II ГЛАВА

II ГЛАВА

Похолодало.

Огромный черный жук-рогач пролетел над кустарником, потревожив покой задремавшего ящера — пришлось подниматься. Кут протиснулся между стеблей папоротника и застыл на месте. Перед ним лежало большое копьё, заваленное сверху ветками и свежее собранной зеленью. Ящер издал предостерегающее стрекотание, на тот случай если от предмета будет исходить угроза. В ответ — ничего, его по-прежнему окружала привычная «тишина» джунглей. Только назойливые мухи продолжали мелькать перед мордой, отвлекая внимание. Принюхиваясь после каждого шага, кут осторожно подошёл к оружию. Он не спускал глаз с оружия, но при этом вслушивался в малейший шорох, идущий со стороны. Мало ли кто мог, притаился за соседним кустом палисомы?!

Когтистые лапы ящера начали активно работать, откапывая тис оцтока. Наконец практически все копье оказалось на свету. Кут покрутился вокруг необычного предмета, попробовал зубами чехол. Поскреб когтями по гладкой поверхности древка, укусил, раз — другой — никакой реакции. Где-то совсем рядом, треснула ветка. Ящер прислушался, позади вновь что-то хрустнуло, а затем раздался отчетливый шелест листвы. Вот оно — кто-то двигался через заросли, направляясь как раз к тому месту, где остановился любопытный кут. Через пару мгновений из кустов показалась массивная фигура воина, закутанного в разноцветные лохмотья. Пришелец поправил походный плащ, брезгливо смахнул паутину с прилипшей листвой, громко чихнул. Забряцали монисты раковин, украшавшие могучую грудь. Ящер издал стрекочущий возглас негодования, перепрыгнул через тис и помчался к спасительной зелени леса.

Пришелец подошел к разрытому схрону оцтока. Присел, поправляя огромный живот, туго перетянутый ремнями, и расстегнул чехол тиса. Так и есть — оилот! Больше никаких сомнений не осталось. Полированная поверхность древка, навершие инкрустированное недорогими камнями, клеймо плитона, сбитый угол режущей кромки наконечника. Игу вытянул оружие из кучи веток и, прихватив с собой, пошел к становищу. Погонщику изрядно пришлось попотеть, прежде чем он смог обнаружить тис, однако награда не заставит себя ждать и возмести с лихвой приложенные старания.

Чутье не подвело Игу Мантиноя. Встреченный им отцток действительно оказался оилотом. Теперь дело за малым. Погонщик почувствовал, как потянуло нежным ароматом свежей румы. Не тем делом он занят! Эх, не тем! Ему самое место в Совете Талато-Ла, природное чутьё Игу редко его подводило. Жаль, что аморитам тагана Антин-Ояна путь в Совет воспрещен. Вот где он мог развернуться «по полной» и показать на что способен! Аморит прикрыл веки от наслаждения, представляя себя в качестве кандидата на каменных ступенях главной башни Совета Иту-Иоланды.

— Рин-Аюк! Рин-Аюк, поглоти вас всех руны! Агусу, тебе не попадался этот несносный мальчишка? — погонщик обратился к старику, сидевшему рядом с гураму, которому несколько подростков старательно очищали подошвы колоннообразных ног. Ящер медленно вращал маленькими глазками, разглядывая пришельца, пытаясь сообразить, представляет ли тот для него угрозу. Потревоженный громким криком погонщика гураму, недовольно заворчал.

Старый Агусу Рупян-оси похлопал по пыльному боку животного, стараясь успокоить и недовольно посмотрел на Игу. Несмотря на подслеповатые глаза, погонщик сразу заметил тис, который Мантиной старался спрятать от него за своей огромной фигурой.

— Чего так голосить-то, глухих нет?! Все никак не угомонишься, Игу?

— Рин-Аюк! — снова прокричал погонщик, бросив брезгливый взгляд на старого аморита.

Гураму заревел, дернув ногой. Юные помощники разбежались по сторонам. Старик замахнулся на ящера стрекалом, призывая к покорности.

