XXI ГЛАВА

XXI ГЛАВА

Когтистые лапы взрыхляли влажную почву, отбрасывая по сторонам лохмотья рыжего мха с остатками жухлой травы. Топориск атаковал жертву собираясь отправить ее к праотцам извилистой тропой Сам-Ру. Аклакайя из последних сил старалась не выказывать страха пред кровожадной мордой ящера. Глаза девушки встретились с глазами хищника, источавшими лютую злобу. Ну, же, мерзкий прихвостень темного божества, вперед!

Прыжок, ещё один и молодой самец топориска налетел на лежавшую перед ним жертву. Однако когти так и не успели проникнуть в плоть кисару. Ящер резко изменил траекторию, отлетев на пару хелей от, казалось бы, обреченной на смерть Аглакайи. Одна стрела за другой методично выбивали из хищника остатки аруту. Над джунглями раздался боевой клич мургов. Ах, ты ж, охвостье кута! По кустам засуетились беспокойные ящеры, привычно стрекоча и оповещая Сам-Ру о принесенной ему жертве. Топориск сделал слабую попытку подняться, но следующая пара стрел избавила его от страданий, раз и навсегда, отправив извилистой тропой страданий к праотцам.

Аглакайя с облегчением выдохнула. Руки трясло, так, словно ей пришлось пройти стоя на них несколько сикелей. Девушка устало опустилась на грудь, ощущая запах переувлажненной почвы с остатками перепрелых растений. Раздался треск сучьев и на поляну вышел воин. Аглакайя повернула голову так, чтобы видеть спасителя. Однако слабость не позволила ей дождаться появление стрелка, натруженная нервная система не выдержала и отключила сознание кисару от раздражителей внешнего мира. Аглакайя потеряла сознание.

Тем временем с противоположной стороны поляны появился Гухта, за которым шел довольный собой Бу. Счастливая улыбка не сходила с лица юного воина. На этот раз он добился превосходных результатов, чем немало удивил мурга. Попасть с такого расстояния не под силу даже опытному тога, чего уж ждать от мальчишки, но он справился. Да ещё как справился — в самый последний момент выдернуть жертву из когтистых лап Сам-Ру дано не каждому. Мальчик без сомнения достоин статуса тога и не зря носит клемо-рух!

Гухта присел рядом с кисару, осторожно перевернул ее на спину. Так и есть — Аглакайя! Быстро осмотрел раны, ей срочно требовалась помощь, иначе девушка истечет кровью и Сам-Ру получит реванш.

— Бу, живо давай за гураму, отвезешь ее, куда скажу.

Мальчик сначала показал на мурга, затем на девушку и снова на мурга, а после на каменный купол.

— Сам знаю, но это будет слишком, даже для такого подлеца, как я. Мы встретимся, обязательно, но позже. Понимаешь о чем я сейчас? Ладно, потом объясню. Топай.

Бу опять улыбнулся, все ещё находясь под впечатлением от уровня собственного мастерства, убрал данак и бросился через джунгли за ворчливым ящером, которого они предусмотрительно оставили выше по тропе, как только услышали грозный крик топориска почуявшего жертву.

На возвышенности застыли два всадника. Перед кочевниками лежала долина некогда богатая сочными травами Периферии. Но с тех пор многое изменилось — флора кочевых земель довольно быстро отреагировала на недостаток света, значительно сузив ареал обитания местных племен. Скученность и постоянная борьба за ресурсы вели к продолжительным конфликтам, рушили последние надежды на укрепление социального взаимодействия. Периферия буквально стенала от боли и страдания, но боги, казалось, не слышали ее, уменьшая количество пастбищ и увеличивая полчища желающих получить легкую наживу. Зачем долго выращивать гураму, когда проще прийти и отобрать?

Кланы мургов пополнялись целыми хамру отчаявшихся тога, тянувших за собой спутниц с детьми. Дошло до того, что за Перевалом образовались несколько женских кланов, принявших на себя задачи киллеров. Убийство конкурента посредством женской помощи стало довольно популярным явлением. Тем более, что они о себе открыто не заявляли. От рук женщин-мургов погиб Ток Ласка и Ру Глаз Охноса. Погиб жрец племени Киот аль-Махина и несколько вождей. Дело Трой Риза жило и процветало, а кланы дев-воительниц помогали ртупу воплощать мечту.

