздался дикий болезненный вопль, перешедший в жалеющий себя, всхлипывающий плач. Зеленоглазый стал что-то говорить, но его речь теперь была похожа на набор нелепых звуков.

— Ххх……… ххх… — Алкейр схватил пострадавшего за воротник и заставил посмотреть себе в глаза. — Куда она побежала?

Разобрав молящее «не знаю» сквозь кровавые всхлипы, Алкейр оставил несчастного и подошел к поднявшейся на ноги Хистории. Осторожно прикоснувшись к еѐ разбитой брови, Лайтфрост едва сдерживал слѐзы. Дрожащая улыбка Коямы, казалось, приветствовала его, как ни в чем не бывало. Парень приложил чистый белый платок к еѐ ране и его глаза всѐ же намокли. Алкейр собрался преследовать последнюю обидчицу, но подруга ухватила его за руку.

— Я догоню еѐ. — Уверенно ответил Лайтфрост. — Побудь здесь. Я скоро вернусь за тобой.

Хистория послушно отпустила руку друга. Опустившись на колени, она облокотилась на стену. Резкая боль пронзила живот, когда девушка отошла от шока. Непрерывные стоны покалеченного парня напротив заглушали четкие шаги удаляющегося Алкейра, но Кояму это никак не смущало.

Прошло не больше пяти минут, как Лайтфрост нагнал трусливо сбежавшую преступницу. Последняя обидчица Хистории выбежала на ещѐ один большой проспект. Позволив себя обнаружить, она пересекла дорогу и скрылась в переулках на другой стороне, но вскоре Алкейр нашел загнавшую себя в тупик студентку. Девчонка потянулась за пистолетом в свою сумку, но Лайтфрост быстро сблизился с ней и одной рукой прижал беглянку к бетонному блоку позади, а другой сам вытащил еѐ оружие. Пара была окружена многоэтажными зданиями с трех сторон: бежать больше было некуда.

— Такие люди, как ты, не нужны новому человечеству. — Холодно заявил Алкейр, оттолкнувшись от тяжело дышащей девушки. — К сожалению, биологический закон правосудия не может отследить такой мусор, как ты. Поэтому новому обществу нужны судьи-серафимы.

— Ты… я знала! Я знала, что вы прикидываетесь! Ты разговариваешь!!! — девчонка начала неистово возить своим затылком по стене: на нервной почве у неѐ началась настоящая истерика. — Вы, ублюдки, вас нужно прикончить! Сейчас же убей себя! Это я судья— серафим!!! Я!!!

— Ты не имеешь ни малейшего шанса стать им после того, что сделала с Хисторией. — Лайтфрост прицелился в голову сползающей на колени девчонки. — Осталось совсем чуть-чуть, и я начну убивать подобных тебе ничтожеств на своей официальной работе.

— Нееет… ты блефуешь, блефуешь. — Она начала умиротворенно улыбаться, явно утратив связь с реальностью. — Пытаешься запудрить мне голову...

—… знаешь, что я видел в Саппоро?

— А..?

Алкейр подошел поближе и направил дуло пистолета на лоб увлеченно глядящей на него с метра девчонки.

— Боль.

Раздался выстрел. Вместе с брызгами крови из затылка студентки вылетела пуля. Спустя несколько секунд еѐ прекрасное, свалившееся на бок тело, начало разлагаться, обращаясь в необычный черный металл. Её труп предстал чем-то, напоминающим осколки пепельного стекла, которые вскоре разлетелись по переулку. На земле осталась лишь одежда девчонки. Лайтфрост хладнокровно посмотрел на окровавленную студенческую форму, а затем покинул место расправы. Никто не будет искать ни её, ни её убийцу.

Вернувшись к Хистории, Алкейр помог ей подняться. Заметив у Лайтфроста пистолет, девушка уверенно протянула руку. Кояма увлеченно смотрела на тащившего еѐ за волосы парня, всѐ ещѐ корчащегося у стены напротив. Почувствовав, как синеволосый вложил ей в ладонь рукоять оружия, Хистория не задумываясь прицелилась в калеку. После пережитого, руки девушки всѐ ещѐ дрожали, и Алкейр помог ей держать пистолет ровно.