Агусу отвечал за воспитание молодого поколения и под его присмотром находились все посыльные, включая даже тех, кто был на особом положении у тагана. Только этот факт мешал Игу, расправится со стариком, и заставлял, раз за разом, обращаться к его услугам, — Хм, а как, по-твоему? Ты-то вот со своими бреднями о бренности бытия скоро и вовсе развалишься, давно ли баловал себя румой, а? Вот то-то и оно!

Старик недовольно хмыкнул и отвернулся, махнув рукой в сторону большой повозки, накрытой тентом из крашенной кожи гураму.

— Так бы сразу!

С видом победителя, Игу направился к повозке, не удостоив погонщика даже взгляда.

— А ты, как я погляжу, готовишься прожить вечность, молодея рассвет за рассветом? — прозвучало в спину аморита.

Мантиной остановился, словно пораженный стрелой данака. Ах, ты ж, старая развалина! Желание развернуться и отвесить своенравному ворчуну хорошую оплеуху снедало аморита изнутри, но, несмотря на это, ему удалось усмирить пыл. Разговор с таганом сейчас ни к чему, да и не стоит эта поросшая мхом рухлядь, таких жертв. Рано или поздно, без румы он все равно сдохнет, так чему лишний раз растрачивать силы?

— Когда-нибудь, Агусу, я воздам тебе по заслугам и поверь, это будет совсем не те почести, на которые ты привык, рассчитываешь, — процедил сквозь зубы Игу и ускорил шаг.

Агусу усмехнулся про себя.

Этот Игу — глупец, чего с него взять!

Аморит попробовал выбросить из головы перепалку с Мантиноем, словно её и не было, погрузившись в воспоминания. Как же давно он топчет земли водного мира?! Сколько сикелей пройдено и во имя чего? Старый погонщик поправлял сбрую, принесенную для починки одним из мальчишек. Грубые натруженные кисти играли жилами, вытягивая нити, обрезая и заправляя ремни новыми. Он не должен был этим заниматься но, руки тосковали по работе, и Агусу не мог себе отказать в удовольствии. Когда-то он, как и Мантиной, сломя голову, гонялся за румой, но после того, как все кто его окружал, оставили этот мир Агусу потерял интерес к вечной жизни. На глазах старика поколения сменяли поколения, а в его обыденной жизни погонщика Талато-Ла так ничего интересного и не происходило. Перемещения с караваном по Изу-Урмину, торговля, махинации с ценным товаром, сделки, обман и грабеж, в конце концов, приелись ему, и Агусу Рупян-оси принял решение, отказаться от борьбы за руму, уступив место молодым. Таган Антин-Ояна прислушался к пожеланию старого погонщика, определив на место наставника к юным аморитам.

Однако, как Агусу не старался отвлечь себя, мысли о хамстве Игу ворошили его сознание. Мантиной известный своей жадностью среди собратьев больше всех возбуждал недовольство в аруту старого погонщика. Высокомерие, с которым каждый раз Игу обращался к нему, толкало старика на ответные действия, и на этот раз Агусу решил изменить себе и своим, поросшим мхом забвения, принципам. Он не будет прощать Игу его чрезмерную заносчивость, а постарается сделать все, чтобы испортить его планы. Что бы Мантиной не задумал, он не получит румы.

Старик отложил сбрую не сторону, поднялся и неторопливо пошел следом за Игу, который к тому времени уже разбудил дремавшего Рин-Аюка и давал строгие наставления. Агусу предусмотрительно свернул за ближайшую повозку, чтобы не попасться на глаза амориту. Подойдя с другой стороны, погонщик прислонился к колесу кочевой кибитки и напряг слух, стараясь не пропустить ничего, что скажет мальчишке Игу.

От Рин-Аюка ничего не добьешься, он тоже не прочь получить порцию румы, а потому Агусе придется рассчитывать лишь на собственные силы. Но старый аморит еще, когда шел за Игу разгадал его план, поэтому нисколько не удивился, услышав как Мантиной разъясняет Рин-Аюку, куда тому следует обратиться после того, как тот узнает маршрут оилота.

