XVIII ГЛАВА

XVIII ГЛАВА

Охнос пролетел над долиной, огласив округу громким криком голодного ящера. Он взмыл под самый купол и уже оттуда стал наблюдать за бескрайними просторами Периферии. Рано или поздно зоркое зрение выхватит из пожухлой зелени джунглей очередную жертву, главное не упустить нужный момент. Ждать пришлось не так долго — кочевники появились из чащи леса, как раз вовремя. Хищник внимательно следил за воинами, бежавшими по тропе топориска — весьма неплохой вариант, не то, что гоняться по кустам за юркими кутами. Ящер кружил над долиной, присматриваясь к потенциальным жертвам, но очень скоро вид молодого гураму бредущего к реке, привлек внимание охноса. Постепенно крылатый посланник Сам-Ру снизился настолько, что перестал различать кочевников из-за вершин секвойи. Отдав предпочтение молодому ящеру, не имевшему пока, в силу юного возраста, ни смертоносных рогов, способных переломить хребет, ни свирепой мощи взрослых собратьев, хищник прекратил преследование кисару.

Долгими рассветами они упорно трудились, приводили себя в форму, совершая изнурительные тренировки, а также длительные переходы. Гухта понимал, что тело нужно восстанавливать и чем раньше получится это сделать, тем лучше. Раны оказались слишком глубоки, заживали очень медленно по меркам кисару. Он увел мальчика за собой далеко в долину, где когда-то они с Литулу были так счастливы, строили цобо, планировали будущую жизнь, без крови и насилия — но Сам-Ру решил по-другому.

Юному воину наемник дал имя Бу — сокращённое от булу, что на языке кочевого мира Периферии означало — рыба.

Гухта бежал вверх по склону, вслушиваясь в звуки джунглей, а перед глазами стояла последняя встреча с тога. От Тура наемник знал, что мурги, которые так глупо упустили его, казнены лично Ризом, ртуп обезглавил их и подвесил на том же уступе, в назидание другим. За поимку беглеца Трой обещал щедрое вознаграждение, но Гухту должны были привести обязательно живым, а тот, кто ослушается и убьет жертву, станет личным врагом Троя.

На это кисару лишь рассмеялся, пообещав тога, что подарит ему высушенную голову Трой Риза, как только поправится. Никакие уговоры со стороны Тура на мурга не действовали. Он не желал ничего слышать, ни про мирную жизнь среди кочевых племен, ни про переход через Перевал к сиронгам, ни про Аглакайю. В девушке наемник видел лишь боевую подругу, но не более того, о чем прямо заявил тога.

— Я давно выбрал свою тропу, и пойду по ней дальше, куда бы она меня не вела

— Неужели вся эта история с Литулу так ничему тебя и не научила? — поинтересовался Тур.

— Сложно так сразу сказать. А чему, собственно, она могла меня научить, что нельзя никому доверять? Так это я и так знал. Одно могу гарантировать точно — моя аруту не будет спокойна, пока я не найду убийцу и не вырежу ему сердце. Вот это уж точно!

— Но как? Ты же сам говорил мне, что ее убили топориски? Думаешь переловить всех хвостатых прислужников Сам-Ру? А дальше что?

— Так-то оно так, да вот только гналась она не за ними. Кто-то ранил Литулу и украл наше с ней яйцо. И вот с ним-то я и должен посчитаться за Литуту, а как это сделать я уже знаю.

— Возможно, но как же тогда …

Гухта не дал договорить тога, подняв руку вверх.

— Не стоит об этом. Сейчас у меня только одна цель, остальное не важно. Что бы ты мне не сказал, Тур.

Кисару покачал головой — бесполезно, Гухта все также упрям, и готов засунуть голову в пасть тахора лишь доказать свою правоту. Воин направил гураму по тропе топорисков. Он оставил мурга, это последняя попытка тога повлиять на соплеменника. Тропа, которой шел кисару, не нравилась Туру, кочевник видел, куда она его выведет, однако ничего поделать не мог. Гухта, словно одержимый Сам-Ру, слепо следовал зову крови, и даже тот факт, что где-то бродит его потерянный сын, не мог повлиять не решение наемника. Он оставался тверд в своих намерениях отомстить за гибель Литулу и вернуть украденное яйцо.