Гураму под воинами мирно жевали зелень, которая, несмотря на все потуги Ситуст-Ры с каждым рассветом становилась все менее сочной, теряя свой первоначальный вид. Однако голодные ящеры уже привыкшие к скудному рациону, продолжали поглощать ее в том же количестве, как и раньше, хотя и без былого энтузиазма.

— Ты точно все решил? Подумай. Спешка не лучший товарищ.

— Даже не сомневайся во мне, тога.

Мург легко ткнул стрекалом гураму и направился следом за Бу, верх по тропе, ведущей к землям Беглой Сойки.

— Он так и не успокоиться, пока Сам-Ру не приберет его аруту себе — печально сказала Сиена, подходя к кисару. Она нежно погладила впалые бока ящера и печально посмотрела вслед всадникам.

Тур нахмурился. Ему явно не нравилось все, что происходило на просторах Периферии, включая поведения Гухты, однако тога ничего с этим поделать не мог. Им оставалось приносить жертвы богине и надеяться на ее милость.

— Как она? — словно не замечая слов сказанных спутницей, поинтересовался тога.

— Я сделала все что могла, остаётся только молить Великую Ра-Аам о прощении. Это точно не он сделал, Тур? Мне страшно и за него, за нас, за всю Периферию. Как подобное вообще могло произойти? Помниться сам Рату, когда-то внушал окружающим уважение, но как только ему на смену пришел страх, все закончилось. Неужели Мирта постигнет та же участь? Сам-Ру овладел его аруту и мне кажется, не отпустит уже никогда. Он либо вознесет его выше купола Ра-Аам, либо низвергнет вниз, туда, где горят огни смерти. Но конец мне видеться один — мы потерям его, Тур. Злые языки …

— Брось, Сиена! — резко оборвал тога, — Ты же верховная жрица Великой Ра-Аам, к чему эти разговоры! Негоже собирать сплетни. Придет в себя, сама все расскажет. Какое бы имя он не носил, я верю, что где-то в глубине аруту он тот же Мирт. Да мальчишка возмужал и превзошел, судя по всему, своего отца, как доблестью, так и отвагой, но сохранил частицу Ни-Соок внутри себя. Не сомневаюсь. Он вернётся к нам, я верил в это и буду верить. У сильной аруту своя особая тропа. Не простой она была и у Росы. Мирт также обязан ее пройти от начала до конца. Кто-то должен пасти гураму, плодить себе подобных, а кто-то совершать подвиги и прославлять кисару на многие поколения вперед. Мне кажется, Мирт именно для этой цели был избран богиней. Чтобы понять истинное предназначение ему просто необходимо опуститься на самое дно обители Сам-Ру. Главное потом оттуда подняться, а это не так-то просто, как понимаешь. Рату вот не справился, да и бедолага Рурсур тоже. Тут с тобой не поспоришь — Сам-Ру коварен. Наберись терпения. Пусть Великая Ра-Аам забрала у него память, но не совесть же. Так, что прекрати, Сиена, если не мы то, кто поможет ему выпутаться из ситуации?! Когда-нибудь он начнет восхождение, и нам нужно быть готовыми подставит ему плечо. Ты единственная поддержала Мирта, когда Рату отдал его на растерзание Сам-Ру, так к чему сейчас эти сомнения?

Тур наклонился, и, дотянувшись до лица жрицы, нежно коснулся шрама, оставленного пламенем жертвенного костра. Перед глазами тога пронеслось обезображенное гримасой ужаса лицо Рату, крики, мольбы о помощи, предсмертная агония. Как же давно это было?!

Сиена смутилась, но все равно осторожно спросила:

— Считаешь, то, что про него рассказывают не правда, ты же виделся с ним, Тур?

— О, Сиена! Правда или нет, а с Аглакайей он поступить так не мог и хватит уже об этом. Что с тобой?

Тур развернул ящера, неспешно поехал в кочевье, где все так же протекала мирная жизнь племени кисару. Дымили костры, ворчали беспокойные гураму, кричали дети, гоняясь по кустам, за шустрыми кутами, жрицы приносили жертвы Великой Ра-Аам, громкими песнями отгоняя прислужников темного божества.

Сиена не отходила от Аглакайи несколько рассветов подряд — девушка настолько оказалась истощена, что практически ничего не ела, мало пила, оставаясь большую часть времени без сознания. Когда, наконец, Сам-Ру отступил и кисару пошла на поправку, Тур решился, поговорит с ней, наедине.