Не испытывая никаких особых эмоций, Хистория нажала на курок, без угрызений совести застрелив отвернутого от неѐ лицом студента. Ещѐ секунда, и девушка свалилась с ног от бессилия, но Лайтфрост подхватил еѐ. Взяв подругу на руки, синеволосый направился прочь из злосчастного переулка.

Днем ранее, где-то в северо-восточной части Токио, 21:09.

Ухоженный статный мужчина тридцати лет был элегантно одет в темную сорочку и брюки в противоположность своим светлым, недавно подстриженным волосам. Глубокий цвет синих глаз делал его взгляд проницательным, а аккуратный приподнятый нос и выразительные строгие брови добавляли выражению лица некое высокомерие. Рядом шла двадцатилетняя девушка в весеннем красном платье в белый горошек, а на еѐ плечи был накинут черный пиджак мужчины: вечером стало довольно прохладно. Скорее всего, еѐ уложенное перед выходом из дома темно-коричневое каре должно было выглядеть не так растрепанно, но она об этом совсем не волновалась.

Очевидно, пара направлялась домой со свидания. Девушка что-то увлеченно рассказывала самодовольному типу и была явно им увлечена. Большие светло-карие глаза постоянно перебегали от лица партнера к серому, освещенному яркими фонарями тротуару.

— Точно не передумала? — спросил мужчина. — Не хочу, чтобы ты подумала обо мне плохо...

— Всѐ в порядке. Завтра выходной, а дома меня никто не ждет.

Мужчина отвернулся, скрывая свою довольную улыбку, дабы не разрушать скромный образ. Подав руку спутнице, он провел еѐ по пяти ступенькам, а затем они оба скрылись в подъезде двадцатиэтажного дома. Пару провожал смешавшийся аромат женских и мужских духов. Квартира, в которой они вскоре оказались, была на четвертом этаже.

— Немного кроваво, но уютно. — Прокомментировала девушка бордовые шторы в спальне, которые были намного больше размеров двух оконных рам у дальней стены. — У тебя необычный вкус.

Прижавшись к мужчине, пока тот вешал свой пиджак в шкаф, она хотела дать ему зеленый свет на более откровенное продолжение вечера. Хозяин квартиры продолжал победно улыбаться, оглянувшись на резко отстранившуюся студентку. Не прерывая флирта, девушка опустила бретельки платья, а затем скрылась в другой комнате.

— Мне нужно в душ. — Раздался еѐ юный заведенный голос. — Только дождись меня.

Облегченно выдохнув, мужчина сел на заправленную темным махровым покрывалом постель. Нервно расстегнув неподдающуюся верхнюю пуговицу рубашки, он выдохнул снова. Теперь более спокойно вытащив кожаный ремень из брюк, хозяин квартиры положил его рядом и начал тереть свои глаза, пока те не начали слезиться. Посмотрев в зеркало шкафа напротив, он убедился, что выглядит неподдельно расстроенным.

Прошло ещѐ несколько минут. Девушка вернулась в спальню, одетаяво всѐ то же платье. Мужчина слѐзно посмотрел на неѐ, и гостья тут же переменилась в лице.

— Что с тобой? — она подошла к партнеру, и тот крепко обнял еѐ, не вставая с кровати. — Эй… что тебя расстроило?

— Прости… иногда я бываю слишком сентиментальным. Я так рад, что познакомился с тобой. Как будто… знаю тебя всю жизнь, а не два свидания.

— Это… смущает. Но… — она погладила его по голове. —… я чувствую то же самое.

Потянувшись к молнии на еѐ спине, мужчина с легкостью расстегнул платье не сопротивляющейся гостьи, но не стал снимать его. Неуравновешенную личность пробило искреннее разочарование. Прерванный момент вызвал у девушки смущение.