Воин посмотрел на парящего над долиной охноса, рука опустилась на костяную рукоять саяка. Хищная ухмылка застыла на губах.

«Только сунься, и я порублю тебя на мелкие куски, мерзкий фокуру!»

Наемник поднялся на пригорок, вслед за мальчиком. С рассвета они преодолели около десяти сикелей по пересечённой местности и мург начал задыхаться. Многочисленные раны все ещё давали о себе знать, несмотря на всю браваду кисару. Регенерация проходила не так быстро, как хотелось бы. Привалы повторялись все чаще, но это только подталкивало Гухту на увеличение протяженности маршрута. Разгоняя кровь по организму, он ускорял заживление.

Прислонившись спиной к поваленной секвойе, мург отдышался, а затем поинтересовался у Бу:

— Мне понятно, что язык тебе отрезал Риз, но я вот о чем подумал: когда мы оставим поганца без головы, а в этом даже можешь не сомневаться. Ты отправишься дальше или … — мург сделал паузу, — останешься здесь?

Мальчик задумался, а потом ткнул указательным пальцем в каменный купол.

— Да, понимаю, на все ее воля, но … Просто хочу, чтобы ты знал, если решишь вдруг остаться, я буду только рад. Когда все закончится, а клан Риза исчезнет, я вернусь на берег моего озера, — Гухта на мгновение замолчал, словно боялся того, что решил сказать, затем, выдержав паузу, продолжил, — я всегда буду рад тебя видеть, Бу.

Этот мальчишка, который так упорно, рассвет за рассветом, выхаживал его, несмотря на все приступы бешенства и многочисленные истерики, смог незаметно проникнуть в аруту мурга. После Литулу он единственный, кто хоть как-то был способен влиять на мнение кисару. И когда Гухта наконец осознал, что мальчик в любой момент может его оставить, то в первый раз за долгое время ощутил дикую тоску внутри аруту. Однако признавать это перед Бу не желал, а потому старался держать себя на расстоянии, не позволяя привязываться к мальчишке. Хотя получалось не очень. От одной мысли, что придеться вновь остаться одному, Гухте становилось не по себе. Юный кисару заполнил пустоту, которая возникла после ухода Литулу — это злило и в тоже время пугало мурга. А что будет, если Бу действительно в один из рассветов покинет его земли? Он все ещё не знал, ни откуда тот пришел, ни куда планирует уходить. Появление Бу на тропе наемника стало неожиданностью и теперь он не знал, что с этим делать.

Бу сдержанно улыбнулся, однако ничего обещать мургу не стал — слишком часто богиня обманывала его ожидания. Да и стоит ли что-то обещать в мире, где твоя жизнь может оборваться за любым поворотом тропы?

Звук от сломанной ветки заставил кочевников насторожиться. Бу, не поднимаясь на ноги, на четвереньках бросился в сторону, юркнул в кусты, даже не оглянувшись. В то время как Гухта обнажил саяк. Наступила продолжительная пауза, затем опять раздался очередной щелчок сломанной ветки. Тот, кто так «ловко» подкрался, явно чего-то выжидал. Глаза кисару внимательно всматривались в зелень леса. Ну же, где ты, мерзкое охвостье кута?

Ждать пришлось довольно долго, прежде чем незваный гость вновь обнаружил свое присутствие, хрустом веток. Наступила тишина, а затем прозвучал звук сиронзу, на который Гухта ответил боевым кличем наемника. Какое-то время зеленый массив джунглей оставался непроницаемым. Гухта повторил клич, после чего из лесной чащи к нему вышел незнакомый тога с поднятыми к верху руками. За которым, словно мрачная тень Сам-Ру, следовал Бу, не выпускавший из рук данак. Мысленно Гухта поздравил себя, ощущая гордость за мальчика. Он вполне заслуженно носил клеймо-рух и мог дать отпор любому взрослому воину, невзирая на возраст.

— Что— то не припомню, чтобы мы кого-то приглашали?

— Я Ной, из племени жреца Ракха Сутона, у меня к тебе важное дело, Гухта.

— С чего, тога, ты вдруг решил, что меня зовут Гухта?