— Ты не должна идти на поводу у клеветника; мы свободный кочевой народ Периферии или гураму, которых ведут под уздцы? — возмутился Тур, он так и не смог добиться признания от девушки в том, кто ее завербовал на убийство Мирта.

— Я обещала и сдержу слово, тем более, что отчасти, этот пожиратель падали — прав. Никчемный сын вопры и откета достоин Столба Позора. Он заслуживает мучительной смерти, и я приложу все усилия, чтобы уж на этот раз не подвести Сам-Ру.

Она намерено не называла Гухту по имени.

— Ох ты! Прав! Прав, говоришь? Кто он? Кто, назови! Ты, что мург? Как давно ты встала на темную сторону, а? Он должен погибнуть даже после того как спас тебе жизнь? О чем ты, вообще сейчас говоришь, Аглакайя? Услышь себя! Он один раз уже пожертвовал собой, ради вас с Митху. Или нет? Он дал вам шанс и в том, что так вышло, уж извини, не его вина. Задай себе вопрос! Кто позволил мерзком уродцу похитить Митху, разве Мирт?

— Это уже не он, это мерзкий наемник жадный до наживы. Сам-Ру ему товарищ. Вот кому он служил и служит до сих пор.

— Что это, Аглакайя, усталость от собственной ноши или месть из чувства обиды?

— Ты заблуждаешься, тога, но ради шанса спасти сына я пойду на все, это единственное, что у меня осталось.

— Я боюсь, что голова Гухты не вернет тебе Митху, но ещё больше я опасаюсь того, что рано или поздно мне принесут твою. Ты сильный воин, настоящий тога, однако он сильнее тебя, Аглакайя, и намного. Мирт сильнее любого из нас, хоть и не носит клейма. Эта какая-то особая сила ее много и она скрыта где-то внутри аруту. Такова его тропа и ты не сможешь с этим ничего поделать. Поверь, я пробовал — вышло только хуже. Как-то раз мы крепко повздорили на этот счет, и я, по старой памяти, захотел немного проучить его. Знаешь, чем все закончилось? Мирт уложил меня на обе лопатки, так словно между нами не было никакой разницы. Правда, ему тоже досталось, хотя это уже не так важно. Он мог легко отнять мою арату, но позволил уйти с достоинством побежденного.

Да, я тога, имеющий огромный боевой опыт и не смог, к своему стыду, справиться с ним. Это мой позор, хотя Мирт согласился не рассказывать никому, легче мне от этого не стало. Ты единственная с кем я об этом заговорил, даже Сиена не знает. Тогда я в первый раз ощутил в нем мощь Росы. Моя вина есть перед Миртом. Тебе прекрасно известно, что если бы не наивность юного мечтателя, жажда быстрой наживы и проклятая зависть, овладевшая моей аруту, его тропа пролегла бы совершенно иначе. Но, увы — вышло, как вышло. Я в долгу у этого кисару. Он простил, а ты способна на это? Как бы Рату не старался он не смог сломить Мирта и погибший Роса до сих пор живет в нем. Этот кисару прославил предка и ещё не раз проявит себя, как истинный тога. Я вижу это. Удивляет, как ты не замечаешь или не хочешь замечать? Сделаешь, как задумала, погубишь и себя и Митху. Гухта уйдет только, если захочет сам — такова его тропа.

Тур тяжело выдохнул.

— Я пойду, ещё много дел, а ты, как следует, подумай. Хочешь лишить его головы — потому что он мург или, все же, потому что предпочел тебе погибшую Литулу? Где истина?

Аглакайя намеревалась возразить, но тога остановил ее жестом и вышел, оставив девушку наедине с собственными мыслями. Воин чувствовал себя ужасно из-за того, что переживал за Аглакайю с Митху. К тому же, он видел, как Мирт бежит по тропе Сам-Ру, конец которой известен каждому кочевнику Периферии. Тога ломал голову в попытке разрешить непростую ситуацию, однако ничего с этим сделать не мог. Он и сам слабо верил в то, что мургу удастся выжить, но Аглакайю ещё можно спасти, а для этого неплохо вселить в нее сомнения, поколебав веру в себя. Конечно, рано или поздно, Мирт окажется на краю тропы, главное чтобы рядом не было Аглакайи, которую он, скорее всего, потянет за собой. Худшего варианта развития событий и придумать нельзя.