— Почему ты… — она смутилась ещѐ больше. —… эй… ты не хочешь снять его с меня..?

— Я что, какой-то особенный… — голос мужчины погрубел, заставив студентку вздрогнуть.

—… что ты хочешь показать мне своѐ голое тело?

Над парой нависло трехсекундное молчание. Девушка попыталась отстраниться. Мужчина расслабил руки и позволил ей шагнуть назад, но сделал он это лишь для того, чтобы взять лежащий на постели рядом ремень.

— Что с тобой? — наигранно повторил он произнесенную ей ранее фразу. — Эй… тебя что-то расстроило?

Девушка всѐ ещѐ не осознавала происходящего, но стала ощущать витающую в воздухе опасность. Не зная, что сказать, она необычайно медленно сделала ещѐ один шаг назад, так, словно боялась срыва дикого зверя, сидящего напротив. Но осторожность ей не помогла.

Подорвавшись с места, он схватил бросившуюся бежать гостью и повалил на темный паркет. Платье сползло по пояс: пытаясь вырваться, девушка приложила все свои усилия, но их было недостаточно. Герметичные стены не пропускали ни одного крика о помощи. Мужчина затягивал ремень на шее студентки всѐ крепче, не испытывая при этом никаких эмоций: как мясник при разделывании туши животного.

— Тебе нельзя смотреть на меня. — Протянул он, расстроено, как наказанный родителями школьник, если бы девушка была игрушкой, а они запретили ему еѐ. — Ты испорчена, как остальные. Если бы другие знали о тебе больше, они бы называли тебя шлюхой. Мне не нужно твоѐ дешѐвое тело.

Студентка перестала сопротивляться. Отпустив ремень, мужчина расслабленно выдохнул, стоя над спиной своей жертвы на коленях. Закрыв глаза, он стал наслаждаться тишиной, успокаивая себя, но продлилось это совсем недолго. Безмятежное состояние убийцы нарушил коробящий разум скрип из прихожей.

Входную металлическую дверь квартиры, как консервную банку, открывала неизвестная черная материя: еѐ острые, похожие на большие человеческие когти контуры проникли в квартиру и начали отдирать дверь с верхнего левого угла. Отогнув половину преграды, двое парней, одинаково одетых в черные джинсы и свободные мантии с накинутыми на головы капюшонами, пробрались внутрь квартиры.

Разделившись, они обыскали помещение. Один из них, из-под накидки которого выглядывали длинные светло-зеленые локоны, нашел мертвую девушку в спальне. В его лазурных глазах появилась почти незаметная капля сожаления.

— Арнхалль, нужно догнать его. — Раздался голос второго парня из коридора. — Спустился по пожарной лестнице. Побежал в сторону доков. О… — обратил кареглазый внимание на труп посреди комнаты. —… ещѐ одна милашка. Слишком долго мы решали, кто откроет дверь.

— Идѐм. — Кратко ответил Арнхалль. — Оддвар?

Оддвар увлеченно разглядывал бездыханную студентку. Не обратив внимания на оклик приятеля, парень простоял так ещѐ несколько секунд. Раздался звук бьющегося стекла.

— Четвертый этаж. Можно прыгать. — Констатировал Арнхалль, разбив одно из окон за красными шторами. — Если поймаю его первым, тебя ждать не буду.

— Твоя исполнительность порой не дает мне насладиться моментом. — Недовольно, но на полном серьезе ответил Оддвар, наблюдая силуэт пропавшего за шторами друга. — У меня не та песня в плеере играет! Подожди!

Вытащив из кармана миниатюрный цифровой проигрыватель, парень переключил стрелку несколько раз вбок и вверх, прибавив громкости. Вернув довольное выражение лица, он поправил маленькие наушники, а затем капюшон. Уверенно приблизившись окну, он забрался на его раму и без раздумий прыгнул вниз. Безболезненно приземлившись на асфальт, парень даже не пошатнулся, побежав за пропавшим из поля зрения другом в сторону доков северо-восточного Токио.