Ной улыбнулся, стараясь, всем своим видом, продемонстрировать собеседнику доброжелательность.

— Дело-то не хитрое. Коль язык не каменный — выведать, где ты можешь скрываться очень просто. Слава о твоих похождениях разошлась по всей Периферии. Даже объявили охоту. Много друзей у тебя, как погляжу. Одно удивительно, как они ещё не добрались до тебя: бояться или считают, что сам явишься?

— И ты из их числа? Решил податься в мурги, тога, или как?

— Кхе! Как раз наоборот. Мне ничего не стоило уложить тебя одной стрелой, но я не собирался этого делать. Пока. Хотя — скажу честно, выследить вас и незаметно подкрасться не так-то просто, но все же возможно. Я к тебе пришел, как друг.

— Отчего же не объявился сразу, как подобает тога, а крадёшься словно топориск? Нам друзья не нужны, особенно, такие как ты. Говори прямо: зачем пожаловал?

Ной коснулся рукой клейма-рух, словно оно напомнило ему о его статусе, вызвав приступ стыда. Как ни крути, а тут Гухта прав, о кодексе тога и речи быть не может. Чувство не ловкости не покидало воина — не достойно тога являться в стан кочевника, как последний мург. Надо же было так попасться, а все этот долговязый мальчишка — слух острее, чем у охноса!

Бу заметил приближение тога, намного раньше, чем, тот по неосторожности наступил на сухую ветвь. Мальчик вычислял траекторию, по которой можно было безопасно обойти жертву, и как только тот оступился, приступил к выполнению плана.

— Твоя, правда! Но я без злого умысла, поверь! Хотел просто осмотреться, что здесь, да как. Все же земли мургов, мало ли! А по поводу того, как догадался, что ты Гухта. Так ведь понятно — тебя сложно не узнать, к примеру, такого шлема, как у тебя, пожалуй, нет ни у одного наемника, нигде в округе. Кисару, вне племени, при боевом раскраске, за землями кровососов — согласись, сложно ошибиться.

Гухта стал уставать от долгого повествования пришельца, поэтому решил поторопить не прошеного гостя:

— Выкладывай, зачем явился и проваливай? Я тебе не жрец, не нужно меня обхаживать.

— Может, сядем, как подобает воинам и за порцией хорошего ругу все обговорим. Что вот он мне в спину стрелой тычет, и так разговор не ладиться? Куда я денусь-то?

Гухта подал условный знак Бу, тот спрятал данак со стрелой в колчан, висящий за спиной. Однако саяк держал наготове, несмотря на то, что за мурга можно было не переживать, он практически полностью восстановил силы и был в превосходной форме, для того, кто совсем недавно был на волосок от смерти. Юный воин не желал полагаться на случай. Сам-Ру коварен и беспечности не прощает, отбирая аруту у недостойных.

Они быстро развели костер, достали из походных подсумков вяленого мяса кута, щедро сдобренного пряными травами, плоды солота. Ной притащить кожаный мешок, наполненный свежим ругу.

Гухта не обратил внимание на жест тога, предложившего кочевникам испробовать напиток. Это выглядело оскорблением, но воин намеренно не желал соблюдать обычаи кочевых кисару. Последнее время все кто пытался, так или иначе, повлиять на его жизнь вызывали в аруту наемника жуткое раздражение. Тот же Бу не сразу смог добиться его расположения, чего уж говорить о тога.

— Мы слушаем тебя, — пробубнил мург.

Ной чувствовал, что во рту все пересохло, а язык прилип к небу. Ему стоило больших усилий, побороть желание отхлебнут из мешка, чтобы не выдать волнения. Кочевника трясло, словно кута за которым гонится по следу топориск и вот-вот настигнет.

— У меня имеется кое-какая информация. Вот хотел бы с тобой поделиться.

Гухта посмотрел на собеседника с хитрым прищуром:

— Вот так дела! Ты слышишь это, Бу? С чего вдруг, тога с которым меня ничего не связывает, решил проделать такой путь, минуя земли кровососов и чем-то там поделиться? Этим вроде, как хизы славятся. Али нет? В чем твой интерес, тога?

