XXII ГЛАВА

XXII ГЛАВА

Слабый свет лампы-ракушки коснулся темного пятна крови сочившейся из раны на голове карателя. Оцток лежал неподвижно у ног грума, не выказывая даже малейших признаков жизни. Ах, ты ж, темные руты!

— И что мне теперь предлагаешь с ним делать? — прокричал Айк, когда стало понятно, что Негу все-таки убил оцтока по неосторожности.

Каратель, которого держал Айк, пребывая в шоке от всего произошедшего, громко запротестовал:

— Одумайся. Слышишь, ЭТ308-ой? Вдвоем мы с ним точно справимся! Я все расскажу, как было. Все! Обещаю — тебя оправдают, только не дай груму убить меня. Все понятно, 308-ой? Верни мне тис! Ну, же, ЭТ308-ой!

Айк оттолкнул от себя оцтока. Воин не знал, как поступить и тот и другой вариант его полностью не устраивал. Убивать Негу охотнику не хотелось, но и становиться виновником убийства карателя особого желания не было, на его счету и так уже третий каратель! А такое Каб-Анадра не прощает.

Оилот медлил, глядя в лицо грозного ртупа. Да, грум намного сильнее, но у Айка копьё, которое он отобрал у карателя. Разрушительная мощь тиса легко нивелирует звериную силу Негу, уравняв их шансы на победу. Слабый свет лампы не позволял Айку разглядеть лицо товарища, однако интуиция подсказывала, что тот находится в недоумении и сам не понимает, как ему сейчас себя вести и на что способен пойти Айк, ради свободы.

Негу погибнет, даже если они выживут! Первый же патруль за пределами острова его остановит — грумы не имеют права перемещаться по территории трех монтитахов, а значит, поймают и Айка. Побег отменяется! Как же поступить, в такой ситуации, как? Оилот ощущал внутреннюю дрожь, понимая, что от правильно сделанного выбора зависит его будущее. Возможно, судьба дает ему очередной шанс! Что выбрать в такой ситуации? Если каратель сдержит слово, обвинения в убийстве будут сняты, но как объяснить, что они с грумом оказались в тоннеле корпуса?

Отправить оцтока к праотцам и убийство двух служителей Каб-Анадры уже не скрыть, а тогда … Что, собственно, тогда произойдет? Можно считать, что его жизнь закончилась, клан никогда не примет его назад. Нельзя находиться на секретной службе Иту-Иоланды и при этом уничтожать «опору» ее режима. Или все-таки можно? О, великие руты! Айк нервничал, переводя взгляд с одного воина на другого. Может ещё есть хоть небольшой шанс все вернуть и восстановить его в статусе законопослушного гражданина? Можно ли полагаться на слово оцтока? Айк ощущал нервную вибрацию хвоста, и это раздражало ещё больше. Именно у него сейчас находилось в руках копье и ему решать, кому жить, а кому отправиться к праотцам. Но кто это будет, вот в чем вопрос?

Ах, ты ж, темные руты!

Неожиданно ртуп сделал шаг в сторону карателя, и одновременно с ним рука оцтока метнула копьё. Негу глухо охнул, отскочил к противоположной стене. Воин смотрел на Айка, силясь понять, как такое могло произойти. Наконечник копья начал светиться белым светом, безжалостно выжигая внутренности ртупа.

— Отлично! Дальше я сам! — прокричал обрадованный поступком заключённого каратель.

Воин вскочил на ноги и, бросился к раненному груму, желая воспользоваться удачным моментом. Ловко орудуя клинком поясного кинжала, он быстро привел приговор в исполнение, не позволив Негу нанести ни единого удара.

Огромное тело ртупа сползло по стене. Он все ещё не мог толком понять, что произошло. Негу откинул голову назад, уперев затылок в сырую поверхность тоннеля. Широкие ноздри раздувались подобно кузнечным мехам хиза, а стеклянные глаза застыли на Айке. Ах, ты ж, великие руты! Оилот стоял, оцепенев от ужаса — ему все же пришлось это сделать. Что дальше? Да, труп карателя спишут на Негу, а те остальные …? Те, ради которых он здесь вообще оказался, подбив наивного грума на побег? Что с ними?

