II ГЛАВА

II ГЛАВА

Похолодало.

Огромный черный жук-рогач пролетел над кустарником палисомы, потревожив покой задремавшего ящера — пришлось подниматься. Кут протиснулся между стеблей папоротника и застыл на месте. Перед ним лежало большое копьё, заваленное сверху ветками и свежесобранной зеленью. Ящер издал предостерегающее стрекотание, на тот случай если от предмета будет исходить угроза. В ответ — ничего, его по-прежнему окружала привычная «тишина» джунглей. Только назойливые мухи продолжали мелькать перед мордой, отвлекая внимание. Принюхиваясь после каждого шага, кут осторожно подошёл к оружию. Он не спускал глаз с оружия, но при этом вслушивался в малейший шорох, идущий со стороны.

Мало ли кто мог, притаился за соседним кустом палисомы?!

Когтистые лапы ящера начали активно работать, откапывая тис оцтока. Наконец практически все копье оказалось на свету. Кут покрутился вокруг необычного предмета, попробовал зубами чехол. Поскреб когтями по гладкой поверхности древка, укусил, раз — другой — никакой реакции. Где-то совсем рядом, треснула ветка. Ящер пригнулся к земле, прислушался, позади вновь что-то хрустнуло, а затем раздался отчетливый шелест листвы.

Вот оно — кто-то двигался через заросли, направляясь как раз к тому месту, где остановился любопытный кут. Через пару мгновений из кустов показалась массивная фигура воина, закутанного в разноцветные лохмотья. Пришелец поправил походный плащ, тюрбан, съехавший на глаза. Брезгливо смахнул с плеч паутину с прилипшей листвой, громко чихнул. Забряцали монисты раковин, украшавшие могучую грудь. Свирепые глазки, стрелой впились в маленькую тушку животного.

Ящер издал стрекочущий возглас негодования, перепрыгнул через тис, после чего опрометью помчался к спасительной зелени леса.

Погонщик громко выругался, обещая, при случае, пустить кута на похлебку.

Пришелец подошел к разрытому схрону оцтока. Присел, поправляя огромный живот, туго перетянутый, крест на крест, ремнями, и расстегнул чехол тиса. Так и есть — оилот! Больше никаких сомнений не осталось. Полированная поверхность древка, гладко заточенное навершие, инкрустированное недорогими камнями, клеймо плитона, сбитый угол режущей кромки наконечника. Игу широко улыбнулся, вытянул оружие из кучи веток и, прихватив с собой, пошел к становищу. Погонщику изрядно пришлось попотеть, прежде чем он смог обнаружить тис, однако награда не заставит себя ждать и возместит ему с лихвой приложенные старания.

Чутье не подвело Игу Мантиноя. Встреченный им отцток действительно оказался оилотом. Теперь дело за малым. Погонщик почувствовал, как потянуло нежным ароматом свежей румы. Не тем делом он занят! Эх, не тем! Ему самое место в Совете Талато-Ла, природное чутьё Игу редко его подводило. Какой улов! Жаль, что аморитам тагана Антин-Ояна путь в Совет воспрещен. Вот где он мог развернуться «по полной» и показать на что действительно способен! Аморит прикрыл веки от наслаждения, представляя себя в бело-желтой мантии послушника, в качестве кандидата, стоящим на каменных ступенях главной башни Совета Иту-Иоланды.

— Рин-Аюк! Рин-Аюк, поглоти вас всех руны! Рин! Ах, ты ж! Агусу, тебе не попадался этот несносный мальчишка? — погонщик обратился к старику, сидевшему рядом с гураму, которому несколько подростков старательно очищали подошвы колоннообразных ног.

Животное пригнуло могучую голову к земле. Ящер медленно вращал маленькими глазками, разглядывая пришельца, пытаясь сообразить, представляет ли тот для него угрозу. Потревоженный громким криком погонщика, гураму недовольно заворчал.

Старый Агусу Рупян-оси похлопал по пыльному боку ящера, стараясь успокоить и, с укором, посмотрел на Игу. Несмотря на подслеповатые глаза, погонщик сразу заметил тис, который Мантиной старался спрятать от него за своей огромной фигурой.

— Ну, так что, видел, али нет?

— Чего так голосить-то, пока слух не подводит?! Все никак не угомонишься, Игу?

— Рин-Аюк! — снова прокричал погонщик, бросив брезгливый взгляд на старого аморита. Меньше всего ему сейчас хотелось вступать в дискуссию.

Гураму заревел, дернув ногой. Юные помощники разбежались по сторонам. Старик замахнулся на ящера стрекалом, призывая к покорности.

