Глава № 1

1

Первое, что почувствовала девушка, была невероятная легкость во всем теле. Но, к большому её сожалению, это впечатление было обманчиво, а попытка пошевелиться привела к тому, что темнота под веками вспыхнула темно-бордовым, а мышцы отозвались болью. Она подождала еще немного и поняла, что дурнота медленно отступает. Прошло еще какое-то время, и ей стало понятно, что она лежит на чем-то колючем и холодном, а руки и ноги начало покалывать так, как будто они долго находились в неудобном положении и затекли. Но, по мере возвращения ощущений, появились и желания, такие как жажда.

Помятуя о прошлом опыте, девушка сначала пошевелила пальцами рук, потом ног и только затем открыла глаза. Приглушенный свет на несколько мгновений показался ей ослепительным, и она вынуждена была ошалело промаргиваться. Но то, что она увидела, когда привыкла к сумеркам пещеры, заставило поскорей закрыть глаза обратно: между ней и выходом сидел внушительных размеров грифон и лениво чистил перья на крыле. Девушка опять прислушалась к своим ощущениям и поняла, что она не боится зверя, а наоборот, как будто рада его присутствию. Но глаза открывать вновь все равно не хотелось и она незаметно уснула.

2

Второе пробуждение девушки прошло намного спокойней первого. Она просто проснулась, как после долгого сна, и обнаружила, что находится в узкой и куцей пещерке с высоким сводом, а лежанкой ей послужили сваленные на голый камень ветки, набранные без разбору. Теперь стало понятно, отчего же так сильно затекло тело в прошлый раз — такой уголок для сна удобным назвать было очень сложно, ведь это почти то же самое, что спать на голом холодном полу. Но слабые попытки размышления на отвлеченные темы были прерваны шумом, донесшимся от входа.

Девушка медленно и осторожно приподнялась на локте и увидела, как свет снаружи заслонила большая фигура, и в пещеру плавной поступью вошел грифон, несущий в клюве деревянное ведерко на веревочной ручке.

Зверь приблизился к ней и поставил свою ношу рядом, чуть подтолкнув клювом, так что часть воды плеснула через край. Девушка, рассматривавшая до этого покрытого серыми перьями, отливающими сизым, зверя вспомнила о своей жажде и, забыв обо всем остальном, стала пить, схватив привязанный к краю черпак. Видимо, это ведерко еще недавно стояло на бортике одного из придорожных колодцев, до тех пор, пока не было похищено и принесено сюда.

— Благодать, никогда не думала, что простая вода может быть вкуснее, чем даже эликсир магистра Трэнси… — девушка оборвала себя на середине мысли и медленно перевела пустой взгляд на сидящего рядом грифона. — А кто такой магистр Трэнси? — она помолчала еще немного и добавила тише: — А я кто?

— Са-то-фай… Клак. Клак. Клак, — неожиданно откликнулся зверь.

— Это твоё имя? — она больше удивилась тому, что говорящий грифон не вызвал у неё удивления.

— Клак. Клак. Нет. Клак. Клак. Твоё. Клак.

— Сатофай… Странно, оно ничего мне не говорит, — девушка зачерпнула еще воды, а грифон, наклонив голову, выражая своё беспокойство, легко подтолкнул её плечо. — А ты кто?

— Лейц. Клак. Клак. Что. Клак. С. Клак. Тобой. Клак. Клак.

— Я… не помню… ничего не помню, — после долгого молчания со страхом ответила Сатофай.

3

Через несколько часов, когда солнце во всю светило с южной стороны небосклона, Сатофай с Лейцем вышли к одинокой избушке, стоящей в лесу вблизи опушки. За их спиной остался не очень долгий путь и тяжелый разговор. Волшебница пыталась выспросить как можно больше сведений о себе и своем странном друге, но грифону плохо давалась человеческая речь. Всё, что удалось узнать, так это то, что Сатофай была одной из учениц старой ведьмы, которая совсем недавно скончалась. А на вопрос, почему Лейц за ней присматривал и что их связывает, зверь ответил кратко: «Жизнь». Да еще спутник рассказал, как, вернувшись, нашел её, лежащую неподвижно в лесу, и перенес в свою пещеру, чтобы никто не обидел.

Куст, изрядно обросший лишайником, внезапно зашевелился. Магичка от неожиданности вздрогнула и, направив в ту сторону руку закричала: «Тэн!». Внезапно оживший куст загорелся и из под него выскочил еще более перепуганный заяц, чудом не подпалив шерстку. К тяжело дышащей Сатофай подошел Лейц и успокаивающе положил ей голову на плечо. Но потребовалось сделать еще несколько вдохов и выдохов, чтобы унять дрожь.