Прошло не больше пятнадцати минут. В поисках беглеца, парни случайно встретились у одного из громадных железных блоков, в которых на кораблях по всей бывшей Японии перевозили продукты и вещи. Разумеется, днем здесь работало множество людей, которые занимались перевозкой всех производственных средств в магазины и не только. Дальше был тупик: пристань, окруженная с трех сторон водой.

Забравшись на один из блоков, которые забили всю площадь небольшого торгового порта, Оддвар осмотрелся. Заметив движение слева, парень решил перехватить цель и побежал прямо по блокам, перепрыгивая с одного на другой на расстояния от двух до пяти метров. Заметив не подозревающего о погоне убийцу совсем рядом, Оддвар спрыгнул на него сверху, прибив к холодному железному основанию пристани.

Раздался отчаянный крик, извещающий о сломанной руке убийцы. Не дав отдышаться беглецу, Оддвар подтащил его к одному из блоков и буквально швырнул в железную стену, оторвав кусок воротника белой сорочки. Не смотря на всю физическую крепость мужчины, худой с виду парень оказался намного сильнее.

Выдернув один наушник, Оддвар улыбнулся. Он аккуратно снял свой капюшон, показав смазливое личико и поправив длинные, хаотично лежащие, покрашенные в каштановый цвет волосы. Светло-карие глаза парня блестели в приглушенной темноте, свет в которую прорывался лишь от звезд и луны.

— Ты опоздал, Эншент. — С укоризненной назвал он по фамилии молча подошедшего к нему сзади Арнхалля — Но я всѐ равно сыграю с тобой на этого урода.

— Я знал, что кто-то следит за мной… — пришел в себя после удара мужчина, но несколько сломанных ребер не позволили ему встать на ноги. —… но как… вы открыли дверь..?

— Не мешай. — Нахмурился Оддвар. — Мы пытаемся поиграть.

Парень протянул свою руку в сторону Арнхалля. Эншент сделал то же самое. Мысленно посчитав до трех, парни одновременно показали то, что у них получилось. У обоих ладони оказались раскрыты: две бумаги.

— Что вы… черт возьми… делаете?

— Заткнись, мусор.… давай, ещѐ разок, Эншент. — Парни повторили процедуру. — Тебе не повезло. — Оддвар довольно обхватил кулак друга, изображающий камень. — Сегодня моя бумага накрывает твой камень.

— Не буду мешать. — Принял поражение Арнхалль, направившись прочь с пристани. — Не задерживайся. Завтра рано вставать.

Оддвар промолчал. С непреодолимым любопытством парень начал искать взглядом что— то в темноте под ногами, и вскоре у него в руках оказалась валяющаяся неподалеку металлическая труба. Проверив еѐ на прочность ударом об железный пол, он развернулся к пытающемуся уползти мужчине.

— Инстинкт самосохранения сильная штука, правда?

— Не смотри на меня..! Хватит!

— Так вот в чем дело. Ты был слишком самовлюбленным, а? Ты не мог позволить девушкам смотреть на себя, поэтому каждый раз предпочитал оставаться один, убивая их. В нашем районе за несколько месяцев исчезло около одиннадцати студенток, и все они из моей академии. Ты правда думал, что сможешь избежать наказания? Знаешь, хоть я и больной на всю голову, у нас с тобой есть много отличий. Я презираю мразь, которая настолько слаба, что не может справиться даже со своими комплексами. — Взгляд Оддвара застыл, направляясь куда-то сквозь обозлившегося мужчину. — Хочешь знать, как мы открыли дверь? Я тебе покажу.

— Ч… что..?

Парень протянул вперед правую руку. Пространство вокруг неѐ начало искажаться, и спустя несколько секунд необычная черная материя, отливающая кровавым блеском, полностью охватила конечность. Преобразованная рука была в треть человеческого роста и напоминала лапу лишь по условным характеристикам: пяти длинным когтистым пальцам и ладони, плавно переходящей в человеческую руку Оддвара у локтевого сустава.