Агусу отвечал за воспитание молодого поколения и под его присмотром находились все посыльные, включая даже тех, кто был на особом положении у тагана. Только этот факт мешал Игу, расправится со стариком, и заставлял, раз за разом, обращаться к его услугам, — Хм, а как, по-твоему? Ты-то вот со своими бреднями о бренности бытия скоро и вовсе развалишься, давно ли баловал себя румой, а? Вот то-то и оно!

Старик недовольно хмыкнул, медленно отвернулся, махнув рукой в сторону большой повозки, накрытой тентом из крашенной кожи гураму.

— Так бы сразу!

С видом победителя, Игу направился к повозке, не удостоив погонщика даже взгляда.

— А ты, как я погляжу, готовишься прожить вечность, молодея рассвет за рассветом? — прозвучало в спину аморита.

Мантиной остановился, словно пораженный стрелой данака. Ах, ты ж, старая развалина! Ну, погоди! Желание развернуться и отвесить своенравному ворчуну хорошую оплеуху снедало аморита изнутри, но, несмотря на это, ему удалось усмирить пыл. Разговор с таганом сейчас ни к чему, да и не стоит эта поросшая мхом рухлядь, таких жертв. Рано или поздно, без порции румы он все равно сдохнет, так чему лишний раз понапрасну растрачивать силы?

— Когда-нибудь, Агусу, я воздам тебе по заслугам и поверь, это будет совсем не те почести, на которые ты привык, рассчитываешь, старик — процедил сквозь зубы Игу и ускорил шаг.

Агусу усмехнулся про себя.

Этот Игу — глупец, чего с него взять! Такие, как он, быстро уходят тропой предков и никакая рума тут не поможет, хоть вливай в себя ее бочками из под солота. Тьфу!

Аморит попробовал выбросить из головы перепалку с Мантиноем, словно её и не было, погрузившись в воспоминания. Как же давно он топчет земли водного мира?! Сколько сикелей пройдено и во имя чего спрашивается?

Старый погонщик поправлял сбрую, принесенную для починки одним из мальчишек. Грубые натруженные кисти играли жилами, вытягивая нити, обрезая и заправляя ремни новыми. Он не должен был этим заниматься но, руки тосковали по работе, и Агусу не мог себе отказать в удовольствии. Запах свежеванной кожи будоражил память, заставляя воспоминания волнами накатывать на аруту. Когда-то он, как и Мантиной, сломя голову, гонялся за румой, но после того, как все кто его окружал, оставили этот мир Агусу потерял интерес к вечной жизни. На глазах старика поколения сменяли поколения, а в его обыденной жизни погонщика Талато-Ла так ничего интересного и не происходило. Перемещения с караваном по Изу-Урмину, нелегальная торговля, махинации с ценным товаром, сделки, обман и грабеж, в конце концов, приелись ему, и Агусу Рупян-оси принял решение, отказаться от борьбы за руму, уступив место молодым. Таган Антин-Ояна прислушался к пожеланию старого погонщика, определив его на место наставника к юным аморитам. До тех пор, пока старец сам не пожелает оставить этот мир, отправившись к праотцам тропой предков.

Однако, как Агусу не старался отвлечь себя, мысли о хамстве Игу ворошили его сознание. Мантиной известный своей жадностью, среди собратьев, больше всех возбуждал недовольство в аруту старого погонщика. Высокомерие, с которым каждый раз Игу обращался к нему, толкало старика на ответные действия, и на этот раз Агусу решил изменить себе и своим, поросшим мхом забвения, принципам. Он не будет прощать Игу его чрезмерную заносчивость, а постарается сделать все, чтобы испортить его планы. Что бы Мантиной не задумал, он не получит ни капли румы.

Старик отложил сбрую на сторону, поднялся и неторопливо пошел следом за Игу, который к тому времени уже разбудил дремавшего Рин-Аюка и давал строгие наставления. Агусу предусмотрительно свернул за ближайшую повозку, чтобы не попасться на глаза амориту. Подойдя с другой стороны, погонщик прислонился к колесу кочевой кибитки и напряг слух, стараясь не пропустить ничего, что скажет мальчишке Игу.

От Рин-Аюка ничего не добьешься, он тоже не прочь получить порцию румы, а потому Агусе придется рассчитывать лишь на собственные силы. Однако старый аморит еще, когда шел за Игу разгадал его план, поэтому нисколько не удивился, услышав как Мантиной разъясняет Рин-Аюку, куда тому следует обратиться после того, как тот узнает куда держит путь оилот.