Как ни крути, а положение его стало только хуже.

— Давай прихватим отара с собой. Нужно его перенести в распред-отсек.

Все ещё оставаясь под эффектом произошедшего, оилот помог карателю поднять погибшего воина.

— Держи его, а я подберу тис.

Как только в руках оцтока оказалось более грозное оружие, чем поясной кинжал, а наконечник копья засветился белым сиянием, тон его резко изменился.

— Давай отара к себе на плечи и тащи к распред-отсеку.

Словно предчувствуя не ладное, Айк решил уточнить:

— Наш уговор все ещё в силе?

Каратель обошел охотника спереди, глядя ему в глаза, с легким раздражением в голосе, заявил:

— Сам, как думаешь? Неужели ты надеешься, я упущу такой шанс?

— Какой такой? — не сразу сообразил оилот.

— За мертвого грума мне ничего не светит, а за убийцу отара, да ещё пойманного с поличным, как минимум повышение и возможная отправка в монтитах на новую должность. Конечно, если докажу, что ты один их этих эхлотов семи морей, а вот тебе придется изрядно постараться, чтобы объяснить, как оказался с грумом внизу.

— Ах ты …

Но Айк не успел закончить, так как каратель с силой ударил его древком копья в нижнюю челюсть.

— Тащи, отара, ЭТ308!

Воин не смог удержать равновесия и упал, уронив на каменные плиты начальника патруля, чем окончательно вывел оцтока из себя. Тот накинулся на заключенного и стал с особым рвением избивать ногами, угрожая при этом раскаленным наконечником тиса. Однако Айк практически не сопротивлялся, он отрешённо смотрел на сидевшего всего в нескольких шагах Негу и думал о том, какой кары достоин за предательство. Слепое желание хоть как-то устроить собственную жизнь, выпутаться из непростой ситуации, вынудили пойти на сделку с совестью. Так чем, спрашивается, он лучше того же Клата? В очередной раз система «позаботилась о чистоте крови», перекрыв оцтоку возможность ввернуться к прошлой жизни.

К тому моменту, как каратель успокойся и разрешил ему, наконец, подняться охотник точно знал, что будет делать дальше. Когда Айк дотащил до распред-отсека отара, у него появился небольшой шанс: так как воспользоваться копьём в таком тесном пространстве просто невозможно, а значит патрульному придется, в лучшем случае, защищаться лишь кинжалом. Заключенный набросился на карателя. Он использовал все свое мастерство бойца, и всю злость, так долго копившуюся внутри аруту, чтобы разоружить противника. Очень быстро патрульный оказался лежащим рядом с отаром, с поставленным кинжалом к длинной шее.

— Тебя это не спасет, ЭТ308-ой! Никто не поверит, беглецу, что нас убил грум. Ты все равно сдохнешь!

— Возможно, но Негу не простой грум. Хотя тебе, не все ли равно, ты-то этого уже не увидишь?!

Айк резким ударом загнал клинок в горло карателя. Кровь окропила алым зигзагом лицо охотнику. Он ещё какое-то время сидел, не вынимая из мертвого тела кинжала. Затем поднялся, повелись на пояс портупею с ножнами и, не глядя на оцтока, побрел к Негу.

— Ну, вот и все, теперь-то я точно лишился даже той малости, что имел! Ах, ты ж. темные руты! — выдохнул оцток, присаживаясь рядом с ртупом.

В тишине коридора послышался неразборчивый шепот. Айк придвинулся ближе к заключенному и обратил внимание на едва заметное движение толстых губ. Грум явно пытался что-то ему сказать.

— Ну! Громче Негу, не слышу, громче!