Тур не находил себе покоя, он совсем недавно стал избранным вождём племени кисару и дела кочевья не позволяли ему помочь хоть как-то Аглакайе, в связи с чем воин решил что сделает все, чтобы как можно дольше держать ее возле себя. По крайней мере, пока Гухта не разберется с мургами и не отправиться к себе на озера. Там Аглакайе будет куда как сложнее его достать. С Гухтой ей не справиться. Тут тога нисколько не лгал, он действительно испытал на себе мощь наемника и верил, в то, что если им предстоит когда-нибудь встретиться, защищаясь, Гухта отнимет аруту девушки и отдаст Сам-Ру. Чего и опасался кисару. Но как вбить ей в голову такую простую мысль? Тога оставалось лишь приносить жертвы богине и надеяться, что Аглакайя в конце концов передумает и не покинет кочевья.

Гухта спрыгнул со спины ящера, передал поводья Бу, а сам присел у ручья, чтобы напиться и набрать флягу чистой воды. Они не спали пару рассветов, выслеживая по джунглям наемников Трой Риза. Преследовать главаря самого могущественного клана оказалось весьма не простой задачей. Мурги все время петляли по долине, то и дело останавливались на привал, высылали разъезды по всем направлениям, поддерживали активную связь через посыльных с другими кланами. Тут уж точно не расслабишься, все время надо быть начеку. Ртуп явно кого-то опасался, но кого?

Наконец Гухта смог выбрать подходящий момент для визита к смотрителю, он знал, что после очередного заказа, Трой покинет земли Сойки и отправится к пещере, тем более что с тех пор как ртуп развязал меж клановую войну, он там ни разу не был. А, следовательно, назначение верховным главой кланов Трой Риза можно считать не действительным, что существенно ослабляло позиции ртупа среди наемников. Это недоразумение требовалось как можно быстрее устранить, урегулировав все спорные вопросы со смотрителем.

Кланы разделились на два, враждебных друг другу, лагеря: одни выступали за верховенство Риза над Беглой Сойкой, другие ждали решения смотрителя. Поэтому, как бы Трой, не бил себя в грудь, кровь мургов будет литься, пока его не признают легитимным все предводители кланов. А это возможно только после получение согласия смотрителя и никак иначе. У грозного ртупа осталось всего два варианта: либо лично разобраться со смотрителем, либо умереть самому, на компромисс Трой Риз пойти был не готов и Гухта это прекрасно понимал.

Собрав достаточное количество воинов, Риз отправился к заветной пещере намереваясь выкинуть из нее смотрителя и покончить раз и навсегда с этим старым порядком, а заодно лишить оппонентов, не желавших признавать его власти над собой, последнего аргумента. Отсутствие смотрителя вынудит их принять верховенство Риза или они все умрут. Только так и никак иначе!

Наемник остановил гураму. Грозный взгляд воина упёрся в стройные ряды мургов на противоположном берегу шумной Ма-а-Гиты.

— Чего они хотят? — обратился ртуп к подъехавшему кисару.

— Говорят, что не пропустят тебя. Или идёшь один или …

— Вот же, немытая скорлупа Цоронга, на что они рассчитывают? Думают, после этого я пощажу их? Видит Хектра, я наполню ее реки кровью поганцев, а сердца скормлю топорискам.

Старый кисару из бывалых мургов, с любопытством посмотрел на вожака. Даже интересно, что тот станет предпринимать. Не переплывать же им верхом на гураму бурлящую ледяными потоками Ма-а-Гиту? Воин развернул ящера так, чтобы животное, оказалось, по правую руку от Риза.

— И кто их только надоумил? Как думаешь: кто-то из молодых? Дзур-Атан? Или этот хвостатый выскочка — Итрит-Кой? Кто там ещё остался из особо ретивых приспешников?

Наемник пожал плечами, не сводя глаз с противоположного берега. Даже если они отправят за подмогой, им все равно не пройти через мост, а ледяные воды Ма-а-Гиты наверняка унесут большую часть мургов, если Риз отдаст приказ переходить вброд. Придется искать переправу, но и в этом случае без крови не обойтись. Это понимал и наемник и сам Трой.

— Может и Дзур-Атан, мурги его клана там, но поговаривают, с ними видели Гухту. Его шлем мелькал на противоположном берегу. Да и немого мальчишку, что таскается за ним повсюду, тоже заметили. Там они, Трой, даю хвост на отсечение.