Рин-Аюк быстро запряг топориска, вывел за становища под покровом темноты и скрылся в зелени джунглей, обрадованный выпавшей на его долю удачей.

Айк устало опустился на кожаный мешок, распластанный у чашеобразного стола. Сил нет даже на то, чтобы приготовить себе еды. Как же хочется румы! Ледяные капли озерной воды стекали по телу, расплывались темными пятнами по гладкому полу помещения. Вокруг ощущалась звенящая тишина одиночества. Глаза пробежали по пустому пространству хиота, остановились на прозрачной колбе на столе — пусто. Пузырьки шарообразной формы, аккуратно расставленные внутри тумбы-ракушки, за время его отсутствия покрылись запекшейся слизью. Больше ничего не осталось, ни одной капли румы.

Айк запрокинул голову наверх и уставился в сферический потолок, через который практически не проникал свет надводных ламп плитона. За неуплату чистильщики больше не протирают купол. Придется лезть самому. Как же везет тем, кто смог преодолеть социальный барьер плитона и разместился над поверхностью! Водоросли практически полностью затянули хиот, ему срочно требуется чистка, но как это организовать на что, а главное когда? Да, очистной службе придется серьезно потрудиться, если они вообще доберутся до него.

С этой беготней по приграничным мирам, жилище пришло в негодность. Стенки конструкции совсем истончились, помутнели и практически не пропускали свет. Если так пойдет дальше, пузырь лопнет и вода хлынет внутрь, однако Айк сильно не переживал, к тому времени он наверняка покинет хиот. Ведь не может же быть так, что ему опять не повезет? Тем более, что на приобретение нового жилища, даже на том же уровне, у него все равно нет средств.

Оилот надеялся, что яйцо все-таки пройдет проверку, а значит, у него будет достаточно румы, чтобы перебраться в нормальный район букити Каб-Анадры.

Воин размял плечи, откинулся на костяную спинку мешка, который оцтоки использовали в качестве кресла, растянул медные пряжки и стянул с руки сюрикен. Камень перестал светиться. Поблескивая серым глянцем, он лежал на зеленой поверхности чаши-стола и не представлял больше ничего примечательного. Это все, чего молодому оилоту удалось достичь за время служения клану. Не велика награда, но и на том спасибо! Айк переложил сюрикен под стол в специальную нишу, которую даже опытные «ищейки» из башни карателей вряд ли смогут когда-нибудь отыскать.

Улыбка застыла на лице Айка.

Воин опустил голову на грудь и заснул крепким сном. Медленно хиот покачивался из стороны в сторону, из-за подводных течений. Оилот не придавал этому особого значения, просто ещё один минус жизни внутри его плитона. Он не зажёг лампу при входе, отчего помещение огромного пузыря очень быстро погрузилось в кромешную темноту. Холод пробирал до костей, но Айк не мог заставить себя подняться, чтобы запустить обогрев. Да и зачем, из этого все равно ничего и не выйдет.

Он вообще не помнил, когда последний раз обогревал хиот. Система — сато-кай которой комплектовались все жилища оцтоков, находящиеся ниже среднего уровня, запитанная на общую сеть, связанную с Каб-Анадрой, в его плитоне всегда работала с перебоями. Так чего ради, сейчас с ней возиться? К тому же за долги ее скорее всего и вовсе отключили.

Теперь это не так и важно, долго ему все равно здесь не придется находиться.

Конструкция жилища оцтоков представляла собой большой пузырь, растительного происхождения, который при помощи костяных вставок, а также траверс, различной длинны и плотности, укрепляли, цепляясь к массивным стеблям, фиксировали конструкцию у самого дна водоема. Обогрев передавался через сложную систему тонких «стеблей», плотной сетью оплетавших весь плитон. Потребляя специальную смесь, поставляемую службами Каб-Анадры в виде небольших брикетов, растение вырабатывало тепло достаточное для поддержания комфортной температуры внутри хиота. За поставку топлива всегда рассчитывались румой, которой у Айка больше не осталось, а последние несколько брикетов делу точно не помогут, так, что не стоило и пытаться.

Заводь букити Ёта, в которой проживал Айк а-Ту-аси, считалась самой не благоприятной для существования оцтоков, среди всех букити подконтрольных плитону Каб-Анадры. Поэтому воин поставил себе цель — достать столько румы, чтобы хватило не только на восстановление пошатнувшегося здоровья, но и на скорый переезд. Он присмотрел для себя букити Яман-ош или Яман — просторную чистую заводь с многочисленными островками-оазисами, обильной подводной живностью, а самое главное большими светлыми хиотами расположенными на пять, а то и десять уровней выше. Толстые стены могли выдержать атаку любого хищника семи морей Изу-Урмина. Не жизнь — а сказка!