Айк схватил ртупа за плечи, несколько раз хорошо встряхнул мощное тело, словно хотел, чтобы слова вылетели из него. Ртуп повторил слабую попытку — ничего не разобрать. Кровь пошла ртом. Оилот прижался слуховым отверстием практически вплотную к влажным губам Негу, чтобы расслышать едва различимый шепот.

— Анта!

Айк бежал по сырому тоннелю, то и дело, оглядываясь назад. Он не опасался преследования со стороны оцтока, тот наверняка уже предстал перед праотцами, а вот новая патрульная группа, посланная за первой, вполне могла броситься за ним вдогонку. Наверху наверняка захотят узнать, почему так долго нет патрульных. А тут два мертвых карателя да ещё в придачу беглый грум. Ах, ты ж, великие руты! Негу, Негу! Теперь Айку нет никакого смысла оправдываться: два случая подряд — и там, и тут он единственный, кто выжил. Любой каратель снимет с него голову при первой же возможности!

Айк бежал по темному коридору, не жалея лёгких. Поворот, ещё один, ещё поворот, люк! И так сикель за сикелем. Наконец, он добрался до распред-отсека где они в последний раз общались с эхлотом. Оилот пытался рассуждать, как Клат. Куда мог направиться заключенный, как только расправился с карателем? А после того, как добил тех, кто сопровождал наимитов? Айк рисовал в голове примерный план коммуникации, вспоминая собственный путь и сопоставляя с корпусами расположенными на поверхности острова. Все варианты сходились лишь на одном — эхлоты, из тех, кто отказывался признавать главенство Совета, обитали за пределами монтитаха, а значит, могли расположиться либо в нейтральных землях за владениями аморитов, либо на островах семи морей. До долины ему точно не добраться, значит, будет пробиваться к островам.

Выход на побережье есть только от ветки сточных коммуникационных сооружений, значит необходимо спуститься на первый ярус и довериться случаю. За те рассветы, что Айк провел наверху, после спасения, он достаточно много собрал информации по тоннелям, ведущим к новому корпусу, но вот заброшенный ярус сточных вод для оцтока являлся тайной. Оставалось только гадать какие «сюрпризы» могут его ожидать в конце пути. Хотя, судя по тому, что Клата так и не нашли, он либо все ещё находиться там, либо все-таки сбежал. Но как, ему это удалось, вот в чем вопрос? Неужели эхлот рискнул плыть, несмотря на многочисленные стаи голодных роглов?

Вскрыть люк, открывающий проход на первый ярус, у Айка получилось, на удивление, довольно быстро. Оилот прихватил с собой копьё, которым воспользовался, чтобы взломать проржавевшие засовы. Не забыл он и про меч одного из карателей. Так как только охотник покинет территорию корпуса, жизнь его не будет стоить даже шкуры кута.

Продвигаясь по темному, пропитанному сыростью, коридору, Айк сильно нервничал. Если он не найдет выхода и потратит зря время, живым он на свет больше не выйдет никогда. Не один отар не позволит оцтоку подняться наверх на своих двоих — только в качестве обезглавленного «трофея» Каб-Анадры.

Айк свернул в одно из ответвлений яруса. Не успел он набрать скорость, как натолкнулся на что-то твердое. Оцток неожиданно открыл для себя, что тоннель заканчивается тупиком. Руки коснулись леденящей аруту действительности — коридор наглухо закупорен каменной кладкой! Ах, ты ж, темные руты! Зачем строить такой протяженный тоннель, если он по итогу никуда не ведет?! Разочарованный собственным открытием оцток уже собирался идти назад, когда из тоннеля, откуда он пришел, раздались голоса! Только этого не хватало — патруль!

Как же они так быстро разнюхали?

Айк непроизвольно попятился назад. Напрягая зрение, он попытался разглядеть в темноте свет, исходивший от факела, чтобы определить расстояние до пришельцев. Пальцы сжали рукоять рага, видимо, очень скоро он ему понадобиться. Оцток осторожно прислонил тис к стене, так как свечение активированное скачком кортизола и адреналина в крови, могло выдать его присутствие карателям раньше времени. Оилот попробовал помахать руками, помещение позволяло занять оборону, но как долго он здесь продержится, после того как будет обнаружен патрульными — рассвет или два? А, что потом? Без еды и воды воин обречён на смерть — быструю от рук карателя, или медленную от истощения.