Ртуп вышел из себя, взревел, как голодный агато, и с силой, на какую только был способен, ударил стоящего рядом гураму, этого ящера он держал при себе на случай погони. Дело, на которое мург решился, при удачном стечении обстоятельств могло в корне измени расстановку сил за Перевалом, да и на всей Периферии. А тут такое?! Кто знает, на что способен смотритель, и как быстро придут за аруту Риза? Попадать же в плен Трой точно не собирался. О том, что станет с его мургами, в случае засады и плена, предводитель наемников предпочитал не задумываться.

Животное рвануло с места, сбив с ног одного из мургов личной охраны Риза. Предводитель клана даже не обратил на это внимание.

— Ну, падаль; дай мне только Цоронг до тебя добраться. Клянусь Хектрой, на этот раз я подвешу его голову к своему седлу, а внутренности скормлю топорискам.

— Хм, дело хорошее, да только как его поймать. Может, ну их…

— Предлагаешь, Макка, мне одному идти к ним? Дзур-Атан не упустит такого шанса. С тех пор как я вспорол брюхо Якуза Баху, этот молодчик стал метить на его место. Не все мурги пожелали встать «под мою руку», что ж — тем хуже для них. Вот увидишь, старина, я заставлю прихвостней кута пожалеть об этом, не будь я Трой Риз!

Глаза ртупа излучали такую злобу, что кисару не решился озвучить мысль до конца.

— Разбейте кочали и стойте на берегу Ма-а-Гиты, пока не вернусь. Чтоб не один кут не перебрался через мост. Все понял?

— Я-то понял, да только они ждут ответ сейчас.

— Подождут. Тут я устанавливаю правила. Мост один: если нам нет хода, то и у них ничего не получиться. Так вот ты, Макка, отвечаешь своим куцым хвостом и бестолковой головой передо мной за то, что не один фокуру не пройдет по нему! Остаёшься за старшего над мургами, естественно, только до моего возвращения, все понял? И, клянусь Хектрой, ты пожалеешь, что дожил до рассвета, если подведешь меня!

Кисару кивнул, давая понять, что осознает всю ответственность. Хотя, чтобы Риз не задумал ему ещё надо вернуться, а как на все это посмотрит смотритель ещё большой вопрос. Поэтому старого кисару мало заботили угрозы Риза, действовавшие в основном на пастухов да хизов Ги-Рапида. Макка — старый воин и такими страшилками наемника не проймешь. На его памяти у клана сменилось не меньше десяти предводителей, а он — Макка, по-прежнему носит голову на плечах и чувствовал себя прекрасно. Даже когда во главе клана стоял Тикитун, кисару смог выжить, а Ризу до этого мерзкого порождения Хектры, как будущему предводителю наемников Беглой Сойки, расти и расти.

Трой спрыгнул с ящера, отдал удела одному из мургов охраны и отправился в джунгли, не проронив больше ни слова. Макка равнодушно посмотрел вслед вожаку. Чтобы Риз не задумал, ничем хорошим для наемников это не кончиться, а значит стоит ожидать нового кровопролития. Кисару тяжело вздохнул, тоскуя по временам, когда он ходил под рукой Сахра. Да питонгу был ещё то охвостье кута, но с ним ощущалась «кочевая романтика» Периферии: они занимались разбоем, торговали с хизами, нагоняли страха на племена Диких Голубых озер, пуская кровь противнику только в крайней необходимости. Чего не скажешь о Ризе, готового резать несогласных направо и налево, лишь бы добиться своего. Как же все изменилось с приходом на просторы Периферии Ситуст-Ры?! Хектре стало мало крови кочевников, теперь уже лилась кровь мургов, а пастухам оставалось лишь наблюдать, как главари кланов режут друг другу глотки им на потеху.

Если смотритель не установит правила и не наведет, наконец, порядок им придётся не сладко. Макка прекрасно понимал, что Риз уже давно перешел черту дозволенного. Однако менять гураму, на полном ходу, не входило в его привычку. Тем более, что по опыту кисару знал — чем круче норов главаря, тем короче период его правления. Вот Растик Пройдоха стал отличным примером вожака клана. Мург один из немногих кому посчастливилось довольно долго лавировать между интересами группировок и сохранять голову на плечах, хотя и тот, при всех его талантах, закончил весьма печально. А потому конец правления Риза наступит куда как быстрее. Нужно просто запастись терпением и постараться не потерять хвост, когда полетят головы.

По кустам заверещали куты обеспокоенные появлением непрошеных гостей.