Правления Каб-Анадры, в лице карателей, ревностно охраняла законы, контролируя размещение хиотов под водой. Чем выше твой социальный статус, тем выше разрешалось поднять пузырь. Самые обеспеченные румой оцтоки проживали практически над поверхностью, имея выход из хиота на чистый воздух, и оборудованный помост с припаркованными плоками. С двойной защитой от хищников по всему периметру. Владеть собственным плоком давняя мечта Айка. Первое, что он непременно сделает, когда, наконец, переберётся в новое букити, это приобретет себе ластоногого ящера для быстро передвижения по секторам. Его вечный соперник — Тихо Гуар-а-наси уже давно имел своего плока, хотя и проживал в букити Яман, можно сказать, совсем ничего, по мерками Изу-Урмина.

Айк почувствовал небольшую вибрацию. Движение усилилось. Сознание мгновенно вернулось к воину, большие глаза оцтока расширились, пытаясь разглядеть через мутную толщу пузыря того, кто наведался к нему в гости. Темные силуэты едва различимые через входное отверстие хиота не оставляли сомнения. Ах, ты ж, темные руты! Долго ждать не пришлось — они здесь!

Оцток вскочил на ноги, осмотрелся по сторонам и только сейчас вспомнил, что копье осталось лежать среди валежника на обочине одной из дорог Долины Кинори.

Вот же, презренный аморит! Тьфу! Но это даже и лучше, тис оилота найденный в его хиоте, мог существенно осложнить и без того не простую ситуацию.

Придется уповать на счастливый случай.

Воин передвинул кинжал на ремне, так, чтобы тот сразу не бросался в глаза, откинул накидку на плечо. Он так и не снял её после прибытия, усевшись на мешок в мокром плаще. Времени не осталось даже на то, чтобы совершить нормальное погружение. Нужно было как можно быстрее оказаться внутри хиота. Айк, быстро скинул плащ, кое-как скомкав, забросив подальше за стол, расстегнул ремни ножен. Схватка с карателями Каб-Анадры не входила в его планы, но кто знает, что может означать их столь поздний визит. Лучше быть готовым к любому повороту событий. Только что-то очень серьёзное могло заставить «ищеек» монтитаха опуститься настолько глубоко в такую глушь. И один из очевидных вариантов напрашивался сам собой, хотя и оставлял некоторый простор для фантазии.

Усилившаяся вибрация хиота вновь напомнила Айку, что гости теряют терпение. Сделав шаг к выходу, воин почувствовал неприятную дрожь внутри аруту. Ах, ты ж, темные руты! Что-то подсказывало оилоту, что поздний визит карателей, скорее всего, связан с доставкой груза и последующей встречей с наставником. Когда дрожащая рука Айка опустилась на рычаг открывавший отсек к входному клапану, не позволявшему проникать воде внутрь помещения, в груди больно ёкнуло. Сколько себя не готовь к встрече с патрульными Каб-Анадры, все равно волнуешься, так, словно виноват в самых тяжких преступлениях перед законом.

С булькающим звуком опускавшихся створок за спинами патруля, все мечты Айка о скором переезде растаяли. Он ещё лелеял надежду внутри аруту, что на этот раз ему повезет и это всего лишь очередная проверка. Возможно, ищут какого-нибудь беглеца, покинувшего острова семи морей. Но нет — синяя форма патрульных Каб-Анадры с позолоченными бляхами, белыми подсумками и бирюзовыми риклонами явно намекала на серьезные проблемы для Айка. Значит все пошло по худшему варианту из возможных. Наверняка каратели прибыли по доносу погонщика, а значит наставник, скорее всего, пойман с поличным, груз не доставлен до адресата. И если это так, то на его карьере хорошего охотника можно уверенно поставить крест. После такой неудачи легко от «грязи» не отмыться, а её будет предостаточно. Клан просто так вряд ли забудет о подобной оплошности. Тут порцией румы не отделаться.

В памяти всплыл последний случай с Кито-а-оки. Оилот, успешно завершавший все порученные ему миссии, попался непосредственно при передаче груза, был рассекречен и предан суду Иту-Иоланды. И тогда и сейчас не обошлось без помощи жадных до румы аморитов. Айк прекрасно знал, кому стоило сказать спасибо за провал — Игу Мантиной!

Оцтока ужасно раздражали все эти нелепые «заигрывания» Совета, а также самой Иту-Иоланды с кланами оилотов. Но иного способа заработать румы у них не было. Преступая закон, охотники прекрасно знали, что рискуют головой, если рассекретят себя и будут пойманы с поличным.