Свет в конце тоннеля стал намного ярче, ещё чуть-чуть и они покажутся из-за поворота. Ну, вот и все — пора принимать бой!

От прикосновения к хвосту ледяной озноб пробежал по телу оцтока и замер на загривке. Ах, ты ж, великие руты! Воин резко повернулся, одновременно взмахнув рагом, так, чтобы лишить противника головы, если тот окажется на расстоянии удара. Клинок звонко звякнул о прутья клетки слива.

— Тише! Какого кута ты вытворяешь, парниша?

Айк сразу признал знакомое шипение — Клат! Сын откета и вопры! Живой! Голос шел откуда-то снизу. Оцток быстро присел, вглядываясь в темные тени за решеткой.

— Не признал? Ты как здесь оказался-то, парниша? Хотя, давай лучше к нам, потом поговорим, а то сейчас синебрюхие порубят тебя на кусочки, как кута на похлёбку!

Эхлот осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, сдвинул щит решетки, позволяя Айку протиснуться внутрь. Оилот прихватил тис и едва успел протащить за собой хвост, как луч бело-голубого света упал на каменную плитку, разрезав темноту подземелья.

Клат установил щит на прежнее место, развернулся и Айку и прошептал:

— Чего расселся-то, как гость на пиру, а ну, давай вниз или решил они не додумаются сюда заглянуть?

Закончив фразу, Клат со всей силы толкнул оилота ногами в спину. Айк не успел ничего понять, как оказался в трубе уходившей куда-то в глубину, намного глубже, чем располагался первый ярус. Оцток летел, кубарем, вспоминая эхлота всеми бранными словами, что имелись в его лексиконе.

Охотник приземлился на заранее разложенные мешки, чудом не свернув шею, так как оказался просто не готов к такому повороту событий.

Грубый голос незнакомца заставил Айка открыть глаза.

— Это кого к нам притащил Клат?

К распластанному по мешкам оилоту подошёл грозного вида воин и грязно выругавшись, прохрипел:

— Поднимайся, чего развалился, а то он тебе сейчас череп мигом разломит.

Воин бесцеремонно столкнул Айка с настила.

Не успел оцток подняться, как на то самое место, где он только что лежал, приземлился эхлот, а следом прилетел конфискованный у карателей тис.

— Опа! Ну, как, парниша, пережил полет?

— Голова и хвост целы — значит жить будет, а там посмотрим — прогремел стоявший рядом с Айком рослый воин, не уступавший комплекцией любому груму из ртупов.

На могучей груди оцтока красовалась плетеная сатунгасу, какие предпочитают носить амориты, на поясе висел раг с костяной рукоятью, принадлежавший когда-то, судя по рельефной надписи, карателю. Наплечники с костяными вставками визуально делали эхлота ещё шире. Рогатый шлем, инкрустированный зубами топориска и надписью на древнем языке затуратов — «Живи по сердцу, умри достойно!» заставляли арату Айка нервно вибрировать. Ему ещё никогда не приходилось сталкиваться лицом к лицу с представителем диких орд водного мира. По лбу и щеке пирата проходили два глубоких шрама, оставленные когтями какого-то хищного животного или зубами рогла.

— Как я понимаю на этот раз все бес толку?

Клат брезгливо фыркнул, указав крючковатым пальцем в сторону стоявшего рядом Айка.

— Так, а что, я мог поделать? Парниша, притащил за собой синебрюхих! Ты какого кута там, вообще, забыл, спрашивается? Глянь на него, Думрат, он и тис их прихватил! А эти паганцы просто так с ними не расстаются. Верно, парниша? Значит, все же пришлось встать на тропку-то, а?