Ной поправил ремни сатунгасу, стараясь скрыть неловкость.

— Есть заказ, на него нашелся исполнитель. Так вот, в чем суть — когда все закончиться ты передашь мне исполнителя, а я тебе заказчика.

— А охотиться будут на меня, если я правильно все понял, так?

Ной, соглашаясь, кивнул и схватился за мех. Сделав несколько больших глотков, он, быстрым движением, вытер рот, после чего продолжил:

— Придут за тобой и очень скоро. Ну, так что — ты согласен?

— Хм! Думаешь, мало желающих? Не вижу особой ценности в том, что ты мне сейчас сообщил. Каждый третий, на этой земле, за Перевалом жаждет перерезать мне глотку. И что теперь? Не убедительно. Ты вот, к примеру, сам только что похвалился, что легко мог выбить из меня аруту, так, стало быть, о чем речь? А-а, желаешь заполучить живым, Тройя испугался?

— Мне Риз без надобности, тут другое. Да и заказчик не он. А про врагов — ты, верно, подметил, их у тебя хватает. Но вот не у каждого получится подобраться так близко. На то и расчет. К тому же я могу назвать тебе имя заказчика, что тоже не мало, согласись. Конечно, он мог прибегнуть к услугам кланов, если ты понимаешь о ком я сейчас, но в том-то и суть, что тут совсем иной интерес, а ставки куда выше.

Гухта пристально посмотрел на собеседника. На этот раз Ной действительно смог заинтересовать его. Он не подпустит к себе даже тех, кто состоял на службе у смотрителя, тем более теперь, когда рядом с ним Бу, но этот кто-то из близкого окружения, а значит, действительно опасен.

— Хорошо. Обещаю, что отдам тебе исполнителя, говори.

Ной громко рассеялся и сделал ещё глоток ругу.

— Не-е-ет! Что стоит слово мурга? Пшик! Нет, не сейчас. Ты передашь мне исполнителя, а я назову заказчика. Только так, и никак иначе! С ним можешь делать все, что захочешь, а исполнитель мой.

— А если я сам узнаю, он может мне все рассказать, верно? А я умею уговаривать, поверь.

Гухта вытянул саяк из ножен и положил перед собой. В голове наемника мелькнула мысль, что как только тога все расскажет его можно тут же отправить к праотцам, а про обещание забыть. Сам-Ру взывал к животному естеству мурга и требовал крови — больше крови, как можно больше страдания и боли! Слишком долго его клинок ржавел в ножнах, если не считать ящеров, на которых он охотился вместе с Бу.

Ной почувствовал явную угрозу со стороны наемника. Он не раз слышал о безумии Гухты, а после того, как его чуть не убил Риз, мург и вовсе мог сойти с ума. Тога посмотрел на сидевшего напротив Бу: мальчик, молча, жевал кусок мяса, как ни в чем, ни бывало, однако опытный воин прекрасно понимал, что ему будет достаточно сделать одно неверное движение и такой стрелок, как этот мальчишка, выбьет из него аруту, даже не моргнув глазом.

Выслеживая мурга по долине, тога не раз наблюдал, как Бу ловко обращался со стрелами. Тога уже начал жалеть, что связался с безумцем. Кто знает, что срыто в этой голове? Рогатая маска-шлем не позволяла разглядеть эмоции на лице мурга, что ещё больше раздражало кочевника.

— Ничего не получиться, тебе придется ее резать по кускам, но она все равно ничего не скажет, даже не сомневайся.

Ной решил идти по тропе до конца, несмотря на то, что аруту покрылась инеем, а хвост вибрировал так, словно, того гляди, мог отвалиться от напряжения.

Гухта медленно расстегнул ремни шлема, снял его, положил рядом. Ах, ты ж, охвостье кута! Ной поймал себя на мысли, что легче ему точно не стало. Свирепый взгляд острых глаз, смотрящих на кисару, с лица изрубленного шрамами могли испугать, пожалуй, даже агато.

Гухта протянул руку, взял у тога мешок, сделал глоток-другой, а затем спросил:

— Так это значит — она. И почему же ты решил, что у нее будет шанс? Не слишком ли самоуверенно?

— Потому что — это Аглакайя.