— Что это за хрень..? Черт возьми...

— Можешь называть еѐ рукой биологического закона правосудия, но на самом деле это ужасная половина моей материализованной души. — Гордо ответил парень. — Ей я открыл твою дверь, потому что она с легкостью преодолевает многие физические законы текущего пространства, о котором людям снова так мало известно. Но знаешь, я не собираюсь карать тебя ей. Я обязательно найду кого-нибудь достойнее. А для тебя… — Оддвар был на грани приступа смеха, посмотрев на старую трубу в левой руке. — Для тебя сойдет и эта штука!

— Не подходи..! Нет! Пошел ты к черту!

— Нужно избавляться от привычки много говорить. — Остановившись в метре от убийцы, жмущегося к железной стене, Оддвар уже вернул правую руку в привычный вид, переключая ей песни в плеере. — Буду таким, как Арнхалль.

Вставив второй наушник, парень больше не слышал окружающего мира. Всѐ это время его выражение лица было таким, словно мужчина мог выпросить у него прощение, и Оддвар бы с радостью его отпустил, но в один миг оно кардинально изменилось. Как по щелчку пальцев, парня охватил нечеловеческий гнев и он начал нещадно избивать своего честно выигранного у Арнхалля преступника той самой трубой, наслаждаясь тяжелой музыкой с агрессивными вставками скрима, заполнившими его сознание на эти мгновения. Оставив от своей жертвы изуродованный кусок сырого мяса, вскоре обратившийся в металлический пепел, Оддвар выбросил окровавленную трубу и спокойно пошел домой.

Юго-западный район Токио, 8:37.

Открыв глаза, Элли тяжело перевернулась на другой бок. Нао рядом не было. Нужно было собираться на учебу, но девушка передумала вставать с постели. Дверь открылась.

— У тебя есть ещѐ три минуты. — Нестрого заявил Нао. — Ванна свободна.

— Постой! — неожиданно резко и громко бросила Элли, заставив парня пройти в комнату. — Слушай...

— Ты чего?

— Прости. — Девушка уселась на край кровати. — Может мы пропустим занятия сегодня?

Это ведь я делала контент-анализ, поэтому я не против, если мой труд пропадет зря.

— У тебя есть предложение?

— Лучше поедем в центральную библиотеку. — Предвкушая поездку, она улыбнулась. — А потом погуляем. Что скажешь?

— Будет странно, если я не появлюсь сегодня после вчерашней встречи с Алкейром Лайтфростом.

— Брось. Ничего ведь серьезного не произошло.

— Ладно. Может быть, ты и права.

— Отлично! Одену своѐ любимое белое платье. — Элли выглянула в окно: пышные белые облака застилали синее небо над проспектом. — Надоело ходить в этих строгих юбках и рубашках.

—… ты же дома сидела неделю. А завтра и послезавтра снова выходные.

— Ладно тебе, Нао. — Великолепное настроение девушки испортить было уже невозможно.

— Ты ведь знаешь, что шансов найти информацию больше в центральной библиотеке.

— Да. Собирайся.

Немного позднее, 10:21, после происшествия с Хисторией.

Алкейр долго шел по проспекту, усеянному множеством стеклянных высоток, пока тот не закончился пересечением с другой улицей. На противоположной стороне была ближайшая от дома парня станция наземного метро. Не глядя по сторонам, синеволосый перешел дорогу, проигнорировав проехавший в метре от него автобус.

Поднявшись на станцию, расположенную на высоте третьего этажа, Алкейр остановился в центре перрона. Ожидая нужную ему электричку, парень всѐ был погружен глубоко в себя. Серьезный малиновый взгляд не дрогнул, даже когда перед ним пронеслись первые вагоны подъехавшего транспорта. Кроме Лайтфроста на станции было ещѐ несколько взрослых и молодых людей, но никто из них не знал друг друга и поэтому все они выглядели некой совокупностью отчужденности.