— Где мы находимся? Это сточный слив или что-то вроде того? А почему им не воспользовались, при затоплении?

В голове Айка опять промелькнула мысль, что администрация острова замешена во всем, что случилось и эта «акция» с затоплением явно спланирована заранее. Но с какой целью? Неужели среди высоколобых панцирей Иту-Иоланды действительно существует группа заговорщиков, намеревающихся перевернуть систему или это всего лишь его домыслы?

— Ты для начала нам ответь, а потом уж будешь учинять допрос! — бросил Думрат, — говори, раз спрашиваем, а иначе живо отправим к праотцам!

Айку не понравилось, как с ним разговаривали, однако особо выбирать не приходиться, когда твоя жизнь «весит на волоске», а потому оилот предпочел сделать вид, что не замечает грубости со стороны пирата. Слишком стремительно развивались события, которые в корне изменили его планы — сейчас от него требовалось быстро приспосабливаться к новым обстоятельствам. И чем раньше он это сделает, тем лучше.

Казалось бы, вот он — Клат, но как заставить мерзавца вернуться назад? Решение принести карателям, ещё теплый, труп эхлота созрел у оутока сразу после их встречи. Свалить гибель патрульных на него, а заодно и бедолагу Негу было, в принципе не плохой идеей. Но появление Думрата никак не вписывалось в составленный, на ходу, алгоритм, и что теперь со всем этим делать оилот не знал.

— Ну, так, что, парниша, будешь нам отвечать, али как?

Клат присел рядом и по обыкновению с хитрым прищуром посмотрел на Айка.

— Мы очищали тоннели после затопления, — соврал Айк, выдав первое, что пришло в голову.

— Ага, а раг с тисом, значит, для важности мероприятия выдают. Ну, на тот, случай, если вдруг кому-то из мертвяков захочется вернуться на тропу. Правильно, я понимаю?

Клат глазами показал на раг висевший на поясе оцтока. Думрат широко заулыбался, демонстрируя острые, как у топориска зубы, позолоченные снаружи, как принято у главарей пиратских кланов семи морей Изу-Урмина.

— Не-е-е, парниша, обманывать надо уметь! Ты вот не справляешься, от того и на остров слили, верно? Так что, будем по существу говорить-то, али как?

— Да тут особо и говорить-то нечего. На меня списали всех погибших при затоплении, сам понимаешь, что будет за убийство, вот и решил бежать.

— И на что же ты рассчитывал, спрашивается? — поинтересовался Думрат.

— Клат как-то смог выбраться, так почему у меня не получиться?

Эхлот тихо засмеялся.

— А ты, парниша, «смышлёный», как погляжу. Но я то, вот, братец, шел проверенной тропкой, а ты …эх! Понимать надо.

— Ладно, подробности потом. Так что, Клат, ещё раз попробуешь? — поинтересовался у товарища Думрат.

— Какой там! Даже не думай соваться! Полные тоннели синебрюхих. Не-е, сегодня туда хода нет, все равно, что в пасть роглу заглядывать. У меня другая мысль появилась, авось выгорит. Надо будет с Мако потолковать, кое о чем, а там посмотрим.

Как только прозвучало имя — Мако, Айк тут же насторожился. Воин решил, что не станет сопротивляться судьбе, а позволит вести себя вдоль тропы, куда бы она его не привела. Метил в каратели, а попал к эхлотам, что тут ещё скажешь?!

— Поплыли, а то сейчас отправятся на берег. Твой побег, парниша, на затопление точно никак не спишешь. Сколько синебрюхих-то уложил?

— Двоих, если не считать тех, что вскрыл ты, а свалили на меня.

Клат заулыбался и подмигнул Думрату, гордясь собственными подвигами.

— Ладно, пошлепали потихоньку, путь-то у нас не близкий. До рассвета надо успеть к своим.

Айк задумался над словами Клата, старясь понять, кто теперь для него свой, и как действовать дальше, чтобы разорвать змеиную удавку, стянувшую длинную шею оцтока.