Рин-Аюк запряг топориска, вывел за становища под покровом темноты и скрылся в зелени джунглей, обрадованный выпавшей на его долю удачей.

Айк устало опустился на кожаный мешок у чашеобразного стола. Сил нет даже на то, чтобы приготовить себе еды. Как же хочется румы! Капли воды стекали по телу и растекались темными пятнами по гладкому полу помещения. Глаза пробежали по пустому пространству хиота, остановились на прозрачной колбе на столе — пусто. Больше ничего не осталось, ни капли румы. Айк запрокинул голову и уставился в сферический потолок, через который практически не проникал свет надводных ламп плитона. Как же везет тем, кто смог преодолеть барьер и разместился над поверхностью! Водоросли практически полностью затянули хиот, ему срочно требуется чистка, но как это организовать на что, а главное когда? Да, очистной службе придется серьезно потрудиться, если они вообще доберутся до него.

С этой беготней по приграничным мирам, жилище пришло в негодность. Стенки конструкции совсем истощились, помутнели и практически не пропускали свет. Если так пойдет дальше, пузырь лопнет и вода хлынет внутрь, но Айк сильно не переживал, к тому времени он наверняка покинет хиот. Ведь не может же быть так, что ему вновь не повезет?

Оилот надеялся, что яйцо все-таки пройдет проверку, а значит, у него будет достаточно румы, чтобы перебраться в нормальный район букити Каб-Анадры. Воин размял плечи, откинулся на костяную спинку мешка, который оцтоки использовали в качестве кресла, и стянул с руки сюрикен. Камень перестал светиться. Поблескивая серым глянцем, он лежал на зеленой поверхности чаши-стола и не представлял больше ничего примечательного. Айк переложил сюрикен под стол в специальную нишу, которую даже опытные «ищейки» из башни карателей вряд ли смогут когда-нибудь отыскать.

Улыбка застыла на лице Айка.

Воин опустил голову на грудь и заснул крепким сном. Медленно хиот покачивался из стороны в строну, из-за подводных течений. Оилот не придавал этому особого значения, просто ещё один минус жизни его плитона. Он не зажёг лампу при входе, отчего помещение огромного пузыря очень быстро погрузилось в темноту. Холод пробирал до костей, но Айк не мог заставить себя подняться и запустить обогрев. Да из этого ничего и не выйдет. Он вообще не помнил, когда последний раз обогревал хиот. Система — сато которой комплектовались все жилища оцтоков, находящиеся ниже среднего уровня, запитанная на общую сеть, связанную с Каб-Анадрой, в его плитоне всегда работала с перебоями. Так чего ради, сейчас с ней возиться? К тому же теперь это не так и важно, долго ему все равно здесь находиться не придется.

Конструкция жилища оцтоков представляла собой большой пузырь, растительного происхождения, который при помощи костяных вставок, а также траверс, различной длинны и плотности, укрепляли и, цепляя к массивным стеблям, фиксировали к самому дну водоема. Обогрев передавался через сложную систему тонких стеблей, плотной сетью оплетавших весь плитон. Потребляя специальную смесь, поставляемую службами Каб-Анадры в виде небольших брикетов, растение вырабатывало тепло достаточное для поддержания комфортной температуры внутри хиота. За поставку всегда рассчитывались румой, которой у Айка больше не осталось, а последние несколько брикетов делу точно не помогут, так, что не стоило и пытаться.

Заводь букити Ёта, в которой проживал Айк а-Ту-аси, считалась самой не благоприятной для существования оцтоков, среди всех букити подконтрольных плитону Каб-Анадры. Поэтому воин поставил целью достать столько румы, чтобы хватило не только на восстановление пошатнувшегося здоровья, но и на скорый переезд. Он присмотрел для себя букити Яман — просторную чистую заводь с многочисленными островками-оазисами, обильной подводной живностью, а самое главное большими светлыми хиотами расположенными на пять, а то и десять уровней выше. Не жизнь — а сказка!