Гухта шел осторожно, плавно перемещаясь вдоль зарослей палисомы, темнота скрывала его от посторонних глаз, вселяя уверенность. В то же время, Бу наблюдал за продвижением наемника, готовый в любой момент пустить в дело данак. Юный кочевник не спешил расслабляться, зная коварство Сам-Ру. Каждый шаг Гухты может стать последним, поэтому кисару внимательно следил за входом в пещеру и ближайшими зарослями. Кто знает, этих мургов?!

Аруту Гухты не давала покоя мысль, что Трой явно что-то задумал, поэтому и не идет ни на какие переговоры. Нужно срочно встретиться со смотрителем, даже рискуя потерять голову. Ну и что, что он не главарь клана?! Да кого сейчас, вообще, могут интересовать эти запреты, когда все идет кувырком? Не он, а Трой начал первым, наплевав на слово смотрителя, так чего тут думать-то? Гухте удалось настроить несколько кланов против Риза, и вот теперь — дело за малым, нужно заручиться поддержкой смотрителя и тогда мерзкому ртупу не устоять. Главное добиться «аудиенции», пройти посты охраны, что, пока удавалось им с Бу на удивление легко. Кисару прождал ответ Троя два рассвета, но тот так ничего и не предпринял. Разбив лагерь на противоположном берегу реки.

Гухта прислушался — ничего. Вокруг стояла непроницаемая «тишина», если не считать стрекотание мелких ящеров. Обоняние наемника не могло уловить даже привычного запаха костра, горящего внутри пещеры. Это настораживало и заставляло аруту нервно вибрировать. Вокруг не оказалось ни одного мурга, хотя до этого тут их было, что кутов по кустам. Особенно после того, как прошел первый передел и к власти над Беглой Сойкой прорвался Трой Риз со своими головорезами.

Кисару оглянулся назад, снял с пояса оселок и несколько раз ударил о клинок саяка. Искра оповестила Бу, что тот должен быть предельно внимательным, так как Гухта планировал осмотреть пещеру внутри, а такое затишье легко могло оказаться западней. Верить наемник больше никому не собирался, особенно смотрителю. Из темноты джунглей замигал ответный огонек. Сигнал принят! Как же хорошо, что Ра-Аам послала ему этого немого мальчишку.

Мург осторожно откинул полог и проскользнул внутрь, принюхался — ничего, ни малейшего намека, ни запах дыма или аромат травяного сбора. Холод и сырой мрак, словно здесь и не было никогда ни единой аруту. Гухта прошел в центр, где обычно горел костер, стояли кувшины с ругу, лежали тюки, на которых сидел смотритель. Неприятная дрожь никак не желала отступать, выгоняя на загривок муравьев страха. Ах, ты ж, грязь со стоп Сам-Ру! Неужели опоздал?

Кисару присел и коснулся рукой холодных углей кострища, факел зажигать он боялся, так как мог выдать свое присутствие. Пепел и угли давно остыли. Один или даже два рассвета — тут точно никого не было, а может и больше, кто знает? Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

Гухта пошарил руками вокруг себя. Пальцы коснулись чего-то влажного — походная накидка или что-то вроде того. Воин потянул за отворот свёртка — мокрое и липкое. Он поднял «трофей», ещё раз осмотрелся по сторонам, насколько, конечно, это позволяла сделать темнота — пусто. Нет даже малейшего намека на присутствие в пещере живой аруту. Значит, смотрителя ждать, точно не стоит. Или он поменял место или Гухту кто-то сильно опередил. Кисару ещё раз прислушался, затем взял свёрток подмышку, быстрым шагом покинул пещеру.

Они бежали со скоростью топориска. Выжимали из себя всю мощь, на которую только были способны их ноги. Нужно торопиться, так как события могли очень быстро пойти совершенно по иному сценарию, и о скорой расправе над Ризом можно будет забыть. Исчезновение смотрителя точно не входило в планы Гухты, а значит, играть на этот раз придется на чужом поле и по чужим правилам.

Оказавшись, наконец, в безопасности, они опустились на колени. Бу зажег факел, а Гухта развернул плащ-накидку. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Перед кочевниками лежала отрубленная голова незнакомого воина. Но кисару поразило не наличие ее в пещере, а форма этой головы с роговыми выступами, угрожающе торчащими из покатого лба, глазами-блюдцами и шеей, которая была намного длиннее, чем у любого представителя кочевого мира Периферии.

Ах, ты ж, охвостье кута!

Только этого сейчас не хватало!