— Ладно, ладно… Мы ведь пришли? — на её вопрос грифон склонил голову. — Тогда нужно заглянуть в дом, вдруг я что-то вспомню или найду сведения хоть не о себе, так о магистре Трэнси. Ну, вперед.

За скрипнувшей дверью девушку встретила пустая прихожая, заставленная ведрами, калошами, валенками и метлой с лопатой. Дальше, пройдя еще через одну дверь, волшебница попала уже в просторную кухню и по совместительству гостиную с лестницей, ведущей на чердак и двумя выходами в комнаты в глубине избушки. Странно, снаружи домик хоть и не казался маленьким, но и впечатление настолько большого не производил. Хотя, возможно, это объяснялось тем, что около самых его стен росли деревья, ветви которых ложились на крышу.

Однако что в первых, что в дальних горенках казалось: чего-то не хватает. Как будто из дома, в котором живут добрые соседи, уехала насовсем большая половина людей, забрав все, что может пригодиться в дальней дороге. На своих местах, правда, остались массивные горшки и сковороды, под потолком рядом с печью все так же висели остатки сушеных трав и грибов, но они странным образом придавали царящей тут атмосфере грусти. В маленьких комнатках Сатофай встретили пустые полки со следами стоявших на них книг, остатки одежды в шкафах и брошенные на пол мелкие игрушки и памятные вещи.

Над одной из кроватей на стене висело отполированное медное зеркало, и девушка, не удержавшись, заглянула в него. Из увитой резьбой глубины на неё смотрело бледное осунувшееся лицо с огромными темно-карими, почти черными глазами. Волосы были убраны под расшитый зеленым синий плат, который магичка сняла, решив причесаться увиденным минутой ранее гребнем, и так и застыла с тканью около груди — светло-русые, почти белые, когда-то волосы чередовались с рыжими прядями, цвета смешались настолько, что местами даже тонкой пряди одного оттенка выбрать было невозможно, так часто они шли.

— Да что же со мной такого было! — прошептала Сатофай и поспешила расчесаться и убрать обратно под покров свою косу.

Закончив осматривать первый этаж, девушка, захватив свечу и не задумываясь подпалив её магией, решила заглянуть и на чердак: вдруг там повезет больше. И действительно, все боги удачи решили ей улыбнуться, и она застала каморку под крышей практически не тронутой предыдущим посетителем. Отсюда тоже были унесены все книги, но на столе остались пачки листов чистой бумаги, аккуратно разложенные в пухлые кожаные папки, и сундучок с писчими принадлежностями и запасом чернил. Но самое ценное — это найденный около приоткрытого окна и уже покрывшийся слоем пыли конверт.

 «Ваниде с ученицами от Собрания» — гласила надпись на одной из его сторон.

Сатофай, волнуясь, вскрыла письмо и поспешила к оставленной на столе свече. Она не сомневалась ни на секунду, что имеет на это право: она была ученицей умершей, а значит может считаться её преемницей во многих вопросах, да и среди адресатов числилась не только наставница, но и они с Лиской. Попутно девушка отметила еще одно всплывшее из-за стены, перекрывшей доступ к воспоминаниям, имя.

 Ванида, дорогая, от тебя давно не было никаких вестей! Я понимаю, что воспитывать двух девочек достаточно хлопотно, но могла бы и черкнуть пару строк своей старой подруге. Но это я воспользовалась случаем, чтобы поругать тебя и напомнить о себе через это послание.

Главное, из-за чего соколок отправили ко всем нашим, это то, что дряхлый пень Кочевряж доэкспериментировался и сгинул вместе со всей своей лабораторией и половиной графского замка. Из-за подобного несчастья нам пришлось изменить место и время проведения всеобщей встречи. Собрание решило провести её в близ Эсэруйна, после сбора урожая и до начала осенних штормов. Поэтому мы увидимся с тобой не через два года, как думали, а через два с половиной.

Ну всё, долг свой я исполнила. И черкни мне в ответ хоть несколько строчек! А то как будто совсем про меня забыла.

Расшаркиваюсь, как в детстве, в поклонах, твоя Айса.

Сатофай с замиранием сердца перечитала письмо еще раз, не смея поверить своей радости. Неожиданно на неё свалилось место и время встречи людей, вернее магов, среди которых могли найтись те, кто сможет объяснить кто она и что с ней произошло. Но до этого еще очень долго, и столько ждать глупо — можно пока поискать знакомых поближе… Поэтому девушка аккуратно сложила письмо и уложила его в сундучок с перьями, карандашами и прочим вместе с сумкой, в которую сложила папки бумаги, пошла вниз. Она не могла объяснить почему захватила эти вещи, но ей казалось очень важным иметь возможность сделать запись.

Чтож, скоро домик на окраине леса совсем опустел, ведь из него в дальнюю дорогу отправился последний обитатель.