Электрички были довольно уютными благодаря широким окнам: проезжая в наземном метро, любой фактически отправлялся в самостоятельную экскурсию, имея возможность оценить все пространства Токио с высоты, в некоторых районах достигающей двадцать пятого этажа. В выходные дни станции были переполнены студентами академий, одним из любимых занятий которых были именно поездки в наземном метро. Остановившись у окна напротив двери вагона, Алкейропустил взгляд на соседние рельсы, которые вскоре началимедленно «утекать» влево.

Поездка заняла около получаса. Снаружи с высоты седьмого этажа было видно один из самых больших и красивейших центральных парков Токио: городская атмосфера здесь гармонично сливалась с искусственной флорой, и визуально картинка впереди разделялась на зеленые и светло-серые тона. Это место окружали излюбленные архитектурой города стеклянные высотки, а некоторые из них могли претендовать даже на роль небоскребов. В купе с замечательной погодой всѐ это не могло не восхитить наблюдателя, даруя ему ощущение настоящего мирового простора.

Покинув станцию на лифте, Алкейр пересек две широких дороги и прошел на территорию парка, в яркие светлые аллеи которого плавно переливались все ведущие сюда невзрачные тротуары. Недалеко отсюда находилась самая большая в Токио центральная академия серафимов, а на другом конце парка — центральная библиотека города, необычное треугольное здание из хаотично выступающих там и тут белых блоков. Оно состояло всего из трех этажей, но занимало большую площадь и напоминало игрушку-головоломку.

Чтобы добраться до центра парка, Алкейру потребовалось почти двадцать минут. Когда парень смотрел сюда сверху, за зелеными кронами не было видно цветущих деревьев сакуры. Их розовый цвет придавал этому месту исключительной яркости и разнообразия. Всѐ здесь было искусственным, но растения выполняли функции по очистке воздуха и выглядели вполне живыми: отличить их от реальных было практически невозможно, словно они давно стали частью новой, техногенной природы человечества.

Алкейр остановился у лавки, на которой сидела одинокая девушка в строгой белой блузке, заправленной в брюки-капри с высокой талией этого же цвета. Рядом висел бежевый кардиган, который она предпочла снять. Идеально подстриженные в длинное черное каре волосы не выглядели настоящими. Глаза скрывались за большими солнечными очками со светлой дужкой. Когда она повернула голову в сторону парня, на еѐ щеку свалился длинный локон цвета чистого снега.

— Я не могу их перекрасить. — Она убрала под парик кусочек своих настоящих волос, отливающих на солнце серебряным цветом. — Не получается. Они всегда остаются такими.

Алкейр молча сел рядом. Алексис Тауэр отвернулась. Для редко проходящих мимо людей парень и девушка выглядели так, словно не были знакомы.

— Я думала, ты придешь завтра. Твоѐ сообщение заставило меня оставить учебу. — Она всѐ ещѐ не смотрела на парня. — Как ты собираешься говорить со мной без ручки и тетради?

— Я… всѐ ещѐ не могу рассказать тебе, что случилось в Саппоро. Но скоро ты сама всѐ поймешь.

—… кх-кх… — от удивления Алексис сорвала с себя очки: сказочно красивые синие глаза впились в губы Алкейра. — Ты...

— Пришло время поговорить о том, что происходит. — Лайтфрост оценил искреннее замешательство, выраженное на лице подруги. —… и том, к чему мы движемся.

— Думала, твой голос изменится. Я уже забыла, как он звучал… — Тауэр вновь отвернулась, как ни в чем не бывало. — Что случилось?

— Хистория пострадала. Сегодня утром на неѐ напали трое студентов из нашей академии. Требовали перестать притворяться и поговорить с ними. У них был пистолет и они собирались убить еѐ после издевательств. Если бы я не помешал им, она была бы мертва.

— Но ты помешал, и теперь мертвы они?

Лайтфрост молча покосился на вновь глядящую в его сторону девушку, так, что вопрос перестал требовать ответа.

— Думаешь, подобное может повториться? — продолжила Алексис. — Через неделю мы станем судьями. Всѐ изменится. Пусть нас мало, но мы одни окажемся основой нового порядка.