Изнеженное общество Изу-Урмина отказывалось воспринимать свою природную сущность такой, какая она есть. Мало кто из нобилей мог найти в себе смелости признать и озвучить то, что так долго скрывалось под пеленой нелепых и пафосных речей Совета. Айк не раз слышал о том, что только благодаря оилотам и сектору Ахи-Атава население водного мира способно продлевать себе жизнь на неопределенный срок. Почему не признать вылазки охотников легальными, после чего сообщить, наконец, всем жителям секторов, что главным компонентом румы является не пресловутая «выжимка» из стеблей палисомы или киоа, а биоматериал добываемый из качественного сырья поставляемого диким миром Ситуст-Ры?

Мерзкие лицемеры!

Тьфу!

— Айк а-Ту-Аси?

— Слушаю.

— Монтитах Каб-Анадры требует вашего личного присутствия. Вы незамедлительно отправляетесь с нами, — чеканно проговорил старший патруля и многозначительно посмотрел на рукоять кинжала, предательски торчащую из-за пояса молодого воина.

Не дождетесь! Только не в этот раз.

Оилот не собирался давать повод к обыску хиота, пусть все пройдет по их плану. Охотник расстегнул портупею, скинул у входа. Кинжал издал глухой звук, упав к его ногам. Айк переступил через разгрузку, взглянул в лицо собеседника.

Гладкий шлем, обтекаемой формы, карателя тускло поблескивал в свете мерцавшей лампы, которую за его плечом зажег один из патрульных. Оилот вгляделся в собственное отражение, словно пытался запечатлеть этот последний момент своей свободной жизни. О том, что его ожидает дальше, приходилось только догадываться. Но о Кито-а-оки, после ареста, никто больше ничего не слышал.

Охотник бросил взгляд на портупею и сделал уверенный шаг навстречу неизвестности. Она так и осталась лежать у входа в отсек, поблескивая матовой поверхностью бляхи, до тех пор, пока дежурная лампа окончательно не прогорела, и хиот Айка а-Ту-Аси не погрузился в кромешную темноту заводи букити Ёта.

Правую ногу Айка окольцевали, закрепив другой конец тонкой цепи на поясе патрульного. Её длина позволит подняться на поверхность, но о побеге не стоило и думать. К тому же подобными действиями воин только ещё больше навредит себе. Каждый охотник проходил инструктаж на случай такой ситуации, и Айк не был исключением. Главное не волноваться и, по-возможности, держать себя в руках. Что при таких ставках, ой, как не просто! Однако по-другому уже не получиться. Да, а что, в принципе, у этих синибрюхих есть против него? Донос лживого аморита? А как ему верить? Поимка наставника? А при чем здесь Айк, мало ли откуда Тихо мог принять груз? Если вообще дело в этом. Сотни тревожных вопросов бомбардировали мозг оцтока, нагнетая чрезмерную тревожность внутри аруту, вопреки внутренним установкам и незыблемым правилам оилотов.

Патруль карателей конвоировавших Айка-а-Ту-аси, воспользовавшись люком, быстро преодолел малый тоннель в виде укороченной скобы, проследовал вдоль травяных ограждении, а затем поднялся к поверхности. Проплывая между многочисленных хиотов, затуманенных и таких же невзрачных, как и их хозяева, каратели не спускали глаз с пленного.

Мало ли чего можно ожидать от местного населения?!

Это букити патрульные Каб-Анадры, как правило, старались обходить стороной — слишком высока вероятность, остаться, без головы. Поэтому действовали быстро и слаженно. Оседлав спины боевых плотов, они направились к помосту, где их дожидались запряженные охносы с парой дежурных патрульных. Операцию можно будет считать завершенной, только после того, как крылатые ящеры поднимутся в небо и покинут границы букити.

Старший патруля оглянулся назад. Все спокойно, если не считать двух трех оцтоков мирно беседовавших на небольших островках для встреч. Но они не в счет. Кое-где, часто мерцая, ещё светились лампы, подвешенные на толстых стеблях прибрежных растений. Привычно шумели заросли кустарников и гигантские камышовые рощи, но ничего подозрительного каратель не заметил.

Ха! Никому и дела нет до этого ничтожества! Патрульный сплюнул, отпустил поводья плока и, спрыгнув на помост из стеблей кувшинки, побежал к своему охносу. Чем быстрее они уберутся отсюда, тем лучше.

Над водной гладью букити Ёту занималась заря. Пять огромных охносов взмыли вверх, унося на себе патрульных Каб-Анадры и бывшего оилота Айка а-Ту-аси.