Правления Каб-Анадры в лице карателей ревностно охраняла законы, контролируя размещение хиотов под водой. Чем выше твой социальный статус, тем выше разрешалось поднять пузырь. Самые обеспеченные румой оцтоки проживали практически над поверхностью, имея выход из хиота на чистый воздух, и оборудованный помост с припаркованными плоками. Владеть собственным плоком давняя мечта Айка. Первое, что он непременно сделает, когда, наконец, переберётся в новое букити, это приобретет себе ластоногого ящера для быстро передвижения по секторам. Его вечный соперник — Тихо Гуар-а-наси уже давно имел своего плота, хотя и проживал в букити Яман совсем ничего, по мерками Изу-Урмина.

Айк почувствовал небольшую вибрацию. Движение усилилось. Сознание мгновенно вернулось к воину, большие глаза оцтока расширились, пытаясь разглядеть через мутную толщу пузыря того, кто наведался к нему в гости. Темные силуэты едва различимые через входное отверстие хиота не оставляли сомнения. Долго ждать не пришлось — они здесь! Оцток вскочил на ноги, осмотрелся по сторонам и только сейчас вспомнил, что копье осталось лежать среди валежника на обочине одной из дорог Долины Кинори.

Ах, ты ж, никчемные руты! Но это даже и лучше, тис оилота найденный в его хиоте, мог существенно осложнить и без того не простую ситуацию.

Воин передвинул кинжал на ремне, так, чтобы он сразу не бросался в глаза, откинул накидку на плечо. Он так и не снял её после прибытия, усевшись на мешок в мокром плаще. Времени не осталось даже на то, чтобы совершить нормальное погружение. Нужно было как можно быстрее оказаться внутри хиота. Айк, быстро скинул плащ, кое-как скомкав, забросив подальше за стол, расстегнул ремни ножен. Схватка с карателями Каб-Анадры не входила в его планы, но кто знает, что может означать их визит. Лучше быть готовым к любому повороту событий. Только что-то очень серьёзное могло заставить «ищеек» монтитаха опуститься в такую глушь. И один из очевидных вариантов напрашивался сам собой, хотя и оставлял некоторый простор для фантазии.

Вибрация хиота вновь напомнила Айку, что гости теряют терпение. Сделав шаг к выходу, воин почувствовал неприятную дрожь внутри аруту. Что-то подсказывало оилоту, что поздний визит карателей, скорее всего, связан с доставкой груза и последующей встречей с наставником. Когда рука Айка опустилась на рычаг открывавший отсек к входному клапану, не позволявшему проникать воде внутрь помещения, в груди ёкнуло. Сколько себя не готовь к встрече с патрульными Каб-Анадры, все равно волнуешься, так, словно виноват в самых тяжких преступлениях перед законом.

С булькающим звуком опускавшихся створок за спинами патруля, все мечты Айка о скором переезде растаяли. Он ещё лелеял надежду внутри аруту, что на этот раз ему повезет и это всего лишь очередная проверка. Но нет — синяя форма патрульных Каб-Анадры с позолоченными бляхами и бирюзовыми риклонами явно намекала на серьезные проблемы для Айка. Значит все пошло по худшему варианту. Наверняка каратели прибыли по доносу погонщика, а значит наставник, скорее всего, пойман с поличным, груз не доставлен до адресата, а на его карьере хорошего охотника можно поставить крест. После такой неудачи легко от «грязи» не отмыться, а её будет предостаточно.

В памяти тут же всплыл последний случай с Кито-а-оки. Оилот, успешно завершавший все порученные ему миссии, попался непосредственно при передаче груза, был рассекречен и предан суду Иту-Иоланды. И тогда и сейчас не обошлось без помощи аморитов. Айк прекрасно знал, кому стоило сказать спасибо за провал — Игу Мантиной!