— За эти два года в Токио происходили лишь частные случаи преступлений. В своем большинстве это были убийства и изнасилования, совершенные личностями с ярко выраженной индивидуальностью. Очевидно, что такие личности не могут дать выход своим внутренним ресурсам, найти себе применение в новом обществе. Реальные представления о мире и социуме не совпадают с их внутренними, и поэтому возникает конфликт. Почти все преступники страдали различными видами психотравм. Сейчас, общество выглядит невероятно спокойным, но то, что сегодня утром хотели сделать с Хисторией, заставило меня осознать, для чего действительно нужны судьи-серафимы.

— Ты меня заинтриговал. — Без доли сарказма протянула Алексис. — Но я догадываюсь, к чему ты клонишь и почему позвал меня сюда сегодня.

— Люди начинают выбиваться из темпа восстанавливающей свою мощность системы. Это восстановление похоже на рост. Рост количества информации, которая влияет на восприятие людей каждый день, всѐ больше. Ограничение доступа в интернет, обеспечение всех граждан Токио продовольствием, воспитывающие школы и академии серафимов — лишь попытка приостановить возможный скачок негатива, который разорвет эту грань… между исцелением и болезнью. Мы с тобой знаем, кто управляет перезагрузкой человечества. Мы нужны им, чтобы уничтожить все возможные проявления зла… зла, которое рано или поздно выйдет из тени.

Наступило молчание. Слабый, но холодный ветер заставил Алексис накинуть свой кардиган. Переосмыслив всѐ, что сказал Лайтфрост, вдохновленная девушка улыбнулась.

— Мы и есть биологический закон правосудия. С этой точки зрения, зло рассматривается как нечто органическое, то, что действительно можно уничтожить. Но даже если мы уничтожим всѐ зло в Токио… мы останемся единственными личностями с ярко выраженной индивидуальностью, Алкейр.

— Мы должны решить это противоречие.

— Неужели они считают, что недуальный счастливый мир действительно может существовать?

—… мы решим это противоречие. — Перефразировал Лайтфрост.

Разочарованный Нао вышел из прозрачных автоматических дверей центральной библиотеки. Элли задумчиво остановилась за спиной друга. Поблизости никого не было. Побывав в хранилище информации, юные студенты не нашли того, что искали.

— Ты так и не сказал, где услышал об этом. Биологический закон правосудия… — произнесла она так, словно собиралась дать понятию определение. — Если не скажешь, буду считать, что выдумал.

— Ты же знаешь, что у меня эйдетическая память*. Когда Алкейр поднѐс ко мне свою тетрадь, страницы едва заметно качнул ветер. Эта фраза просвечивалась через бумагу, но в тот момент я даже не понял, что запомнил еѐ. Она показалась в сознании только когда я дошел домой.

— Просто фраза? — нахмурилась Элли. — Больше ничего не было?

— Я не увидел.

— Может, спросить у самого Алкейра? — неуверенно рассудила Элли. — Или просто украсть его тетрадь.

— Нет. Второй вариант точно не подходит. — Парня явно повеселило предложение подруги, и он, наконец, расслабился. — Подумаем об этом позже. У нас же выходные начались.

— Тогда, может, будем кататься на метро до вечера? — засияла от предвкушения Элли.

— Отлично. — Нао беззаботно улыбался. — Вперѐд.

Спустя двадцать пять минут неторопливая пара юных студентов проходила мимо лавки в центре парка, где сидели Алкейр и Алексис. Разговаривая о чем-то отвлеченном, Нао и Элли оставили позади место, где несколько минут назад уже расстались Лайтфрост и Тауэр. Интригующего совпадения не случилось: две пары совсем немного разминулись, оказавшись в одном месте, но в разное время.

*Эйдетическая память — особый вид памяти, преимущественно на зрительные впечатления, позволяющий удерживать и воспроизводить в деталях образ воспринятого ранее предмета или явления.