Оцтока ужасно раздражали все эти нелепые «заигрывания» Совета, а также самой Иту-Иоланды с кланами оилотов. Но иного способа заработать румы у них не было. Преступая закон, охотники прекрасно знали, что рискуют головой, если рассекретят себя и будут пойманы с поличным. Изнеженное общество Изу-Урмина отказывалось воспринимать свою природную сущность такой, какая она есть. Никто не мог найти в себе смелости признать и озвучить то, что так долго скрывалось под пеленой нелепых и пафосных речей Совета. Айк не раз слышал о том, что только благодаря оилотам и сектору Ахи-Атава население водного мира способно продлевать себе жизнь на неопределенный срок. Почему не признать вылазки охотников легальными и сообщить, наконец, всем жителям секторов, что главным компонентом румы является не пресловутая «выжимка» из стеблей палисомы, а биоматериал добываемый из качественного сырья поставляемого Ситуст-Рой?

Мерзкие лицемеры!

— Айк а-Ту-Аси, монтитах Каб-Анадры требует вашего присутствия, — чеканно проговорил старший патруля и многозначительно посмотрел на рукоять кинжала, предательски торчащую из-за пояса молодого воина.

Не дождетесь!

Оилот не собирался давать повод к обыску хиота, пусть все пройдет по плану. Охотник расстегнул портупею и скинул у входа. Кинжал издал глухой звук, упав к его ногам.

Гладкий шлем, обтекаемой формы, карателя тускло поблескивал в свете мерцавшей лампы, которую за его плечом зажег один из патрульных. Айк вгляделся в собственное отражение, словно пытался запечатлеть этот последний момент своей свободной жизни. О том, что его ожидает дальше, приходилось только догадываться. Но о Кито-а-оки, после ареста, никто больше ничего не слышал.

Оилот бросил взгляд на портупею и сделал уверенный шаг навстречу неизвестности. Она так и осталась лежать у входа в отсек, поблескивая матовой поверхностью бляхи, до тех пор, пока дежурная лампа окончательно не прогорела, и хиот Айка а-Ту-Аси не погрузился в кромешную темноту заводи букити Ёта.

Правую ногу Айка окольцевали, закрепив другой конец веревки на поясе патрульного. Её длина позволит подняться на поверхность, но о побеге не стоило и думать. К тому же этим Воин только ещё больше навредит себе. Каждый охотник проходил инструктаж на случай такой ситуации, и Айк не был исключением. Главное не волноваться и держать себя в руках. Что при таких ставках, ой, как не просто! Но по-другому уже не получиться. Да, а что, в принципе, у этих синибрюхих есть против него? Донос лживого аморита? А как ему верить? Поимка наставника? А при чем здесь Айк, мало ли откуда Тихо мог принять груз? Сотни тревожных вопросов бомбардировали мозг оцтока, нагнетая чрезмерную тревожность внутри аруту, вопреки внутренним установкам и правилам оилотов.

Патруль карателей конвоировавших оилота, воспользовавшись люком, быстро преодолел малый тоннель в виде укороченной скобы и поднялся к поверхности. Проплывая среди многочисленных хиотов, затуманенных и таких же невзрачных, как и их хозяева, каратели не спускали глаз с пленного. Мало ли чего можно ожидать от местного населения?! Это букити патрульные Каб-Анадры старались обходить стороной — слишком высока вероятность, остаться, без головы, поэтому действовали быстро и слаженно. Оседлав спины боевых плотов, они направились к помосту, где их дожидались запряженные охносы с парой дежурных патрульных. Операцию можно будет считать завершенной, только когда крылатые ящеры поднимутся в небо и покинут границы бикити.

Старший патруля оглянулся назад. Все спокойно, если не считать двух трех оцтоков мирно беседовавших на небольших островках для встреч. Но они не в счет. Кое-где, часто мерцая, ещё светились лампы, подвешенные на толстых стеблях прибрежных растений. Привычно шумели заросли кустарников и гигантские камышовые рощи, но ничего подозрительного каратель не заметил.

Ха! Никому и дела нет до этого ничтожества! Патрульный сплюнул, отпустил поводья плока и, спрыгнув на помост из стеблей кувшинки, побежал к своему охносу. Чем быстрее они уберутся отсюда, тем лучше.

Над водной гладью букити Ёту занималась заря. Пять огромных охносов взмыли вверх, унося на себе патрульных Каб-Анадры и бывшего оилота Айка а-Ту-аси.